***
Солнце надоедливыми лучами залило всю комнату светом. Эмили проспала весь день, пропустила обед, ужин, тренировки — всё. Голова раскалывалась от малейшего движения. Волшебница еле добралась до своего шкафа с аптечкой и выпила нужное средство, сползая по стене на пол. Теперь солнце светило ей прямо в глаза, ослепляя её своим сиянием, но она не отводила взгляд. Чувство пустоты заполнило её, затопило. Эмили не могла бы назвать конкретную причину этому, но понимала, что невероятно устала. Сегодняшний приступ отнял много сил, даже слишком. Наконец девушка перевела взгляд на комнату: в воздухе танцевали пылинки, усаживаясь на мебель, пол и стены. Вечерело. В воздухе чувствовалась прохлада, даже несмотря на лето в замке было холодно как осенью. Эмили любила Хогвартс за это. Усаживаясь прямо напротив камина, она стала укладывать поленья, разжигать огонь. Маленькое, почти белое пламя занялось корой и побежало дальше, всё больше и больше нарастая, поедая предложенное дерево. Эмили закашлялась от небольшого дыма и отстранилась, прислоняясь к дивану и стягивая с него плед. Закутавшись, она поняла, что её снова клонит в сон. Языки пламени лизали поленья, оставляя за собой чёрные следы. Огонь плясал и весело, в такт часам на стене временами трещал. Такая колыбельная действовала безоговорочно. Поэтому чтобы не уснуть ещё раз, Эмили открыла свой тайничок, доставая оттуда все свои «сокровища». Здесь были особенно редкие травы, которые она привезла из Китая, перстень — единственное, что осталось у неё от матери. Эмили взяла кольцо и стала его рассматривать. Две веточки рябины соединялись в одну, образуя крупный гранатового цвета рубин. Она никогда не носила его, ей всё время казалось, что кольцо непременно ускользнет от неё, и она потеряет последнее мамино наследие, не считая палочки, конечно. Девушка отложила его, прогоняя тяжёлые мысли. И уже собралась ложиться спать, когда её взгляд наткнулся на книгу. Она лежала, из-за неровного света отливая то золотом, то смолой. Эмили дрожащими руками взяла её в руки. Тайны наитемнейшего искусства. Девушка долго смотрела, не решаясь сделать хоть что-нибудь, но наконец она открыла её. Выглядела Эмили так, точно её подташнивало, а книгу держала в руках опасливо, как будто та была неким совсем недавно скончавшимся существом. Девушка чувствовала сильную тёмную магию, ей была пропитана эта вещь. На главном развороте красивым почерком было написано имя автора — Оул Буллок. Она развернула фолиант на случайной странице, в её руках книга нервно дернулась и как-будто бы решила закричать, но не стала и позволила держать себя. Открытая страница вдруг зазвучала в ушах томным и отчасти заунывным голосом: Величайшие из величайших, сильнейшие из сильнейших, которые под силу только по-настоящему Темным колдунам, ограждающие крестраж заклинания не только не позволят заключенной в крестраж части духа Темного мага покинуть свое убежище, но и надежно оградят оное от разрушительных чар и прочих каких бы то ни было повреждений. Благодаря Темным чарам, используемым Темным колдуном еще при изготовлении крестража, он может в дальнейшем не заботиться о наложении дополнительных охранных заклинаний. Крестражем будут в равной степени отвергнуты и вода, и воздух, и сталь, и лед, и пламень, что сделает дух, отсеченный от единой души Темного колдуна, поистине бессмертным. И что, в свою очередь, сделает бессмертным Темного колдуна, если он достаточно силен для этого, если его ограждающие чары достаточно могущественны. Голос затих, и Эмили, оторвав глаза от витиеватого шрифта, растерянно посмотрела вперёд. В ней зарождались мысли, выводящие её в самую глубину сознания, в самые чертоги разума, туда, где человек остаётся наедине с собой. Мысли, словно огромный маятник, бросали её то в одну сторону, то в другую — от полного непонимания происходящего до абсолютной ясности. Это сводило её с ума. В бреду она то-ли вслух, то-ли про себя всё время тараторила: «Раскол души. Что если он сумел это сделать? Точно сумел бы. Он создал крестраж, в этом нет сомненья, он бы не смог выжить, если бы его часть не была спрятана». Эмили встала и заходила кругами по комнате. Она находилась в том состоянии, когда невозможно усидеть на месте. Девушка вставала, садилась на диван, снова вставала, подходила к окну и снова садилась. «А что если, — она остановилась посреди комнаты, всё ещё держа в руках книгу, — что если он создал не один крестраж». Эмили стало дурно, эта книга явно плохо влияла на неё. Девушка убрала её обратно в тайник, поставив несколько запирающих заклинаний. Девушка отогнала от себя тяжёлые и как-будто вязкие мысли и решила идти спать, поэтому она, завернутая в