Предисловие: Сущность наизнанку

Разговор с Гажилом вызвал лишь горечь, что подобно плесени осела на моей душе. В разбитых чувствах я выбрал пустой столик, нетронутый всеобщей суетой, и уселся за него. Сжав короткие на висках волосы, я выдохнул сквозь сжатые зубы. Это было близко. Еще чуть-чуть и эти глупые люди узнали бы мою истинную суть. Но им не хватило смекалки, чтобы правильно сплести канат из мелких ниточек. С другой стороны, если бы убийцы Драконов доложили обо всем Макарову, тому точно хватило бы серого вещества для верных выводов. Я упал на стол. — Че-е-е-ерт, — обреченно протянул я. Почему же проклятому Гажилу так повезло? У него нет никаких признаков очешуения, любовь взаимна, а список ошибок пуст. К тому же, я на эмоциях дал ему до крайности полезный совет. Где же был мой советчик, который бы сказал мне, что этот договор — ошибка? Где же тот, кто мог бы объяснить мне, что чувства Люси важнее моих собственных? Я ведь абсолютный эгоист, неспособный на сострадание и понимание. Я просто потакал своему глупому желанию остаться хотя бы едва заметным следом в памяти Люси. Пусть даже этот след будет черным — мне хотелось, чтобы, когда я покину эту прекрасную девушку, она бы хоть раз вспомнила о моем существовании. Хоть раз взглянула на небо, вспоминая дни, что мы провели плечом к плечу. Я уже давно решил уйти. Я уже давно решил прекратить бессмысленную борьбу. Но моя привычка, старая, как зарубцевавшиеся шрамы… Я не мог уйти так просто. Мне нужно было причинить боль, чтобы меня запомнили. Чтобы Люси запомнила меня, пусть даже как самую жуткую тварь из всех, что ей встречались — но запомнила. Чтобы, глядя в злобные глаза монстров, она улыбалась и думала, что настоящий Монстр провел с ней несколько лет, а это лишь жалкая пародия на него. Чтобы больше никогда не боялась тьмы. Чтобы больше никогда не боялась. Ведь я уже не смогу принять на свою спину кинжал, предназначенный для Заклинательницы. Я уже не буду способен ее защитить. И все же свадьба — жалкое желание эгоистичного монстра, который хочет оставить о себя каплю воспоминаний. Жалкое желание причинить боль. Я сжал кулаки. Когти вспороли кожу, и я почувствовал, как тепло, смешанное с колючей болью, растекается внутри ладони. Так какого же черта Гажил будет счастлив?! Какого черта мир не обрушиться после моей добровольной жертвы?! Злость вспыхнула во мне так же легко, как вспыхивает магия в руках великоранговых магов. Почему я должен покидать свой рай?! Тепло разрушительного пламени начало распространяться от живота по всему телу. Костер с каждой секундой был все ближе к тому, чтобы стать огненным вихрем. Я чувствовал терпкий запах собственной силы, окутывавшей меня все плотнее и плотнее, подобно кокону. Клыки и когти заострились от едва сдерживаемого гнева. Почему я должен мириться с тем, что у Люси я все равно не буду единственным?! Но мой взгляд отчего-то зацепился за Грея. Парень с едва заметной улыбкой принимал от улыбчивой Джувии очередной нехитрый подарок, сделанный со всей ее любовью. В какой-то момент все мое внимание стало сконцентрировано на них. И я не сколько услышал, сколько почувствовал «спасибо», тихо произнесенное Греем. Девушка раскраснелась от переполнявшего ее счастья и кинулась обнимать возлюбленного. И маг в отличие от себя прежнего, с заметным румянцем, так же скрестил руки на девичьей спине. Я почувствовал, как что-то во мне хрустнуло. Закусив до крови губу, зажмурился. Жуткий гнев на все живое, что теплился во мне с незапамятных времен утих, так же как тухнет спичка, когда падет в воду. Все это лишь ради того, чтобы Люси была счастлива. Чтобы Люси, как и Джувия, могла счастливо улыбаться, обнимая своего возлюбленного. Это ведь очевидно — я живу лишь ради того, чтобы девушка-солнце была счастлива. Такова нехитрая цель моего существования. Так почему же я захотел большего? Почему разозлился? Демон с привычной ему наглой усмешкой решил развеять мои сомнения, ответив на негласный вопрос: «Превращение близко.» «Ты имеешь в виду Сущность наизнанку?» — недоверчиво