Если бездна смотрит на тебя в ответ, отойди от края

      Джеремайя уверенно вел его по незнакомой части бункера, пока они не дошли до очередной комнаты. Единственный защитный механизм – электронный замок. Каким-то образом Джером его уже открывал, чем доказал его ненадежность, и, хотя Джеремайя изменил коды, Брюс на его месте не был бы так уверен, что Джером не выйдет снова.       Хотя Брюс и не ожидал увидеть ничего другого, он все равно удивился, когда перед ним предстал никто иной как… Джером Валеска. Собственной персоной. Он уже не спал и сидел, скрестив ноги на кровати, словно давно их поджидал. Наверное, так и было. Может, это их коварный план? Хотели привести Брюса, и вот он здесь, хмурится, не отрывая взгляда от Джерома. И как он только подумать мог, что был сегодня именно с ним.       У Джерома большие круги под глазами, будто он не спал несколько дней. Волосы отрасли и торчат в разные стороны. Возможно, потом он их уложит (хотя вряд ли), но сейчас они спутались после сна. Он выглядит худым. Гораздо худее Джеремайи. В глазах – любопытство, но нет улыбки, в которую растягиваются его губы. Хотя улыбка теперь – вечный спутник этого шута.       - Привет, Брюси! – радостно проговорил Джером, не делая никаких попыток сдвинуться с места. – Рад тебя видеть. Хотя я много раз тебя видел – в основном, как ты спишь, хихи, ты знаешь, какой ты милый, когда спишь? Я могу уже желать тебе доброго утра? – он посмотрел на несуществующие часы. – Мои часы показывают, что на улице сейчас так же темно, как в заднице слона, но нам об этом никак не узнать, верно? Мы же под землей!       - Что ты здесь делаешь?       - Я? – Джером удивленно захлопал глазами. – Но, дорогой, я здесь живу! Так же, как и мой горячо любимый братец. Так же, как и ты, если ты и дальше собираешься здесь оставаться.       - Я отправлю тебя в Аркхэм, - пригрозил Брюс. В голосе слышалась уверенность, но сам он ее не чувствовал. С Джеромом нельзя было иначе – если ты покажешь ему, что боишься его, он тебя раздавит. По крайней мере, раньше, чем сам собирается.       - Ты – меня? – это предположение показалось ему смешным, и он рассмеялся. Громким, сумасшедшим, надтреснутым смехом. – Если ты позвонишь нашему общему другу Джимбо или его прислужникам-копам, я убью Джеремайю. Ты же знаешь, для меня это ничего не стоит. – На этом моменте, Джеремайя сжал зубы, и это не осталось незамеченным. – Или сбегу, и ты никогда не докажешь, что я здесь вообще был. Тот парень в Аркхэме, знаешь? Джеремайя тебе не рассказывал? Мы изменили его ДНК. По основным показателям он – вылитый я. ХА-ХА.       - Чего ты добиваешься? – задал Брюс новый вопрос, понимая, что пока что он не в выгодном положении. Возможно, зря он вообще сюда приехал неподготовленным. Нужно было разработать хоть какой-то план, побольше вынюхать у Джеремайи. Но что-то подсказывало Брюсу: чем дольше Джеремайя будет находиться под влиянием Джерома, тем сильнее это отравит его.       - О, ничего, абсолютно ничего. Я просто хочу провести оставшееся время со своей семьей – братишкой и тобой, Брюс.       - Оставшееся время?       - Видимо, Джеремайя тебе вообще ничего не рассказал, а? – Выдержав драматическую паузу, Джером, сделавшись серьезным, произнес. – У меня рак. – А затем, посмотрев на выражение лица Брюса – удивленное, скорбное и одновременно недоверчивое, вновь разразился смехом. – Видел бы ты свое лицо! Ради этого выражения я бы и СПИД подхватил.       - Насчет рака он не шутит, - тут же вставил Джеремайя.       - Я начинаю в этом сомневаться… - с сомнением протянул Брюс.       Джером блаженно улыбался.       - Что есть правда, а что вымысел? – театрально произнес он. – Что реально, а что нет? Действительно ли у меня рак, и действительно ли мой брат – лопух? Это тебе и предстоит узнать, дорогой мой Брюс!       