плед, встала, пошатываясь, и побрела к своей «кровати». Апельсиновое дерево возле окна как-то пожухло, было ясно, что оно болеет или что-то вроде этого. Эмили, еле касаясь, погладила листья и отстранилась. Её льдистые глаза устало пробежали по комнате, останавливаясь ненадолго на небольшой вазе. Девушка тяжело вздохнула и опустилась на подоконник, носом зарываясь в подушки. Она закрыла глаза, но не уснула. Мысли, как будто поджидающие её на задворках сознания, разом решили вырваться. Бессонница — насилие ночи над человеком. Ты можешь лишь лежать, поедаемый дурными мыслями, ведь именно они друзья бессонницы, ведь именно они, по сути, самоубийство души. Эмили думала о завтрашнем дне, о Дамблдоре и о том, что он не говорит, о Снейпе, о книге, о камне, что лежал сейчас где-то у Дамблдора. Она до сих пор не понимала, почему так просто отдала его, она ринулась за ним из окна, когда потеряла, рискуя собственной жизнью, но отдала Дамблдору. Потому что несмотря ни на что, Эмили просто не могла доверять дяде, но очень хотела. Девушка не признавалась в этом, даже себе. Но, черт возьми, она снова делала это, она снова давала шанс этому человеку, просто потому, что он — самый близкий и навсегда останется таким. Часы на стене показывали три часа ночи. Кажется, Эмили всё же засыпала, но лишь на мгновение, она вдруг вздрагивала, как от разряда током — мысли не оставляли её ни на миг. В конце концов, девушка, с головой завернувшись в одеяло, достала из аптечки Сонное зелье и выпила его, возвращаясь обратно. Волшебница уснула сразу же, как только её голова коснулась подушки.***
Как нужно иногда бывает, чтобы кто-нибудь разрешил не делать то, чего тебе совсем не хочется. И дело даже не в том, что тебе нужно это разрешение, дело в том, что всем нам не хочется брать ответственность на себя. Эмили стояла возле зеркала, в который раз причесывая волосы. Алые струящиеся локоны спускались по её спине — так она менее походила на саму себя, но ей это даже нравилось. Девушка поправила складки темно-синей мантии и застегнула на цепочку лёгкий плащ с капюшоном. Несколько мгновений она ещё пристально рассматривала себя в зеркало, чего-то ожидая, кажется, ей очень хотелось, чтобы прямо сейчас в комнату зашёл дядюшка и, улыбнувшись, сказал, что ей никуда не надо. Казалось, ещё мгновение и это действительно произойдёт, но этого не случилось, девушка прекрасно знала, что Дамблдор отлучился по делам. Эмили раскрыла окно и, перевоплотившись, улетела. Очутившись в Лондоне, она без промедления направилась в штаб-квартиру. В Министерстве волшебница всегда вела себя очень сдержанно, стараясь лишний раз не заводить лишних разговоров, очень часто её не узнавали здесь, однако, она была вполне счастлива тем, что нечасто тут бывала, её устраивало такое положение дел. Поэтому, заходя в штаб-квартиру мракоборцев, она сразу направилась к кабинету Мистера Коуэлла, хотя он просил называть его Саймон. Это был жуткий тип, склонный к власти и даже жестокости, без которой вряд ли смог бы занять эту должность. Эмили помнила их первую встречу, когда ещё совсем «зелёную» её и ещё пятерых ребят направили к нему в распоряжение. Им нужны были люди для специального отряда, люди, которые смогли бы отказаться от всего ради служения Министерству и всему магическому сообществу, но первому в большей степени, конечно же. Этот отряд должен был вербовать волшебников, чего бы им этого ни стоило, завоёвывать их доверие и преданность. Порой, цена была слишком высока — некоторые из её команды не смогли выдержать нагрузок на тренировках, некоторые не захотели принуждать людей работать на чуждый им режим — в итоге их осталось лишь трое. И Эмили понятия не имела, где сейчас находятся ушедшие ребята. Итак, круг её общения здесь был весьма немногочисленным — коллеги по службе, Саймон и Министр, который когда-то заинтересовался их деятельностью и теперь лично наблюдал за всеми участниками. Девушка, ни с кем не здороваясь, прошла прямо к кабинету Мистера Коуэлла и, постучав, хотя дверь была открыта, вошла. За столом, заваленным кучей разных бумаг, сидел её босс и быстро что-то записывал в журнал. Наконец он поднял на неё глаза и улыбнулся. От этого Эмили покоробило, но она сохранила лицо непринужденным. Честно говоря, девушка и сама не понимала, почему ей так не нравится Саймон, он вполне мог сойти за приятного мужчину с очень выразительными глазами, он был умён и не стар. Однако, что-то в нём было неприятное, что-то от чего Эмили каждый раз хотелось хорошенечко врезать ему. Может, потому что он её босс? Как бы ни было волшебница слегка улыбнулась в ответ, надевая самую лучшую из своих масок, и поздоровалась. — Доброе утро, мистер