уточнил Дракон. «Именно ее, мой недальновидный друг» — гордо улыбнулся Демон. Как «Сущность наизнанку» может влиять на эмоции? Это ведь просто окончательная стадия; своего рода возвращение к истокам. Естественная награда за превышение положенных лимитов. Никогда не слышал, чтобы Игнил страдал от чего-то вроде изменившегося характера. «Все из-за того, что Игнил родился Драконом, » — начал объяснять Демон, — «Но ты-я все же являешься отчасти Этериасом, и моя скромная персона помогает тебе с излишней вспыльчивостью…» «Скромная — не то слово, » — вставил ящер свои пять копеек, с ехидной усмешкой. «Очень скромная, » — бессовестно подтверждает Демон, и у Дракона от такой наглости язык отнимается, — «Но стоит нам вернуться в облик изначальный, как смысл во мне отпадет и «нас» больше не будет.» Довольно сдержанное замечание для того, кто прекрасно осведомлен о свей скорой гибели. «Я не существую, наивный, » — Темный улыбнулся, — «Я» — попытка твоего разума спастись от безумия и жутких перепадов настроений. Потому и прекращение существования для меня ничего не значит. К тому же, эта наглая ящерица отправиться вслед за мной — я счастлив.» «А я не очень, » — мрачно буркнул Дракон, — «Ад слишком тесен для нас двоих…» Прежде чем завязалась очередная перепалка, я решил задать давно мучающий меня вопрос: Ты хочешь сказать, что после превращения я возьму характер Дракона? «Ты станешь Драконом, » — хмыкнул Проклинающий. Из состояния прострации меня вытащил Грей. — У тебя все хорошо, Головешка? — необычно обеспокоенно уточнил маг льда. Разлепив один глаз, я мельком глянул на него. Парень впервые за долгое время был при полном параде: в белой рубашке, пусть и без галстука, и в брюках. Фуллбастер был одет — это внушало уважение. Мира и Эльза явно постарались. — Лучше не бывает, — растянул губы в притворной улыбке я. Новости, что я узнал от Демона, не обнадеживали: смогу ли я вскоре следовать своему плану? Грей почесал затылок и немного неловко улыбнулся мне, в руках он сжимал сверток, полученный от Джувии. — Поздравляю что ли? Я сначала не понял с чем конкретно парень решил меня поздравить, но вскоре меня озарило. — Скажи это лучше Люси после церемонии, — я хмыкнул, — Ей нужнее. Маг льда положил сверток на стол. — Обязательно, — серьезно кивнул Грей, не осознав какими горько-ироничными были мои слова, — Этот костюм приготовили для тебя. Он кивнул на сверток. — Переоденься. — Я понял, — дернул я уголком губ. Грей кивнул мне и, развернувшись, направился к Мире, видимо доложить об успешно выполненной миссии. А я же остался со свертком наедине. Что ж, как ни глянь Фуллбастер с Рэдфоксом справились с возложенной на них миссией даже без моего участия. Жаль, я уже планировал в каком магазине куплю им поминальных лилий на могилы. Сверток был подобен свернувшейся в клубок змее: мне оставалось лишь гадать — ядовитая она или не очень. Что ж, Мира бы не позволила этим идиотам испортить «ее» свадьбу, так что костюм, вероятно, будет более чем достойным. Утешив себя подобным образом, я пошел переодеваться. Уже позже, стоя перед зеркалом, я понял, что не прогадал, доверившись Свахе. Костюм сел по фигуре и был выполнен в традиционных для меня черно-алых оттенках: черный пиджак, красная рубашка, белоснежный галстук и брюки цвета пепла. Если обобщить — мне очень даже нравилось то, что я видел в отражении. Единственное, что меня напрягало — горящие растаявшим золотом глаза; глаза звериные, дикие, с ярко выраженным вытянутым в узкую щель зрачком. Алая радужка, что была отражением моей Дьявольской части, исчезла под напором тщеславной Драконьей желтизны. Время обращения все близилось. И все же я вышел в главный зал гильдии. При виде меня, в зале установилось молчание. Душу мою посетила терпкая паника. Но прежде чем я успел надумать лишнего, гильдия оживилась и начала заваливать меня комплиментами: — Отлично выглядишь, Головешка! — Нацу, ты, настоящий Мужик! — Сразу видно, жениться пошел! — А Нацу то, вырос! — Наконец-то я увижу их свадебку! Бесчисленные крики