This new world

— Я не понимаю! Мы ходим вдоль этой реки уже шестой час туда-сюда, и хоть бы одно живое существо! — Чонгук со злости пинает какой-то мусор, валяющийся под ногами. — Ты сам отказываешься идти в город, — Тэ, если честно, жутко устал: этот день длится целую вечность, а ещё только закат. Они выполнили первую миссию, перебрались на новую точку и тщетно пытаются понять, что делать со второй, ведь место на карте есть, вот только на этом месте ни хрена нет. Ни аномалии — никого, только горы мусора, река, за которую заходит огромный оранжевый шар, и Чонгук, из чьих ушей валит серый дым злости. — Я так и знал, что тот сумасшедший — просто затишье перед бурей, белая полоса, которая неминуемо сменится чёрной. — Не каркай, а? Пошли уже в город, какой толк торчать здесь, нужно найти укрытие вернуться с утра. Чонгук опять мстительно пинает мусор, но мысленно соглашается: всё равно выбора нет, из трёх городов именно в этом самая большая сила. Любопытство распирает, интересно увидеть такого могущественного эни. В городе широкие улицы, не чувствуешь себя зажатым среди бетонных руин, как в прошлом. Дома тут выше и менее разрушены, кое-где поросшие деревьями, под ногами — сплошная трава, и дышать проще. Может, близость большой проточной реки играет свою роль. Они бредут по улицам, тихо переговариваясь, и спустя пару сотен метров перед ними оказывается ров с тухлой водой и квакающими лягушками. — У людей прошлого была странная любовь к искусственным водоёмам, — шутит Гук. — Всё равно красиво. По обеим сторонам от рва — широкая улица, заросшая громадными деревьями. Кое-где эти исполины упали от старости, пересекая дорогу или создавая переправы над водой. У начала водоёма возвышалась статуя человека, сидящего на неизвестном существе и держащего его за пасть. Одна рука у статуи отвалилась, и некогда белый камень покрылся зелёным мхом. — Красиво, — подтверждает Чонгук, только если его напарник пытается рассмотреть черты лица скульптуры, он рассматривает улыбающиеся губы Тэхёна. — Не хочу оставаться в этих каменных гробах. Давай поставим палатку тут. — Это опасно, Тэ, мы понятия не имеем, кто обитает в этих местах, будь то дикие звери или люди, — Тэхён хмурится, но своё мнение решает отстоять. — Тут везде опасно, животные могут и в здание пролезть, а эти руины в любой момент готовы осыпаться нам на головы. Ну пожалуйста, — и кто Чонгук такой, чтобы спорить? Спать было решено посменно: первым на дежурстве остался альфа. Он тоже устал, но стоит закрыть глаза, как перед ним всплывала картина Тэхёна в бессознательном состоянии, и это серьёзный такой аргумент в пользу эни. Город хоть и мёртвый, но не вымерший, тут есть жизнь: лягушки квакают, стрекочут цикады и где-то вдалеке ухает сова. Ночь опасна, но звучит при этом красиво, ровно до того момента, как он слышит хруст. Этот звук явно не вписывается в музыку ночных жителей, и он раздаётся снова. Пистолет уже направлен в сторону постороннего шума. Прищурившись, становится видно тень, одну, вторую, третью. Чонгук присаживается спиной к палатке. Снова хруст и еле различимые голоса, слишком далеко, сложно разобрать слова. Новый звук открывающейся молнии, и вот, уже рядом с ним вслушивается напарник, прижимая пушку к груди. Голоса смолкают, но фигуры движутся, неумолимо приближаясь, пытаются быть беззвучными, но двойка на то и боевая, что годами заточена слышать даже ветер, шелестящий в складках одежды противника. Тэ реагирует первым, вытянув руку, он хватает одного из ночных гостей за шею, и холодное дуло впивается в лоб. Глазам предстаёт перепуганный вусмерть подросток: — Пожалуйста, не убивайте, — Чон наставил свой пистолет в голову второму, тоже ребенку. — Пожалуйста, не трогайте, мы безоружны, — омега скручивает мальчишку и утыкает его лицом в сырую землю: пройдясь по карманам, ремню и голенищам