Коуэлл. — Саймон, — в который раз поправил мужчина. — Как скажете, мистер Коуэлл. — Хорошо, хорошо, — он громко рассмеялся, — будем соблюдать субординацию, садись. Девушка присела в кресло напротив его стола. — Итак, мисс Сент, ваш отпуск прошёл успешно, я полагаю. Эмили ужасно захотелось прямо сейчас взять и уйти, как только он произнёс слово «отпуск», сначала её отстраняют от дела почти на пол года, а потом называют это отпуском… — Да, сэр. — девушка всё ещё мило улыбалась, ненавидя себя за это. — Прекрасно, значит сейчас вы можете с новыми силами начать работать на благо Министерства. — Я буду рада, если буду полезной, сэр. — О, не сомневаюсь, — тут Саймон понизил голос и так посмотрел на неё, как будто уже зная, что она полностью в его власти, — однако, до нас дошли сведения, что вы всё время отпуска пробыли в Хогвартсе, у своего опекуна Альбуса Дамблдора, это так? Или я ошибаюсь? Каким же довольным он выглядел. «Что, думаешь, поймал? Хорошо, сыграем». — Всё так, — спокойно ответила Эмили, — помните, до нас доходила информация, что Дамблдор проявляет в последнее время активность, которая была бы весьма невыгодна Министерству. — Саймон секунду что-то обдумывал, но затем кивнул, позволяя ей продолжать, — Я взяла на себя дерзость внедриться в школу, чтобы видеть всё, что Дамблдор делает и не делает. — И как вышло, что он допустил тебя в школу? — он высокомерно вздернул бровь. — Очень просто, сэр. Я с ним помирилась. Этого Саймон явно не ожидал, он остановил на ней тяжёлый взгляд, в котором читался немой вопрос. — Спешу заверить вас, — продолжила Эмили, — я по-прежнему ненавижу его всей душой. Но, как говорится, держи друзей близко, а врагов ещё ближе. Он не сразу ответил. Какое-то время просто сидел и думал, взвешивая все её слова, пытаясь найти в них ложь. Но Эмили была спокойна и непринуждённо сидела, не пряча глаза и улыбаясь одними кончиками губ. — Хорошо, — наконец сказал он, видимо решив, что это может принести выгоду, девушка прекрасно знала, что он купится на это. Жадный до выгоды говнюк. — что же ты смогла узнать? — Он часто отлучается из Хогвартса, возвращаясь только поздно ночью, ему так же приходили письма из США, Канады и Франции. Подробный отчёт моих наблюдений я пришлю вам завтра. А сейчас я готова выполнить любые задания Министерства. Дай человеку иллюзию того, что он что-то решает, и он вцепится в неё зубами, словно собака в свежий кусок мяса: — Что ж, мисс Сент, вы оказались весьма находчивы. Пожалуй, вы и впредь будете выполнять это задание. Сейчас вы свободны. Мы на вас рассчитываем. — Конечно, сэр. — произнесла она уже вставая, когда в кабинете появился Министр. Увидев девушку, он расплылся в улыбке. — Эмили, рад встрече. — Доброе утро, сэр. — Давненько я ничего не слышал о тебе. — Я была в отпуске, — выдавил из себя девушка, — но сейчас я снова готова к работе. Волшебница надеялась отвлечь Министра своим боссом, чтобы самой избежать дальнейшей беседы, поэтому она быстро добавила: — Мистер Коуэлл уже дал мне задание. Саймон одобрительно кивнул, довольный вниманию к своей персоне. Было даже забавно, ведь он думал, что она делает это для него. Но Фадж и ухом не повёл, продолжая говорить с Эмили: — Я уверен, ты справишься с этим. — Спасибо, сэр. Я надеюсь, что оправдаю ваше доверие. — О, я не сомневаюсь, — тут он широко развёл руками, взглянув на часы, — Не смею больше тебя задерживать, а нам с мистером Коуэллом ещё нужно кое что обсудить. Ступай. — Всего доброго. — произнесла девушка, обращаясь сразу ко всем в кабинете, и уже собиралась выйти, но её снова остановил голос Министра: — И, Эмили, верни прошлый цвет волос, это приказ, — он довольно улыбнулся и кивнул в знак того, что она может идти. «Вот чёрт!» Только оказавшись на улице и вдохнув сырого лондонского воздуха, она смогла сбросить с себя все маски учтивости и хладнокровия. Ещё в детстве она часами сидела у стола Дамблдора, заучивая правила поведения в обществе, этикет, языки. Она научилась надевать маски раньше, чем говорить, но Эмили терпеть не могла делать это. Ей не нравилось притворяться, это занимало слишком много её жизненной энергии. Она трансгрессировала сразу, как только зашла в один из переулков. А очутившись в Хогсмиде, не сразу пошла домой, заглянув в «Три метлы». Эмили сидела за столиком, потягивая сливочное пиво и ни о чем толком не думая, хотя ей было что обдумать. К тому же посетителей не было, всё, казалось, благоприятствовало, но девушка отгоняла даже самые безобидный мысли. Часы показывали два часа дня. В Министерстве почему-то всегда время летело либо слишком быстро, либо слишком медленно. Солнце светило ей прямо в лицо, но она не двигалась. Эмили как-будто