This new world

В течение трёх дней группа из пяти двоек добиралась до своей подготовительной военной базы на юге континента. Хосок был прав, говоря, что они с Тэхёном не расстанутся, по крайней мере, пока. В ближайшие три месяца ребята будут проходить подготовку бок о бок, но, к сожалению, их расписание становится забитым под завязку, поэтому большую часть времени они проводят со своей парой и почти не видят остальных ребят. На базе находилось около двадцати пар спецназначения, и при наличии достаточных военных навыков их всё равно нагружали сверх меры: если ты был быстрым - от тебя добивались скорости на грани реальности, метким - считай, что ты спишь с винтовкой бок о бок в буквальном смысле. На первые три недели каждую пару привязывали к друг другу. Тэхён был в ярости - у них с Чоном не клеилось от слова совсем, даже если оба готовы были смириться с недостатками друг друга, омега закрывал глаза на глупые шутки и подколы напарника, привык ходить в один душ и туалет, что на деле оказалось не так уж сложно, ведь много лет до этого военное командование максимально убирало границу между полами. Общие спальни, совместные тренировки, правда, помещения личной гигиены всё ещё были раздельными, но бонусом в карму Чонгука было то, что он старался не смущать омегу, прикрывал глаза, отвлекал болтовнёй и вполне уместно себя вел. Камнем преткновения служили как раз не личностные качества, а профессиональные навыки, Тэхён отставал от альфы по всем фронтам: он был медленнее, менее метким в стрельбе, слабее в рукопашном бою, единственное, наверное, в чём он реально был хорош - это тактические занятия и теория, его мозг быстро обрабатывал и запоминал информацию. Казалось бы, их можно разделить на силу и ум, но в полевых учениях Чон реагировал быстрее, и соображалка работала у него практичней, чем бесполезный кладезь знаний Тэхёна. Плюс, ко всем тренировкам, у омеги оставались занятия с силами, и так как они были связаны, альфа начал посещать и их, отчего Тэхён бесился ещё больше. Если свои промахи, как солдата, он мог списать на более хрупкий организм омеги, то то, что он никчёмный эни, смущало и расстраивало. У него были зарегистрированы три аномальные способности: телекинез, прорицание и стихия воды - но на деле это был полный провал, он мог придвинуть к себе кружку только при условии полной концентрации, и всегда тратил на это полчаса минимум, видел видения, в которых ни черта не понимал, и приходили они только тогда, когда сами того пожелают, ну и мог превратить обычную воду в кипяток, но всё это требовало колоссальных усилий. Тэхён ненавидел занятия по аномальности, он презирал себя каждый раз, когда видел разочарованный взгляд куратора. Вот и сейчас новая наставница - молоденькая эни, хмурила брови, смотря на очередной тест, который он с треском провалил. — Рядовой Ким, вы работаете с психологом? — спрашивает она, в сотый раз перелистывая его личное дело. — Да, — вяло отзывается омега, у него после её испытаний нет сил даже языком ворочать. — Я немного не понимаю, мы занимаемся уже неделю, но прогресса нет вообще — в вашем профиле указано, что когда вам было семь лет, вы попали в военную академию — у вас не было сил вообще, но в медицинской карте за два года до этого были зарегистрированы три силы, причём по рейтингу получившие по восемь баллов из десяти. Ваш врач утверждает, что у вас психологическая травма и из-за неё на данный момент вы не можете пользоваться своими способностями в полную мощь... — она что-то чиркает в журнале и продолжает. — Я настаиваю на посещении вами терапии, а также, после окончания периода неразрывной связи двоек, вам назначат ещё две дополнительные ментальные тренировки в неделю. — А спать он будет во время ходьбы? Вы не думали, что это уже слишком — давать спецсолдату ещё больше дополнительной нагрузки? — Чонгук вскипает от слов этой надменной стервы, и видя, как Тэхён тупит взгляд в пол, а его плечи опускаются, альфе