ботинок, он убеждается, что тот действительно не опасен, если только не является той самой большой точкой на карте. Другие на поверку оказались такими же безоружными. — Кто вы? — пистолет перестаёт тыкать в лицо, но оружие двойка не спешит убирать. Гук скрещивает руки на груди и ждёт ответа. — Мы, — щуплая девчонка, судя по голосу, еле дышит от страха, — отшельники, это город, в котором мы живём. А вы кто? — Солдаты. — Солдаты разные бывают, — хмыкает самый высокий из них. — Вы какие: те, что из городов или те, что нас просто так убивают? — Те, что из городов, — отвечает ему Тэхён. — Тогда помогите нам. Нас осталось всего тридцать человек, почти все дети и подростки, старших два дня назад перебили те, другие. Вы же можете вызвать подмогу? — если двое из них смотрят со страхом и дрожью в руках, то долговязый парнишка глядит с вызовом. Гук принюхивается, удивлённо отмечая, что тот — омега. Его напарник всё так же сверлит их своим взглядом исподлобья, но решает уточнить: — Почему они на вас напали? Подростки переглядываются, решая, говорить всё или нет. — Им нужен был Тиль. — Аномалия? — смелый омега утвердительно качает головой. Теперь всё сходится, это ожидаемо, что повстанцы, собирающие армию эни, тоже пронюхали про большую силу. — Ведите нас в ваше поселение, а сами рассказывайте, когда, что, как, куда и вообще про мальчишку подробнее. Омега послушно пересказывает подробности кровавой зачистки, которую устроили повстанцы. Они специально не трогали молодёжь и вырезали всех взрослых, неважно, сопротивлялись те или нет. Тиль оказался альфой одиннадцати лет, сила проявилась у него не так давно, и отшельники подозревали, что за ним рано или поздно придут, вот только уповали на силу: думали, мальчик сможет их защитить, а в нужный момент его способности почему-то не сработали. — Ингибитор, — Тэхён челюсти сжимает, — противоположность старика, аномалия, который уменьшает или вообще блокирует силы. Когда напали на моих родителей, там тоже был такой, ни я, ни брат не могли ничего сделать. А что за сила у вашего аномалии? — Он мог водой управлять, и ещё огонь руками разводил. Когда были сильные ураганы, он делал так, что ветер не дул на нас, и ещё всякие штуки с растениями, — девочка кое-как пыталась объяснить, но подробности и не нужны. — Стихийник, — Тэхён сжимает кулаки до белых полумесяцев на ладонях, — блять, блять, блять. Это очень хуёвый расклад. Мальчишка в одиннадцать лет может остановить ураган. Понятно, почему у этого задания стоял высший приоритет. Правительству нужен свой стихийник, но вот незадача, у повстанцев их теперь два, — Чонгук понимает, что это действительно паршиво. — Если они сделают из него второго Цербера, грош цена нашей армии аномалий. — Кто такой Цербер? — долговязый омега заинтересованно смотрит на старших. Им мало, что рассказывают о том, что за городом, только опасностью пугают. Но он любознательный, он всегда знал, что мир не заканчивается только их развалинами. — Как тебя зовут? — почему-то этот мальчишка импонирует альфе, может из-за дерзости, а может потому, что его хмурые, сведённые на переносице брови и острый взгляд уж очень напоминают другого знакомого омегу. — Дедрик. — Что ты, Дедрик, знаешь о правительстве? — Ну, там есть главный, которого все боятся, много военных, у которых есть страшные железяки, и там плохо жить, если ты не аномалия. И есть другие, которые всех убивают, и хотят забрать власть и железки себе. — Ну, в принципе, суть тебе ясна. У Нового Мира есть Глава, его зовут Пол Тисо, и у него есть советники, правительство и, как ты правильно сказал, армия. Эта армия воюет с повстанцами, которые действительно хотят забрать власть, во главе повстанцев стоит некто, именующий себя Хароном, и у него тысячи приспешников, оружия и эни. Но есть среди его свиты самый страшный персонаж — его кличка