This new world

— У тебя, конечно, очень красивая задница, но вместо того, чтобы лицезреть её, мне бы хотелось, чтобы ты сдавал этот долбаный норматив быстрее, — Тэхён ёрзает, сидя на деревянной стене и показывая оттуда средний палец подгоняющему его Чонгуку. — Да какого хера ты нагружаешь нас больше кураторов? — он спускается вниз, и Чонгук не упускает возможности поглазеть на его мягкое место ещё раз. — Я не выпущу нас из зала, пока мы не сравняемся во всех показателях, — Гук хлопает его по плечу и протягивает воду, омега вымученно стонет и упирается головой в стену. — Ненавижу тебя. — А вот и не правда, ты меня любишь, просто сам ещё этого не осознал, — Тэхён снова демонстрирует ему свой длинный средний палец. — Пошли, я забронировал нам время в тире. — Гуки, я тебя умоляю, я больше не могу, я падаю от усталости, — Тэхён, цепляясь за руку напарника, начал капризничать, как ребёнок. — У меня и так сумасшедшее расписание: тренировки, подготовка к миссии, психолог, занятия с наставником, постоянные медосмотры и новые препараты, так ещё и ты! — он смотрит на него опечаленными глазами, и альфа понимает по его синякам под глазами, что это уже не просто нытьё, а реальное изнеможение. — Ладно, но завтра я от тебя не отстану, — Тэ счастливо хлопает в ладоши и бежит переодеваться, но стоит ему оказаться в общей раздевалке, как он возвращается к своему амплуа спокойного, немного отрешённого, парня, а Чону от этого зрелища смеяться хочется: за это время стало ясно, что вся напускная холодность омеги — просто защита, на деле же Ким Тэхён — игривый, ласковый, вспыльчивый и смешной, и Гуку нравится думать, что он один из немногих знает все эти его стороны. Когда оба были уже переодеты, парни направились в сторону жилых блоков. До нужного места оставалось ещё пару метров, когда Чонгук притормозил: — Тэ, ты иди отдыхай, а я всё-таки постреляю, — и чтобы не слышать возмущений со стороны напарника, он как можно быстрее зашагал к учебным корпусам. — Чонгук! — но альфа его уже не слышал. Тэхён вообще подметил этот нездоровый интерес к самосовершенствованию у друга, тот как-то странно стал себя вести по возвращению из коммуны. Влияет ли так на его пару нахождение в родном городе или их скорое задание, подготовкой к которому они занимаются вот уже шестую неделю, он не знал. Омега соврёт, если скажет, что предстоящее задание не пугает его: через каких-то несколько дней их высадят на территории мёртвых городов, и от этой мысли шли мурашки по коже. Тэхён и раньше там бывал, но не с миссией, связанной с отшельниками — им с Чонгуком предстояло посетить три города и привести пять аномалий, которых зарегистрировал радар. Вместе с ними, на то же задание, было назначено одиннадцать боевых двоек, которым предстояло отправиться в разные точки континента за эни. Складывалось ощущение, что правительство собирает армию сверхлюдей. Оно и раньше набирало аномалий в свои ряды, но в основном те были из коммун. С отшельниками никто не хотел связываться: они выбрали жизнь в мёртвых городах, там, где кругом человеческие кости, нестабильный радиационный фон, обрушения и дикие животные. Эти люди сами были, как стая зверей, армии они были без надобности, лишь иногда повстанческие группы искали среди них новые человеческие ресурсы. С недавних пор, в рядах исследовательского центра аномалий появился очень сильный эни-радар, он мог зафиксировать вспышку силы в нескольких километрах от себя, и вот, по его карте сейчас будут направлены двенадцать отрядов. Это задание ещё хуже, чем предыдущая миссия, нет ни точных координат, ни сведений об аномалиях, которых им нужно забрать. Если вспомнить, чем закончилась их прошлая операция, то страх Тэхёна вполне оправдан. Возможно, именно состояние омеги: вечные кошмары, усталость, эксперименты с препаратами для увеличения его силы и влияют на альфу. Гадать омеге не хочется, он лучше ляжет спать позже, дождётся его и спросит лично. Тэхён слушал музыку, когда почти в полночь в бокс зашёл вымотанный Чонгук. — Чего не спишь? — парень