оглушили мой чуткий слух. Поморщившись от звона в ушах, я улыбнулся. Пожалуй, даже — вполне себе искренне улыбнулся. Приятно, что хоть кому-то эта свадьба доставит удовольствие. Этот торжественный момент прервал скрип тяжелой гильдейской двери. Из-за створок показалась черная макушка Ромео. — Уже полседьмого! Почему вы еще не в соборе? — Мы сейчас будем, — повелительно крикнула Эльза, и радостные волшебники повалили к выходу. Меня же под белы рученьки подхватили Грей и Гажил и потащили с собой. Что ж придется согласиться с Демоном. Этим жуликам явно платят. Или они решили избавиться от меня, столь оригинальным способом. Спустя минуту мы уже стояли около величественного собора, где нас с Люси собрались венчать. Самое главное, с согласия обоих. Все же клятва с Демоном отвратительно-замечательная вещь. Но только для рогатого. Ибо его «жертва» будет испытывать непреодолимое желание исполнить данное обещание. И я чувствовал не ожидаемую радость, а горечь. Ведь это мой единственный способ всколыхнуть безмятежный океан златовласой; мой единственный способ причинить ей боль; мой единственный способ потешить свое самолюбие. Единственный выход. Только так я смогу уйти красиво. Пусть эта свадьба будет алой хризантемой* на моей гробовой доске. В храм мы зашли целой процессией. Впереди Эльза, за ней волшебники, затем я с конвоем, снова маги и Мира, которая «мило» улыбалась каждому, кто пылал желанием покинуть строй. Без десяти заиграла свадебная мелодия. Меня подвели к небольшому возвышению, где уже стоял священник. Везде было огромное количество цветов… Как Мира за один день подготовила все для свадьбы? Хотя как говорится: «Был бы стимул», а стимул у Свахи явно был. Наконец-то заметив улыбающегося меня и друга жениха Гажила, священник странно побелел и нервно провел по лбу, своей сухой старческой ладонью. И чего это он? Ровно в семь, когда меня и Железного, загнали на «положенное место», зал наполнила торжественная мелодия органа, что предвещала выход главной героини на сцену. Я незаметно для себя грустно улыбнулся. Последние моменты рядом с Люси наполняли мою душу безнадежным счастьем. Мои чувства, как бабочки, волнительно трепетали, ласкали гортань своими невесомыми крыльями и, как змеи, стягивали внутренности тупой тяжестью. Я чувствовал себя и самым свободным, и самым обременённым одновременно. Прежде чем Люси ступила в зал, ее запах волной влился в помещение, сметая все остальные ароматы, и я задохнулся на мгновение. Карамель расплавила гортань, горячим запахом волнения вливаясь в легкие. Все тело посетила легкая дрожь. Мы не виделись всего ничего, но ее аромат уже сносит крышу так, словно разлука между нами длится больше года. Я закусил губу. Солоноватый вкус на языке отрезвил. …И двери распахнулись. Она предстала пред зрителями, как Боги предстают пред истинно верующими в часы самых горячих и искренних молитв. Невинна и прекрасна, словно сама луна, оберегающая землю по ночам. Золотые волосы, украшенные белоснежными жемчужинами, волнами с ниспадали с ее гордых плеч. Нежная кожа ее была бледна, как снежные равнины на рассвете. Гордые карие глаза скрывала плотная белая вуаль, расшитая фантастическими цветами. Платье ее обнажало острые девичьи плечи и подчеркивало ее грудь. Белый цвет шел златовласой, возвеличивая над окружающими. От Люси так и распространялась неведомая мне раньше аура — аура подобная таковой у великих императоров, что лишь словом могли двигать армии. Скажи златовласая, что я должен целовать ее ноги, и у меня даже и мысли не возникло бы возразить. Ведь Люси достойна полного уважения, граничащего с самоунижением. Воистину, власть кареглазой надо мной безраздельна. Бессмысленно отрицать, но стоило мне увидеть ее прекрасную фигуру, как все звуки для меня утихли. Я просто смотрел на нее и не мог отвести взгляд. Сердце глухо и редко билось в моей груди, грозя вот-вот остановиться. Я замер, словно замороженный, ни рукой, ни ногой двинуть не способный. Люси с каждым шагом была все ближе ко мне. В руках она держала букет бело-красных