окаменела, кожа казалась мраморной. Конечно, неверно сравнивать тело с мрамором. Красивое тело не должно быть похожим на камень; оно должно трепетать, содрогаться, покрываться румянцем, истекать кровью, быть белым, но не холодным, должно испытывать счастье и боль; оно должно жить, мрамор же — мёртв. И всё же, кожа её была похожа на мрамор. Наконец она отмерла — медленно и очень плавно встала из-за стола и вышла на улицу, сразу превращаясь в феникса и улетая прочь. Ветер приятно подхватывал её в полете, повинуясь её движениям; сколько бы она не летала, никогда не могла привыкнуть к этим невероятным ощущениям. Вскоре в небе к ней присоединился Фоукс, приветствуя её кличем. Она ответила тем же, подзадоривая его поиграть в догонялки. Птицы тут же начали их излюбленную забаву. Эмили изо всех сил ринулась в небо, а когда поняла, что Фоукс уже совсем близко, резко спикировала вниз, раскрывая крылья только когда до земли оставалось около десяти метров, и снова набирая высоту, чтобы залететь в открытое окно кабинета директора и тут же перевоплотиться в человека. Девушка довольно опустилась на диванчик, Фоукс устроился у неё в изголовье, наслаждаясь тем, что его гладят. Эмили, улыбаясь, прикрыла глаза; всё-таки ничто её так не радовало, как полёты. Вдруг сквозь полудрему, в которую обычно попадает человек после прогулки, она услышала голос: — А, это ты. Открыв глаза, девушка поняла, что это распределяющая шляпа. — Добрый день. — Добрый день, что ты хочешь этим сказать, что день добрый и не важно, что я о нем думаю? Или желаешь мне доброго дня? Или, может, ты хочешь сказать, что испытала на себе доброту этого дня? Или ты считаешь, что все должны быть добрыми в этот день? — Всё это сразу, я полагаю, — Эмили слегка рассмеялась. Ей нравилось говорить с этой чудаковатой шляпой. — Как много означает твой «добрый день» — сказала она подумав немного, — ты добилась бы немалых успехов, если бы была на своём месте. — Что вы имеете ввиду? — Тебе надо быть на своём месте. — Но я и так уже здесь, Хогвартс — мой дом, Гриффиндор — мой факультет. — Что ж, — потянула шляпа хрипловатым голосом, — я не стану тебя переубеждать. Почувствовав неладное в её словах, Эмили встала с дивана и подошла к шкафу, где лежала её собеседница. — Вы ничего не хотите мне сказать? — А ты хочешь что-то услышать? Волшебница решительно кивнула. — Моя цель: распределять учеников по факультетам, по их местам. Я наделена умением распознавать черты характера, взвешивать все «за» и «против», и направлять ученика на тот факультет, где его характер раскроется в полной мере. И я правдива, но однажды я солгала. Твой дом — Слизерин. Ты — слизеринка. И более ясного выбора на моей памяти не было. В тебе нет ничего от других домов Хогвартса. Эмили замерла, переваривая информацию. — Вы же говорили, что я гриффиндорка, — прошептала девушка, но собравшись спросила уже громче, — кто заставил вас солгать и почему? Шляпа долго смотрела на неё и прежде чем замереть произнесла лишь: — Не задавай вопросов, на которые уже сама знаешь ответ. Эмили отшатнулась от стенки, как будто её ударили. Фоукс встревоженно посмотрел на девушку, провожая каждое её движение взглядом. Она была на грани истерики — та основа, база, на которой стояло её восприятие себя, дала внушительную трещину. Но волшебница усилием воли успокоила себя. Она во всем разберется, как же иначе? Только нельзя давать волю эмоциям, пока они не приводили её ни к чему хорошему. Эмили перевела дыхание и ушла прочь из кабинета, Фоукс следовал за ней, он опустился к ней на предплечье и со скучающим видом принялся приглаживать перья. Девушка вошла в комнату и, заперев её несколькими заклинаниями, наконец улеглась на диван, зарываясь лицом в подушки. Обувь она скинула и, словно кошка, потянулась, переваливаясь на бок. Взгляд её остановился на небольшом столике. На нем стояла корзиночка с фруктами, рядом мясная нарезка и кусочки хлеба, прикрытые шелковым платком. Видимо, дядя позаботился о её желудке. Девушка не стала возражать, отправляя в рот клубнику. В конечном счёте, поесть — совсем неплохая идея. Эмили сидела, наслаждаясь едой и тихой музыкой заколдованного ей фортепиано. Феникс, устроившийся на спинке дивана, временами выпрашивал угощения, и девушка не могла ему отказать. Она вымученно зевнула — в последнее время ей всё время хотелось спать, но на часах было только пять вечера. Идти на тренировку не хотелось, в конце концов она потратила на это большую часть лета. Эмили поднялась с дивана, чтобы достать ту книгу и сесть обратно. Толстый фолиант снова нервно дёрнулся в руках, но уже не так сильно, как в первый раз. «Находка с характером». — усмехнулась про себя девушка. Она открыла самую первую страницу — в голове снова зазвучал неприятный голос, но Эмили понимала, что здесь она найдёт ответы. Так она и просидела весь оставшийся вечер, пока веки её не закрылись. За окном догорал день, солнце растворялось в ночной дымке.***