стянул форму, обмотал полотенце вокруг бёдер и собрался идти в душ. — Поговорить нужно, — Тэ приподнимается на локти и бережно откладывает айпод. — В душ схожу и поговорим. — Ты уже падаешь от усталости, после душа ты завалишься спать, так что поговорим сейчас или я пойду за тобой и буду вести диалог, пока ты моешься. — Как хочешь, — Гук берёт маленький гермопакет с душевыми принадлежностями и идёт на выход. Тэ только глаза закатывает, но угрозу выполняет, шлёпая резиновыми тапочками вслед за альфой. — Расскажи мне, что с тобой происходит, — альфа ведёт плечом, но продолжает идти вперёд. — Чонгук, ну серьёзно, что за приступ трудоголизма, никогда не замечал за тобой такого рвения в чём-либо. Мне тоже не нравится эта миссия, но знаешь ли, это не повод загонять себя, у нас на это будет достаточно времени в этих богом забытых руинах, — они заворачивают в душевые, и Чон, стащив полотенце, кидает его на лавку, а сам становится под воду. — Чонгук, — Тэ садится поверх его полотенца и пристально смотрит на голую спину напротив. — Чонгук, что не так? — Всё нормально, — сказал Гук, не оборачиваясь. — Я вижу, что всё нормально: ты от зари до зари занимаешься, почти не говоришь со мной и при этом дико психуешь, если я падаю, жалуюсь на усталость или врачей. Я понимаю, что не самый идеальный напарник, но если ты вдруг так сильно недоволен моими показателями, скажи в открытую, а не заставляй раз за разом сдавать нормативы… — Придурок, — Чон смотрит в стену напротив и зло выдыхает: как он сразу не догадался, что этот эни с ящиком комплексов решит, что причина отстранённости Гука в нём, — я не недоволен тобой. Я собой не доволен. — В смысле? — он правда не понимает, о чём таком говорит альфа. — В прямом, эта миссия опасней всех моих прошлых, и судя по тому, что случилось на нашей последней операции, у меня недостаточно сил, чтобы как минимум защитить собственного напарника! — Погоди, погоди! Ты что, серьёзно? —Тэхён встаёт и, подойдя поближе, выключает воду, после чего за плечо разворачивает Чона к себе и грозно смотрит в глаза. — Ты-то тут при чём? Сил не хватило не у тебя, а у меня, извини, я просто немного дефектный, если ты не заметил! Но уж твоей вины в этом точно нет. — Я так не считаю, пистолет в итоге выстрелил в тебя, а если бы я сделал всё возможное, этой пули бы не было, или она прилетела бы в меня, а не в моего напарника омегу, — Гук виновато опускает глаза в пол: он правда всё это время пилил себя за ту ситуацию, особенно смотря на то, что врачи делают с его другом — не будь того выстрела, Тэ бы не стал подопытным кроликом для этих уродов. — Воу, воу! Во-первых, Чон Чонгук, ту миссию мы завершили успешно, во-вторых, пуля в меня так и не попала, в-третьих, эксперименты на мне и до того случая проводились, и в-четвёртых, какого хера ты врубил тут альфача? Я тебе не хрупкий омежка или маленькая девочка, я — солдат и твой напарник, у нас двойка и мы не договаривались, кто за кого отвечает, ясно! Я весь мозг себе выел, переживал, что не дотягиваю до напарника, а ты тут развёл демагогию на тему, что ты альфа и бла, бла, бла! Ещё раз о такой фигне подумаешь, я тебя линчую, — тирада выходит яростной, в какой-то момент у него даже вырываются слюни, и альфа не сдерживает улыбку. Ему немного стыдно, что из-за природных инстинктов он перегнул палку. — Мир? — Гук протягивает омеге мизинец и строит умилительную мордашку. Тэхён приличия ради бурчит на него, но сдаётся: этот остолоп в итоге подкупает своим желанием защитить, это немного льстит его омежьей натуре, но вслух он это ни за что не признает. — Мир, — тот вместо мизинца сгребает альфу в объятия, не обращая внимания на мокрые пятна, расцветающие на одежде. — Давай в следующий раз будем так же мириться, только ты тоже будешь обнажённым? — Тэхён уже привычно не сильно, но неприятно хлопает его по голой спине: пусть лучше шутит, чем загоняется. Вдруг, омега в крепких объятиях резко каменеет и проводит носом по шее альфы: — Офигеть! — он снова припадает к коже. — Офигеть! — Тэ, ты