цветов. Под руку девушку вел Мастер. Дедуля хлюпал носом, но, сохраняя серьезный вид, сдерживал слезы радости. Свидетельницей Люськи, как я и думал оказалась Леви. Неспроста же я выбрал именно Гажила, хоть как-то помочь «Убийце Драконов». За девушкой шла Венди и разбрасывала лепестки красных и белых роз. Люси же неторопливо поднялась по ступенькам и встала напротив меня. Священник тут же начал читать свою долгую речь, которую я совсем не слушал, полностью поглощенный образом Люськи. Но девушка и не смотрела на меня. Взгляд ее был обращен к священнослужителю. Уголки моих губ опустились. — Нацу Драгнил, согласны ли Вы взять в жены Люсьену Хартфелию? Быть с ней и в горе, и в радости, делить Судьбу надвое, любить и поддерживать во всех начинаниях? Мастер вежливо протянул мне коробочку с двумя кольцами: серебряными с самыми простыми камнями белого оттенка. Я, усмехнувшись уголком губ, выбрал то, что поменьше; девушка взяла оставшееся. — Согласен, — я кивнул, с нежностью глядя на серьезную Люську. Мои руки ласково сжали ладонь златовласой. На безымянном пальце ее холодным светом блестело обручальное кольцо. — Готовы ли, Вы, Люсьена Хартфелия, взять в мужья Нацу Драгнила? — Готова, — услышал я однотонный ответ. Сердце мое кольнуло виной. Кареглазая невесомо коснулась меня своими пальцами; от каждого прикосновения по коже пробегали мурашки, а сердце дрожало в волнительном предвкушении. Когда ледяной ободка кольца занял свое место на моем пальце, священник закончил свою речь: — Тогда властью данной мне, я объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать друг друга. Зал оживился: где-то слышались всхлипы, где-то радостные возгласы, требующие чтобы мы поцеловались. Меня парализовало волнение. Вот девушка моей мечты передо мной: недоступная, холодная, но все же неизмеримо прекрасная и снисходительная. — Словно богиня, — прошептал я неосознанно. В глазах Люси зажглась искра понимания. Щеки обожгло жаром кипятка, когда я понял, что она все услышала. Откинув фату с лица, девушка улыбнулась мне. — А как иначе? — прошептала она вопросительно. Вина вновь всколыхнулась во мне. Я порывисто обнял её, прошептав лишь одно слово: — Прости… — Люси пораженно раскрыла глаза, крепче прижимая к себе букет. Я улыбнулся, отрываясь от хрупкого тела. Кажется, весь зал замолк, ожидая моих действий. Вот он, тот момент, который ожидали мы столько столетий! Торжество, смешанное с горечью, радость, приправленная безнадежностью — вот что я ощущал в этот долгожданный момент. Даже поцелуй наш получился холодным. Мимолетное касание ее нежных губ своими взметнуло небольшой ураган в моей душе. Но оно кончилось так же быстро, как и началось — Люси первой отстранилась от меня. Спрятала осмысленный взгляд за каскадом светлых ресниц и улыбнулась на публику. Обычный клятвенный поцелуй — глупо было ожидать чего-то большего. Люси не хотела чего-то большего. Ведь Люси хочет подарить свой настоящий поцелуй своему настоящему возлюбленному, а не приблудному Монстру Магнолии. Я грустно улыбнулся. Так и впрямь будет правильнее. Люси даже не оглянувшись на меня, подбросила букет в воздух. Я не обратил внимания, на того, кто поймал цветы, полностью увлеченный, лишь своей истинной парой. Тут Мира объявила первый танец молодоженов, и заиграла мелодия вальса. Думаю, пора мне перестать скрывать свои знания, взращенные во мне еще обычаями Драконьего общества. — Могу ли я пригласить Люсьену Драгнил на первый танец? — учтиво уточнил я, склонившись в дворцовом поклоне. Обернувшись на мой голос, златовласая великосветски улыбнулась: — Только если Нацу Драгнил не обступает мне ноги. — Не переживайте о мелочах, дорогая, — не пренебрег я шпилькой, весело усмехнувшись. Люси хмыкнула и вложила в мою ладонь свои нежные пальцы. — Как скажешь, дорогой, — ее голос звучал, подобно чистым горным ручьям, а карие глаза горели приятным удивлением. Моя рука нашла место на ее талии, и мы закружились в вальсе. Привычные движения, что я не смог позабыть за четыре столетия и тихий голос Игнила, весело