***
Горячий чай обжёг язык, но Гермиона продолжала пить его большими глотками, будто бы терпкий напиток обладал живительной силой. Флёр беспокойно бегала из одной комнаты в другую, таская одеяла и пледы, в поисках сменной одежды для промокших и уставших ребят. Рон и Гарри настойчиво пытались отказаться от лишних хлопот, но француженка была непоколебима и на каждый отказ от очередной чашки чая громко произносила: — Вы голодны и совсем п’ромокли! Никаких возмущений! — мальчики продолжали отмахиваться, а Гермиона скрывала усмешку за изящной кружкой. Она, как никто другой, знала, что переспорить французов невозможно, а бороться с любой заботой миссис Уизли ещё и опасно. Луна задумчиво смотрела в окно, через которое открывался вид на неспокойное море и совсем маленькую могилку в степи среди камышей, колыхающихся из-за сильного ветра, что гнал тучи по небосклону. Гермиона так давно не разговаривала с кем-то. Не разговаривала легко и свободно без раздумий о том, что сказать, как преподнести и будет ли уместно произносить вслух. Сейчас эта нужда стала необходимостью. Общаться с Гарри или Роном она не могла из-за сильного смущения, которое охватывало её с ног до головы. А одинокая в своей печали Луна была идеальным собеседником на данный момент, когда сердце отчаянно желало поделиться своими чувствами с другим человеком. — О чём ты думаешь, Луна? — задавая абсолютно глупый вопрос, Гермиона прекрасно знала ответ на него, но лучшего предлога для начала разговора её уставший мозг придумать не мог. — О том же, о чём и ты, Гермиона, — Полумна взглянула в карие глаза так пристально, что гриффиндорка поёжилась и в очередной раз удивилась проницательности этой девушки. Лавгуд пережила столько издевательств и страданий, но всегда оставалась собой. Гермиона поражалась силе духа, что жила в этой нескладной когтевранке. Никто не понимал человеческую душу лучше, чем Луна. — Знаешь, Гермиона, твои мозгошмыги преобразились с нашей последней встречи, — мечтательный мелодичный голосок заставил Гермиону слегка улыбнуться. Разговаривая с Полумной, она всегда чувствовала себя старшей сестрой, пока светловолосая не выдавала какую-нибудь глубокую фразу, которая могла перевернуть всю, казалось бы, детскую беседу вверх дном. Луна уплывала прыгающей походкой, а серьёзная Грейнджер ещё долго, нахмурившись, переваривала такие сложные в своей простоте слова, сказанные наивной Лавгуд. — Это плохо или хорошо? — сделала очередной глоток чёрного чая и наконец нашла мужество взглянуть в ясно-голубые глаза когтевранки. — Это ни хорошо, ни плохо. Просто это значит, что ты изменилась. Такое бывает, если человек забыл себя прежнего, — Луна пожала плечами и вновь отвернулась к окну. Гермиона поперхнулась и резко закашляла. Поздравив себя с ужасной новостью, она поспешно направилась к мальчикам в гостиную, не заметив печальную улыбку Полумны. — Жаль, что она потерялась…***
Забилось веко. Потом дёрнулась ладонь. Ноги тряслись, как у обмороженного. Любимая была далеко… Настолько далеко, что душа выла. А может, и не только душа, ведь казалось, что каждый орган не выносил разлуки. Прошло всего пару часов, но осознание того, что Гермиона сбежала прямо из-под носа Пожирателей смерти, невероятно вздёрнуло. Ай да, малышка, ай да стерва! Драко равнодушно наблюдал за истерикой бешеной тётки, даже не пытаясь вслушаться в ругательства отца и обратить внимание на появление безносого ублюдка со своей змеёй. Время остановилось, все звуки мира притихли, а внутренний голос, который Драко научился контролировать, вырвался наружу вместе со всем остальным дерьмом. «Они выиграют, а ты останешься ни с чем!» «Она выйдет замуж за Уизли, пока ты будешь гнить в Азкабане!» «Она никогда не была твоей и уж точно никогда твоей не станет!» Тело дрожало от злобы на самого себя и ненависти к дружкам принцессы. Однако самое