хочется метать предметы, чтобы защитить парня. Он сам валится от усталости и прекрасно видит, как это истощает его напарника. Но Тэ успокаивающе дотрагивается до его ладони, и безэмоциональным голосом говорит: — Мне не привыкать, рано или поздно они засунут щипцы внутрь, но силы из меня достанут. Его наставник закатывает глаза и с раздражением говорит: — Не вам, мистер Чон, решать, как действовать в случае отклонений мистера Кима, то, что у него недостаточно сил — только его вина, и ему придётся постараться это исправить, ведь на данный момент восстановление идёт черепашьими шагами, аномалия из королевской семьи слабее низших эни, это позор всей иерархии. А теперь, вы можете быть свободны, — Тэхён собирает всего себя, поднявшись на ноги, тянет за кожаный ремень, соединяющий их с Гуком руки, намекая тому, чтобы он остыл и просто шёл следом. Омега гордо выпрямляется и твёрдой походкой идёт на выход, но как только двери кабинета закрываются, силы покидают его, а ноги подкашиваются. Чон реагирует мгновенно и, подхватив свою пару, помогает дойти до их бокса, укладывает обессиленного парня на кровать, ложится рядом и укрывает их. — Я омег стараюсь не трогать, но этой мрази хотелось вмазать, — смотря в потолок, шепчет он. Тэхён вымучено смеётся: — Чон Чонгук, мой рыцарь-защитник, не парься, за последние 12 лет я и не такое слышал, была бы моя воля, я бы вообще не рождался аномалией, стал бы обычным солдатом, но природа та ещё сука… — он находит под одеялом руку Гука и аккуратно цепляется пальцем за его. — Серьёзно, Чонгук, забей на них, давай спать. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Тэхён, — через несколько минут альфа слышит замедленное дыхание и понимает, что обессиленный парень уснул почти мгновенно. У самого Чона, однако, сна ни в одном глазу — вся эта ситуация жутко бесит, но Тэ просит не вмешиваться, он и не станет. Чонгук не страдает приступами альтруизма, и, если омега захочет, он сам попросит о помощи. Тэхён спит ужасно, вертится, как белка в колесе, что-то бубнит и хватается руками за одеяло, он будит Гука почти каждую ночь, но сегодня что-то идёт не по обычному сценарию: омега скулит во сне и всхлипывает, альфе не с первого раза удаётся разобрать тихое «Мёнсу» из уст Тэхёна. Чону правда любопытно, при всём их мнимом перемирии о дружбе и речи не идёт: они уже не враги, но и не близкие люди, ни один, ни второй не спешат выкладывать все карты на стол. Чон решается на кардинальные меры, когда сквозь темноту видит мокрое лицо омеги. — Тэ, — он трясёт того за плечо. — Тэхён, проснись... — с трудом выплывая из царства Морфея, парень не сразу понимает разницу между сном и реальностью, и поэтому утыкается лбом в грудь альфы и уже громче повторяет имя, будто зовёт этого неизвестного Мёнсу. — Тэхён, — Чонгук кладёт руку на его затылок и аккуратно поглаживает. — Тебе снился кошмар, ты плакал, и я решил тебя разбудить. — Спасибо, — Тэхён не отстраняется, но непроизвольно дышит ещё глубже. — Это из-за переутомления, мне уже давно не снились кошмары, я завтра схожу к врачу и возьму снотворное, чтобы не мешать тебе спать. Альфа продолжает поглаживать пшеничную макушку и тихо говорит: — Ты не мешаешь! Меня тоже мучают кошмары, так что иногда и я буду будить тебя, и мы будем квиты, — он ложится обратно на койку и утягивает омегу к себе на грудь, а тот такой покорный, такой беззащитный, что впервые с детства в Чоне просыпается инстинкт альфы - желание оберегать, забрать себе весь страх, который дрожью прокатывает по телу омеги. Он утыкается носом в волосы Кима и вдыхает его аромат — несмотря на подавители сущности, убрать запахи полностью учёным так и не удалось — просто теперь запах противоположного пола при приёме таблеток не сносит крышу, омеги спокойно переносят течку, а альфы - гон. Было бы странно иметь армию с неконтролируемыми солдатами, а именно так природа распорядилась, наделяя альф и омег феромонами, беты же