отсчитывающий: «Один, два, три… Поворот! Один, два, три…» Я тряхнул головой, отгоняя навязчивые воспоминания. — Кто ты? — тихо спрашивает Люси, отводя взгляд в сторону. — Нацу… Нацу Драгнил. — Ты прекрасно знаешь, Нацу, что я говорю не о твоем имени, — укоряюще произносит девушка, — Твои навыки в ведении вальса поражают, как и знание светского этикета — откуда подобные знания будут у того, кого в лесу Дракон растил? Ее серьезные глаза встречаются с моими, а я не нахожу в себе сил вступать в эту схватку. Нарочно смотрю себе под ноги. Я знал, что у нее возникнут вопросы и решил ответить на них, ведь мне хотелось, чтобы Люси знала обо мне чуть больше. Но, тем не менее в моей жизни есть те эпизоды, о которых говорить мне совсем не хотелось. Ну, а врать я не способен вовсе. — Я не убийца Драконов, — Люси удивленно приподняла брови и ехидно улыбнулась. — Забавно, дорогой, ты всегда говорил обратное. — Я нагло врал, дорогая, — мои губы посетила полуулыбка. — На самом деле я настоящий Дракон: чешуйчатый и страшный. — Неужели я та самая принцесса из сказки, которую похищает змей и запирает в башне? Златовласая страшно округляет глаза, всем видом выражая испуг. Я тихо смеюсь. — Ничего подобного. Ты рыцарь, что побеждает Дракона и забирает принца. — И кто же этот принц? — Тот, кого ты полюбишь всем сердцем. Некоторое время между нами воцаряется тишина. Мы все также вальсируем, но и слова светской беседы выдавить не можем. Люси витает где-то в своих мыслях: глаза ее задумчивы, а уголки губ грустно опущены. — Ты Монгольский Монстр? — наконец, нерешительно то ли спрашивает, то ли утверждает кареглазая. Я нахожу в себе силы кивнуть, — Понятно… Но, Нацу, тогда зачем тебе этот фарс? Глаза, испещренные золотыми искрами, оглядывают свадебный зал, украшенный разнообразными цветами. Я грустно улыбаюсь и решаюсь признаться: — Я люблю тебя. Люси тяжело вздыхает и признается: — Да… знаю, — после недолгого молчания она продолжает, — Я знаю — ты всегда хорошо выражал свою привязанность. Все было слишком очевидно даже для сторонних зрителей. Но, знаешь… — Ты не любишь меня? — прервал я ее, стараясь скрыть как сильно ранит каждое сказанное ею слово. — Верно, — девушка заминается, но продолжает, — Я очень тобой дорожу и, конечно, позволяю тебе больше, чем любому другому, но все же это не та любовь, которую ты жаждешь. Во взгляде ее плещется грусть. Люси легко касается моей щеки своей рукой, и я чувствую приятный холод подушечек ее пальцев. — Ты для меня очень дорог, как напарник, как брат, как человек, что всегда будет на моей стороне, но все же не как возлюбленный… Прости меня. — Было бы за что прощать, — грустно улыбнулся я. Кажется мой мир рухнул в одно мгновенье, и мне просто хотелось, чтобы все происходящее просто оказалось сном. Как же жутко было осознавать, что все происходящее до одури реально. В горле застрял огненный комок. Я впервые был так близко к пропасти, и все же я улыбался, — Чувства не то, что можно понять и просить, и их отсутствие — это еще не повод извинятся. Мне хорошо просто от того, что для тебя я хоть что-то да значил. — Спасибо за понимание, — так же грустно улыбается мне Люси в ответ. Я тяжело сглатываю и чувствую, как моя неловкая улыбка кривит и фальшивит. Силясь не показывать ту огромную дыру, что образовалась после слов Люси, я стараюсь изобразить равнодушие и понимание. А потом я обязательно повою, порычу и погрущу. Но это потом, ведь сейчас я был с ней, все еще своей истиной парой… Мелодия закончилась, и Хвостатые рванули поздравлять нас и дарить подарки. В глазах темнело, а в голове начал раздаваться надсадный писк. Люси стояла рядом и, улыбаясь, принимала поздравления друзей. После того как все поздравили нас с этим «прекрасным» событием. Я, никем незамеченный, быстро выскользнул на улицу. Воздух освежал и бодрил. В области сердца сильно кололо. Я, вздохнув, опустился на холодный бетон. Демона и Дракона внутри не слышно. Странно, это на них непохоже, обычно они более разговорчивы. Вот так и прошел мой закат: перед храмом, над