Цербер, он аномалия и, судя по тому, что вы поведали о вашем друге, он, как и Цербер — стихийник. Это те эни, которые могут управлять четырьмя стихиями сразу, я не знаю, есть ли ещё такие, как они, но до сегодняшнего дня адский пёс повстанцев — единственный ночной кошмар всех вокруг. Говорят, он безжалостный и очень могущественный, а теперь в их руки попал ещё один. Вот и подумай, что может произойти? — Ваша армия проиграет войну? — Ну, не то чтобы сразу. Но да, к этому я и веду. — Значит, вы здесь тоже из-за Тиля, хотели забрать его себе? — Чонгук кивает. — В чём тогда разница? Если он и в ваших, и в их руках будет оружием? — Во-первых, мы бы не стали никого убивать и забирать его насильно, — альфа врёт, поэтому старается говорить убедительнее: важно, чтобы эти дети рассказали всё, что знают, — а во-вторых, мы боремся за правое дело. — Те тоже так думают, — хмыкает Дедрик. Чон не спорит — в словах этого мальца есть доля правды, а потому он переводит взгляд на напарника, и немного ежится. Тэхён не в порядке: его злость волнами расходится, поднеси огонь — и всё вокруг загорится от этой ярости. Ингибитор — понимает альфа, окажись он на расстоянии двух дней пути хоть от одного из тех, кто убил его мать, Гук бы уже рвал и метал. Они подходят к зданию, рядом с которым горит огонь, и несколько человек сидят в ряд: — Кто это? — им навстречу поднимается альфа, не многим старше их проводников, но шире в плечах и, судя по прищуру, куда опасней. — Солдаты, которые другие. Они вызовут нам помощь и найдут Тиля. Альфа глаза закатывает, и начинает спорить с Дедриком об опасности чужаков. Тэхён рявкает с такой пугающей мощью, что голоса стихают и даже бравый молодой альфа отступает на шаг. — Замолкли оба, мне плевать, что ты думаешь, среди вас много маленьких детей, а значит, мы вызовем помощь. И ещё, есть тут, кто может рассказать подробней, в какую сторону увезли Тиля? — А что тут рассказывать, в дне ходьбы от нас есть другой город. В нём раньше тоже жили отшельники, но их всех убили, и теперь там штаб этих, которые его забрали, думаю, он там, — младший альфа храбрится, и так мужественно пытается своей спиной закрыть Дедрика от пугающего Тэхёна, что старший только хмыкает: — Покажи направление, — он по карте находит в непосредственной близости большой город, который подходит по описанию. Вместе с Чонгуком они отправляют рапорт о срочной эвакуации людей. Через час приходит сообщение, что отшельников заберут только после окончания их миссии: нельзя привлекать внимание повстанцев, а это значит, что до противника придётся идти пешком. — Я — спать! Слышь, мелочь, попытаетесь спиздить оружие или навредить нам, пока мы спим, я вас с того света линчую, — как-то беззлобно бросает Гук. — Ой, нужны вы нам, — скалится местный малолетний вожак, но его уже никто не слушает: Чонгук приваливается спиной к кирпичной кладке, а Тэ по привычке сворачивается у него на груди. Уснуть, Тэхёну очень хочется уснуть, но рой мыслей не даёт этого сделать. Он чувствует, как под его щекой грудная клетка альфы вздымается размеренней, а значит тот уже спит. Хорошо, что хоть кто-то из них может отдохнуть. В голове Тэхёна же сейчас полная неразбериха, его сегодняшние видения были пугающими, но не в этом суть: он не помнит самое последнее из них, как будто только очнувшись, разум отдал приказ заблокировать его, будто именно в нём содержалось что-то самое личное и важное для Тэ. Единственное, что он из него помнит: это три красные точки, но что они значат, омега не представляет. Он зажмуривается, отгоняя от себя эти мысли, и они тут же сменяются другими: ингибитор, если он был здесь, то какова вероятность, что Цербер тоже неподалёку? Тэхёну очень хотелось бы знать, он столько лет спит и видит эту встречу, и его самая большая мечта — заглянуть в глаза стихийнику и спросить: «Почему?»