чего? — Гук пытается отстраниться, но ему просто не дают, начиная обнюхивать. — Ты пахнешь! Офигеть, я чувствую твой запах! Это же твой, да? Не геля для душа или шампуня? — Сам же видел, что я ещё не помылся, подожди, в смысле — я пахну? То есть, ну да, я пахну, и ты тоже, это не новость. — А для меня — новость! Из-за подавителей у меня всегда был слабый нюх, а после приказа о зачислении меня в двойку, объём медикаментов повысили вдвое, на всякий случай: альфа и омега — не самое безопасное сочетание, и это окончательно отбило моё обоняние. — Погоди, ты что, до сих пор не чувствовал меня? — Не-а, и не только тебя, я понятия не имею, кто как пахнет. Родных и Юнги, конечно, знаю по запаху, но почти никого из академии, разве что Хосока, и то только потому, что он тактильный, и я мог подолгу принюхиваться. Ну а с тобой у нас, вроде как, дальше взаимных оскорблений не заходило, — он начинает отстраняться, но чужая рука припечатывает его обратно. — И чем я пахну? — Хвоей! — он опять принюхивается. — Но не как всякие синтетические отдушки, скорее, как лес, когда несколько дней подряд стоит жара: там пахнет разогретой хвоей и смолой, а ещё солью и свежестью, как море, и немного мятой. — Нравится? — Чон свой запах знает, но было просто любопытно, с чем он ассоциируется у Тэхёна. — Нравится, — Тэ довольно втягивает его ещё раз и отстраняется. — Ты пахнешь домом...

***

С утра их вызывают в один из кабинетов для работы с кураторами, ничего не объясняя, просто сказав ждать. Проходит около часа, и в помещение входит высокий мужчина в парадной военной форме. Взгляд Тэхёна цепляется за три жёлтых цветка на его погонах. Омега становится смирно и отдаёт честь, прикладывая руку ко лбу. — Здравствуйте, господин полковник! Старший по званию говорит стандартное приветствие: — Вольно! — солдаты синхронно опускают руки. — Прошу вас сесть, — он устраивается за столом напротив и пристально окидывает взглядом. — Я читал назначения, через пару дней вас переправят на первую часть миссии: это задание очень важно для всего государства и для главы в частности, надеюсь, вы справитесь. На данный момент в разных частях континента происходят волнения, повстанцы набирают армию эни под руководство их сумасшедшего стихийника, думаю, вам ясно, что ваша миссия — это ответные действия. Мы не хотели армию, состоящую только из аномалий, но чтобы защитить народ, эти меры необходимы. Надеюсь, вам ясны мотивы? — Так точно! — А теперь, если у вас вдруг есть вопросы, можете их задать. — К каждому рядовому солдату о причинах его миссии приходит рассказывать господин полковник? — у Тэхёна аж кровь в жилах стынет от наглости этого вопроса. «Чонгук, ты — кретин», — думает он. — Нет, только к тем, которые были выбраны лично советником, — спокойно отвечает старший. Он засовывает руку в карман и выкладывает небольшой ключ на стол: — Твои ключи от дома, Гук, можете до вылета остаться там, даю вам два дня отдыха. — С чего такая щедрость, и с какого хрена я должен останавливаться в доме, если у меня есть своя квартира? — Чонгук вскакивает на ноги и сверлит злыми глазами полковника, когда до Тэхёна доходит, что он явно упускает что-то важное в этом разговоре. — Сядь, — уже грубо командует полковник. — Во-первых: я — старший по званию, во-вторых: я — твой старший брат, так что будь добр, веди себя соответствующе, — оооо, так значит это и есть тот самый Чон Сокджин. Тэ внимательней осматривает мужчину, подмечая явное сходство между братьями. Полковник очень молод и, что врать, красив. — Слушаюсь, господин полковник, — отвечает младший Чон, — а как старшему брату — иди к чёрту, Джин. — Ты всё такой же ребёнок, — саркастично смеётся Сокджин. — Отгул я даю не просто так, завтра ты вместе с Тэхёном должен прийти на благотворительный вечер отца, и это тебе сейчас не брат, а полковник приказывает! Ради бога, веди себя там подобающе: отец хочет представить вас влиятельным людям, что в дальнейшем поможет вашей карьере, и нам обоим хочется поближе познакомиться с твоим напарником.