городским каналом, на холодном камне. Именно такая обстановка и предполагала перебирание минувшего. Чтобы позабыть боль в разбитом сердце, я принялся вспоминать бесчисленные истории, рассказанные мне лично Игнилом. И вспомнилась мне одна сказка:        Существовала легенда, объяснявшая почему Драконы могут любить лишь Драконов. Мол, спас когда-то Драконицу в человеческом облике принц-прекрасный от смерти грядущей. Принц был обаятелен и красив, к тому же еще и богат; умел песни слагать, да стихи сочинять. Влюбилась тогда Драконица до беспамятства, забыла про все, что говорили ей дни и ночи братья с отцом да матушкой и решила жить как существо Смертное.       Любовь ее бескрайняя обрела взаимность. Принца покорил добрый девичий нрав, невинность и еще колдовство, что она творила, думая остаться незамеченной. Он быстро понял, что такая девушка, как она будет достойной его империи принцессой. С восторгом приняла Драконица его лукавое предложение, не думая о том, что грядет. Любовь ее была всепрощающей и непреклонной, как сосны, не гнущиеся от порывов жестоких ветров. На том и порешили.       Родители принца при скорой встрече любяще обняли ее и пожелали прожить свой век в любви и благополучии. А народ полюбил добрую принцессу. Драконица была ласкова с людьми и никогда не говорила и слова грубого в их сторону, а лишь одаривала красивыми словами и не менее красивыми вещами. Ее величали первой красавицей с Душою из чистого золота. Сам принц в ней души не чаял: на руках носил, нежно целовал и в вечной любви заверял.       Только одно беспокоило ее — бескрайние равнины, где она детство свое провела, не отпускали ее взор. Хотелось девушке навестить своих родителей, но вот незадача: дала она клятву, что принца вовек не покинет. А с возлюбленным нельзя — может злы ее братья на то, что покинула Драконка их, не попрощавшись, и со зла съедят ее суженного и не подавятся. Не знала Драконица, что вся семья ее уже простила ей ее побег.       Тем временем началась война страшная. Но не дрогнула девушка: ветра, призванные ее словом, разрывали противников в клочья, шторма переворачивали целые ладьи, а ураганы уничтожали укрепления. Решила Драконица защитить семью свою новую и, сил не пожалев, с легкостью повергла всех врагов в бегство. С тех пор ее начали боготворить, как святую, посланную самими небесами. Только встречи с принцем отчего-то происходили все реже и реже. Убедила себя Драконка, что занят ее возлюбленный делами государственными и не в силах разорваться.       Так пролетело еще пять лет. Девушка оставалась все так же прекрасна, словно время обходило ее стороной, но принца подобная милость честью не удостоила. Эти годы никак не умолили его красоты, но Драконица все же почувствовала горькую печаль. Почему же судьба так несправедлива и ее возлюбленный не сможет прожить рядом с ней всю свою жизнь?       Принц пусть и не подавал виду, но все же чуть завидовал своей вечно молодой жене. Он был пока еще молод, но какого будет ей лет через пятьдесят следить за немощным стариком? Вероятно, не сможет колдунья любить его столь же беззаветно, если он утратит свою красоту.       Драконица же молилась каждый день своим Драконьим богам, желая, чтобы они смогли быть счастливы с возлюбленным, пожиная плоды их любви еще многие-многие тысячелетия. И Боги услышали ее искренние мольбы; И даровали Боги жизни принцу столько же сколько и девушке.       Но было лишь одно, что Боги не учли — чувства человеческие были не настолько прочны, чтобы стоять подобно алмазу; подобно камню, что точит вода, любовь принца к принцессе угасла спустя пару сотен лет. Вид ее всегда одинаково прекрасный больше не кружил голову и приелся, а доброта ее безразмерная больше не вызывала душевного трепета. Влюбился вечно молодой красавец вновь в очаровательную развязную куртизанку и разбил сердце милой Драконице.       Плакала девушка долго и безутешно, но все же никак не могла так же просто разлюбить дорого сердцу принца. И решила она тогда, что чувства ее обременительные исчезнут лишь вместе с ее не менее обременительным существованием.       