Я не сплю, но я вижу сны, Здесь нет моей вины, Я нем, но ты слышишь меня, И этим мы сильны.
Игорь, наверное, с минуту стоит, не двигаясь, не дышит даже. Смотрит бездумно на пустые чашки, что только достал. Голос Марио, отчаянный, потерянный, тихий такой и пронзительный вместе с тем - пробирает до костей. Игорю почти физически больно. Они оба молчат, молчание повисло натянутой нитью между ними. Игорь собирается с мыслями, Марио ждет. - Давай я сначала накормлю тебя, а потом расскажу, хорошо? - Игорь выдыхает, поворачивается, встречаясь глазами со взглядом Марио. В его глазах боль и непонимание, но ни капли осуждения или злости. - Хорошо. - Фернандес покорно кивает, подходит, тяжело ступая ближе и падает буквально на первый попавшийся стул. Смотреть на него больно и страшно. Потому что страх, что долгие часы сковывал, пока за жизнь его боролся - еще не отпустил. Еще свежо воспоминание о том, что мог потерять его. Снова. Игорь короткими взмахами рук запускает на самотек весь процесс приготовления еды, только чай привычный травяной заваривает самостоятельно. Пара минут и перед задумчивым Марио появляется тарелка дымящегося бульона и чашка чая, он голову поднимает, с тоской какой-то смотрит а Игоря. - Давай, малыш. - тот говорит ласково. Если бы он мог, если бы на то была его воля - забрал бы его, увез с собою туда, где их никто не найдет, чтобы не впутывать во все эти интриги и хитросплетения заговоров. С тихим мявом появляется Кот, он смотрит на них двоих осуждающе, одним плавным движением запрыгивает Марио на колени, запуская когти в обнаженную кожу, удерживаясь, чтобы не упасть, но бразилец не реагирует на это совершенно. Тогда Кот просто сворачивается клубком, смотрит внимательно на хозяина своего, не мигая. Будь это в другое время, Игорь бы рассмеялся, высказывая Марио, что он первый и пока единственный, к кому это исчадие ада добровольно пошло на руки. Марио ест совершенно машинально, не чувствуя вкуса еды. В голове - сплошная пустота, ни может ни о чем думать, ему так сильно хочется, чтобы Игорь улыбнулся, сказал, что все хорошо, что все только показалось. Но то, насколько маг напряжен, не успокаивает ни капли. Рука мелко дрожит, в какой-то момент просто не удерживает ложку и она громко ударяется о тарелку. Этот резкий звук заставляет вздрогнуть их обоих. Даже кот, совершенно натурально фыркнув, спрыгивает на пол и прячется под стол. Игорь чувствует себя странно, непривычно, словно на острие ножа. Липкое, тошное волнение подступает к горлу буквально - и это чертовски непривычное ощущение. Сотни лет - он сильный, уверенный в себе, властный, а тут враз превратился в босоногого мальчишку, что кидает камни магией в реку под восторженный смех и до безумия боится, что что-то пойдет не так, что не примут его, что отвернут. - Расскажешь? Почему "снова"? Что ты не рассказал мне с самого начала? - голос бразильца едва слышный, безэмоциональный, тусклый, от чего больно-больно делается, из него будто всю радость выкачали, всю энергию неуемную. - Я лучше покажу. - Игорь вздыхает тяжело, кивает сам себе, принимая безумно сложное для себя решение, поднимается со стула и тут же опускается перед Марио на пол на колени, берет тонкие изящные руки в свои, прикладывает к своим вискам. - Не бойся, просто смотри. - глаза прикрывает и впускает его в свое сознание, открывая тот потаенный уголок памяти, что больной самый, ценный самый. - Игорь, ты самый потрясающий из всех, кого я знаю! - огромные глаза широко распахнуты, кудри в беспорядке на глаза лезут. - Не обращай внимания! Они завидуют, потому что ты самый лучший! - взгляд упрямый, серьезный и ручонки тонкие, сжимающие запястья. - Я всегда-всегда с тобой буду! Я уже не умею без тебя! А ты без меня совсем пропадешь! - улыбка яркая, солнечная. Глаза распахнутые, стеклянные, неживые, губы приоткрытые