по природе своей остались теми же обычными женщинами и мужчинами: у них не было запахов и размножение протекало в стандартном ключе. Альфа носом втягивает воздух и улыбается: Тэхён пахнет несвойственно его характеру — корицей и выпечкой. Чувствуются нотки миндаля, кардамона и имбирь, он, как булочки, наподобие тех, что продаются в дорогих кофейнях мегаполиса. — У меня есть средство, которое помогает лучше, чем снотворное и успокоительные, — Тэ приподнимается на один локоть и смотрит в глаза Чонгуку. — Пообещай, что никому не расскажешь. — Обещаю, — Чон заинтересовано наблюдает, как его напарник свешивается с кровати и, шаря под ней, выуживает форменную сумку и копается в ней несколько секунд. — Вот, — он протягивает ему плеер, обмотанный наушниками, и улыбается, и что-то в груди Чона ёкает. Он впервые видит Тэхёна по-настоящему счастливым, и это в корне меняет его: улыбающийся Тэ — это так красиво, что альфа невольно зависает. Ему в ухо вставляют наушник и укладывают обратно в кровать, включают музыку, но никто из них так и не засыпает, лежа на узкой кровати, прижавшись головами друг к другу: их связывает кожаный ремень между запястьями, шнур наушников и что-то большее, что этой ночью сломало очередную стену между парнями.

***

Чон Хосок - хороший, он добрый, воспитанный и он старший — так успокаивает себя Чонгук, когда смотрит, как ровно через пять минут после того, как ремни с их запястий сняли, этот самый Чон Хосок внаглую зажимает его напарника, а тот, как идиот, лыбится и что-то щебечет. Бесит! Что именно бесит, альфа себе не объясняет, ну потому что потому! Он не ревнует, просто пусть Хосок идёт и зажимает свою пару, а Тэхён должен обнимать его, ну или хотя бы не обнимать кого-то другого. Чон трясёт головой и отказывается заниматься самоанализом, вместо этого он идёт отрывать загребущие ручонки хихикающего альфы от Тэхёна. — Чонгук-а, Хоби завтра уезжает на первое учебное задание, так что мы договорились вечером попить кофе в столовой и поболтать, а ты как раз сможешь пораньше лечь спать, и я мешать не буду своей вознёй, — рука Хосока всё ещё путается в омежьих волосах. — Ты не мешаешь! И мне всё равно, делайте, что хотите, — злится младший Чон, но сразу надевает маску пофигизма и направляется в сторону тренировочных залов, чтобы выместить это непонятное чувство внутри него. Тэхён провожает его широкую спину взглядом и пожимает плечами: — Не могу понять, что у него в голове происходит — мы вроде ладим, а потом он превращается в «Чон Чонгук - я говнюк», и хочется ему дать подзатыльник. — О, Тэ, тебе, к счастью, не понять его, так как ты омега: у тебя нет обострённого чувства собственности и желания защищать свою территорию, — Хоби посмеивается в кулак, наблюдая, как в голове парня начинают вертеться шестерёнки, и он пытается понять, о чём говорит старший, пока не чувствует, как длинный палец тычет его в грудь. — Это я, что ли, его территория? — фыркает омега. — Насмешил, я просто предмет мебели для Чона. — Мелкий, он — альфа, и хоть все наши инстинкты похоронены под толщей медикаментов, сублимации и промывки мозгов, нас не переделать, ты — омега, которая находится с ним рядом сутки напролёт, вы говорите, спите, едите вместе, он видел тебя голым, в конце концов, его внутренний альфа, уж поверь, записал тебя в разряд «моя собственность», и ему ой как, думаю, не нравится, когда рядом с его омегой ошивается другой альфа, — Хоби начинает уже громче посмеиваться из-за набухшего от возмущения, как рыба-ёж, Тэ. — Чушь, — младший бьёт его ладонью по груди. — В таком случае, твой альфа за столько лет нашего постоянного общения уже должен был мысленно пометить меня, но это же не так... — старший уже хохочет и кидает жалостливый взгляд на слепого, по его мнению, омегу. — Ладно, ладно, ковбой, пошли пить чай или кофе, или что ты там хочешь. Тэхён всё ещё злится на альфу, но любопытство пересиливает, и он спрашивает: — Кто такие ковбои?