Брюса начала раздражать излишняя веселость Джерома. Раньше Брюс каждый раз, когда Джером был рядом, находился на волоске от смерти. Сейчас же он был в относительной безопасности, но растерян. Чего Джером добивался?       - Медицина сейчас способна на многое, и она могла бы вылечить все мои болезни, но что, если моя болезнь мне нравится? Что, не ожидал? – Брюс вздернул брови. – Гораздо лучше провести свои последние деньки с моим никудышным братом. Он – как чистый лист. Ничего не умеет, ничего не знает. Что он будет делать, когда я умру? Необходимость прятаться отпадет, он выйдет в люди, и любой дурак его облапошит и придушит. Готэм – опасное место. Без меня Джеремайя пропадет!       - Так ты защитить его хочешь? – саркастично поинтересовался Брюс. Стоять надоело, говорить с Джеромом – тоже, однако иного пути не было. – Джеремайя, я поговорю с ним наедине. Надеюсь, ты проверял его комнату на наличие оружия, потому что мне не хотелось бы оказаться с ножом в боку.       Сказав это, Брюс невозмутимо вошел к Джерому в комнату и закрыл за собой дверь, не позволяя Джеремайе последовать за собой. Джеремайя – пешка. Управляемый. Брюс долго и упорно работал над ним: повышал его самооценку, показывал, что в мире есть хорошие, добрые люди, что не нужно бояться мира. Что его в конце концов, уважают и любят – пока что в пределах Уэйн Энтерпрайз. Брюс выстраивал будущую жизнь Джеремайи по кирпичикам, пытаясь создать для него дорогу в люди. Джером, оказывается, все это время делал то же самое. Только они для Джеремайи избрали разные пути. Почему-то Брюс не хотел, чтобы Джеремайя слышал предстоящий разговор. При брате Джером будет юлить, но наедине будет отвечать более-менее честно – на это Брюс, по крайней мере, очень надеялся, потому что иначе он оставался ни с чем.       В комнате горел всего лишь один ночник на прикроватной тумбочке. В его свете Брюс увидел кресло в конце комнаты, находящееся в полутьме. К нему он и отправился. Открывать спину перед Джеромом было опасно и безрассудно, однако до кресла он добрался без происшествий. Только когда он сел, Джером сдвинулся с места, переползая поближе к нему. Теперь он сидел с краю кровати и пытался смотреть прямо на Брюса, но едва его видел. Зато Брюс видел больше. Просидев какое-то время в молчании, Брюс решил начать первым:       - Ты серьезно? Про рак и прочее. Мне это кажется полной чушью.       - А что, готэмские злодеи не болеют? – Джером покачал головой. – Ты, видимо, представляешь меня неким бессмертным потусторонним существом. Мне это нравится!       - И твои чувства к брату – тоже чушь.       - Да неужели? – Джером выгнал одну бровь дугой. В глазах сквозила сталь, но губы все еще улыбались. – Что ты знаешь обо мне, Брюси?       - Ты сумасшедший.       - Правда?       - Ты пытался свести с ума кучу народа.       - Зачем сводить их с ума? Они и так чокнутые! Я пытался разнообразить их скучную жизнь. Тебе бы тоже не помешало немного веселья. Хочешь, устрою? – он подмигнул и похлопал место рядом с собой на кровати.       - Ты убил множество людей просто потому, что тебе было весело!       - Оу, Брюси, они были такие занудные, совсем как ты. Они ничего не потеряли, умерев, но ты начинаешь здорово мне надоедать. Знаешь, даже ложкой можно убить, и где-то у меня тут завалялась одна.       - Зачем был весь этот фарс? С твоей подменой?       - О, мы подсунули им совершенно здорового парня, который неплохо справляется с копированием меня. Удивительно, как ты сразу заметил, что это не я. Мне бы не хотелось, чтобы меня помнили как известного преступника, скончавшегося от какой-то банальной болезни. Для громкого самоубийства еще рано, но, поверь, оно не за горами. Я устрою хороший БУМ. Но для начала мне надо оставить после себя наследника. Джеремайя продолжит мое дело.       Хотелось крикнуть – ты с ума сошел? Но кричать это сумасшедшему по меньшей мере, глупо. Так вот какой у Джерома план. Миленько, ничего не скажешь. Наверняка Джеремайя все прекрасно понимает. Почему же тогда он идет на поводу? Неужели ему самому все это нравится? Чтобы Джеремайя не сделал с Джеромом и Джером не сделал с Джеремайей, этому стоило положить конец.       - Я заберу его в Швейцарию. И мы не вернемся, пока ты не умрешь.       - Долго ждать придется. У меня еще не законченный случай, Брюси. И свои связи я не потерял. Мои люди найдут тебя везде – ооо, они на все готовы ради меня, только попроси. И с чего ты взял, что Джеремайя согласится? Он уже мой. Раньше он меня боялся и даже построил этот бункер, чтобы спрятаться от меня. Теперь он прячет в нем меня от других и нового себя, который еще не появился, но, будь уверен, появится очень, и очень скоро. Нужно только его подтолкнуть. Этот процесс шел бы гораздо быстрее, если бы я обратился к помощи моего дорого друга чучелмэна. Я собирался это сделать и почти сделал, но в последний момент передумал. Так же гораздо веселее! А самое веселое, Брюси, что ты не сможешь мне помешать.       Все случилось само собой. Вот Брюс сидел, а вот уже вскочил и начал избивать Джерома. Тот только смеялся и не сопротивлялся. Из носа пошла кровь, капая на белую майку, в глазах плясали бесенята, и все его лицо как бы говорило: давай, давай, наподдай еще! И Брюс наподдавал снова и снова, пока кто-то – как оказалось, Экко, – не оттащил его и не врезал со всей дури кулаком в солнечное сплетение. Жестоко, но действенно.       - Спасибо за заботу, милая.       - Не называй меня «милая», - угрожающе прошипела девушка, направляя кулаки уже на него.       - Воу, полегче, горячая женщина. Я только хотел сказать, что тебе не обязательно вмешиваться в уничтожение моей природной красоты, потому что я совсем не против. Когда Брюс вот так держит меня за шиворот – это так возбуждает…       - Пошел… ты… - прохрипел Брюс со своего места. Черт, как же больно. За что? С Экко явно шутки плохи…       Брюс немного отдышался – Экко переводила взгляд с него на Джерома и обратно, но больше ничего не предпринимала, – и осторожно встал, держась за грудь. Если бы она не рассчитала силы, то убила бы его, и все в этой комнате это знали. Кто же тогда действительно опасен в этом доме – Джером, не предпринимающий никаких попыток нападения или Экко, которая сделала это уже дважды? Ей не нужно оружие, у нее есть кулаки и недюжинная сила. Брюс уверен, что под одеждой у нее прячутся мышцы бодибилдера.       Обычно он ее не замечал: она появлялась и исчезала, словно тень, стараясь не попадаться ему на глаза и не мешать проводить время с ее боссом. Но в последнее время Брюс начинает видеть ее все чаще. Ее он с собой забирать не собирался, но теперь всерьез задумался, а не было ли это одной из причин отказа Джеремайи переезжать к нему?       - Экко, - начал Брюс, когда передохнул. На лице сохранялась гримаса боли, но чувствовал он себя полегче. – Ты же наверняка все слышала. Он хочет причинить Джеремайе вред! Хочет свести его с ума, сделать своей копией. Почему ты его не останавливаешь?       - Хороший слуга выполняет приказы, - пожала плечами она. И вряд ли из нее можно вытянуть больше.       По идее, она должна обладать критическим мышлением для оценки опасности ситуации – иначе как ей защищать Джеремайю? Но при этом само поведение Джеремайи она не оценивает. Не думает, что для него хорошо или плохо, просто делает. Если он попросит ее принести ему героин, она не раздумываясь выполнит его приказ. Экко – машина. Уж не робот ли она случаем?       - Малышка Экко очень преданная, - тем временем говорит Джером, усмехаясь окровавленным ртом. – Как я только не пытался достать ее за это время, она не поддавалась. У нее даже мысли не возникало сделать мне больно, пока Джеремайя не видит. Она слушается его во всем. Тебе бы взять это на заметку, Брюси, потому что люди такими не рождаются.       Брюс пропустил этот, возможно, единственный дельный совет, мимо ушей.       - Пожалуй, мне больше нечего здесь делать, - отстраненно говорит он и идет к выходу. Краем глаза он замечает, как Экко передает Джерому салфетки и засовывает ватные тампоны в нос. Они не обращают на него внимания, когда он уходит.       Брюс остался один. Он прижался спиной к двери и посмотрел на коридор. Налево или направо? Он совершенно не помнил, куда идти – жилые помещения так же напоминали лабиринт. В голове все смешалось. Экко, готовая на все ради Джеремайи. Джером, который где-то потерял желание убивать и стремление к свободе. Сумасшедший дом какой-то!       Брюс пошел наугад и, к счастью, выбрал правильное направление, потому что скоро добрел до кабинета Джеремайи, который, вот удача, оказался там. С кружкой кофе в руках он читал записи в каком-то черном блокноте, и как только зашел Брюс, попытался его неловко спрятать, что не осталось незамеченным.       - Что там? – мягко спросил Брюс, чувствуя себя так, будто разговаривает с ребенком. Большим и немного странным ребенком. – Тебе не нужно от меня ничего прятать. Я все еще здесь, несмотря на то, что ты держишь в доме Джерома. И я все еще люблю тебя, хотя ты долгое время от меня скрывал. Думаю, я заслужил хоть капельку доверия?       Джеремайя покаянно склонил голову, как ребенок, которого поймали за раскрашиванием фломастерами обоев. Он вытащил блокнот и неуверенно протянул его Брюсу. Юноше пришлось подойти поближе и взять самому. Какое-то время Джеремайя отказывался отпускать блокнот, но вот, его рука обессилено опустилась, а сам он пытался не смотреть Брюсу в глаза.       На обложке красовалась мороженка и из аляповатых букв складывалось имя - «JEROME». Это был личный дневник, и кто его хозяин, нетрудно было догадаться. Брюс нахмурился и открыл наугад. Куча рисунков порнографического характера с участием его и близнецов. Выполнены довольно неплохо, но это не то, на что Брюсу хотелось бы смотреть. Брюс быстро пролистал несколько страниц похожего содержания, удивляясь изобретательности и фантазии Джерома, пока не дошел до того момента, когда дневник начал вести некто с идеально ровным красивым почерком. Описание ядов. Описание различных способов убийств. Потом – какие-то мини-чертежи, планы, которые пока были набросками – не оставалось никаких сомнений, что они принадлежат Джеремайе.       - Как давно это началось? – тихо спрашивает Брюс. – Когда ты начал думать об убийстве?       Джеремайя растерянно проводит руками по волосам и пожимает плечами. Он не то что бы думал об убийстве, он просто изучал, как лучше это сделать – всего лишь в теории. Это же ничего не значит, правда? Брюс вновь наклоняет голову и видит пометочки от Джерома. Чаще всего – смайлики, но иногда – полноценные фразы типа «ты слишком красиво пишешь надо сломать твои красивые пальчики». Джерому было смешно, что Джеремайя все записывает. Да и еще в его дневнике – почему не в своем?       Брюс понимает – лучше уйти ему от этой семейки и сдать всех вместе, пусть даже с Экко. Джером же не убьет Джеремайю, правда? Какой в этом смысл, если ему, по его же словам, нужен наследник? Или это его очередная несмешная шутка, которая понятна ему одному?       - Джеремайя… - Брюс вздыхает. Откладывает дневник и подходит к нему близко-близко. Одну ладонь он кладет на шею, другую – на щеку и начинает поглаживать его, смотря прямо в глаза. Обычно Джеремайю это расслабляло. Вот и сейчас его взгляд стал не таким настороженным. Наверняка он ожидал, что после увиденного Брюс его отвергнет, но юный миллиардер не был из тех, кто так легко сдается.       Брюс наклоняется и целует его. Он не знает, как выразить свою боль от увиденного, как показать Джеремайе, что путь, по которому его ведет брат – неправильный, что он должен думать своей головой и понимать: убийство – не выход. Брюс хочет, чтобы Джеремайя остался с ним, был все таким же неуверенным и невинным, каким, как Брюс считал, Джеремайя был при их первой встрече. Он смутно надеется, что еще не слишком поздно, и он сможет все исправить. Хотя бы так.       