ужасное заключалось в том, что бушующие эмоции заледенели под крепким слоем безразличия к окружающему миру. Сейчас центром Вселенной стала необходимость вернуть обратно принадлежащее ему. Любой ценой, способом, как угодно, но она должна быть рядом с ним. — Лорд нападёт на Хогвартс… Он давно говорил об этом на собраниях, но теперь весь процесс ускорится, — Люциус пригладил растрёпанные волосы, в которых затерялись осколки люстры и прочие частицы фурнитуры, стоящие огромные деньги. — Ты — конченный идиот, Люциус! — Белла истошно завопила и схватила близлежащий и чудом уцелевший подсвечник, кинув его прямо в блондинистую голову старшего Малфоя. — Сестра, я думаю, что тебе стоит успокоиться и доложить Тёмному Лорду о сбежавших преступниках, — Нарцисса примирительно ухватилась за локоть Лестрейндж и криво улыбнулась. — Ты! Я всегда знала, что ты тщедушная пустышка, Цисси! Ты никогда не была Блэк, так же как и эта предательница Андромеда! Ты лишь жалкая слаба… — Тётушка Белла, я прошу вас уйти из нашего дома! — Драко привстал с дивана, на котором провёл последние пару часов, и сурово взглянул на чокнутую ведьму, которая поливала грязью его семью. Быть может, со словами об отце-неудачнике можно согласиться, но никто никогда не имел права оскорблять его мать. — Что ты сказал, щенок?! — потрескавшиеся губы изогнулись в устрашающей усмешке. Истинно блэковские карие глаза пылали безумием и азартом. В этом и была вся сущность Беллатрисы Лестрейндж. — Я сказал, чтобы вы покинули нас, тётушка! — лицо Драко пылало, а голова кипела от бури эмоций, которые он так и не выплеснул после побега малышки Грейнджер. — Драко… — Нарцисса мягко отдёрнула сына и испуганно взглянула на сестру, которая была готова убить племянника, задушив его собственными кишками. — Тебе хватило смелости выгнать меня, Малфой? — напускной гнев Беллы исчез, сменившись на искренний смех и веселье, присущее действительно больным людям. Люциус недоумённо нахмурился и подошел к жене, что пряталась за спиной Драко. — Мне хватило ума, чтобы понять, что вы находитесь не там, где вам рады. Я в последний раз прошу вас уйти из дома моей семьи! — серые глаза метали молнии, а в голосе звучала накалённая сталь. Лестрейндж резко прекратила хохотать и серьёзно, с прищуром, оглядела Драко с головы до ног, остановившись на лице. Воздух раскалился вокруг двух волшебников, и в мэноре, где всегда веяло холодом, стало жарко. — В тебе столько породы, Драко! Вот куда делись все гены Блэков! — Белла хмыкнула и, вытянув палочку, аппарировала с характерным хлопком. Громкий всхлип разрушил нагнетающую тишину, Нарцисса прижалась к крепкой спине Драко, позволив себе зарыдать в руках сына. — Что бы ни случилось, не приходите в Азкабан! — О чём ты говоришь, милый? — миссис Малфой приложила ладони к красноватым щекам Драко, которого лихорадило. — Ты едешь в Хогвартс, чтобы сражаться? — Люциус потёр переносицу и устало прикрыл глаза, прекрасно осознавая, что отговорить единственного наследника от верной гибели никто не сможет. — Я еду в Хогвартс, чтобы вернуть то, что принадлежит мне!***
Гермиона приспустила рукава большого свитера, который любезно одолжил Рон, и спрятала ладони в тёплую ткань. Волосы промокли, отчего неприятно липли к коже, создавая чувство удушья. Она с ноткой остервенения собрала копну, вырвав пару прядей. — Нам нужно пробраться в сейф Лестрейндж! — Гарри перевёл взгляд с пола на Гермиону. — Это опасно, Гарри, — покачав головой, Рон отрешённо запустил пальцы в лохматые рыжие волосы и нахмурился, что заставило его веснушчатое лицо выглядеть слишком нелепо. Гермиона слегка улыбнулась, но быстро одёрнула себя. Осознание того, что она не одна страдала всё это время, вспыхнуло в мыслях. Пока сама ела вкусную еду, пила всевозможные дорогие сорта чая и кофе и спала на мягкой кровати, её мальчишки искали