***

— Первое задание будет простым, вам необходимо зачистить небольшой офис и забрать нужные бумаги. Сложность в том, что кроме примерной дислокации врага у нас нет никакой информации, поэтому необходимо собрать данные на месте и составить план, — начальник подразделения кладет перед ними бумаги. — На ваших спутниковых часах установлены навигаторы и мессенджер, которые помогут вам связаться со штабом в случае необходимости. Выезжаете сегодня в 16:00, вас заберёт машина и отвезёт к самолету. Сейчас идите на склад, там получите необходимое снаряжение и оружие, потом в медпункт — за медикаментами, и как ознакомитесь с делом, нужно встретиться с кураторами, чтобы обсудить план. Всё понятно? — Так точно, — отвечает двойка солдат. — Свободны! Они выходят из штаба и направляются в указанное место. Получив всё необходимое и прочитав документы, Тэхён и Чонгук отправляются на встречу с кураторами. Разговор получается короткий, так как данных действительно немного, известно только, что эта база повстанцев под руководством людей без аномалий, что объясняет, почему не ушла двойка с сильными эни. На их руки надевают часы, отчего Гуку хочется пошутить на тему вечных оков. — Чон Чонгук и Ким Тэхён, — один из кураторов зачитывает им рапорт. — Вас назначают на первую операцию под кодовым названием «Песок». С сегодняшнего дня за вами закреплены новые позывные, ваша двойка называется Х9, рядовой Чон - JK, рядовой Ким - V. На этом можете быть свободными.

***

Полная экипировка, автомобиль, который привозит их на аэродром, военный самолёт, три часа полёта, опять автомобиль. Они стоят посреди пустыни, вокруг них возвышаются, как окаменелые скелеты животных, железные громадины мёртвого города, и кроме песка, засыпающегося в плотно зашнурованные берцы, да палящего солнца, на горизонте ни души. В голову закрадываются невольные сомнения о том, что их неправильно высадили: ну не могут тут жить люди. Чонгук подхватывает рюкзак и направляется к одному из зданий, что выглядит меньше остальных. — Тэ, ты чего застрял, нужно разбить лагерь и поспать, а завтра будем придумывать план. Пустыня оказалась обманчива, и когда они дошли до нужного места, начало темнеть. Решено было выбрать вспомогательное здание из бетона в нескольких сотнях метров от основных построек, оно неплохо сохранилось: были стены и второй этаж, крыша, конечно же, отсутствовала. Гук забрался по полуразрушенной лестнице и, попрыгав на полу, решил, что перекрытия достаточно крепкие, чтобы выдержать их импровизированный лагерь. Тэхён тем временем обошёл сооружения, убедившись, что снизу не видно, что происходит внутри. Оставалось надеяться, что повстанцы не заберутся на один из небоскрёбов, но, посмотрев в сторону чудовищ, омега покачал головой: те выглядели так, будто любой порыв ветра превратит их пыль. Когда на небе взошла луна, солдаты установили небольшую палатку, перекусили сухим пайком и решили лечь спать, чтобы встать до рассвета. Умостившись под боком Чонгука, Тэ спросил: — Как думаешь, есть ли у нас какие-то сроки и требования к выполнению плана, ясно, что это просто проверка, но что если… — он замолкает, не договорив мысль. — Тебя что-то беспокоит? — Чон непроизвольно начинает пялиться в затылок рядом. — Не хочу опять налажать, когда я это делаю один, ещё терпимо, но как-то не хочется ещё и тебя подставлять, ты, Чон, конечно, заноза в заднице, но это не меняет того факта, что ты отличный солдат, — омега становится напряжённым и ёжится. — Мне хочется иногда заорать от ярости, понимая, что меня держат лишь как запасную карту в надежде, что рано или поздно я разрожусь своими суперсилами, как и все мои предки, вот только, походу, хер им. Гук посмеивается от слов Тэ, очень забавно слышать, как тот сквернословит. — О, поверь, если ты — их большое разочарование, то я просто