***

Тэхён бесится и излучает флюиды негатива вокруг себя: с утра приезжал курьер, посланный Сокджином с двумя костюмами, в которые тот запихал обоих парней, а нанятая всё тем же старшим девушка-визажист сделала из Тэ подобие миловидной омеги, уложив волосы, надев серьги и накрасив. Гуку смешно, перед ним вроде как такой знакомый Тэхён, а вроде как и сексуальный омега-обольститель, вот только образ с внутренним миром не хотел вязаться: нахмуренные брови, между которыми залегла морщина, и злые глаза только добавляли портрету комичности —этакий волк в овечьей шкуре. — Тэ, прекрасно выглядишь, может, какой-нибудь старикан с большим кошельком решит, что ты — очередной охотник на богатеньких папиков, и попытается полапать тебя своими сморщенными ручонками! Тэхёна передёргивает от этой мысли: он замахивается, но альфа профессионально уворачивается и ржёт, как конь. — Моя сахарная детка, — Гук шлёпает его по заднице и снова уклоняется от очередного посягательства на свою жизнь. — Ещё хоть слово, клянусь, я оторву тебе все конечности, крепящиеся к торсу. — Ты безумно красивый, — уже серьёзно добавляет Чонгук. Омега теряется: врезать всё ещё хочется, ну некомфортно ему в этом наряде, и от таких слов тоже некомфортно, но с другой стороны, кто бьёт людей за комплимент? До дома генерала их довозит личный водитель. Тэхён впервые ездил не на военном автомобиле, для него вообще много что в новинку в этом огромном городе. В коммунах, на военных базах, в небольших городах, в которых он бывал раньше — всё разительно отличается от этого. Тэ не сталкивался с такой колоссальной разницей между людьми раньше. Пока автомобиль вёз их, омега рассматривал в окно проносящиеся мимо загнивающие районы с босыми оборванцами и нищими, тянущими руки к любому куску еды. Эти места выглядели, как грязные муравейники: дома, походившие на сараи больше, чем на человеческое жильё, стояли друг на друге, а через каких-то пару сотен метров начинались районы, где богатеи купались в шампанском, носили дорогую одежду, обсуждали сплетни. Богачи то ли не видели, то ли не хотели замечать того ужаса, что соседствовал с их роскошью. Ким был ребёнком эни, коммуны жили стабильно, уже давно старейшины выбили себе самоуправство в обмен на человеческие ресурсы и необходимую государству деятельность, такую как: сельское хозяйство, наука, медицина, поэтому смело можно сказать, что с рождения он рос в стабильности, и ни в чём не нуждался. Наверное, именно по этой причине у Тэхёна были шоры на глазах, которые мешали видеть реальную обстановку: в этом мире не было среднего класса, были только богатые и те, кто выживает любой ценой. Кому-то из них везёт родиться аномалиями, ведь даже низших забирают коммуны и находят им место, тех, кто силён физически забирают в армию, в солдатах во время постоянной войны всегда есть необходимость, а девушки и омеги, что посимпатичнее, торгуют своим телом или пытаются успешно выйти замуж, остальные же просто умирают. Ему не жалко их — так он успокаивает себя, но человечность не спрячешь, видя, как сильные мира сего танцуют на костях нуждающегося населения. Сколько детей на этих грязных улицах можно накормить на деньги, которые были потрачены на вычурные костюмы, надетые сейчас на них? Зато толстосумы живут так, будто войны и нет: у этих людей есть власть, деньги, технологии — все блага, которые по крупицам восстанавливало человечество после войны. Электроэнергия — роскошь даже для поселений эни: свет даётся по расписанию, а на этих улицах с роскошными особняками круглые сутки горят