Непреложный обет

      Сама Тина всего этого по понятным причинам не видела — ей рассказали.       И не особо пожалела.       Судя по скупым описаниям происходившего, Грин-де-Вальд разнес архив начисто — расколов мраморный пол и соорудив вдоль импровизированной расщелины баррикаду из ячеек. Все это — прикрываясь ее, Тины, бессознательным телом; прекрасно знал, что по своим мракоборцы бить не станут. Однако настоящий бой завертелся лишь после того, как кто-то из молодых сотрудников — то ли с перепугу, то ли просто перенервничав — швырнул в противника Убивающим…       От которого световолосый банально увернулся. А затем, неожиданно оставив заложницу в покое, ударил в ответ.       Голдштейн прямо представляла, как он небрежно сваливает ее на пол, со смехом запуская в мракоборцев заклятьем. Возможно, тем, что оторвало одному из парней ухо. Или тем, что заставило матагота кинуться на волшебника, оказавшегося рядом с обезумевшим котом…       Взять его удалось лишь по чистой случайности: Оглушающее заклятье удачно срикошетило от потолка. К тому моменту Грин-де-Вальд успел вывести из строя трех мракоборцев из пяти (одному уже не могли помочь никакие медики) и двух матаготов (что погоды не сделало — к тому моменту котов, «дублирующихся», если их атаковать, было уже шестеро).       Тину не оставляла мысль, что можно было бы обойтись без смертей. Она создала для этого все условия. Изобразила готовность сотрудничать. Завела противника поглубже в министерство, в практически непосещаемый отдел, дабы избежать жертв среди гражданских — которые наверняка были бы, попытайся светловолосого задержать на входе. И чем это все обернулось?       Да, это не ее вина… но спокойно на душе все равно не было.       Равно как и сомнений, последние из которых наконец-то улетучились.       Девушка покосилась через стекло, отделяющее комнатку, где она сейчас находилась, от допросной.       Грин-де-Вальд развалился на стуле, сохраняя скучающе-хладнокровный вид. Несмотря на то, что его запястья сковывали наручники, а одет он был лишь в рубашку и подштанники — наброшенная сверху мантия треснула по швам, как только парень принял истинный облик.       Она сама, сидя на этом стуле, вела себя совершенно иначе…       — Хорошая работа, мисс Голдштейн, — она перевела взгляд на главу мракоборческого отдела, также наблюдающего за допросом. — Я сегодня же оформлю приказ о вашем переводе в отдел магправопорядка.       Тина кивнула.       — Спасибо.       Отчасти ради этого она и разрабатывала сей безумный план, который мог не сработать с вероятностью девяносто процентов… Голдштейн была мракоборцем и знала, что на этой работе сможет принести гораздо больше пользы, нежели перекладывая бумажки и медленно загибаясь от скуки среди коллег-сплетниц. И пусть ее должность пока еще будет незначительной — все впереди.       — Вам спасибо. Мы уже несколько лет за ним гоняемся. А тут такой великолепный шанс…       Очередной кивок. Сейчас Голдштейн куда больше интересовало происходящее за стеклом: благо слышно было неплохо.       — И в чем вы меня обвиняете?       — Обвинений, будьте уверены, предостаточно, — тот же самый мракоборец, который когда-то допрашивал ее, раскрыл папку. Руки у парня подрагивали — это видела даже Тина. Не будет с этого толку, не будет… — Начать с начала?       — Если не затруднит.       — Что же. Несчастный случай по вашей вине в Дурмстранге, повлекший гибель…       — Меня уже исключили из школы, — в голосе Грин-де-Вальда сквозила неприкрытая скука. Словно бы он выслушивал это не в первый раз. Хладнокровный, собранный зверь… может, это и есть то, что он представляет собой на самом деле? — Да и к вашему сведению, я тогда был несовершеннолетним. Вы не имеете никакого права возобновлять это дело.       — Хорошо. А что насчет…       — Сколько ему светит? — спросила Голдштейн, взглянув на стоящего рядом с ней мужчину.       — В Британии бы ему дали бы лет пятнадцать Азкабана, — жестко сказал мракоборец. — Наши законы немного суровее. Думаю, лет на двадцать заключения он может рассчитывать.       Мысленно Тина была готова рвать на себе волосы. Опаснейший преступник века — и двадцать лет тюрьмы. Он должен был оказаться как минимум на пожизненном. Как минимум…       — Это страшный человек…       — Мы в курсе.       Да ничерта вы не в курсе… это убийца. Хитрый, безжалостный, который не остановится ни перед чем ради достижения своих целей. С которым даже просто разговаривать — и то может быть опасно.       Странно, но даже беседуя с будущим начальством, Тина невольно продолжала краем уха слушать диалог за стеклом.       — Незаконное проникновение в министерство и уничтожение архива. Убийство сотрудника…       — Архив принадлежал моей семье, так что я был волен распоряжаться им, как пожелаю. Что до убийства, это была самооборона. Я должен был мило улыбнуться на Непростительное заклятье в мой адрес?       Ладно. Это уже не ее забота. Да и сможет ли она повлиять на решение по данному делу? Нет ведь. Все, что у нее есть — слова. Для людей из этой реальности лишенные доказательственной силы.       Она то, что от нее зависело, уже сделала… и теперь хотела лишь прийти к себе на квартирку и завалиться спать. Если еще уснет — усталость здесь роли не играла.       — Однако у вас есть шанс улучшить свое положение.       — Как интересно, — светловолосый облокотился на стол. — Внимательно слушаю.       — В первую очередь — сотрудничество со следствием. В качестве акта этого сотрудничества предлагаю вам добровольно выдать Бузинную палочку, украденную вами у мастера Грегоровича пятого сентября сего года.       — Какую Бузинную палочку? В первый раз слышу.       При нем ее и в самом деле не обнаружили. Узнав об этом, Голдштейн лишь выругала себя за невнимательность: могла бы и заметить, что Грин-де-Вальд по какой-то причине пользуется старой.       Впрочем — может, оно и к лучшему, если след этого смертоносного оружия затеряется…       Теперь дело было за малым: чтобы Геллерт не сбежал. Или никому в голову не пришло его выпустить. Возможности последнего, учитывая умение светловолосого находить подход к людям, исключать никак нельзя.       — Мое присутствие больше не нужно? — спросила Тина. Чисто на всякий случай: она уже дала объяснения в письменном виде и, судя по тому, что их бегло просмотрели по диагонали, большого интереса для следствия они не представляли.       — Пока что нет, — произнес, не отрываясь от происходящего за стеклом. — Можете идти. Вас вызовут, если понадобитесь.       По правде, Голдштейн предпочла бы закончить сию историю именно на данном моменте.       Конечно, если ей не представится шанс избавить мир от этого чудовища раз и навсегда.       Неделя. Ровным счетом столько продержалось ее относительно спокойная жизнь.       Все это время Тина занималась исключительно тем, что принимала к своему производству дела. По большей части «висяки», в которых и концов уже не сыскать — обычная практика в отношении новичков. И о подвижках в деле Грин-де-Вальда узнавала исключительно из разговоров сослуживцев. Из которых следовало, что оный ведет себя крайне хладнокровно, насмешливо и близко не думает о том, чтобы облегчить работу мракоборцев и свою участь заодно.       Что же, иного ожидать и не следовало. Интересно, как он запоет, когда окажется за решеткой.       Хотя, это вовсе не должно ее интересовать.       — Голдштейн!       Она подняла голову, взглянув на начальника. Выглядел Клаус Лемман, как и всегда: суровым и непрошибаемым. Так, что не было ни малейшей возможности хотя бы попробовать угадать, зачем она ему понадобилась.       — Да?       — Вы мне нужны, — коротко, в обычном для главы отдела стиле отдачи приказов. — Для участия в беседе с Грин-де-Вальдом.       Тина не удержалась от тяжелого вздоха.       Но, тем не менее, послушно поднялась и зашагала следом. С Лемманом лучше не спорить, субординацию он ценит высоко.       — Вы планируете провести очередной допрос?       — Нет. От них нет ровным счетом никаких результатов. Да и позиция министерства по его поводу изменилась.       Девушка недоуменно приподняла брови. Изменилась… ох, чует она, что это не скрывает под собой ничего хорошего…       — А… чем тогда могу помочь я?       — Необходимо убедить его сотрудничать с нами, — сухо ответил мракоборец. — А вы знаете этого человека получше прочих.       Тина остановилась посреди коридора, не обратив внимания, что практически перекрыла проход.       — Что?       Даже уже понимая, что не ослышалась, она не верила в сказанное. Просто потому, что поверить в это было невозможно.       — В Европе назревает очередная война, — Клаус, чувствовалось по голосу, и сам не был в восторге от этой мысли. — Которая стопроцентно затронет и магическое сообщество. В связи с этим руководство считает, что для Австро-Венгрии будет полезно иметь столь сильного мага… на своей стороне. А не на вражеской либо в тюрьме.       — Это безумие, — обреченно сказала Тина.       Неужели наверху совсем не думают головой? Как же мелочно… Что такое интересы одного государства перед интересами всего магического мира? Да что там — всего мира?       