бельмо на глазу. Порой мне кажется, что мой отец доплачивает нашему руководству, чтобы они давали мне самые обречённые на провал миссии, в надежде, что с одной из них я не вернусь. — Ты серьёзно? — Тэ ворочается и перекатывается на другой бок, сталкиваясь взглядами с альфой — он честно думал, что тот шутит. — Я думал, твой папа большая шишка, и так печётся о своём чаде, что всё наше обучение ты мог безнаказанно творить всякую фигню и тебе это сходило с рук. — Ты почти во всём прав, мой отец действительно большая шишка, и он прикрывал все мои косяки, но больше от нежелания выставлять на всеобщее обозрение то, что его младший сын — остолоп, это ведь такой позор для генерала Чона, а про его отношение ко мне… Ну, отцу скорее на меня плевать, хотя после стольких раз, что я выводил его из себя, думаю, он меня презирает. Вот Сокджина, моего старшего брата-бету, он любит — тот его наследник, гордость, робот, который беспрекословно выполняет папины приказы, и не видит, что он просто жестокий тиран и манипулятор, — после этой пламенной речи Гук смотрит на недоумевающую омегу и горько вздыхает, понимая, что придётся объясниться. — Предупреждаю сразу, я это рассказываю не для того, чтобы ты меня жалел! — Тэ утвердительно кивает. — Когда мне было восемь лет, мой отец прилюдно казнил какого-то повстанца, тот, в свою очередь, являлся одним из верхов и за головой моего предка была объявлена охота. В общем, этот урод решил показать всем, что он не боится и остался на своем месте, продолжая нести «справедливость», — Чонгук сжимает кулаки и набирает побольше воздуха в лёгкие, он эту историю рассказывал лишь дважды: один раз отцу и военным, которые пришли после случившегося к нему в больницу, а второй раз Сокджину, которого он умолял поверить в то, что в этом виноват отец, а тот лишь снисходительно погладил его по голове и ушёл. — Отец в тот день был на службе, а Джин в школе, дома были только я и мама, трое человек ворвались к нам, я не знаю об остальных, но один из них был аномалией — телекинетик, пока двое держали мать, он поднял меня в воздух и с силой ударил об пол, я тут же потерял сознание, и эти твари даже не удостоверились, жив я или нет. Я пришёл в себя через несколько минут, всё тело болело так, что хотелось орать, но я не мог и шевельнуться — получилось только открыть глаза, но лучше бы не приходил в себя. Я видел, как тот эни поднимает и опускает мою мать телекинезом, думаю, она уже была мертва: её тело ударялось об пол, разбрызгивая кровь, а когда он поднимал её в воздух, она выглядела, как кукла. В какой-то момент ему это надоело, и, швырнув её об стену, они просто ушли, а я с трудом смог доползти к маме и схватить её за руку. Через некоторое время я снова отключился от боли, а очнулся уже в больнице. Тогда врачи говорили, что я не смогу ходить, но я смог, назло отцу. Вопреки ему же я пошёл в военную школу и делал всё, чтобы портить ему жизнь. А знаешь, что в этой ситуации самое мерзкое?! Он благодаря её смерти выставил себя чуть ли не великомучеником, хотя прекрасно знал об угрозе и имел все средства нас защитить, но даже не приставил охраны к дому, — Чонгук не хочет выглядеть потерянным, хотя знает, что на его лице сейчас отражается дикая боль. Чтобы спрятать её, альфа утыкается носом в спальник. — Гук-и, — мягко треплет его Тэхён. — Знаешь, за что я ненавижу узнавать что-то личное о людях? Это вынуждает испытывать к ним чувства, и как только это случается, самый лютый враг может оказаться просто потерянным человеком, а самый нежеланный напарник — братом по несчастью. Мне правда было пять, а не восемь, и я ничего не видел, как ты, мой старший брат успел запихнуть меня в мусорный контейнер, я только слышал, как он просил не трогать его. Родителей убили сразу, те, кто на нас напал, прекрасно осознавали, что с двумя