и так много крови, так много боли, остро, до тошноты. Марио вскрикивает, руки опускает, вжимается в спинку стула, дышит тяжело, а лицо мокрое от слез, они не останавливаются. Ладони ко рту прижимает, в тщетной попытке сдержать скулеж, всхлипы в голос, пальцы кусает неосознанно, до крови почти, дрожит крупно. - Марь. - Игорь за локти его удерживает, поднимается на ноги, за плечи обнимает, прижимая к себе, давая выплакать все, гладит по спине успокаивающе. А у самого сердце колотится как сумасшедшее, дыхания не хватает, сам губы собственные терзает, пока не ощущает металлический привкус крови. Минуты текут томительно, но всхлипы Марио затихают, Игорь уже корит себя за то, что показал ему так много, что не удержал всю эту боль в себе и поделился неосознанно. Фернандес вздыхает судорожно, обхватывает его крепко, неловко, жмется сильнее, осознанно уже. - Это так больно... как ты это выдержал? Как ты жил с этим столько лет? - глаза заплаканные поднимает, смотрит на мага с трепетом и отчаянием, за руки его цепляется. Марио чувствовал то, что ощущал Игорь, пусть отголоски, но это было слишком. Фернандес всегда был безумно восприимчивым, человечным, эмпатия была его даром и проклятьем и сейчас это стало такой встряской, лишившей его последних сил. Он просто не может взять в толк, понять, как можно жить с такой болью? Как не сойти с ума? Обмякает как-то, руки опускает, только неосознанно щекой о грудь Игоря трется. - Прости, я не хотел, чтобы ты это чувствовал. - Акинфеев головой только качает, осторожно подхватывает Марио на руки, с легкостью такой, а тот даже не сопротивляется. - Идем в кровать, слишком много всего для тебя. А разговор мы только начали. - и была бы его воля - просто усыпил бы сейчас мальчишку своего, одним щелчком пальцев, давая отдохнуть, но Марио ведь расстроится, нельзя с ним так. Игорь осторожно устраивает Фернандеса в коконе из одеяла и подушек, сам рядом усаживается, приглаживает волосы растрепанные - не может удержаться. Просто не может не касаться его - это как помешательство какое-то, проверять каждую секунду, реален ли он, живой ли он, действительно ли. - Игорь. - Марио выдыхает после долгого молчания, его голос чуть крепнет, он губы нижнюю закусывает и смотрит так несчастно как-то, словно стыдится чего-то, и одновременно с тем что-то расстраивает его. Растерянность такая на светлом лице болезненная. - Я спросить хочу... - Что угодно. - Акинфеев с готовностью проговаривает и сам затаился, он тоже боится, тоже боится того, как Марио воспримет это все. Ведь это только начало. - А... ты так относишься ко мне хорошо только потому, что я похож на него? - проговаривает едва слышно, комкает в ладонях одеяло, губы кусает чуть ли не до крови, опускает голову, ему стыдно за этот вопрос, он ведь благодарен в любом случае, не мог даже ожидать такой поддержки. Но что-то в глубине души пульсирует совсем чуть-чуть разочарованно, болезненно. Он бы назвал это своим эгоизмом, почти атрофированным, но иногда так не вовремя дающем о себе знать. - Прости. Это глупо... я не... - лепечет тут же, оправдаться пытаясь. Ну в конце-концов, с ним болью поделились, а он дурости такие спрашивает неуместные. - Марь... - Игорь отвечает не сразу, смотрит на Фернандеса как-то шокировано, не до конца вообще вопрос сразу понимает, а когда понимает - что-то внутри холодеет. Ну что успел себе надумать-то за пару минут, буквально? - Глупый мой Марь... - и за плечи его обнимает, к себе тянет, обнимает крепко. - Не поэтому. Ты не похож на него. Ты и есть он. Это тебя я потерял триста лет назад. Тебя отняли у меня как плату за мой дар, за мое проклятье. За магию всегда нужно платить, но я тогда не представлял какой ценой. Как и сейчас не представляю, за какие заслуги ты снова со мной. - шепчет тихо на ушко ему, прядки мягкие перебирая. - Я? Но... как