Безутешны были Боги после гибели любимой дочери. Забрали они у принца вечную молодость, позволив дожить оставшееся столетие, глубоко сожалея о своем грехе, и создали для каждого Дракона свою половинку Драконицу, с которой они разделили бы и дыхание, и жизнь, и одну нить судьбы на двоих. Дабы больше великие ящеры не познавали грязь смертной любви. Вот бы и у Демонов были бы такие же заботливые Боги — подумал я, разглядывая нежно-персиковые облака, — и не пришлось бы мне страдать от этой ужасной любви. Сердце билось тихо-тихо — едва слышно. Как же это чертовски больно. Скинув черный пиджак, я сжал рубашку в районе сердца. И все же оно билось. Я чувствовал, как содрогается грудная клетка. Хотя мне казалось, что после того, как я услышу «не люблю» то обязательно умру: сердце остановиться, дыхание замрет, и не будет больше на свете Нацу Драгнила — но оно все так же отмеряет равномерные удары, даже не собираясь затихать. Хотя если бы я умер вот так просто — было бы может даже и не так плохо. Люси… Люси… Люси… Люси… Люси… Люси… Люси… Люси… Люси… Люси… Люси… Девушка с замечательным именем, робкой улыбкой и глазами, полными звезд. Жизнь без тебя бессмысленна и больше похожа на жалкое существование. Да и как жить без ее счастливого смеха, колких замечаний, ярких шуток и нежных касаний, от которых волна сладкой дрожи бежит по телу. Никак. Такая жизнь похожа на почти прогоревшую свечу: огонек еще теплится, но вот-вот и горячий воск утопит его в своих объятьях, навсегда отправив мир во тьму. И все же златовласая сказала, что не любит. И все же я и так свеча, что уже прогорела. Еще чуть-чуть и исчезнет «Нацу», и заместо будет Дракон. Я тяжело сглотнул. И чего мне жалеть — это ведь мои последние дни в слабом смертном теле; мои последние дни среди людей; мои последние дни с Люси… По щеке пробежала шустрой змейкой слеза. Я с досадой стер ее кулаком. Меня окликнули: — Что-то случилось, Нацу? Я услышал родной встревоженный голос за спиной, и теплый запах карамели обволок меня с головы до ног. — Люси, — тихо выдохнул я. Девушка неслышно приблизилась и встала за моей спиной, но я не хотел оборачиваться. Ее ладонь ласково легла мне на плечо, и кареглазая спросила еще раз, совсем рядом, обдавая ухо теплым дыханием: — Что-то случилось, Нацу? — Ничего, — улыбнулся я пусто и бездушно. И прежде чем я успел что-либо осознать, Люси настойчиво повернула мое лицо к себе. Увидев ее кофейные глаза так близко, я ненароком покраснел. Но выражение лица девушки оставалось суровым. — Врешь, — непреклонно ответила она мне. Я промолчал, отводя взгляд к красочным облакам. — Тебе нужен пиджак? — после недолгого молчания уточнила Люси, поглядывая на скинутою мной вещь. Я протянул его златовласой: — Забирай, — девушка благодарно улыбнулась и, накинув пиджак себе не плечи, присела рядом. — Красивый закат, — отметила кареглазая пытаясь развеять неловкую тишину. Я мельком взглянул на нее: красивая. Кожа ее в закатных лучах будто изнутри светилась, в глазах горели алые искры умирающего солнца, а волосы приобрели рыжеватые оттенки. — Красивый, — подтвердил я, не отрывая своего взгляда от лица Люси. И красавица смутилась. Хотя ее персиковый румянец был не очень заметен в алых лучах, он придавал ей страшного очарования. — Не туда смотришь, дурак, — привычно буркнула златовласая, отворачиваясь от меня. А я улыбнулся. — Почему ты вышла за мной? — Вообще, я тоже хотела убежать от шумихи, — призналась Люси, — У меня уже щеки болели от широкой улыбки, к тому же наши товарищи уже на той стадии опьянения, когда за жениха с невестой можно принять стулья и наоборот. — Вот как, — легко улыбнулся я, — Тогда, может, сбежим по-настоящему? Девушка, для вида поломавшись, все же нерешительно кивает и на губах ее расцветает милая улыбка. Я встаю и протягиваю ей свою ладонь: — Тогда пошли же! Люси широко улыбается и вкладывает в мою ладонь свою маленькую ладошку. А я чувствую терпкое счастье, смешанное с горьким отчаяньем на самом кончике языка.