пропитание и спали на жёсткой земле. Они тоже изменились. Повзрослели. Теперь уже не мальчишки, а мужчины. Гарри чаще обычного терялся в своих мыслях, его зелёные глаза, некогда такие лучистые и яркие, вызывающие спокойствие и стойкое ощущение безопасности, выглядели безжизненными, будто из летней сочной зелени превратились в пожухлую осеннюю траву. Он резко вздрагивал, когда слышал любые чьи-то шаги, моментально хватался за палочку, вдобавок ещё и обрёл новую привычку. Гермиона знала его много лет и не замечала, чтобы он снимал свои очки, дотрагиваясь до переносицы. За последние несколько часов Гарри двенадцать раз протёр глаза, откидывая очки на тумбу. Она действительно наблюдала и считала, потому что хотела отвлечься от всего произошедшего. А Рон… Его Гермиона совсем не узнавала. Он всегда был слегка недалеким, неуклюжим и очень эмоциональным мальчиком, который жаловался на любые неудобства. Однако за всё это время он ни разу не обмолвился о её похищении, не показал своей ревности, а лишь нежно обнимал гриффиндорку, грея своим исхудавшим телом и искренне пытаяся улыбаться, чтобы никто не заметил его усталости, которая прекрасно читалась в голубых глаз. Он трезво оценивал ситуацию и отказывался от заботы Флёр, чтобы Гермионе досталось больше внимания от жены брата. А ещё у него появились морщины. Они были совсем незаметны, но из-за нездоровой бледности лица и света, исходящего из камина, у которого компания сидела, были хорошо видны. Война творила с людьми ужасающие вещи. Состояние постоянного страха за каждую жизнь усугублялось уверенностью в том, что они единственные спасители всего мира, а каждая смерть лежит на их плечах. На самом деле они лишь три подростка: один сирота, который посвятил самого себя на исправление чужих ошибок; другой, один из многочисленных Уизли, с детства чувствующий себя лишним и всеми силами желающий доказать обратное; и девчушка, которая оказалась предметом вожделения психопата. И теперь они втроём, побитые и измученные дети, должны воевать, биться и убивать… — Мы всегда впутывались в опасные дела, Рональд! Это наше предназначение — спасать мир! Говори свой план, Гарри! — Гермиона решительно поднялась с места и встала в излюбленную позу отличницы-нравоучительницы. В комнате воцарило молчание, а через пару секунд Рон хмыкнул и, получив грозный взгляд Гермионы, рассмеялся. Рассмеялся громко, буйно и крайне заразительно, так, как умел только он. Гарри не удержался и присоединился, а Гермиона прижала ладонь ко рту, силясь не заплакать от невероятного счастья, что внезапно окутало всё тело приятной дрожью. Она так скучала по ним, по её лучшим друзьям. Что бы Гарри не задумал — они прорвутся!***
— Ты сошёл с ума, Гарри! — она с ужасом смотрела на Поттера, что протягивал ей колбу с оборотным зельем. — Я же говорил — это одна из самых тупых идей, что могла прийти тебе в голову, — Рон сложил руки перед собой и с сомнением разглядывал лучшего друга, как бы пытаясь убедиться, что он точно в здравом уме. — Просто доверьтесь мне! Мы украдём крестраж и отправимся в школу. Я уверен, у нас всё получится! — он продолжал уверенно подсовывать колбу прямо в руки Гермионы. — Можно ещё раз уточнить, почему именно я должна становиться Беллой? — Потому что ты единственная из нас, кто знает, как она ведёт себя. К тому же ты женщина, так что тебе будет проще играть, — Гарри пожал плечами и улыбнулся, когда Гермиона подняла колбу к свету, проверяя, что это нужное зелье. — Никто не сможет сыграть сумасшедшую! Сыграть Беллу! — Гермиона залпом выпила порцию оборотного и сразу убежала в ванную комнату, чтобы не показывать своё превращение ребятам. Через двадцать минут они стояли у банка Гринготтс. Гермиона, под личиной Лестрейндж, переглянулась с Роном, который сжал её ладонь, безмолвно поддерживая. Грейнджер выдохнула, последний раз прокрутила план в голове и уверенно направилась ко входу.***
