Непреложный обет

      Тихо, тепло и спокойно. Как же хорошо-то… совсем не хочется открывать глаза, рушить хрупкое ощущение равновесия. Даже мысли, и то ворочаются вяло, полусонно. Словно ящерица, пригревшаяся на большом камне…       Стоять.       Кто-то сосредоточенно трогал ее лицо губами, словно бы проверяя температуру. Мерлин, только не…       Она распахнула глаза, протестующе дернув головой. Нюхлер, любопытная мордочка которого было ткнулась ей в подбородок, обиженно заверещал.       — Прости, — Тина кое-как вытащила руку из-под одеяла. Погладила кончиками пальцев мягкий мех. — Перепутала…       — Надеюсь, не со мной, — проворчали откуда-то сбоку. Фразу едва не оборвал широкий зевок. — А ты крепче, чем я ожидал. Ну только понадеялся, что ты избавишь меня от своего общества.       Опять он. Когда-нибудь это закончится?       — Уже приготовился плясать на моей могиле? — она нехотя повернула голову, отыскивая взглядом собеседника. Тот обнаружился у окна, скучающе изучающим вид за ним. — Не надейся.       — Как грубо, — поморщился светловолосый сукин сын. — Нет. Я поставил бы хороший памятник с теплыми словами, только чтобы тебе понравилось и ты не вздумала вернуться с того света.       — Очень смешно.       Судя по пробивающемуся через легкие занавески солнцу, дело близилось к полудню.       — Долго я провалялась?       — Не особо, — Грин-де-Вальд снова зевнул. Едва не выворачивая челюсти, так и подбивая зевнуть следом за ним. Не выспался? — Вечер, ночь и еще полдня.       Прилично. Если вспомнить, что когда они выбрались из гоблинского тоннеля, было уже часа четыре пополудни, судя по тому же солнцу. Впрочем, со всей точностью Голдштейн бы уже не вспомнила — сознание на тот момент уже начинало плыть от поднимающейся температуры.       Так.       — А где мы?       — С этого и надо было начинать. Тот городок на границе. Морто. Пришлось сочинить красивую сказочку и отдать один золотой, чтобы напроситься в один из магловских домов…       Волшебные деньги, маглам? Интересно, как он это объяснил. Сказал, мол, коллекционная монета, доставшаяся ему от бабушки, и он бы с ней не расстался, если б не крайняя нужда?       — … но ты была крайне убедительна.       — Я еще и что-то говорила? — Тина этого в упор не помнила.       — Бессознательно висела на моем плече, но делала это бесподобно.       Получается, он как минимум дотащил ее сюда. И наверняка все это время провел без сна, приглядывая и за ней, и за неугомонным подарком гоблина.       Хотела бы она взглянуть на это со стороны, хотя бы одним глазком…       Зверек тем временем спрыгнул с кровати, принявшись тихо-тихо пробираться к двери. И смущенно засвистел, поджав лапки, когда пальцы Грин-де-Вальда крепко взяли его за шкирку.       — Эй, стоять. Не хватало еще, чтобы тебя тут увидели. Это я точно не смогу списать на хозяйкины галлюцинации.       Тина приглушенно рассмеялась.       — В чем дело? — напряженно спросил Геллерт.       — Вы с ним неплохо смотритесь, — улыбнулась она. Хотела добавить: «даже мило», но сдержалась. Неизвестно, как воспримет.       — Будем считать, что я этого не слышал, — нюхлер мягко шлепнулся ей на колени. — А теперь твоя очередь его караулить, я намерен хоть немного выспаться.       Пожилая женщина, к которой напросился на постой Грин-де-Вальд, оказалась весьма приятным в общении человеком. Причем Тине хотелось считать, что такова мадам Боннар была сама по себе, а не из-за полученных денег.       На повесть о двух англичанах, снятых с поезда, ограбленных и заблудившихся, рассказанную Геллертом, пожилая вдова повелась легко. А «забота» вышеуказанного о приболевшей «супруге» и вовсе стерла у нее последние подозрения. Светловолосый умел нравиться людям… когда действительно этого хотел.       Английский, как выяснилось сразу, женщина не знала совершенно. Французский Голдштейн оставлял желать лучшего, но изъясняться, пусть и через пень-колоду, она все же могла. Так что когда Грин-де-Вальд пару часов спустя выбрался из комнаты, они уже беседовали о погоде, кошках и родне мадам Боннар, живущей в Дижоне.       