Да, у них есть оправдание: они плохо знают, кто такой Грин-де-Вальд. Но когда узнают как следует — будет поздно.       — Мракоборец Голдштейн, — в голосе начальника появился металл. — Будьте добры отставить личную неприязнь в сторону. У вас есть приказ, и вы должны его выполнять.       Мракоборец едва не поперхнулась.       Они что… считают, что она банально мстит Грин-де-Вальду?       Причем ведь наверняка связывая все с той выдуманной историей, от которой она теперь не отмоется вовек… а не с иными причинами, куда более весомыми.       Возразить ей Лемман не дал.       — За мной.       Тина помедлила и покорно зашагала следом. Пытаясь поспешно придумать, что может предпринять в такой ситуации.       Как назло, в голову и близко ничего не шло.       Снова знакомая допросная со светлыми стенами. И все та же фигура, всем своим видом выражающая презрение к министерству и его сотрудникам.       Едва Голдштейн переступила порог, Грин-де-Вальд повернул голову в ее сторону. Проигнорировав Леммана.       — О, Тина. Давно не виделись. Знаешь, а должность мракоборца тебе идет. Глаза горят, как огоньки под водой.       Он не преминул поддеть ее по поводу смены места работы. Значит, в курсе ее жизни… хотя бы отчасти. Откуда?       «Век б тебя не видела», — хотела сказать Тина, но промолчала. Ни к чему это при начальстве. Еще укрепится во мнении о ее предвзятости…       — Начальник, а что она здесь делает? — светловолосый отставил в сторону сантименты и перешел на холодный деловой тон.       — Скоро узнаете, — Лемман уселся напротив. Тина вынужденно пристроилась у стены.       — Весь внимание.       Глава отдела взглянул в холодные голубые глаза и заговорил.       Тина поскрипывала зубами, однако не перебивала.       Совершенно не понимая, что она-то тут делает — начальник вполне был способен справиться и сам.       Министерство в лице Клауса Леммана предлагало Геллерту Грин-де-Вальду снять с него все обвинения, прекратив преследование. В обмен же оно требовало работы на власть и в ее интересах, четко не оговаривая, в чем эта работа будет заключаться. В лучших традициях самого Грин-де-Вальда.       Мерлин, неужели они думают, что он действительно будет послушным пай-мальчиком, который не свалит, едва выйдя за министерский порог…       Когда мракоборец закончил, Грин-де-Вальд рассмеялся. Уже знакомым Тине смехом с нотками безуминки. А затем резко посерьезнел.       Голубые глаза вспыхнули опасными огнями. Напоминавшими драконье пламя, показавшееся в приоткрытой клыкастой пасти.       — А какой мне интерес вешать ошейник на свою же шею?       — Потому что в противном случае вы будете сидеть в клетке, — Лемман подался вперед, оперевшись на стол. Светловолосый как сидел, лениво откинувшись, так и продолжил сидеть. — Несомненно, это лучше ошейника.       Ухмылка.       — В клетке гавкать по команде не заставляют, а кормят все равно по расписанию. К тому же, плевать я хотел на магловскую грызню. И вам б посоветовал.       Прозвучало это так, что сразу стало ясно: магловский мир этот человек не ставит ровным счетом ни во что. Относясь к государствам не лучше, чем к псам, дерущимся за очередную кость.       — Рассчитываете сбежать?       — Считаю вопрос риторическим.       Кто бы сомневался. Наглости ему не занимать.       — Хорошо, — Лемман откинулся на спинку стула. Запустил руку в карман, извлекая из него какой-то небольшой предмет. — Возможно, это сделает вас сговорчивее, Геллерт?       На раскрытой ладони главы отдела оказался небольшой стеклянный сосуд, сердцевина которого переливалась багрецом. Кровь?       Тина приглушенно охнула: она уже видела эту вещь, только вот тогда в руках ее держал Ньют. Передавая другому человеку. Неужели…       На лице светловолосого неожиданно дернулись желваки. А в следующее мгновение оно обратилось в непроницаемую маску.       На которой только глаза говорили о том, что волшебник едва сдерживается.       — Предпочитаю обращение «герр Грин-де-Вальд», если вас не затруднит.       — Вы думали, Геллерт, мы не поймем, что это? — мракоборец его проигнорировал. — Не знаю, с каким волшебником вы заключили эту клятву… но вы считаете его как минимум потенциально опасным. А потому лишиться ее для вас было бы крайне неприятно. Я прав?       — Ясно, не буду больше таскать ее при себе.       — И не придется. Храниться она будет в министерстве. Будете сотрудничать — получите назад.       — А что если… — Грин-де-Вальд говорил медленно, тщательно проговаривая каждое слово, — такой вариант меня вполне устраивает? Пусть себе лежит в ваших архивах. Под охраной.       — Увы, — Лемман убрал физическое воплощение клятвы назад в карман. — В случае вашего отказа она будет уничтожена.       Блефует, подумалось Тине. Ньют не пересказывал ей разговор с учителем в подробностях… однако все же обмолвился о том, что тот сомневается, сможет ли разорвать эту клятву. А если это является столь сложной задачей даже для волшебника такого уровня…       Светловолосый явно подумал о том же самом. Пусть и придя к сему выводу иным путем.       — Попробуйте. С удовольствием посмотрю на ваши попытки.       — Адское пламя уничтожает все, — впервые за все время разговора Лемман улыбнулся. — А вы так любезно подсказали нам фокус с заклятьем Незримого расширения…       Шах и мат. Уж на что Тина была сдержанна, а не удержалась от того, чтобы позлорадствовать.       Пальцы Грин-де-Вальда выбили короткую дробь по столешнице.       — Что же, я вас недооценил, — легкая насмешка в голосе. От стали, прятавшейся в глубине которой, не стоило ждать ничего хорошего.       Мракоборец вновь улыбнулся, словно бы ему сделали огромный комплимент.       — Так и?       — Согласен, — светловолосый без большого энтузиазма пожал плечами. Наручники на его запястьях звякнули.       — Превосходно, — Лемман отошел к двери, передав кому-то стеклянный сосуд (который Геллерт проводил жадным взглядом), затем вновь вернулся на место. — Теперь поподробнее об условиях нашей совместной работы.       Тяжелый зевок, едва не выворачивающий челюсти.       — Слушаю.       — К вам будет применено заклятье, отслеживающее ваши перемещения и использование вами магии. К тому же, к вам будет приставлен наш сотрудник — для контроля за вашим поведением, а также для осуществления связи с министерством.       — Женить меня, что ли, хотите, — огрызнулся Грин-де-Вальд.       Голдштейн напряглась. Уже нутром чувствуя, к чему подводит начальник, но пока еще не желая в это верить…       — Почти, — Лемман явно пребывал в великолепном настроении. — Контролировать вас будет мисс Голдштейн.       Тина едва не поперхнулась.       Мало того, что министерские сейчас идут на эту вопиющую глупость, так они еще и втягивают ее… и ведь не отказаться. Она на службе, а не в лавке.       Что же. Есть неплохой шанс взять дело в свои руки…       Сумрачно переглянулась со светловолосым, который тоже не испытывал большого восторга от перспективы поменяться с Тиной ролями.       — Она прибьет меня при первой возможности, — безапелляционно заявил Грин-де-Вальд, отворачиваясь к Лемману. Небезосновательное опасение: Тина именно так и собиралась сделать. — Поэтому либо давайте кого-нибудь другого, либо гарантии моей безопасности.       — Никого другого вы не получите.       Этого стоило ожидать. Девушка и сама считала, что лишь у нее на данный момент имеется иммунитет к дару убеждения Геллерта.       — Все заклятья будут завязаны на вас, — Лемман обращался уже к подчиненной. — То есть, вам и придется их наложить. Мы будем контролировать ситуацию лишь постольку поскольку.       Судя по выражению лица Грин-де-Вальда, Тина будет каждые пять минут дергаться от использования какого-нибудь Люмоса.       — Что же, раз никто не намерен мне дать гарантий моей безопасности, я предложу их сам, — он почему-то улыбнулся. Словно бы ему в голову пришла Очень Хорошая Идея. — Если вы знаете о клятве на крови так много… то должны знать и то, как она работает. И в этой ситуации… она будет выгодна обеим сторонам. Если вы и рискуете потерять мракоборца, то не по моей вине.       На то, чтобы переварить сказанное, девушке потребовалось от силы десять секунд.       Ах ты…       И ведь начальник сейчас скажет…       — Неплохая идея.       Мысленно Тина билась головой о стену. С размаху, лбом. Счетчик идиотизма определенно зашкаливал.       Нужно спешно что-то предпринимать. Но что, что…       Диалог же тем временем шел своим чередом, и не думая останавливаться.       — Тогда мне нужна моя волшебная палочка.       — Ее вам дадут, — кивнул Леманн. — На время совершения обряда, а потом вернут уже после наложения всех заклятий. Надеюсь, не нужно напоминать, чтобы без глупостей?       — Не идиот.       Наручники на запястьях Грин-де-Вальда сухо щелкнули, раскрываясь. Волшебник потер оставленные металлическими полосами следы, искоса взглянув на Тину.       Улыбнулся одними губами.       «Ты меня обставила, но и я не намерен проигрывать всухую».       Все, что могла в данной ситуации сделать Голдштейн — гордо вскинуть подбородок. И прямо уставиться в чужие сощуренные глаза.       «Главное, что ты проиграешь».