фонари. Это злило. Тэхён помотал головой, отгоняя мысли: не ему критиковать правительство и богачей, в конце концов, именно они защищают население от сумасшедших фанатиков, пропагандирующих истребление бедных и немощных, из-за условий жизни которых сейчас так негодовал омега. Машина тормозит у входа в огромный серый дом, по размеру он больше напоминает их военную академию. — Хочешь сказать, это — реальный дом, в котором живут люди? — Тэ недоверчиво вскидывает брови. — Добро пожаловать в резиденцию генерала Чона. В огромном зале несколько сотен человек, на помосте сидят музыканты, ненавязчиво играющие музыку, между разодетым бомондом снуют официанты, а аромат стоит просто удушающий: беты с ног до головы политы духами, а альфы и омеги, не употребляющие блокаторы, обжигают горло своими яркими, ничем не скрытыми феромонами, создавая какофонию из резких запахов. Тэхёна ведёт, он в жизни не попадал в такую ужасную клоаку ароматов. Гук тянет его в сторону и даёт отдышаться, правда, даже в отдалённом, тёмном углу, вздохнуть свободно не выходит. — Как они ещё не задохнулись? — морщит он нос. — Дело привычки. Для омеги, к которому полное обоняние вернулось меньше дня назад, сложно сразу освоиться, — за плечом Тэхёна слышится покашливание, и, судя по сузившимся глазам Гука, он знает, кто там находится. — Добрый вечер, — парни собираются поздороваться по уставу, но Джин их одёргивает: — Сегодня вы не на службе, расслабьтесь. Очень хорошо выглядите, пойдёмте, я представлю вас паре гостей. Первым делом они подходят к дряхлому старикашке, который приобнимает за талию очень красивую девушку бету, и у Тэхёна в голове невольно всплывает сегодняшняя шутка Гука про сахарную детку. — Мистер Фатхи, хочу вас познакомить с моим младшим братом, Чонгуком, и его напарником — Ким Тэхёном из королевского рода северных аномалий, — Тэ аж фыркнуть захотелось: ему бы ещё корону на голову после этих слов водрузили. — А это — мистер Маниш Фатхи, он занимается производством обмундирования для нашей армии, так что, надевая каждый день форму, мы должны благодарить этого господина, — Джин обаятельно улыбается старику, а тот расплывается от столь льстивого представления. — Молодые люди — тоже служащие? За всё время, что бываю у вас в гостях, ни разу не пересекался с младшим сыном генерала. — Чонгук и Тэхён — спецсолдаты, слышали про экспериментальную программу боевых двоек? — О, конечно… — дальше их разговор превращается в белый шум, как и следующий разговор с господином Фадеевым, который относится к семейству каких-то добытчиков чего-то там, как и разговор с высоченным альфой по фамилии (а может и имени) Дасони, который кидает неоднозначные взгляды в сторону Тэхёна. На подходе к очередному будущему знакомому, Чонгук впихивает в руку омеги бокал со светлым напитком: от глотка этой жидкости Тэ хочется смеяться, потому что пузырьки щекочут горло — вкусно, поэтому стакан вмиг пустеет, а потом и второй, и третий. Через десяток знакомств и уже вполне счастливую улыбку омеги, они добираются до хозяина торжества. — Отец, смотри, кого я пригласил, — на них оборачивается взрослый мужчина бета, широкоплечий, статный, и так поразительно похожий на младшего сына, что Тэхён немного теряется, как будто видит Чонгука через 20 лет, только вот глаза... У Гука они сияют, всегда отражают его эмоции: он умеет ими улыбаться и грустить, а иногда в них черти пляшут, те самые, которых уже по-своему полюбил омега, а вот в этих бездонных антрацитовых глазах было что-то пугающее — человек перед ним жив телом, но похоже, уже давно