Непреложный обет

      — Я, кивнул он. — Ты позволишь мне войти?       Десять лет. Десять лет порядочно изменили мальчишку, которого Грин-де-Вальд помнил восемнадцатилетним. Даже внешне. Сделали его опытнее, жестче… превратив из друга в как минимум чужого человека, как максимум — врага.       Которого он совершенно не знал. И которого требовалось узнавать заново.       — Ты уже вошел, — медленно произнес он, отступив на шаг.       Руки Геллерт не протянул, как и гость. Вообще, посторонний бы увидел, что оба крайне напряжены, пусть и тщательно это скрывают. Одному стоило большого труда прийти, второму — впустить.       После стольких лет…       Бывший друг аккуратно прикрыл дверь, не спеша проходить внутрь. Медленно, явно демонстрируя мирность намерений, принялся опустошать карманы, складывая их содержимое на пол.       Взмахнул палочкой, возвращая уменьшенным для удобства переноски предметам изначальный вид.       — Я счел, что это может понадобиться, — пояснил он. Окинул внимательным взглядом принесенные вещи: пара бутылок, хлеб, сапоги…       Два и два светловолосый сложил мгновенно.       — Так эта история в поезде была делом твоих рук, Альбус? Ты выяснил через сову, где я нахожусь, навел на меня швейцарских мракоборцев, зная, что я отобьюсь и приду именно сюда…       А он еще думал, почему сова добралась так быстро. В этом нет ничего сложного, если адресат находится где-то поблизости. На континенте, во всяком случае.       Да, он действительно вырос. Альбус был куда более доверчив и наивен, когда Геллерт повстречал его впервые.       Оружие стоит держать наготове. Мало ли что может таиться за сим внезапным визитом…       — Альбус? — Тина закашлялась, словно бы подавившись. — Альбус Дамблдор?       Брови Альбуса приподнялись.       — Вы меня знаете, мисс…?       Все больше и больше интересного всплывает. Как жаль, что он так и не смог освоить легилименцию на желаемом уровне — вытащил бы все подчистую.       — Голдштейн. Это долгая история, — сухо обрубил Грин-де-Вальд, краем глаза покосившись на девушку. — Будь уверен, я ей ничего не рассказывал.       Чужие глаза испытующе уставились. На мракоборца.       — Верю. Ты всегда умел оберегать свои тайны.       «Геллерт, я ничего о тебе не знал», — сказал ему Альбус когда-то, когда они встретились впервые после гибели Арианы. И был неправ. Грин-де-Вальд и не думал о притворстве, впервые найдя кого-то примерно равного себе. Хотя и многое скрывал, да…       — Я не ждал, что ты придешь. Ты выразился предельно ясно.       Утверждение, в глубине которого таился вопрос.       — Ты не написал бы, не случись что-то крайне серьезное.       Читай «ты что-то задумал, и я хотел бы выяснить, что. И помешать по возможности. Ибо я знаю твои цели и не разделяю их».       Что же, придется строить очередной сложный план. Импровизируя, рискуя упустить некоторые детали… но иного выбора нет. Светловолосый и близко не рассчитывал, что события повернутся таким боком.       Легко это не будет, учитывая наличие Тины. Которая порой ведет себя абсолютно непредсказуемо.       Однако предполагаемый выигрыш того стоит.       Так что — олл-ин.       — Серьезное — слабо сказано.       Ситуацию, в которой оказались они с Тиной, Грин-де-Вальд обрисовал честно. Вряд ли б мракоборец помешала ему лгать… однако он счел, что правда послужит его интересам лучше.       Единственное, что можно было с натяжкой счесть за ложь — умолчание о паре мест сей истории. О том, что Голдштейн явилась из будущего, о Непреложном обете, второй клятве на крови да планах Геллерта на Философский камень…       Альбус слушал внимательно. Не перебивал, лишь щурился на пламя в камине. Светловолосый был готов поклясться: искал подвох.       Которого пока что не было.       — Да, — наконец произнес он. — Охотно верю, что разобраться с этим непросто даже для тебя.       — А я что говорю.       Молчание и пальцы, расслабленно сложенные домиком.       — Полагаю, ты хотел, чтобы я дал тебе адрес Фламеля.       Геллерт пожал плечами.       — Но ты же ведь его не дашь.       Однако ты его знаешь, а, следовательно, есть шанс получить заветные дом-улицу и каким-то иным способом…       — Не дам, верно. К тому же, я и сам не уверен, что он действующий.       Полминуты молчания, затем решительное:       — Тогда на что ты рассчитывал? И меня интересует, с чего ты решил, что я стану тебе помогать. После всего, что…       Конец фразы повис в воздухе. Оба и без того прекрасно помнили, чем закончилась их короткая безумная дружба.       Ничем хорошим.       Он вполне мог переложить вину за конфликт, итогом которого стала гибель сестры Альбуса, со своих плеч: они с другом в тот вечер отмечали один удачный эксперимент, и светловолосый выпил больше, чем следовало… дескать, я за себя в ответе не был. Впрочем, то, что случилось, все равно случилось бы рано или поздно. Щенок Аберфорт с каждым разом раздражал его все больше и больше.       Так что Геллерт поклялся, что больше не притронется к алкоголю, скорее чисто на всякий случай.       — Однако ты все-таки не отправил меня лесом.       Помогать, может, ты и не собирался… так что нельзя исключать, что не задумал что-то еще. Однако сделаем вид, что никаких белых ниток не видно и близко.       — Не отправил. Сам не знаю почему. А теперь думаю, что должен помочь скорее ей, чем тебе.       Грин-де-Вальд покосился на Голдштейн: та поначалу тоже участвовала в разговоре, но сейчас уже дремала, прислонившись к стене сбоку от камина и завернувшись в лыжный свитер.       Бедная девушка, которую начальство заставило присматривать за нехорошим темным магом. Может, это и сработает, как знать…       — Но помогать красть камень я не стану.       Угу. Где-то он это уже слышал.       — Мне-то не впервые конфликтовать с мракоборцами. А вот ей, — он кивнул на Тину, — действительно плохо придется.       Глаза бывшего друга испытующе взглянули в его. Грин-де-Вальд ответил тем же: прекрасно знал, что его барьеры не пробить даже столь превосходному легилименту.       — Мне кажется, или тебя стала интересовать чья-то судьба помимо твоей собственной, Геллерт?       Волшебник пожал плечами, рассчитывая, что это сойдет за неопределенность. Отвечать на этот вопрос он не собирался.       Врать и говорить «да, я тут привязался к приставленному ко мне мракоборцу и все такое», он не желал: за версту ложью отдает. А правда… на кой черт сдалась старшему Дамблдору эта правда.       — Понятно, — вряд ли тебе и в самом деле что-то понятно, Альбус. — Но есть ведь и другие способы выйти из положения.       Есть.       И сейчас его задача — показать их несостоятельность, разбить каждый весомыми аргументами «против».       — Например… изготовить обманку, — предложил Дамблдор.       Грин-де-Вальд подумал и покачал головой.       — Не уверен, что смогу изготовить подделку такого уровня. — Какой-нибудь банальный предмет скопировать ничего не стоит. Но вот такого рода артефакт… причем сделать это ведь надо так, чтобы обман не раскусили в первую же секунду. — Да и если соврать, что «оно уже так и было»… я-то ладно, а вот из нее вытянут все, что пожелают.       Еще один ненавязчивый реверанс в сторону Тины не повредит.       — К тому же, я и понятия не имею, как выглядит этот камень.       — Что насчет мисс Голдштейн, — медленно проговорил Альбус. — Я не обладаю большим влиянием в Британии… однако сумею выйти на нужных людей. Которые смогут обеспечить ей и работу, и защиту от австрийцев.       Опасный поворот. Такой возможности Геллерт в голове не держал. Но сориентировался быстро.       — Наплевав на то, что она была связана со мной?       А ведь одного этого факта действительно будет достаточно, чтобы организовать Тине крайне нелегкую жизнь. В мракоборцы ей дорогу точно закроют, сгноив на бумажной работе. На это тоже следует надавить...       — Я же был связан с тобой, — с явной неохотой произнес собеседник.       — Только тщательно это замалчиваешь. Готов поспорить, что даже все совместные фотографии сжег. Тетю Батти, надеюсь, не отравил?       Судя по лицу Альбуса, так оно и было. Что же. «Р» — репутация. Ему надо в верха пробиваться, а тут такое пятно на биографии в виде дружбы с преступником, увлекающимся Темными Искусствами.       Винить его за это Геллерт не винил. Сам бы поступил так же.       — С мисс Бэгшот все в порядке.       — Приятно слышать.       Двоюродная тетка действительно относилась к нему получше прочей родни. Отрекшейся от Грин-де-Вальда, как только им стало известно о произошедшем в Дурмстранге.       Как и он от нее в свою очередь.       — Кстати, Альбус. Ты не привел на хвосте местных мракоборцев?       — Нет. Да и верь ты сам в это, спросил бы раньше.       Верно подмечено, усмехнулся Грин-де-Вальд. Однако наверняка сказал кому-то, куда отправится. Не мог иначе, не тот уровень доверия...       — Увижу на пороге твоего братца — вытолкаю.       — Аберфорт ничего не знает о том, где я, — старший Дамблдор отреагировал на удивление спокойно. — Мы... уже долгое время не общаемся.       Ясно. Сказал бы, что ему жаль, если б не было все равно. Да и тема вовсе не та, которую можно затрагивать безбоязненно.       Молчание, нарушаемое лишь тихим треском дерева в камине. Языки пламени по краям вновь начинали отливать голубизной: Геллерт не собирался всю ночь сидеть и кромсать на дрова полусгнившую мебель. Магический огонь тоже греет и усилий для своего поддержания не требует.       — Так что, Альбус? — напомнил Грин-де-Вальд о себе.       Он должен согласиться. Иначе придется продумывать еще и то, каким образом вывести его из игры: как минимум до тех пор, пока камень не окажется в руках у Геллерта. А задача эта не из легких, учитывая то, что в прямое столкновение они не могут вступить физически...        Но уж если согласится, то можно выдохнуть. Альбус, несмотря ни на что, принципиален. И слово свое держит.       — Я пока не дам однозначного ответа, — негромко, но твердо сказал Дамблдор. Тон явно говорил: давить с целью сейчас же четко сказать "да" или "нет" бессмысленно. — Я тебя услышал. И мне нужно все обдумать.       — До утра, — кивнул Геллерт. Да, он сказал Тине, что они здесь на несколько дней... однако теперь изменил свое решение. Что-то подсказывало ему: задерживаться лучше не стоит.       А вот поставить на всякий случай дополнительную охрану в виде заклятий — очень даже.