это могу быть я? - Фернандес затихает, жмется, он не может не верить Игорю, но постигнуть до конца сказанное тоже сразу так не способен. - Я тоже не знаю, но это ты... Я чувствую. Я думал сначала, что это чья-то злая шутка, что это какая-то насмешка, но... Это ты. Я прикасаюсь к тебе и чувствую, я слушаю тебя и понимаю это. Твои глаза, твоя улыбка, жесты - это все ты. И, Бог мой, как же я перепугался ночью... я... никогда так не боялся. Потерять тебя снова - это как последний гвоздь в собственный гроб. Больше - не выдержу. - голос Игоря тихий, срывается, почти беззвучным становится, но Марио слышит каждое слово, жмурится, жмется изо всех сил. - Мне все время снился сон. - проговаривает тихо совсем. - Сон, в котором я был нужен кому-то. Единственному человеку на свете я был нужен. И только поэтому я выжил, когда было совсем плохо, я думал о том, что меня кто-то ждет, а если я сдамся, то не дождется... - снова губы кусает, голову не поднимает. - И голос слышал... и ничего не понимал. иногда казалось, что схожу с ума, но не мог отказаться. Это удивительное чувство... когда не один, когда где-то там кто-то действительно ждет. Мне говорили, что я псих, что это глупости, что такие дворняги как я никому не могут быть нужны. - на этих словах Игорь неосознанно сильно-сильно сжимает его в своих руках. - Это ведь ты. Я когда твой голос услышал, не понял сначала... а сейчас понимаю. Понимаю, почему так спокойно с тобой, почему так надежно, почему уверен, что именно рядом с тобой я под защитой. Пусть я ничего не помню и не знаю, как такое вообще возможно. Марио задыхается буквально словами, хочет высказать все-все, говорит быстро, проглатывая окончания, жмется к Игорю как ребенок, словно стать с ним одним целым мечтает, чтобы больше никогда врозь. Хочется сказать еще больше, но просто не знает, как слова подобрать, чтобы высказать насколько сильно ждал этой встречи, как молился по ночам, чтобы это оказалось правдой, чтобы тот человек из снов реальным оказался, как засыпал на грязной земле, окруженный одними лишь бродячими котами и верил в то, что все это не зря. - Тише, тише... ты еще так ослаблен. - Акинфеев по волосам его гладит и улыбается, его просто разрывает изнутри чем-то ослепительным, несоизмеримым по своей силе. Неужели это счастье? Неужели - это именно то, без чего жил все эти долгие годы и не надеялся получить? Игорь не знает, куда себя деть, до дрожи в кончиках пальцев. Именно сейчас позволяет себе осознать до конца, принять то, что вот он - его, снова рядом. Без страха, без колебаний. Марио в него новую силу вдыхает, невероятную по своей мощи, и сила эта струится по всему телу, до кончиков пальцев, ослепляет изнутри. - Игорь! Что ты делаешь?! - Марио глаза приоткрывает, вздрагивает и смотрит куда-то в сторону, удивленно рот приоткрыв. Игорь поворачивает голову, глядя туда же и смеяться начинает - пока расслабился, его магия, что силой возросла ощутимо, взбунтовалась буквально, и вокруг искры синими всполохами кружатся, потолок раскрашивая в разные оттенки, расписывая стены невиданными цветами. В комнате - будто сумасшедшая радуга взорвалась, Марио хихикать начинает, с любопытством рассматривая все вокруг, его это отвлекает, успокаивает, нравится. - Я ничего не делаю, просто моя магия тоже рада тебя видеть. - плечами пожимает только. И как же хочется, чтобы на этом можно было поставить точку. И чтобы от этой точки начать отсчитывать свое "долго и счастливо". - Это хорошо. У меня еще вопрос есть... - Марио враз мрачнеет, хмурится до морщинки между бровями. - Но я могу задать его позже? - вдруг улыбается, приняв решение, вопросов слишком много, но это не главное. Самое главное он только что узнал, и можно ведь притормозить, остановиться, замереть хоть ненадолго. - Тебе можно все. - И это тоже? - и сам удивляясь своей смелости, своему порыву, ладони на плечи мага укладывает, выпрямляется, не отводя взгляда от его глаз тянется вперед, целует невесомо почти, нежно, трепетно.***