могущественными эни им не справиться, поэтому пришли в наш дом ночью. Им нужны были я и брат: представь себе, заполучить сразу двух детей Ким, да ещё и у которых на тот момент прорезались по нескольку сил. Но они не знали, что я по ночам любил просыпаться, поэтому мой старший брат, не тревожа родителей, водил меня на кухню, чтобы дать молока и печенье. Только это и спасло меня той ночью, я слышал, как они угрожали ему, но он до последнего врал, что я у дедушки. После той ночи у меня нет родителей, и я больше никогда не видел Мёнсу, — Чон ещё в начале рассказа уставился на него неверующими глазами: возможно, в распределении боевых двоек действительно есть смысл, ведь теперь ясно, что они не такие разные, как казалось в начале, даже наоборот, слишком уж похожи их судьбы. Альфа ложится на спину и устремляет взгляд в брезентовый потолок палатки, а Тэхён кладет голову ему на грудь и, обхватив поперёк, закрывает глаза. Им незачем говорить или обсуждать услышанное, им не нужно жалеть друг друга или подбирать уместные слова, которых просто не существует. Теперь между ними больше, чем просто тишина, и где-то в этот момент пробегает это заветное слово - доверие.

***

Наблюдение за заявленным в документе объектом заняло двое суток, штаб действительно располагался в этой адской пустыне, но не в огромных конструкциях, как предполагал непрактичный Тэхён, а под ними, в катакомбах, которые за счёт своего нахождения под землёй и хорошего укрепления сохранились в почти нетронутом состоянии. За всё время наблюдений они зарегистрировали десять человек, которые периодически спускались и поднимались из бункера. Двое посменно всегда стояли на охране перед входом. В тёмное время суток, в очках ночного виденья, они исследовали близлежащую к базе территорию, и сумели найти две вентиляционные трубы, которые кто-то заботливо раскопал, видимо, когда размещали резиденцию в этом богом забытом месте. Также, был обнаружен люк неизвестного происхождения, который они не стали проверять, дабы не наделать шума. После приблизительного наброска выясненных данных, Чонгук отправляет отчёт с собранными сведениями, и они оба надеются, что кураторы смогут поднять старые архивы и найти чертежи местности, или отыскать данные в сохранённых от старой цивилизации компьютерах. Отчёт приходит через неделю, и планы действительно находятся. За прошедшее время удаётся выяснить, что раз в три дня приезжает машина с четырьмя вооружёнными солдатами, которые привозят провиант и какие-то документы, а также, теперь постоянно находящихся под землёй, по подсчётам, пятнадцать человек. Загадочный люк по схеме оказывается всего лишь коммуникацией, а вот вентиляция — более интересная находка. Она проходит через все катакомбы, достаточно широкие, чтобы взрослый солдат мог по ним пролезть, но проблема состоит в воздушных фильтрах и огромных вентиляторах, которые, судя по пригодности строения, работают в исправном режиме. В итоге, после почти целого дня обсуждений, было решено нападать на базу ночью, устранить двух караульных у входа, дабы они не подняли шум, да и если в закрытом помещении у них будет на двух вооружённых противников меньше, это явно плюс, но спускаться всё же было решено через вентиляцию. Теми же путями нужно было вернуться обратно, а саму базу планировалось закрыть и запустить в уже выведенную из строя вентиляцию ядовитый газ. Солдаты часами рассматривали схемы воздухоочистительных систем и, в принципе, сумели составить чёткий план действий, как и что нужно будет делать. — Через две ночи, — повернувшись к Тэ, говорит альфа. — Через две, — вторит тот. В очках ночного видения всё тошнотворно зелёное, лицо под ними сильно потеет, а температура в этой проклятой пустыне даже ночью не падает, дышится разве что лучше, но и то, это только до момента, как они оказываются