Она в жизни не могла подумать, что ей придётся летать на драконе после ограбления самого надёжного банка Британии. Весь план Гарри пошёл в тартарары сразу же, как только Крюкохват распознал их спектакль с переодеванием. Удирать пришлось со скоростью света и, наконец оказавшись в «Кабанье голове», им удалось отдышаться от марафона, который они преодолели. — Мы что, собираемся заказать сливочное пиво и поговорить по душам? — красный и потный Рон схватился за дверной косяк, отчаянно пытаясь прийти в себя. — Я бы с удовольствием, но у нас слишком мало времени! — Гарри подошёл к барной стойке и обратился к высокому мужчине с бородой. Он выглядел грозно и весьма недружелюбно, но в его чертах было нечто знакомое. — Мне кажется, здесь небезопасно укрываться, — прошипела Гермиона, потянув Гарри за рукав кофты. — Это ведь вы! Те самые детишки с листовок Министерства! — мужчина заговорил глубоким басом и перевёл взгляд на помещение бара. За дальним столиком сопел бездомный старик, а за другим увлечённо переговаривались два аврора, которые, шатаясь, поспешили убежать на улицу за каким-то подарком для мамы. Мужчина так же спокойно продолжал протирал бокалы. Когда он поднял голову, на него были нацелены три палочки. — Я помогу вам! Вы должны, чёрт возьми, пробраться в Хогвартс! — он спешно убрал посуду и вышел из-за барной стойки. Его массивная фигура не вызывала доверие, но глаза были так знакомы, что им хотелось поверить. — Как вас зовут? И почему вы собираетесь нам помогать? — Гермиона встала перед Гарри и выжидающе уставилась на незнакомца. — Меня зовут Аберфорт Дамблдор. Я подозреваю, эта фамилия о чём-то вам говорит, мисс Грейнджер!***
Везде сверкали вспышки. Множество различных оттенков, цветов и переливов. Было в этом что-то завораживающее, дурманящее. Хотелось избавиться от какофонии звуков, окружающей повсюду, и просто раствориться в цветном безумии, которое было не чем иным, как битвой. Самой главной, самой последней битвой затянувшейся войны. Сегодня решится судьба миллионов людей, но он чувствовал, что эта битва будет решающей для его собственного будущего. Малфой провёл оставшиеся до битвы часы в запое с Забини. Они пили, курили и прощались. А ещё говорили… Долго и много. Драко рассказал Блейзу всё, впервые в жизни открылся кому-то, ведь знал, что они вряд ли увидятся после битвы. Когда запястье стало жечь, они встали с кресел, на которых провели столько беспокойных дней в разговорах и страданиях, крепко пожали друг другу руки и разошлись. Блейз через каминную сеть отправился в Хогвартс, чтобы присоединиться к слизеринцам, а Драко аппарировал на небольшой холм, с которого открывался вид на школу. Он видел перед собой одну цель — найти Грейнджер и сбежать из страны. Всё остальное его отныне не интересовало. В победе Поттера Драко был уверен. Мать с отцом смогут укрыться от Министерских разборок. Его больше ничего не удерживало в Британии. Теперь осталось лишь отыскать его мышку, что сбежала из мышеловки.***
Она никогда не чувствовала подобного. Нечто глубоко в душе вновь ожило. Рон не был таким искусным любовником, как Малфой, но отчего-то этот поцелуй стал глотком свежего воздуха. Лёгкий, нежный, пропитанный тихим счастьем. Таким же тихим счастьем, как её влюбленность в Рона. Она боялась, что её тело будет противиться любому тесному контакту, ведь оно всегда негативно реагировало на Малфоя. Однако дело было не в отвращении к мужскому полу, которое привил ей муж, а в том, с кем разделяешь поцелуй. И в объятьях Рона ей было хорошо. Возможно, она не испытывала всепоглощающей любви или невероятной страсти, которую порой доводилось получать от Малфоя под эгидой насильственного принуждения, но Гермиона чувствовала то спокойствие в душе, которое появляется, когда ты на своём месте. Может быть, Рон не