Проснулась она с головной болью. Девушка приподнялась на локтях и осмотрела комнату. Фоукс по-прежнему был тут, он устроился у окна и до сих пор спал почти неподвижно, лишь иногда подрагивали алые перья на голове. Эмили аккуратно встала и убрала книгу, в голове был взрыв информации, который не хотел упорядочиваться. Нужно было подумать, сделать хоть какие-то выводы. У неё было много вопросов к дяде, хотелось уже просто вывести этого манипулятора на чистую воду, но если она пойдёт прямо сейчас с этим к Дамблдору, то ничего хорошего точно не выйдет. Эмили знала себя, эмоции — вот её враги, нужно действовать на холодную голову. Поэтому волшебница не спеша надела на себя мягкий свитер, с горем пополам натянула джинсы — налезали они тяжело, поэтому пришлось несколько раз подпрыгнуть, от чего голова заболела сильнее. Наконец расправившись с шнурками на кедах, она приоткрыла окно для Фоукса и вышла из комнаты, запирая за собой дверь. Преодолев все ступеньки, она вошла в кабинет. — Доброе утро, милая, — окликнул её профессор, — у тебя всё хорошо? — Всё хорошо, — улыбнулась Эмили. Неожиданно для себя волшебница заметила, что распределяющая шляпа сидит на своём месте и улыбается. Девушке сильно захотелось запустить в неё чем-нибудь, но вместо этого она всё так же непринуждённо обратилась к дяде: — Идём завтракать? — Да, это неплохая идея. Они вышли из кабинета и вскоре были уже в Большом Зале. Северус сегодня не было на месте. И Эмили снова делала вид, что не замечает этого. Это кстати был ещё один вопрос, который нужно было обсудить. Но вместо этого девушка молча наблюдала за тем, как Дамблдор ест свою овсянку и пьёт чай. Дядя временами кидал на неё взгляды, но не задавал никаких вопросов. Конечно, ведь ему и не нужно было — он каким-то невероятным образом знал всё необходимое. Однако он прервал молчание: — Я заметил, что сегодня вы не занимаетесь с Северусом. — Да, — медленно проговорила Эмили, — он сказал, что теперь мне понадобится более сильный учитель. Я бы попросила тебя, но знаю, что ты слишком занят для этого. — Ты права, милая, у меня бывает мало времени, но, если ты хочешь, я мог бы уделить тебе час другой вечером, скажем часов в десять. Что скажешь? Эмили тепло улыбнулась ему. — Было бы здорово. — Тогда договорились. А сейчас мне уже пора. — Да, мне тоже. Они поднялись из-за стола, вместе дошли до выхода из зала, а затем разошлись в разные стороны. Девушка довольно скоро дошла до Дуэльного клуба. Здесь её ждали оставленные ей манекены. Она встала в боевую стойку и затаила дыхание. Внезапно всё вокруг ожило и зашевелилось: стрелы летели в неё с молниеносной скоростью и также быстро сгорали от её заклинаний. Затем пришла очередь манекенов — один за другим они нападали, не зная пощады. — Баубиллиус — шепнула Эмили. Бело-жёлтая молния устремилась к особо близкому противнику и разорвала его на части. — Инкарцеро! — девушка выпустила из волшебной палочки хлестскую верёвку и поразила ей сразу три мишени, оставляя глубокие ожоги. Проклятия быстро летели в разных направлениях: — Конфундус! Сектумсемпра! Экспульсо! Вскоре все её цели были повержены. Эмили, тяжело дыша, опустилась прямо на пол. Так она и сидела среди обломков стрел и того, что осталось от манекенов. Разрушения, которые она принесла были колоссальны, девушка и сама не ожидала от себя такого. Она часто занималась, но не с такой силой. Эмили отложила от себя волшебную палочку, которую всё ещё держала в руках, и сосредоточилась, ей очень хотелось верить, что она способна не только разрушать, но и созидать. Поэтому она, используя только невербальную магию, стала по кусочкам собирать разрушенные ей мишени и манекены и силой мысли укладывать и расставлять их по местам. Вскоре здесь всё было почти так, как до её появления — единственное, что нельзя было поправить — полностью сгоревшие стрелы. Эмили поднялась с холодного пола и вышла из зала. Хорошо бы было подумать о подарке Дамблдору, близился день его рождения, но идей совершенно не было. Дядя — ценитель различных артефактов, можно попробовать найти что-то подобное. Или можно подарить ему бутылочку его любимой медовухи. Но всё не то, всё слишком просто. В любом случае надо было идти в Косой переулок, уж там она должна была что-нибудь найти. К тому же вчера девушка забыла забрать из Министерства свое удостоверение, надо было ещё и отдать липовый отчёт по «работе» в Хогвартсе, Дамблдор сам предложил его ей, а она, прочитав, решила ничего не менять. «Н-да, похоже придётся туда вернуться.» Эмили быстро собралась, надевая кожаную куртку и ботинки. Перед зеркалом она застыла. Алые локоны падали ей на плечи. Вчера Министр сказал ей вернуть свой цвет. Да какого Мерлина вообще он имеет право говорить ей, как выглядеть? Конечно, яркий цвет волос привлекает много внимания, которое нежелательно с её работой. Волшебница вздохнула, она понимала, конечно, она всё понимала, поэтому она вернула черноту волос и направилась на выход.***