умер душой. На его лице всего на секунду вспыхивает недоумение, но тут же, собравшись, он расплывается в притворной добродушной улыбке и хлопает Чонгука по плечу: — Чонгук, сын, рад тебя видеть. — Отец, — младший Чон пытается выдавить из себя приветственную улыбку, но выходит криво — он вообще притворяться особо не умеет. Между ними влезает Джин, и обращает внимание старшего на себя: — А это — Ким Тэхён, боевая двойка Гука. Большая ладонь тянется для приветственного рукопожатия, и от этого физического контакта омеге становится не по себе. — О, я о вас наслышан… — он собирается продолжить, но цепляет взглядом кого-то в толпе и, подняв руку, негромко выкрикивает: — Советник Ким! К ним подходит высокий мужчина, от которого исходит сильный аромат альфы: омеге нравится этот запах, в отличие от большинства услышанных сегодня феромонов, он не раздражает. Тот, прежде чем поздороваться, обводит всех взглядом, задерживаясь на Тэ, отчего омеге неожиданно становится жарко. В голове проносится непроизвольная мысль: «Какой же красивый», а мужчина снисходительно улыбается, показывая две очаровательные ямочки на щеках. — Давайте, я всех представлю: мои дети, с полковником Чоном вы знакомы, а это — мой младший сын Чонгук, он солдат в новой разведывательной программе, а рядом — его боевая двойка Ким Тэхён. А это — советник Главы — Ким Намджун, — тот после слов генерала немного кланяется и жмёт всем руки. — Очень приятно познакомиться, интересно лично узнать одних из тех, кто в ближайшее время будет выполнять спецзадания, от успеха которых зависит судьба нашего государства, но я буду кривить душой, если скажу, что не знаю кто вы, — он смотрит в сторону Тэхёна и продолжает разговор, будто у него не несколько слушателей, а всего один. — Тэхён, я очень рад с тобой познакомиться, я много лет дружу с твоим старшим — Юнги, и хорошо знал твоего дедушку. По случаю, прими мои поздравления с тем, что его длинный путь был окончен, это благословение, что он ушёл с миром, — омега кланяется в знак благодарности и необдуманный вопрос слетает с его языка: — Вы — аномалия? — тот лишь улыбается от такой бестактности и, немного придвигаясь, кладёт руку на его плечо. — Да, Тэхён, я — аномалия, мы с тобой из одного рода Ким, но не родственники, правда, в нашей семье не просыпалось по три-четыре силы у одного человека. У меня одна и вполне обычная способность, я — разум, высокопродуктивный интеллект. — Боюсь, что все три имеющиеся у меня способности и крупицы не стоят вашей силы, — кокетливо заявляет Тэхён, в нём вдруг просыпается желание понравиться этому мужчине. На его слова Ким запрокидывает голову и смеётся: — Ох, ты милый, как и говорил Юнги. Я очень извиняюсь, мне нужно поговорить ещё с парой человек, если позволите, но я бы обязательно хотел продолжить наше общение после, — Намджун отходит от них, а генерал тут же теряет интерес ко второму сыну и следует за советником. — Что, так понравился? — шепчет на ухо Гук, попутно вкладывая в его руку очередной бокал. Тэхён трясёт головой, будто отгоняя наваждение, и честно отвечает: — Сам не понял. Ещё примерно полчаса у них уходит на то, чтобы спрятаться от Сокджина и опрокинуть в себя алкоголь. Оркестр играет громче и начинаются танцы. В какой-то момент Тэ ловит на себе чужой взгляд, и сталкивается с насмешливыми глазами Ким Намджуна. Тот двигается в его сторону, и омега каменеет, понимая, что скорее всего его сейчас пригласят танцевать. Он впихивает стакан в руку недоумевающего Гука, а сам вытирает вспотевшие ладони о брюки, но, поравнявшись с