Судя по мрачному виду волшебника, выспаться ему так и не удалось.       Наверное, предыдущие события в голове крутятся. Девушку же воспоминания, как ни странно, не донимали — вся эта гоблинская история воспринималась так, словно бы происходила и не с ней вовсе.       Возможно, банально сказывалось то, что она на какое-то время выпала из реальности.       — Если нужно сказать что-то, говори спокойно. Она не понимает по-английски. Абсолютно ничего, я проверял, — заметил он. Уселся напротив, что-то ответив хозяйке на заданный по-французски вопрос.       Длинное предложение почти без траты времени на подбор слов и состыковку их между собой. Солидно.       — Сколько ты вообще языков знаешь?       Нюхлер зашебуршился за пазухой. Тина загородилась рукой, опершись локтем на стол, и покосилась на француженку: не заметила ли. Пронесло: та как раз отвернулась, наливая чай в третью чашку.       — Нормально немецкий и английский, — Геллерт потер лоб, кивком поблагодарив хозяйку. Отхлебнул, сощурился: горячий. — Французский хуже. В Дурмстранге нахватался кое-чего из русского, но там в основном ругательства.       — В языке? — не смогла удержаться мракоборец.       — В моей памяти. Итак. Давай думать, что делать дальше.       — Тебя стало интересовать мое мнение?       — Не особо, но ты ведь все равно его выскажешь, — усмехнулся он.       Тина задумчиво поболтала ложечкой в чае. Благодарно улыбнулась хозяйке: женщина деликатно вышла, чтобы не мешать «семейному» разговору.       — Нужны деньги. Магловские. На золоте мы долго не протянем, а обменять его нет возможности.       По правде, на золоте они вообще нисколько не протянут. Рано или поздно странные монеты вызовут у кого-то подозрения, так что лучше вообще припрятать их подальше и забыть на время.       Короткий кивок.       — Согласен. Я еще думал над тем, как сейчас попасть в Париж. Кратчайшая дорога в столицу лежит через Дижон. Думаю, стоит рискнуть и попробовать…       — Дижон… неплохая идея. Я сейчас разговаривала с мадам Боннар, у нее там есть родственники. Можно было бы остановиться у них. Однако все опять же упирается в деньги. Не уверена, что нам согласятся помочь за просто так.       — Мои способы их добычи тебе не нравятся, — волшебник пожал плечами. С сожалением заглянул в опустевшую чашку. — Так что придумывай сама.       Угу. Потому что у него всего один способ. Брать то, что нравится: либо прямо, либо хитростью. Не особо задумываясь о последствиях и интересах других людей.       Девушка задумчиво пожевала губу. Была тут у нее одна мысль…       — Мой способ тебе тоже не понравится.       — Сначала изложи.       Ну, сам напросился.       — Ты хоть что-нибудь делать собираешься?       Светловолосый зевнул, на секунду задержавшись у очередной калитки. Мотнул головой: удерживать глаза открытыми явно было непросто.       — Не-а.       Ответ ожидаемый. Но от этого не менее раздражающий. Будто ей одной это нужно.       — Пешком будешь плестись, — угрюмо сказала девушка, и не надеясь, что это подействует.       — Лучше пешком, чем на маглов пахать.       Какие мы гордые.       Идея Голдштейн по добыче денег была проста: заработать. Пусть подзадержавшись в городке на пару дней, но зато все честно и совесть спокойна. Однако пока что-то не клеилось.       На чужаков местные смотрели настороженно и на контакт идти не спешили. А Грин-де-Вальд, вмешательство которого было б весьма кстати, молчал, как рыба, наблюдая за ее потугами. Словно б за увлекательным цирковым (и бесплатным!) представлением.       Не сдавалась Тина лишь из принципа. Должно же хоть где-то повезти.       — И на твоем месте я бросил б все это, пока полицию никто не вызвал. Или хоть Конфундус применил, для облегчения процесса.       Путь простой, да. Но напрашивающееся решение проблемы не всегда самое верное. А конкретно это так уж точно.       — Магию запрещено…       — Не надо петь мне эту песню, слышали, — поморщился он. И внезапно спросил: — А вариант продать что-нибудь тебе в голову не приходил?       