Лондон был хмур, этот город, всегда до дрожи сентиментальный, и сегодня был окутан лёгкой дымкой. Эмили хорошо себя чувствовала в такую погоду, и хотя она, конечно, любила солнце, но дождь всегда ей был по душе больше. Девушка бодро шагала по улицам. Сначала стоило зайти в Министерство, затем в банк и за покупками. Оказавшись в Министерстве, Эмили привычно направилась к лифту, вызвав его, она обернулась на Атриум — вокруг все куда-то спешили, не обращая внимания друг на друга. Тут она заметила Артура Уизли, он торопливо шёл в её направлении, смотря себе под ноги. — Артур, — негромко окликнула девушка, когда мужчина был уже почти рядом. Он удивленно вскинул брови и уже через мгновение расплылся в улыбке. — Эмили, вот так встреча! — Волшебник подошёл к ней и пожал руку. — Какими судьбами? — Я вернулась на работу, — коротко пояснила девушка, — скажите лучше, как семья? Как Билл и Чарли? Я разговаривала с Роном в школе, но он мало что мне рассказал. — Ааа, — протянул он с усмешкой, — понимаю. Всё неплохо, мальчики устроились и вроде им нравится. Справляемся. — Я очень рада, — искренне произнесла девушка, — а что близнецы? —Остаются прежними, — Артур засмеялся негромко, — те ещё дети. Эмили печально улыбнулась и произнесла, забывшись на мгновение: — Я бы многое отдала, чтобы быть на их месте. Мужчина вдруг погрустнел и теперь внимательно смотрел на девушку. — Всё хорошо? — Да, — спохватившись, бодро подала голос волшебница, — всё хорошо. Артур не поверил. — Знаешь что, — подбадривающе произнёс он, — я приглашаю тебя на игру. — Нет, нет, не стоит. — Никаких нет, это Чемпионат мира по Квиддичу — возражения не принимаются! Я вышлю тебе время и место встречи по почте. Девушка хотела было возразить, но мужчина быстро попрощавшись, отправился по своим делам, не давая возможности сказать что-либо. Эмили, улыбаясь, зашла в лифт и уже скоро была на нужном этаже. Аврорат — это, пожалуй, единственное место в Министерстве, которое ей более менее нравилось. Здесь, конечно, были свои секреты, но в целом отдел был неплохой — многие волшебники хотели бы попасть именно сюда. Девушка постучала перед входом в кабинет Саймона, но его не было на месте, поэтому Эмили просто оставила документы на его столе, ровным острым почерком подписав небольшую записку: «Отчёт о проделанной работе. Эмилия Мэридид Сент.» Потом она забрала свое удостоверение и инструкции от Саймона и довольная тем, что ни с кем не пришлось разговаривать, уже вызвала лифт, чтобы наконец уйти. Но навстречу ей из лифта вышел её босс. Увидев её, он улыбнулся и не дал ей улизнуть. — А, Эмили, ты то мне и нужна. — Здравствуйте, сэр. Отчёт уже лежит у вас в кабинете, и все инструкции я получила. — Да, да, прекрасно, — бросил он, — у меня прекрасная новость: тебя и весь остальной ваш отряд Министр приглашает на Чемпионат мира по квиддичу! Эмили опешила в недоумении. — Но, сэр, я… — Стоп, агент Сент, это приказ. И похлопав её по плечу, он с довольным лицом направился в свой кабинет. Девушка ещё немного постояла на месте, пытаясь осознать всю эту ситуацию, но затем всё же решительно зашла в лифт, сохраняя лицо невозмутимым. И только в голове у неё крутилось: «Попала.»***
Два гоблина с поклонами встретили её, когда она прошла сквозь серебряные двери и оказалась в огромном мраморном холле. На высоких стульях за длинной стойкой сидела еще сотня гоблинов — они делали записи в больших гроссбухах, взвешивали монеты на медных весах, с помощью луп изучали драгоценные камни. — Доброе утро, я хотела бы забрать некоторую сумму из сейфа. Эмилия Мэридид Сент. — сказала девушка свободному гоблину. — В какое из ваших хранилищей вы бы хотели попасть? — Триста двадцать шестое. Гоблин изучающе посмотрел на неё. — У вас есть ключ, мисс Сент? — Да, он при мне, — волшебница протянула ему блестящий предмет. — Что ж, похоже всё в порядке, сейчас вас проводят. Спустя несколько не совсем приятных минут Эмили снова стояла на улице, но уже с полным кошельком. Девушка лениво прогуливалась среди магазинчиков Косого переулка, заглядывая то в один, то в другой. Тут было много чего весьма занятного, но для подарка не годилось. Зайдя