Непреложный обет

      Солнечный лучик, пробивающийся в щель между портьерами, медленно переползал с подбородка мирно спящей девушки на ее нос. Идиллическая картинка… была бы. Если б руки-ноги этой девушки не стягивали сияющие веревки Фульгари.       Геллерт не любил рисковать без нужды. Особенно собой. И давать своей вынужденной гостье шанс еще раз швырнуть в него Убивающее заклятье не собирался.       Он сменил положение — откинулся на спинку кресла, забросив ногу на ногу. Задумчиво покрутил в пальцах чужую волшебную палочку. Аккуратно отложил на подлокотник, достав свою.       Кто же это все-таки такая?       Он не верил в совпадения такого рода. Заблудившаяся в незнакомом городе волшебница, которой — как занятно! тоже понадобилось наведаться к господину Грегоровичу. Принявшая помощь невесть кого, даже не спросив его имени. И ударившая, как только он его назвал.       Благо хоть он подстраховался — завел ее не к лавке Грегоровича, а к своей съемной квартирке. Справедливости ради, находившейся неподалеку от этой самой лавки. Так что здесь он не солгал. Пусть и с самого начала намеревался не отпустить незнакомку с миром, а расспросить как следует…       Версий относительно происходящего у Геллерта имелось много, однако адекватная была лишь одна: мракоборцы все-таки вышли на его след. И работают они по-прежнему отвратительно. Так, что разгони всю их контору и набери людей с улицы — результаты их деятельности будут такими же.       Единственное «но». Почему не Оглушающее? Не какое-то из связывающих? А сразу Авада Кедавра. Непростительное, на минуточку, запрещенное к применению цивилизованным магическим сообществом.       Не работающее без желания убивать.       Столько вопросов, столько вопросов…       Включая Непреложный обет, цепи которого он обнаружил на правой руке незнакомки.       — Фините инкантатем.       Веки спящей дрогнули.       Грин-де-Вальд наклонился вперед, подставив руку под подбородок, и скучающе уставился на свою гостью.       — Доброе утро, — насмешливо резюмировал он, как только она открыла глаза и заморгала, уставившись в потолок.       Незнакомка аж дернулась, подскочив на кровати. И охнула, когда магические путы на ее конечностях предупреждающе сжались — мол, без глупостей.       — Вы!       — Я, — а она ожидала увидеть здесь кого-то другого. — Прошу простить за все это, но с вашей стороны тоже было не слишком вежливо швыряться в меня Убивающими заклятьями, даже не назвав своего имени.       — Это невозможно, — пробормотала она. — Невозможно…       — Что именно?       — Вы не можете быть им…       — Кем? — беседа понемногу начинала забавлять. Либо девушка вела какую-то игру, либо у нее были не все дома. Во второе пока что верилось больше.       — Грин-де-Вальдом.       — Уже двадцать шесть лет как Геллерт Грин-де-Вальд, — хмыкнул он. — И с утра вроде еще им был.       — Сколько?       Столько неподдельного ужаса в голосе еще никогда не слышал.       — Чего «сколько»?       — Лет, вы сказали…       — Двадцать шесть. И?       — Значит, сейчас…       — Тысяча девятьсот девятый.       — Но… этого не может быть! Сейчас же…       Дубль два. Все интереснее и интереснее.       — Газету дать? Ну, раз уж мне веры нет.       Она медленно покачала головой. Закрыла глаза, откинувшись на подушку.       — Восемнадцать лет… — хриплый шепот. — Восемнадцать лет…       — Водички? — с ироничной заботливостью предложил волшебник.       — Нет, — в дрогнувший было голос вернулась стальная нотка. — От вас мне не нужно ничего.       Ага, как же. Смерть-то его зачем-то понадобилась.       Ну-с, может, все же удастся выяснить хоть что-то путное.       — Вот с этого места поподробнее. Кто вы вообще? Мракоборец? Все еще пытаетесь засадить меня в тюрьму за те несчастные случаи в Дурмстранге? Так меня уже давно исключили, вопрос закрыт.       По поводу своего исключения Геллерт не переживал ни тогда, ни сейчас. Все, что Дурмстранг мог ему дать, он уже получил. Так что — легко отделался. И поумнел: нечего доверять знания людям, которые не смогут использовать их так, как надо. Подставляя под удар тебя же.       Нет, он и сам не был ангелом. И у правительства были и иные причины отправить его за решетку, помимо дел десятилетней давности.       — А зачем вам мое имя? Вы ведь все равно от меня избавитесь.       — Не имею привычки убивать людей, имени которых не знаю. Так и?       — Порпентина Голдштейн, — нехотя сказала она.       Имя ни о чем не говорило. Как того и следовало ожидать.       — Ну, дальше.       Молчание.       — Я терпеливый, — холодно произнес волшебник, почуяв, что Голдштейн решила играть в молчанку. — Но злить меня не рекомендую. Я задал вопросы. И мне нужны ответы на них. Вы мракоборец? Вы гоняетесь за мной? Вы привели с собой кого-то еще?       