Хм. Не приходил. Однако даже если обдумать эту возможность сейчас… нет, реализовать ее все равно не получится. Продавать нечего, вещей и без того впритык: необходимый минимум.       Тина неопределенно пожала плечами.       — У меня нет ничего такого.       Вариант «трансфигурировать камень в брошь, загнать и свалить, пока не спохватились», она и близко не рассматривала.       Тяжелый вздох, с успехом заменяющий фразу «все приходится делать самому».       Светловолосый завернул за угол и остановился. Оглянулся по сторонам, удостоверяясь, что за ними никто не наблюдает.       — У меня есть.       Потянулся к воротнику. Снял с шеи что-то, висевшее на тонкой цепочке, подбросил в ладони.       — Цену по-любому занизят, но на то, чтобы добраться до Дижона, должно хватить.       — Артефакт? — спросила девушка, осторожно приняв предмет. Оказавшийся амулетом сложной формы… лично Тине в которой виделся летящий дракон.       Слишком запали в память слова Дамблдора, сказанные на прощание.       — Смеешься?       Понятно, с артефактом он б не расстался.       — Какие-то чары на нем все равно есть, — заметила она, возвращая амулет.       Установку: «маглам в руки не должно попадать ничего магического» ей в свое время вдолбили очень хорошо. Да и коллеги рассказывали всякое: от плюющихся кипятком в ничего не понимающих магловских владельцев чайников до исчезающих и появляющихся предметов (благодаря которым сошло с ума, заработав манию преследования, как минимум двое человек). Сомнительно, конечно, что Грин-де-Вальду были интересны подобные развлечения…       — Бытового назначения. Усиленная прочность и защита от потемнения серебра, — что же, звучит безобидно. Если считать за правду. — Все, пошли.       Вопрос о том, что в таком случае сия бесполезная вещь значит для Геллерта, Голдштейн проглотила. Все равно не ответит, больно скрытен. То увиливает от вопросов, то просто игнорирует (к слову, чаще всего так и было). А если что-то и всплывает о его прошлом, то случайно.       Лавка здесь была всего одна, «универсальная», так что и направились они именно туда. Торги ожидаемо повел Грин-де-Вальд; Тина не встревала, прекрасно зная, что в одиночку он справится гораздо лучше.       Пока он договаривался с владельцем заведения, девушка прошлась по помещению и, не найдя ничего интересного, пристроилась у выходящего наружу окна. Задумчиво уставилась на улицу.       Смешно, до чего же быстро человек приспосабливается — даже если это кажется ему абсолютно нереальным. Вот и приспособилась. Привыкла к этому миру, уже начиная задумываться, что он не хуже ее собственного.       Хотя порой все равно накатывала глубокая, звериная тоска. От своего одиночества и сознания того, что ближе всех к ней сейчас — человек, которого она поклялась убить.       Стоп… а где нюхлер, еще пять минут назад мирно сидевший на привычном месте?       Она даже не заметила, когда он сбежал. Только ж сидел…       — Ну, деньги у нас теперь есть…       Девушка взглянула на подошедшего спутника, одними губами произнеся: «у нас проблемы».       Геллерт молча закатил глаза и повернулся на каблуках.       Вовремя: хозяин лавки как раз уставился на зверька, забравшегося на прилавок и с интересом тянущегося к наручным часам магла…       Долго Тина не раздумывала: нюхлер взмыл в воздух, отправившись прямиком ей в руки. И только потом сообразила, что это был не самый умный поступок.       Грин-де-Вальд сориентировался быстро.       — Конфундо.       Магл вздрогнул и недоуменно заморгал.       — М... мне показалось, что вот здесь, — он трясущимися пальцами постучал по прилавку, — только что сидела мышь с утиным клювом…       — Да нет тут никаких мышей, вам померещилось, — доброжелательно произнес светловолосый. — Анна, ты что-нибудь видела?       — А? Нет, — Тина подавила желание стукнуть себя по груди, чтобы маленькая зараза сидела тихо. — Ничего такого…       Владелец лавки потер голову.       — Да, наверное…       Едва они вышли за порог, Геллерт сразу свернул на безлюдную улочку. И, бесцеремонно отобрав у Голдштейн нюхлера, применил на нем усыпляющее заклятье.       