Он чувствует, как проворные руки Джеремайи начинают его раздевать, и сам он снова тянется к шее, оставляя очередную за сегодняшнюю ночь метку. Брюс поддается, чувствуя, как нарастает напряжение. Он полностью доверяет своему любовнику, который за несколько месяцев, которые они провели вместе, стал достаточно опытным, чтобы каждый раз сводить его с ума. Все, что лежало на столе, оказывается на полу, и на месте бесконечных бумажек оказывается тяжело дышащий Брюс, который не отрывает взгляда от Джеремайи. Свет ламп подсвечивает лицо инженера, делая его мертвенно-бледным. Из-за теней кажется, что под глазами у него такие же огромные синяки, как у Джерома. Во взгляде все меньше остается человеческого: Джеремайя с трудом контролирует себя. Брюс снова на секунду пугается, но потом берет себя в руки. Это Джеремайя – все еще его. Иногда он перегибает палку, но никогда не делает это настолько, чтобы не доверять ему. Сердце Брюса бьется в сумасшедшем темпе. Он предвкушает, и одновременно боится… Этого человека, этих глаз.       Джеремайя ухмыляется, на мгновение становясь очень похожим на Джерома, затем наклоняется и целует – напористо, облизывая и прикусывая губу. Брюс обвивает руками его шею, притягивая его ближе к себе, и они оба теряют контроль.

***

      Как они после очередного захода оказываются в спальне, Брюс не помнит, но вряд ли он дошел туда сам. Он не смог бы пошевелить даже рукой. Его тело ломит, но одновременно приятно потягивает, и он понимает, что, хотя на активное участие уже давно не претендует, он еще готов принять столько ласк, сколько ему захотят дать. Джеремайя будто проверяет его на прочность – моменты их близости длятся все дольше и дольше, и время от времени Брюс просто отключается от усталости, пока Джеремайя снова его не будит. Откуда у него вечно столько сил? Как можно так сильно, безудержно хотеть кого-то?       Брюсу кажется, что у него двоится в глазах. Лиц он не видит, зато два идентичных тела, покрытых рыжими волосками, светятся в полутьме своей бледной кожей. Рук тоже как-то многовато – Брюс ощущает их везде, и как Джеремайя может одновременно кусать его губы и оттягивать зубами сосок? Брюсу кажется, что он в полубреду, и это похоже на правду. С последними остатками разума он уже давно распрощался, и теперь может только стонать раз за разом, когда любимый человек одновременно делает и больно, и приятно.       Взгляд не фокусируется, но Брюс очень старается, он хочет понять, действительно ли он видит то, что видит. Когда у него все-таки получается, он понимает, что так и есть: находясь в нем, один из Валесок целовал другого. Это не могло быть правдой, однако реальность прямо перед тобой, Брюс, и ты не можешь ее игнорировать.       - Дже…ром? – тихо позвал Брюс. Он позвал еще два раза прежде, чем его услышали. К счастью, отреагировал тот из братьев, кто был чуть в отдалении. Пока.       - Да, сладенький? – чересчур фальшиво произнес Джером. – Хочешь, чтобы я занял место моего никудышного братца?       Охранная система не работала (если она вообще была). Замок вообще не держал Джерома в комнате (если его действительно запирали, как уверял Джеремайя). Джером мог прийти в любой момент и сделать все, что захочет. Может воспользоваться состоянием Брюса, как сейчас, и тот даже не будет сопротивляться. Нет-нет-нет-нет.       Брюс мыслил недостаточно ясно, чтобы придумать план побега, да и с членом в жопе особо не побегаешь, однако он решил предпринять хотя бы одну, даже не самую удачную, попытку. Он резко дернулся, соскальзывая с Джеремайи, перевернулся и начал ползти. На его несчастье, его потянули обратно за ноги. Брюс держался и попыток не оставлял, но в конце концов оказался придавленным к кровати, не имея возможности пошевелиться. Это могло бы быть даже забавно, но Брюс едва сдерживал злые слезы обиды и отчаяния.       - Не делайте этого, - просит он, ненавидя себя за то, что способен выдавить из себя только жалкий визгливый голос.       - Не делать чего? –слишит он прямо над ухом голос, вероятно, Джерома, слишком уж ехидные и издевательские в нем были интонации. – Пока ты не увидел меня, тебе все нравилось. Я настолько тебе противен? Чего ты боишься?       - Я… - Брюс чувствует себя маленьким беззащитным и обманутым ребенком. – Это неправильно, - наконец-то выдает он.       Брюс чувствует, как его переворачивают и с поразительной силой прижимают спиной к груди. Джером его обнимает?.. Брюс застывает от шока. Он смотрит на Джеремайю, который с беспокойством и с непогасшим желанием смотрит на него в ответ и одновременно чувствует горячие руки, сжимающие его, и острый подбородок, лежащий на его плече.       - Я хочу тебя, Брюси, - говорит Джером, и в его голосе не слышно ни капли веселья. – Мы тебя хотим. Почему ему ты готов отдаться, а мне нет?       Джером чуть отстраняется, но только для того, чтобы повернуть голову Брюса в свою сторону и впиться в его губы своими. Брюс крепко сжимает зубы, не давая языку Джерома проскочить в его рот.       - Да брось, - вздыхает Джером, - не говори мне, что это только из-за того, что я пару раз пытался убить тебя?       - Это не кажется тебе весомой причиной? – злобно шипит Брюс и пытается вырваться, но у него совсем не осталось сил, а у Джерома энергия все еще бьет ключом. Он еще не получил ни одной разрядки, Брюс прекрасно чувствует это своим боком. Тогда Брюс смотрит на Джеремайю, пытаясь вложить в свой взгляд как можно больше возмущения. – Почему ты позволяешь ему это делать?! Еще недавно тебе не нравилась сама мысль о том, что я могу переспать с ним, а теперь ты смотришь на меня как… как… баран!       Джеремайя нервно взъерошил свои волосы, что в последнее время делал все чаще. Затем подполз к Брюсу, пока их лица не оказались на одном уровне и… теперь Джером взял за подбородок его, притягивая к себе и глубоко целуя. Джеремайя опирается на Брюса и тянется все дальше, и когда губы братьев размыкаются, Джеремайя издает неудовлетворенный стон и возвращается обратно. Теперь он с не меньшим желанием смотрит на Джерома, и Брюса это очень задевает.       «Что он с тобой сделал?» - вертится у Брюса на языке, но он ничего не говорит. Ведь Джером ни к чему не принуждал Джеремайю: тот сам этого хотел, с самого начала. Осталось только понять, насколько давно это длится.       - Ты использовал меня? – севшим голосом произнес Брюс. Ему кажется, что его сердце разбилось на миллионы осколков, которые никому и никогда уже не удастся собрать. – Пытался заменить Джерома?       - Нет! – резко говорит Джеремайя, раздражаясь.       - Меня нельзя заменить, - встревает Джером. – Прости, Брюси, но я гораздо круче и оригинальнее тебя.       Джеремайя смиряет Джерома «не-лезь-идиот»-взглядом, а затем поворачивается к Брюсу.       - Брюс, я сам не в восторге от этой идеи…       - Лжешь, - подмечает Джером, но Джеремайя продолжает, не обращая на него внимания:       - …но я не могу его остановить. И лучше я буду рядом, когда он…       - Не можешь остановить?! – взрывается Брюс. – Ты забрал его из Аркхэма! Ты целуешься с ним так, будто вы женаты три года! Ты потакаешь всем его капризам, даже сейчас, ты не хочешь ничего делать. Ты совсем с ума сошел, раз творишь такое! ЗАЧЕМ Я ВООБЩЕ В ТЕБЯ ВЛЮБЛЯЛСЯ.       Брюс все-таки не сдерживается: всхлипывает, и, пытаясь не подавиться слезами, кусает губы. Он был готов ради Джеремайи на все. Медленно, но верно вел его к блестящему будущему. Искренне восхищался его умом, его способностями, им самим, иногда даже забрасывал собственные дела, чтобы помочь ему с разработками. И сейчас такой удар в спину. Все старания насмарку, его любовь оказалась никому не нужна, о нет, для Джеремайи оказался куда важнее его брат, которого он раньше так боялся, загубив как минимум десять лет своей жизни, и на которого теперь смотрел такими глазами.       Брюс замечает, что Джеремайя тоже плачет.