- Вы звали, Виктор Михайлович? - Ваня привычно заглядывает в кабинет Гончаренко, теперь уже сам мальчишка выглядит ужасно усталым, с синяками под глазами, кажется измученным. В сердце у Виктора что-то вздрагивает, хочет вот так взять и прогнать его спать, но не может этого сделать. А в голове ведь - смесь взрывная, непонятная, из слов Игоря, таких ядовитых буквально, что никак забываться не хотят и долга, обязательств, правил. - Да, садись, Вань. - указывает на стул, а сам смотрит на мальчишку, наблюдает. Зачем этот чертов маг рассказал ему? Теперь ведь видит - и взгляд жадный, тоскливый, и выражение лица это молитвенное почти. Он видит все то, что так усиленно пытался не замечать до этого, и на сердце так тяжело становится. - Расскажи мне, что произошло? - и первый вопрос, что в голову пришел, даром, что Кирилл все подробно битый час расписывал, даром, что Игорь в пять минут по телефону драконом рычал и внес еще большую ясность в картину. - Ну... я толком не знаю. - Ваня плечами пожимает искренне так. - Мы в баре были, Кирилл сказал наблюдать, рассредоточиться. Марио за барной стойкой сидел, я как раз оборотня знакомого встретил - он мне отличное прикрытие сам того не зная, обеспечил. А потом Игорь появился... Я правда не видел, когда Марио из бара выходил... - Обляков ежится как-то, смотрит исподлобья чуть виновато, как будто он и правда виноват в происшедшем. - И ты ничего не заметил странного? То есть Марио просто выпил коктейль и ушел? - и вот этот момент никак в голове не укладывается у Гончаренко. Что-то не сходится. Фернандес не производит впечатление человека, который будет пить незнакомый алкоголь, находясь на важном задании. - Ну там парень был, рядом с ним, разговаривали. Мне казалось, он его угостил. - вдруг вспоминает Ваня. - Я толком не рассмотрел, но мне показалось. - Какой парень? - Виктор подскакивает с места, наклоняется к Облякову, за плечи его буквально ухватывает, сжимает. - Ваня, расскажи все, что помнишь? - Но я... я не помню толком, правда! Просто рядом с ним кто-то сидел. Они разговаривали. А потом стаканы появились. Я как-то не обратил на это внимания. Ну людей много было. - Ваня запинается, щеки его краснеют, во все глаза на Виктора смотрит. И тут Гончаренко понимает, насколько близко они, почти чувствует горячее дыхание мальчишки на своем лице и собственная решимость тает, собственные барьеры по швам трещат. Как сдерживаться? Как продолжать лгать себе дальше? Если мальчишка этот заставляет сердце биться быстрее... - Можно спросить у Марио... о том парне... - Обляков шепчет почему-то, не думает почти о чем говорить, просто молчать становится поистине невыносимо. - Не раньше, чем Игорь вообще позволит нам к нему приблизиться. - Гончаренко точно также, неосознанно понижает голос, еще немного и случится непоправимое, и самое страшное, что он не хочет противиться. Ваня смотрит как кролик на удава и губы неосознанно облизывает. У Виктор буквально крышу сносит. И в это мгновение дверь распахивается. - Виктор Михайлович! - Федя врывается без стука, без спросу. - На дневной отряд напали! Двое погибли! Остальные ранены... И... - задыхается от бега, головой трясет. - На телах убитых мы нашли вот это. - протягивает Виктору планшет с фотографией, тот морщится от тоски и боли, глядя на погибших ребят своих, и замирает: на лбу у одного и у второй руна, знак бесконечности. Гончаренко ранее видел такие. Много раз. И все сплошь на убитых. - Что это? - Ваня отмирает, во все глаза смотрит на фото, губы его дрожат, никогда ведь еще товарищей не терял, осознать не может. - Что это значит, Виктор Михайлович?! - голос высокий неожиданно становится. - Он жив и он вернулся.