в очередную антикварную лавку, Эмили принялась рассматривать всевозможные шкатулки, зеркала и другие элементы древности. На одном из комодов она нашла очень милую щётку для волос, на ручке были очертания бабочек из слоновой кости, к сожалению время знатно потрепало их. Немного подумав, Эмили решила взять расческу, уж больно мило она выглядела. Пройдя вперёд, она наткнулась на уголок с картинами в тяжёлых позолоченных рамах. В основном это были портреты неизвестных волшебников, но была и другая, по-видимому магловская — на ней было изображено противостояние ангелов, спускающихся с небес, и демонов, выползающих из преисподни. Что интересней всего, картина была перевертышем. Волшебница долго стояла перед ней, рассматривая каждую деталь. Что-то пугало её в этой картине, но также и цепляло, заставляя продолжать смотреть. Наконец, девушка оторвала взгляд от полотна и магией подняла его в воздух. Пройдя к кассе и позвав владелицу лавки, Эмили положила на стойку щётку и приставила картину. Хозяйка, маленькая старушка, медленно вышла из задней двери и внимательно посмотрела на посетительницу, изучая взглядом внешний вид и прикидывая, сколько она сможет выручить от продажи. — Добрый день, — вежливо начала Эмили, — меня интересуют эти вещи, за какую сумму я могу их приобрести? — Щётка — четырнадцать сиклей, — безразлично проговорила старушка, — картина — пятнадцать галеонов. Девушка задумалась, конечно ей не жалко было потратить эти деньги на подарок дяде, но за цену можно было и поторговаться. Однако, оглядевшись по сторонам, всё же решила не спорить, сама не зная, почему. В конце концов картина и правда была хороша — странная, но привлекательная, она стоила своих денег, особенно учитывая ширину рамы и превосходный вид — надо было только стереть накопившуюся пыль. — Идёт, — сказала девушка, доставая кошелёк. — Мы можем доставить ваши покупки в нужное вам место, — словно на автомате проговорила старушка. Эмили, не обращая внимания на недружелюбность продавщицы, улыбнулась: — Да, было бы неплохо. Доставьте их в «Три метлы». Хогсмид. До свидания. — Всего наилучшего, — услышала она, уже выходя из магазина. Ещё немного походив по переулку, Эмили стала просто бесцельно брести куда глядят глаза. Ноги несли её всё дальше, мимо высоких домов, мимо скверов. Она даже купила мороженое у магла и теперь сидела на скамейке какого-то парка. Ветер шевелил верхушки деревьев, создавая неповторимые звуки, которые, как странно, ничем не заглушались. Неподалеку от её скамейки трудился художник. С меланхоличным взглядом он смотрел на свою картину и мир вокруг себя. Он был стар, белые его волосы, завязанные в небольшую косичку, небрежно торчали из-под небольшой шляпы. Художник выглядел слегка неопрятно, но очень притягательно. Эмили просто не могла оторвать взгляд от этой фигуры, наносящей на холст всё новые краски. Но вот он закончил — сложил свое произведение, кисти, палитру, взял под бок мольберт. Девушка успела уже расстроиться, но художник подсел к ней на скамейку. Такой шанс упускать она не хотела, поэтому тихо, так, чтобы мог слышать только он, сказала: — Мне понравилась ваша работа. Мужчина удивлённо поднял на неё взгляд. — Но вы же не видели её, мисс. — Почему же? Я видела, как вы занимаетесь искусством, видела, как вы наносите краски. Мне кажется, я увидела достаточно, чтобы сказать, что мне нравится ваша работа. Художник всё ещё удивлённо смотрел на неё, но теперь в его взгляде было что-то ещё, то ли понимание, то ли благодарность. Он долго молчал, но с ним молчать было приятно, это был тот самый тип людей, с которыми особо и не нужно разговаривать. Однако же через какое-то время он снова поднял на неё глаза и бархатистым голосом сказал: — Для большинства людей я — ноль, чудак, некто, у кого никогда не будет положения в обществе, положим всё это так. Но я хотел бы своей работой показать, что таится в сердце этого чудака. Спасибо, что вы поняли. Эмили тепло улыбнулась ему. — Такие люди, как вы всегда напоминают мне, что в мире есть хорошие вещи, — а потом, немного поразмыслив, добавила, — и книжные магазины. Старик засмеялся. Очень по-доброму и искренне. — Уолтер Браун, — протянул он руку для знакомства. — Эмилия Сент. — Что ж, очень рад, очень рад. — и он снова замолчал, погружаясь в какие-то свои мысли. — Вы часто ходите сюда? — девушка внимательно наблюдала за художником, он казался очень одиноким и несчастным. — Каждый день, — отозвался он, словно отмирая, — я понял, что это место неисчерпаемо на вдохновение, конечно, я бываю и в других, но сюда захожу каждый день. Эмили оглянулась по сторонам — вид был вполне обычный, просто парк, просто Лондон, но видимо Уолтер увидел