в просторных трубах. Охрану у входа парни нейтрализовали очень быстро: Чонгук одним отточенным движением свернул громиле шею, омега же, не располагая такой силой, просто приложил пистолет с глушителем и прострелил голову второму. До первого пропеллера идти пришлось недолго: достав походный набор инструментов, Чонгук раскручивает отвёрткой небольшой моторчик в центре и отключает его. Вентилятор делает ещё пару оборотов и останавливается, расстояние между лопастями достаточно большое, а потому позволяет им поочередно пролезть. Почти сразу, труба за ним начинает сужаться - приходится лечь на живот и перебираться ползком, руки затекают, но Чонгук знает, что ещё два поворота, и начнутся воздушные фильтры. Первый получается снять беззвучно, а вот второй покрыт ржавчиной, из-за чего с ним приходится повозиться. Чон переползает его и слышит за спиной тихий стон боли: он не спрашивает, что случилось, но догадывается, что Тэ, скорее всего, поранился о разъеденную коррозией железяку. Гуку хочется извиниться за то, что не предупредил, но он знает — говорить им нельзя. Труба приводит к небольшому резервуару, из которого в разные стороны расходится ещё четыре трубы, считая ту, в которой они только что были. Тэхён трогает его плечо и показывает на ту, что справа. Чон просовывает туловище наполовину и достигает первой решётки, которая ведёт в помещение. Оно абсолютно пустое: об этом говорит тепловизор, встроенный в очки, Чон тихо раскручивает болты в обратную сторону, и они с приглушённым звоном падают на пол. Тэ позади вздрагивает и вслушивается, но на шум никто не приходит. Альфа опускает решётку и, повиснув на руках, спрыгивает на пол, омега повторяет за ним. Комната ведёт в коридор, в котором всё чисто. По их расчётам, сейчас двойка находится в промышленной части катакомб, но даже если и так, их чертежам больше двух сотен лет, и неизвестно, оставили ли повстанцы то же расположение помещений. Гук бесшумно крадётся вперёд, эни движется спиной за ним, прикрывая тыл, в первой комнате оказывается пусто, во второй тепловизор показывает спящий объект, и Гук одним отточенным движением достаёт нож из ботинка и перерезает ему горло. Дальше по коридору — тупик, слева — ещё одна дверь, которая оказывается запертой. Альфа проверяет близлежащий коридор, а Тэхён, встав на колени, аккуратно отпирает дверь отмычкой. Бинго, за ней оказывается помещение, забитое документами, но где искать нужные, они не знают: пробегаясь по стеллажам взглядом, Гук читает маркировки на них, омега же тем временем находит сейф и пытается вскрыть уже его. Тот оказывается с довольно простой кодовой системой, и ему требуется около пяти минут, чтобы дверь железного хранилища щёлкнула. Достав содержимое и убедившись, что это то, что им нужно, он радостно оборачивается на Чона и застывает, видя, как тот молча тычет стволом в лицо человека, который точно так же держит пушку, наставленную на Тэ. Хлопок, и брызги крови попадают на очки омеги. Нет времени разбираться! Солдаты выбегают в коридор и сталкиваются с тремя людьми с оружием, возможно, здешняя база не самый важный повстанческий объект, но это не значит, что охранять её будут уж совсем дилетанты. Скрываться уже нет смысла, Ким приседает, а Чонгук делает первый выстрел из-за его спины в человека напротив. Тэхён же делает подсечку ближе всех к нему стоящему альфе и целится ему в грудь. Третий человек стреляет в него, но омеги уже нет на прежнем месте, а за спиной противника стоит Чонгук, который вырубает его прикладом пистолета. Тот валится под ноги, и из пистолета Тэхёна вылетает ещё одна пуля, аккурат промеж глаз лежачего. Нужно пробежать всего пару метров, чтобы оказаться в комнате, из которой они спустились: Чон достигает заветной двери первым, но слышит вскрик и видит, как барахтающегося Тэхёна утаскивают