был так красив, богат, аристократичен и умён, как Драко, однако рядом с ним ей хотелось улыбаться и смеяться. Тихо, мягко и очень искренне. В своих ощущениях радости Гермиона не обратила внимания на жжение в пальце левой руки, там, где находилось обручальное кольцо. — Рад встрече, Уизли! — Услышав эти слова, Гермиона тут же выхватила свою палочку и резко обернулась, направив острый кончик на ненавистное бледное лицо. — Малфой! — Рон закрыл испуганную Гермиону за своей спиной и еле сдерживался, чтобы не наброситься на ублюдка, избив его до полусмерти чисто по-маггловски. — Гермиона, иди ко мне по-хорошему, иначе мне придётся покалечить твоего рыжего дружка, — голос Драко звучал спокойно и уверенно, но она сразу уловила в нём нотки гнева. — Это мне придётся покалечить тебя, мудак! — Рон взмахнул палочкой и побежал в сторону Малфоя. — Бомбардо Максима! — Редукто! — Экспеллиармус! — Сектумсемпра! Белый луч пронзил Рона прямо в грудь. На свитере появилось огромное кровавое пятно. Ноги подкосились, и он упал на пол. — Нет! — Гермиона истошно закричала и попыталась подбежать к Рону, вокруг которого образовалась лужа крови. — Нет смысла, Грейнджер! Ты не знаешь контрзаклятие, ему ничего не поможет! По её лицу потекли слезы. Она шептала разные целительные заклинания, но ни одно из них не работало. — Конфундус! — громкий вскрик, и Малфой едва успел поставить щит. — Диффиндо! Экспульсо! Левикорпус! — она размахивала палочкой в приступе паники и ненависти, пылающей перед глазами, застилающей мысли, которые кричали о том, что Рону срочно нужна помощь. — Левикорпус, серьезно, Гермиона? — Драко отбивал каждое заклинание с лёгкостью и умилялся принцессе, которая была готова убить его голыми руками. Пусть развлекается, пока надоедливый Уизел сдохнет от потери крови. Открытая насмешка Малфоя разозлила ещё больше. Она уже замахнулась и приготовилась к очередному потоку различных атакующих заклинаний, пока в голове не прозвучал его голос. «Я сделаю всё что угодно ради тебя, Гермиона». Юноша никогда не забывал, что обещал ей это. — Я согласна, — она опустила палочку, поняв, что в дуэли, разумеется, победит племянник Лестрейндж, её ученик и приспешник Волан-де-Морта. Она сильная волшебница, но пока игралась с Малфоем, её лучший друг умирал. — Согласна на что, принцесса? — он хотел услышать это. Хотел, чтобы она наконец признала, сдалась, стала полностью его. — Согласна уйти с тобой, если ты поможешь Рону! — карие глаза смотрели с открытым вызовом, мол, смотри, как я тебя ненавижу, но ради своего любовничка могу и пожертвовать собой. — Я могу и просто забрать тебя, Гермиона, — светлые брови сошли в недовольстве, ведь её самоотверженность раздражала его. Как она могла отказаться от своей жизни за такого придурка, как Уизли, если даже не любит его? — Ты обещал… Ты обещал, что выполнишь любую мою просьбу! Я хочу, чтобы ты вылечил Рона! И я пойду с тобой, буду твоей… — последнюю фразу прошептала, не в силах открыть глаза от стыда и позора. Когда же подняла взгляд, то встретилась с серыми глазами. Гермиона никогда не могла прочитать его эмоции по лицу, но глаза всегда выдавали хозяина. Сейчас в них плескалась печаль. Отчего же ты расстроен, мерзавец, это ведь то, чего ты так долго добивался! Ты увидел, как я сломалась, отчего же ты несчастлив? — Хорошо, я помогу, — юноша подошёл ближе к лежащему на полу Рону и вновь посмотрел на неё этим долгим печальным взглядом. — Авада Кед… — Ступефай! Малфой отскочил в сторону, в который раз благодаря сноровке и реакции ловца.