тут что-то большее, чего не видела она. Это заставило её уважать этого человека. Мимо них проходили пара парней в одинаковых куртках, по-видимому спортсмены, они презрительно взглянули на художника, а один из них даже крикнул: — Опять ты тут! Проваливай, сумасшедший, тебе тут не рады! Всё внутри Эмили перевернулось и закипело, она уже хотела встать со своего места и поставить нахала на место, но Уолтер мягко накрыл её ладонь своей и покачал головой. Злость сменилась в ней негодованием, она удивлённо смотрела на художника. — Он прав, — просто пояснил он, — я вложил свое сердце и душу в свои картины, но потерял рассудок в процессе. От чего-то волшебница вдруг загрустила, ей было невыносимо обидно за этого человека. Художник, видимо почувствовав это, мягко рассмеялся: — О, не жалей меня, я заплатил достойную цену за возможность делать то, что мне нравится. Эмили кивнула. По-видимому он ни о чем не жалел, что было самым главным. Вечерело. Землю потихоньку начал застилать лёгкий туман. Девушка только сейчас вспомнила, что ей надо возвращаться на занятие к Дамблдору, к тому же её покупки скорее всего уже были в Хогсмиде. Но уходить не хотелось. Совсем. — Знаете, — задумчиво произнесла она, — я буду очень польщена, если вы покажите мне ваши картины. — Ты правда этого хочешь? — он удивился так сильно, что даже глаза его широко распахнулись. — Да, мне правда очень интересно. — Тогда решено, — бодро произнёс он подскакивая со скамейки и прихватывая подмышку мольберт, — я всё подготовлю, ты знаешь, где меня искать. Он подмигнул ей на последок и, кажется, счастливый направился на выход из парка. Эмили ещё немного посидела, улыбаясь и мурлыкая какую-то неизвестную песню. Но когда солнце уже почти скрылось за горизонтом, достала палочку и трансгрессировала.***
Девушка сидела в кабинете директора и ровно, но почти незаметно дыша, ждала его возвращения. День выдался сумбурным, но она хотя бы познакомилась с интересным человеком. Однако, что ей делать со сложившейся ситуацией Эмили не знала. Нужно было выбрать с кем идти на этот матч. С одной стороны отказ Министру мог бы принести ей неприятности, но с другой — в Министерстве магии очень много людей, с которыми ей совсем не хочется видеться, а они там однозначно будут. Задавать другие вопросы Эмили не собиралась, по крайней мере пока. Когда-нибудь она заставит дядю ответить ей, но пока лучше было выждать. Однако вера в своего родителя в ней весьма пошатнулась. Часы показывали ровно десять, когда в комнате появился Дамблдор. Он вымученно улыбнулся ей и присел за свой стол. — Кажется, я вовремя. Эмили пробежалась внимательным взглядом по его лицу, останавливаясь на полуопущенных веках, потухшему взгляду, прислушиваясь к тяжелому дыханию. — Ты устал. — просто сказала она, не спрашивая, просто констатируя факт. Дамблдор снова слегка улыбнулся. — Я в порядке, Светлячок. И, — продолжил он, наливая себе чай, — я помню про наше занятие. С этими словами он, не церемонясь, проникнул ей в голову, быстро и почти грубо. Страх на мгновение завладел ей, но Эмили выстояла, в частности из-за того, что никогда не снимала защиту полностью. Девушка сразу же поставила барьеры. Несколько минут или мгновений, и профессор покинул её сознание. — Кладбище, — сказал он, помешивая серебряной ложечкой свой чай. Эмили лишь кивнула. — Молодец. Я не смог пробить твою защиту. Девушка осталась совершенно невозмутима и лишь слегка склонила голову в знак признательности за похвалу. Конечно, она понимала, что дядюшка устал и скорее всего не вложил всю свою силу, но ей было приятно. — Тем не менее, мы не сможем заниматься, дорогая. Эмили кивнула. — Сегодня меня пригласили на матч, — спустя какое-то время произнесла она. — Что ж, хорошо, это пойдёт тебе на пользу. — Не совсем, — Эмили слегка закусила губу, — меня пригласил Артур Уизли и Министр Магии. На этих словах Дамблдор поднял на неё глаза и внимательно посмотрел. — Что планируешь делать? — Я хотела спросить у тебя. — Тебе не стоит вообще туда идти, — медленно произнёс он спустя некоторое время, — это будет наилучшим решением. — Но что если пойти с Артуром? — Какова вероятность, что ты попадёшься на глаза другим? Эмили лишь передернула плечами. Думала ли она об этом? Конечно, думала, но искушение провести время с семьёй Уизли перевешивало всё остальное. Дамблдор угадал в ней это. — Что бы ты не решила, будь осторожна. — Конечно, дядюшка. Девушка встала со своего места и подошла к его креслу, наклонилась и поцеловала в лоб профессора. — Тебе надо отдохнуть, не засиживайся тут. И она ушла к себе, больше не обращая ни на что внимания. Она тоже устала, но поняла это только когда её голова коснулась подушки.