за угол. Омега вырывается и пытается лягнуть неприятеля, но тот лишь удобней перехватывает его поперек талии и рук, сковывая движения. Дверь с грохотом ударяется о стену, и они оказываются в освещённом помещении. Парень видит двоих людей: в руках у них нет пушек, и это обнадеживает, бугай, который схватил его, разжимает свои тиски, а омега не успевает сделать и шаг, как его припечатывают к стенке, грубо держа за шею. Очки срываются с головы, а альфа напротив скалится. — Какой хорошенький, аж жалко убивать, хотя, думаю, если тебя связать, ты может ещё на что сгодишься... — его мерзкие руки пролезают под воротник формы и достают жетон. — Ким Тэхён, — он снова скалится, но потом в его взгляде проскальзывает интерес. — А не тот ли ты Ким Тэхён, который нам нужен? — он снова косится на железку в руке. — Омега, девятнадцать лет, похоже что ты, мышонок, забрался в мышеловку, в которой тебя ждали, — смотря в глаза омеги, он громко кричит. — Ребята, к нам тут Ким Тэхён пожаловал в гости! Вдруг, решётка вентиляции отлетает на пол, а за ней спрыгивает и Гук. Верзила оборачивается на шум, чем и пользуется Тэ, откидывая его руку с шеи и запрыгивая на спину обидчику. Парень проводит удушающий, а его напарник тем временем пристреливает остальных, даже не прицеливаясь. — Тут должно быть ещё пятеро, убегать уже нет смысла, придётся зачищать так. Двоих они находят сразу: те, судя по всему, не относятся к солдатам, поэтому умирают мгновенно и без сопротивления, а вот ближе к выходу их уже ждут. У Чона выбивают пистолет — его хватают сразу двое, а Тэхён пытается отбиться от третьего, что у него с успехом выходит, но, видя оружие у головы напарника, Тэ отступает и наставляет в их сторону своё. — Убьёшь одного из нас, твой напарник тоже умрёт, — рычит высокий. — Положи оружие на пол, Ким Тэхён, о тебе всё равно уже доложили, ты же знаешь, что тебя в любой повстанческой группе встретят с распростёртыми объятиями, — омега кривится от его слов, но пушку опускает и медленно присаживается, чтобы положить пистолет на землю. — Молодец, а теперь иди вперёд, — тот, что поменьше ростом, отпускает Чона и упирается дулом пистолета между лопаток омеги. Второй же перехватывает Чонгука за шею и приставляет пистолет к виску. Он не замечает, как Тэхён качает головой, после чего Гук заезжает локтем под дых, враг не успевает нажать на курок, как его голова впечатывается в стену, а в шею вонзается нож. Его напарник стреляет Тэхёну в спину, но вместо того, чтобы вырваться наружу, пуля разрывает пистолет и опаляет кисть, в которой тот был зажат. Бугай орёт от боли и падает, а в его голову тут же прилетает удар тяжёлым военным ботинком: Чонгук в ярости втаптывает его в бетонный пол, желая оставить фарш от свинячьей рожи, ярость в нём бурлит и требует выхода. Слышится глухой удар, и за кровавой пеленой Чон не сразу оборачивается на упавшего без сознания Тэхёна. Альфа бросается к своей паре, понимая, что тот потратил все силы, чтобы не дать пуле вырваться из дула. Бережно перехватив его под колени и прижимая голову к груди, Гук начинает метаться по помещению, пытаясь найти выход, бездыханное тело в его руках мешает мыслить здраво, осознание бьёт набатом: а что, если бы Тэхёна пристрелили? А что, если он не очнётся? Выход не сразу, но находится, на горизонте уже светлеет, трясущимися руками он набирает сообщение о выполненной миссии и срочной эвакуации. Положив омегу на остывший песок, альфа возвращается и уже быстрее находит место, где эни утащили: там же, на полу, лежит нужная папка с документами. Тэ не приходит в себя ни в палатке, где Гук бережно обтирает его холодной водой, ни в машине, ни в самолёте... Как только они ступают на землю, военные врачи отрывают от него самый ценный груз и увозят. Миссия выполнена, но по мнению Чон Чонгука — он провалил.