ними, Намджун протягивает руку стоящему позади него хрупкому омеге и уводит его на танцпол. Недоумение, обида, злость — всё это вмиг проносится в голове, оставляя лишь тишину и смирение, на что он вообще рассчитывал? И другой вопрос: почему он вообще на что-то надеялся? Чем дальше этот мужчина, тем меньше реакция на него — чертовщина какая-то, ему уж точно не нужна новая влюблённость, от старой ещё рубцы не зажили, а уж ухажёр и подавно: вполне хватает Хосока, который вроде уже и родной с этой своей странной любовью к нему, к омеге, которого впору с альфой перепутать, абсурд, да и только. Вдруг, его талию обхватывает сильная рука, утягивая к танцующим парам. Становится так спокойно, как в вакууме, что Тэхён утыкается носом в сгиб чужой шеи и втягивает запах дома. — Только не говори, что расстроился из-за этого дылды? — тихо шепчет ему Чонгук, покачиваясь в такт музыке. — Какая проницательность от короля тугодумов. И вообще, честно, Гук, какой рост по-твоему идеальный? — Мой и твой, — смеётся альфа. — Не парься, ТэТэ, ты в сто раз красивей того омеги. — А ты в сто раз больший лгун, чем я думал! — но улыбка всё равно расцветает на его губах, шампанское всё больше ударяет в голову, а такое родное тепло расслабляет. — Есть идея, предлагаю ограбить кабинет моего братца и выпить весь его дорогущий алкоголь. Что скажешь? — Мы же боевая двойка, куда ты — туда и я, напарник. — Тогда вперёд!

***

Чонгук перехватывает омегу за талию и прикладывает указательный палец к его губам: — Тшш, тише, Тэ, у нас же важная миссия! — Важная, — повторяет тот, хихикая. До кабинета Джина они добираются почти без приключений, пару раз врезаясь в стену и путаясь в ногах. Чонгук дёргает дверь и та, на удивление, оказывается незапертой. Тихо, как мышки, ребята крадутся к шкафу, в котором находится коллекция алкоголя полковника Чона, так тихо, что Тэхён врезается в стол и роняет пресс-папье в виде орла на пол, а Чонгук вместо того, чтобы отругать неудавшегося конспиратора, начинает икать от смеха. Они криво устанавливают орла на место, попутно по очереди отхлёбывая янтарную жидкость прямо из хрустального графина. Алкоголь крепкий, отчего у Тэ аж скулы сводит, но не проходящий кураж от предыдущих порций шампанского требует продолжения банкета. Он забрасывает руку на плечо напарника: — Потанцуйте со мной ещё, мистер Чон! Может, хоть вы разглядите во мне омегу! — Гук согласно тянет его за талию ближе, а вторую руку размещает поверх бутылки, прижатой к груди. Так они и танцуют под доносящуюся снизу музыку: альфа, омега и графин с виски, зажатый между телами. — Так задело? Неужели этот чопорный придурок тебе реально приглянулся? — Думая об этом сейчас, кажется, что это было просто наваждение, но там, стоя рядом с ним, меня аж накрыла волна симпатии и желание понравиться советнику. Чонгуку охота подшутить над напарником, но чуткий слух улавливает голоса в коридоре. Графин в спешке возвращается на место, а растерянного Тэхёна запихивают в большой платяной шкаф, накрывая горячим телом. Шкаф просторный: в нём висит всего одна форма и пара рубашек. Тэхён снова начинает хихикать, а альфа зажимает ему рот рукой, слыша, как в кабинет входят, судя по голосам, его брат и ещё несколько мужчин. Гук честно пытается разобрать, о чём они говорят, но чувствует, как его начинают постукивать по руке. Только сейчас он заметил, что в порыве закрыл своей ладонью не только рот, но и нос напарника. Спешно отняв ладонь, он дал омеге сделать глоток воздуха. Придвинувшись ближе, чтобы прошептать извинения, Гук цепляется за