Он не заметил больше никого подозрительного, пока транспортировал бессознательное тело, но кто знает. Противник пусть большей частью и туп без меры… однако раз в год и палка стреляет.       Девушка сжала зубы. Упрямо, внезапно став чем-то похожей на борзую. Ищящную в своей стихии и нелепую в чужой.       Угрозой применения насилия ее не прошибешь. Не тот типаж. Сожмет зубы и скорее умрет, чем прогнется. Придется зайти с другой стороны…       Грин-де-Вальд выпрямился в кресле. Демонстративно заткнул чужую палочку за пояс и взялся за свою.       Безмолвное Фините.       Голдштейн неуверенно села, растирая запястья. Сверкнула на него полным ненависти взглядом.       — Будете пытаться выкинуть какую-нибудь глупость — напасть на меня снова, пытаться отобрать палочку, пытаться позвать на помощь и так далее по списку — погибнут ни в чем не повинные люди, — вот это работает безотказно. Как правило. — Ибо я свои жизнь и свободу продам дорого. Точно так же отплачу и за малейшую угрозу им. Как поняли?       Ненависти в чужих глазах стало еще больше, хотя казалось, больше уже некуда.       — Поняла.       — Великолепно. А теперь, — он снова принял обманчиво-расслабленную позу, пристроив руки на подлокотниках, — будьте добры, обо всем с самого начала.       Тина (Геллерт уже привык называть ее так; это было банально короче) помолчала и с явной неохотой принялась рассказывать.       Первая реакция на услышанное у волшебника была: бред.       Какой, к дементорам, тысяча девятьсот двадцать седьмой год. Какая магическая война (с ним, Геллертом Грин-де-Вальдом, в роли главного антагониста, ага). Какой странный туман…       Однако чутье подсказывало: да нет, не бред. Выдумать такое можно, если обладаешь развитой фантазией… которая явно не была сильной стороной сидящего перед ним человека.       Следовательно, придется уложить в голове и считать за правду. Непросто, да. Но не невозможно. Тем более что ему доводилось слышать о похожих случаях… пусть и имевших место больше двух столетий назад.       — Занятно.       Неудивительно, что его попытались пришибить, едва поняв, кто он такой. Судя по словам Тины, его там за преступника номер один считают.       — Только я-то тут причем?       На совести Геллерта числилось несколько трупов — с этим он не спорил. Однако в последнее время он сидел тише воды ниже травы, не высовываясь. И уж тем более не занимался вербовкой, хотя в планах это у него имелось…       Грандиозные цели требовали, чтобы к ним шли без колебаний.       — Причем? — вскинулась она. — А ты считаешь, что нет? Да ты…       — Мы уже на «ты». Ладно, я не против. Отвечая на вопрос: считаю, что нет. Я ничего из того, что ты только что расписала, не делал.       В ответ на прямой взгляд Тины волшебник лишь сощурился. Добавив побольше льда в глаза — своими мимикой и голосом он всегда владел превосходно.       — Не делал? — переспросила девушка с язвительным холодом в интонациях. Впрочем, уверенность ее заметно поколебалась — слух Геллерта это уловил. — Ложь. Меня ты, в отличие от Куинни, не уболтаешь.       Сестра ее, как он понимал. Примкнувшая к тому Грин-де-Вальду. С которой, как подозревал этот Грин-де-Вальд, и началась вся эта история.       — Может, ты еще и Непреложный обет принесла в том, что меня убьешь? Ну, раз уж я такое зло во плоти.       В глазах Тины мелькнуло нечто, трудно поддающееся идентификации.       Угадал.       Геллерт пружинисто поднялся. Мельком выглянул на улицу и снова резким движением задернул портьеру. Задумчиво скрестил руки на груди.       Великолепно. Более идиотскую ситуацию и представить сложно.       У него на квартире девушка из будущего, связанная клятвой убить его (искреннюю ненависть он в расчет не брал). Не выполнит — погибнет сама. Назад вернуть ее вряд ли выйдет, так что подставить под удар того Грин-де-Вальда не получится. А жаль. Геллерт склонялся к теории, что изменения во временной линии создают альтернативную вселенную, так что ему самому в будущем ничего не угрожает. А происходящее в параллельном мире его не заботило.       Мероприятие, которое он планировал несколько лет — собирая по крупицам информацию, перебираясь с места на место, стряхивая с хвоста мракоборцев, на грани срыва. И если он сейчас состорожничает, отступится… то второго шанса может уже и не быть.       Нет. Он не откажется от того, к чему шел всю свою сознательную жизнь.       Но что делать с этой Тиной?       Первая и самая нормальная мысль — избавиться от нее по-тихому. Полуслепая магловка, у которой он снимал жилье, появится здесь только завтра. У него прорва времени. А соседям плевать, что творится за стенкой.       Но тут в игру вступало исследовательское любопытство. То самое, что когда-то заставило его увлечься практической темной магией, а позднее — начать искать Дары Смерти.       Голдштейн — кладезь информации. И Геллерту отчаянно хотелось ее вытянуть, всю до последней капли.       