Обернулся в сторону, откуда прилетело проклятие. — Ты! — Драко шокировано раскрыл рот от нехватки воздуха. Нет, нет, нет… Он не мог так ошибиться! — Грейнджер, Вулнера Санентур, бери Уизли и убегайте! — Блейз держал Малфоя под прицелом и равнодушно наблюдал за краснеющим от гнева лицом Драко, который упустил момент, когда Гермиона отлевитировала Рона и сбежала из Выручай-комнаты. — Я доверял тебе! Ты был единственным человеком, которому я доверял, как самому себе! — Драко кричал в изнеможении, без сил и с опустевшей от мыслей головой. — И я доверял тебе, Драко! Ты мой лучший друг, поэтому я не могу позволить тебе совершить ошибку! — Забини опустил палочку и сделал шаг вперёд. — Убийство Уизли — это не ошибка! Это способ избавиться от человека, который похитил мою жену, Блейз! Ты не знаешь, что такое любовь! Не знаешь, как я мучаюсь, видя, как она улыбается этому предателю крови… Она всегда улыбалась ему так, как никогда не улыбалась мне! Я хотел лишь одной её улыбки, разве я многого прошу? — прозрачные капли потекли по лицу. Он дрожал от холода, гнева, страха и предательства и разрывался от переполняющих его чувств. — Я знаю, что такое любовь, Малфой! И я точно могу сказать, что твоя любовь к Грейнджер больная, убивающая тебя изнутри! Разве ты счастлив с ней? Нет, не счастлив! Она не любит тебя, очнись и пойми это! — голос дрожал от сдерживаемых внутри рыданий. Блейз знал, что перегнул палку, знал, что скорее всего поплатится за свои слова. Но был рад, что спас Драко от убийства, и если он умрёт сегодня, то умрёт счастливым, впервые совершив нечто стоящее. — Ты — предатель! Ты всё испортил, Забини, — сердце перестало биться, а слова Блейза кольнули так глубоко, что внутри всё замерло. Ураган утих, предвещая скорый срыв. — Ты сам всё испортил, Драко, — Блейз слегка улыбнулся, зажмурился и вспомнил день знакомства с Малфоем, когда они были совсем малышами, чистыми, искренними и способными дружить без обязательств, как умеют только дети. — Авада Кедавра! Выручай комнату осветила зелёная вспышка.***
Она не нашла Гарри, но услышала от мимо пробегающего Невилла, что Поттер отправился в Запретный лес на встречу с Волан-де-Мортом. Гермиона в ужасе схватила за руку Рона, который приходил в себя после проклятия и, услышав о Гарри, собирался уже бежать за ним. Им ничего не оставалось, как продолжать отбиваться от летящих заклятий и попутно спасать младшекурсников. Убегая от очередного пожирателя, Гермионе пришлось отделиться от Рона и забежать в отдалённый угол, который остался почти нетронутым сражением. Выкрикнув пару заклинаний за спину, она метко справилась ещё с одним, который прикрыл ей путь. Разгорячённая боем и адреналином в крови, что бил в голову и заставлял тело с предвкушением ждать очередного противника, девушка двинулась вперёд. — Помогите! — вдали послышался звонкий вскрик, похожий на девичий. Гермиона быстро определилась с направлением и поспешила в задымленный коридор. Глаза слезились от дыма, а в лёгкие попала пыль от обломков, и она закашляла. — Инкарцеро! Гермиона не успела даже осознать, откуда донёсся голос, как оказалась связанной, а её палочка — в чужих руках. — История повторяется, малышка! Всё благодаря твоей наивности, — Драко вертел в руках древко, с усмешкой глядя на её потуги выбраться из пут. Она открыла рот с намерением закричать, но поняла, что в шуме, окружающем всё поле битвы, её никто не услышит из дальнего уголка Хогвартса. — Ты хотел убить его! — Нам пора уходить, Грейнджер! — Я ненавижу тебя, Малфой! Я до последнего верила, что в тебе есть что-то хорошее! Верила, что ты лишь запутался, остался без выбора! Теперь я поняла, выбор был, всегда был, но ты сделал свой! Я ненавижу тебя, отныне точно знаю, что ты лжец! Драко поднял голову и вгляделся в небо, что открывалось через дыру в потолке. Небо тусклое, небо безжизненное, небо скорбящее. Может быть, он действительно ошибся! Может, без Грейнджер ему и правда будет лучше? Тогда он точно не сможет допустить, чтобы она была с кем-то кроме него. — Если не достанешься мне, то не достанешься никому! В очередной раз одним взмахом палочки юноша изменил свою судьбу и сломал чужую.