тонкую шею взглядом и цепенеет, то ли от алкоголя, то ли от закрытого пространства и мягкого тёплого тела, прижатого к его груди. У альфы внутри всё замыкает: он опускается взглядом вниз, к расстёгнутым верхним пуговицам сорочки и режется им об острые ключицы, виднеющиеся из-под неё, жадно перебирается выше по шее, к острому подбородку, и вязко выдыхает, останавливая свой путь на губах. Хочется… Он переводит взгляд выше и смотрит в тёмно-карие глаза, ища в них разрешения, но вместо этого находит шальной блеск и отчаянность. Альфа не успевает расшифровать природы их эмоций, когда происходит то, чего он явно не ожидал. Тэхён подаётся вперёд и сам целует его, невесомо касаясь губами. Альфе мало: он обхватывает его щёки и, наклонив голову, начинает посасывать нижнюю губу, пытаясь языком раздвинуть их, но неумелые движения в ответ и скованное тело говорит лишь о неопытности партнёра и страхе. Гук отстраняется и, припав к уху, жарко шепчет: — Если я не один этого хочу, просто позволь мне показать, как нужно, — горячее дыхание опаляет ушную раковину, посылая табун мурашек по позвоночнику. Омега снова тянется к губам, и Гук решает, что это положительный ответ. Правая рука сползает на поясницу, а левая зарывается в мягкие пшеничные волосы. На этот раз он делает всё поэтапно: аккуратно приближается и дотрагивается до манящих губ, Тэхён, как примерный ученик, повторяет за ним, притянув его ещё ближе, чтобы между телами не осталось и свободного сантиметра. Альфа проталкивается в жаркий рот и лижет нёбо, по телу в его руках проходит дрожь, они сплетают языки и желание накрывает обоих. Тэ начинает отвечать всё смелее, из-за неопытности сталкиваясь зубами, руки впиваются в крепкую спину. Гук высовывает край его рубашки из брюк и запускает ладонь, проводя ею по оголённой спине, губами чувствуя тихий стон, вырывающийся из омеги. Это напрочь сносит крышу. Дверца шкафа резко открывается, и на них смотрит немного удивлённый Джин: — И что тут происходит? — Ничего, — хором отвечают двое, в панике одёргивая руки друг от друга. Оба взмыленные, растрёпанные, с горящими глазами и характерно красными распухшими губами. — Что вы делаете в шкафу? — Прячемся, — честно признаётся Гук и закрывает спиной напарника, давая шанс хоть как-то привести себя в порядок. — От кого? — От тебя! Мы хотели ограбить твой запас алкоголя, но ты пришёл, и как итог — мы в шкафу, — он решает рассказать правду: лучше получить нагоняй, чем дальнейшие вопросы об их щекотливом положении. — Сделаю вид, что всё так и было. А теперь, будьте добры, — он жестом указывает на дверь. — Хорошо хоть додумался в мой кабинет влезть, а не в отцовский. Чонгук за руку вытаскивает Тэхёна и тянет на выход: у того и до этого были проблемы с координацией из-за выпитого, теперь же ноги просто тряслись от возбуждения и страха. Уловив это, альфа подхватил его на руки и просто унёс. Идя по длинному коридору в сторону лестницы, Гук решает прервать молчание первым: — Завтра обсудим всё это на трезвую голову. — Нет, — Гук удивлённо смотрит на Тэхёна, — не будем мы ни о чём разговаривать! Мне уже стыдно, а завтра я попытаюсь сгореть от смущения, так что мы больше не будем об этом говорить! Ясно?! Все целуются, мне тоже захотелось попробовать, нечего обсуждать, — он весь покрылся красными пятнами и, чтобы спрятаться, уткнулся лицом в грудь альфы. — Мы завтра об этом поговорим, — безапелляционно требует альфа. — Нет, — Чонгук раздражённо цокает языком: вот упрямый осёл, но он тоже не лыком шит, сказал, что разговор случится, значит, так и будет.