Отпускать же Тину на все четыре стороны и вовсе было бы глупо.       Так что он намеревался поступить в соответствии с одним из девизов своей жизни — «выжимай из ситуации все, что только можно».       — Значит так.       Слушать возражения и торговаться он не собирался. Либо так, как он скажет, либо никак.       — Все, что я говорил до этого, остается в силе. Попробуешь хоть что-то предпринять против меня — пострадают другие. Как я понимаю, твой обет не содержал обещания убить меня, едва завидев — иначе бы ты была уже мертва.       Мягкий, негромкий голос, в глубине которого таится холодная сталь.       И это была не ложь. Словами Грин-де-Вальд никогда не разбрасывался.       — Я не стану избавляться от тебя, — на всякий случай он вынес это в отдельное предложение — мало ли, мракоборец не поймет из контекста. — Больше того. Я посмотрю, каким образом можно отправить тебя назад, — задача интересная и достойная его таланта, почему бы нет. Успеха он все равно не гарантирует. — И, если ты пожелаешь… сомневаюсь, конечно, но мало ли, попробую избавить тебя от действия Непреложного обета.       Так, для количества. Должен же он предложить что-то взамен того, что намеревался потребовать.       Тина смотрела на него, гордо вскинув подбородок. На какую-то секунду в светловолосом даже проснулось уважение.       На секунду.       — И какова цена?       Неглупа. Пусть по первому впечатлению этого было и не сказать.       — Содействие, — улыбнулся Геллерт. — И информация.       Лицо девушки не дрогнуло.       — Слишком широкая формулировка.       — А уже не будет.       Не перечислять же ему все до запятой, в самом деле.       — Отказ…       — Принимается, — он был не из тех, кто лишал людей права выбора. Главное только правильно расписать последствия невыгодного тебе варианта. — Только сразу предупрежу. Мне не нужны люди, которые могут помешать моим планам.       Тихий хмык.       — То есть, убьешь.       — Увы, — легко согласился он. — Без большого удовольствия, но сделаю это.       — Почему-то я и не сомневалась.       Грин-де-Вальд помолчал, давая собеседнице время на раздумья.       — Ну и каков твой положительный ответ?       Она закусила губу. Напряженная внутренняя борьба отражалась на лице гостьи из будущего во всей красе.       Геллерт прекрасно знал, что творится сейчас у нее в голове. Что-то в стиле жесткого армрестлинга между «лучше умереть, чем сотрудничать с врагом» и «лучше переступить через свои принципы и порушить планы противника, притворившись, что действуешь заодно с ним». Если б потребовалось — мог бы даже по ролям этот спор разыграть.       — Хорошо, — наконец негромко сказала она.       Волшебник удовлетворенно кивнул.       Пусть. Думать она может все, что угодно… но правила игры устанавливает он.       — А не боишься, что я тебя предам?       — Не боюсь, — усмехнулся светловолосый. — Привык к угрозе предательства уже давно.       Его уже столько раз предавали, что Геллерт перестал дергаться по этому поводу. Просто не заводил близких людей и отвечал на удар крайне жестко и незамедлительно.       — А ты не опасаешься, что я нарушу свое слово? — задал он встречный вопрос.       — А у меня есть выбор?       Выбор есть всегда — это он знал наверняка. Но отвечать не стал, сделав вид, что счел вопрос риторическим.       — Ты отдашь мне палочку? — в голосе Тины прорезалось напряжение.       Грин-де-Вальд пожал плечами. Ну, а как иначе-то. Какой толк от мракоборца без палочки. Сомнительно, что она умеет колдовать без посторонних приспособлений…       — Да. Ты ведь не станешь делать глупости? Только еще одно…       Взмах палочки, быстро и себе под нос произнесенная формула, и на запястьях Тины защелкнулись сияющие браслеты. Тут же померкшие — ни к чему было привлекать к ним лишнее внимание.       — Я буду знать обо всех заклинаниях, которые ты применяешь, — любезно пояснил он. И, подумав, добавил: — На применение магии в моем отношении установлен запрет. Попробуешь нарушить — умрешь. Ничего личного.       К запретам-обетам, нарушение которых сопряжено со смертью, она наверняка уже привыкла… но не помешает немного припугнуть.       Кстати, надо будет и впрямь попробовать усовершенствовать это заклинание таким образом…       — Спасибо за предупреждение, — буркнула Тина, разглядывая запястья. Потерла левое, словно проверяя, ощущается ли сковывающее его заклятье.       — Пожалуйста. Итак, с любезностями покончено, перейдем к делу.       Всей информации он ей давать, само собой, не собирался. Но какой-то минимум обрисовать все равно придется.       Чтобы решить, к чему и как можно приспособить мракоборца…       Тина сумрачно скрестила руки на груди.       — К делу, так к делу. Что ты собрался сделать?       Геллерт изогнул губы в улыбке.       И неторопливо, с явным удовольствием, произнес:       — Достать Бузинную палочку.