Вернул размеренно засопевшего зверька и резюмировал:       — Теперь другое дело.       Колеса дилижанса скрипели, словно вот-вот отвалятся. Однако лучшего в плане комфорта варианта не имелось. Ехать поездом Грин-де-Вальд категорически отказался, и чужую осторожность девушка понимала неплохо. Да и пусть дольше, зато дешевле: денег все равно было впритык.       А к постоянному скрежету над ухом привыкаешь.       Добраться до Дижона, заглянуть к родственникам мадам Боннар (адрес которых хозяйка любезно дала)… а дальше видно будет.       — Давно хотел спросить, — заговорил расположившийся напротив волшебник, пользуясь тем, что в дилижансе они пока что были вдвоем. — Что за Скамандеры? Кто-то еще из твоего времени?       Тина так надеялась, что он об этом забыл. Но по закону подлости…       Впрочем: разве она обязана перед ним отчитываться? И не друг, и не брат, а враг…       — Да.       — И почему именно они?       — Друзья, — сухо ответила мракоборец.       — Которых не существует, так же, как и тебя… черт.       Догадался.       Даже выражение лица сменилось, с расслабленного на напряженное.       — Какого черта я сразу не подумал. Это с ними двумя ты заключила Непреложный обет.       Молчание. Отвечать ему Тина не собиралась.       — Только не говори, что он был трехсторонним.       Геллерт специально выждал пару минут, явно рассчитывая получить хоть что-то в ответ. Хмыкнул, поняв, что не дождется.       — Ладно, у тебя я-второй увел сестру. А этим-то двоим что сделал?       Мысль о том, что кто-то мог просто захотеть избавить мир от зла, не пришла ему в голову. Иначе б он не искал конкретную причину.       Что ж, справедливо. Он имеет право знать, за что его ненавидят.       — Ты убил невесту Тесея.       Губы волшебника искривились в искаженном подобии усмешки.       — Полагаю, мне еще повезло, что я нарвался именно на тебя. У этого парня мотив весомее.       Ей просто не удалось реализовать задуманное. А вот у старшего Скамандера еще есть шанс…       Как и у нее, собственно. Она не должна окончательно сбрасывать себя со счетов. Ничто, даже клятва на крови, не может предусмотреть все варианты.       — Подводя итог, есть еще как минимум один человек, который жаждет меня убить и о котором я не знаю почти ничего, включая местонахождение. Великолепно.       Тина вскинула голову.       Показалось ей, или в чужом голосе мелькнула веселость?       — Тебя это забавляет?       — А я должен загрустить и пойти подбирать место для могилки?       — Последнее точно не помешает. На всякий случай.       Грин-де-Вальд приглушенно рассмеялся.       — Тогда предпочитаю, чтобы меня кремировали, а прах развеяли над водами Атлантики.       — Чтобы я не смогла сплясать на твоей могиле?       — В точку. Кстати, насчет твоего питомца.       Голдштейн покосилась на нюхлера: зверек продолжал мирно спать, свернувшись у нее на коленях.       — Что с ним не так?       Имя зверьку она пока так и не придумала. Надо б озадачиться, а то называть его местоимениями или просто «нюхлер» было как-то не того. Живое все же существо, не вещь.       — Я б проверил, не спер ли он чего. Рагнок же говорил, что они с ними золото ищут… значит, к блестящему металлу эти твари питают особую склонность.       Тина замерла, вспомнив нюхлера Ньюта. Тот действительно тащил все, что плохо лежало. А детеныш наверняка успел побродить по лавке…       Кстати… Ньют. Почему бы и нет. Все равно зверек напоминает ей о друге, так почему бы и не дать ему дорогое ей имя.       Она аккуратно взяла нюхля за задние лапки и, припомнив, как это делал младший Скамандер, встряхнула. На подставленной ладони, выпав из нюхлерова «кармана», оказался…       Одинокий амулет, очертаниями напоминающий Тине летящего дракона.       — А от него есть польза, — снисходительно улыбнулся волшебник, выдергивая цепочку из чужих рук и застегивая ее на шее. Аккуратно заправил амулет под воротник. — Хотя, амулет все равно заколдован на то, чтобы возвращаться к хозяину. Неразменная монета, слышала?       Цензурных слов к ситуации Тина не подобрала.