Невероятная история Красного Носка, рассказанная им самим

Прошла неделя или около того. Приближался Новый Год – фонари на улице украсили перемигивающиеся гирлянды, а посреди площади перед домом появилась огромная разлапистая ель. С каждым днем мне становилось всё хуже, а сочувствия в глазах друзей оставалось всё меньше. Меня поддерживали только старина Джо и его теплая жена. Оба пуховых носка нередко забирали меня домой, когда я утрачивал способность передвигаться и мог только бессвязно бормотать и звать Скарпетту. Старина Джо укладывал меня на кровать, а его жена остужала разгоряченный лоб холодным компрессом и тихо шептала слова утешения. Пара пуховых носков слыла старейшими обитателями нашей квартиры, хранителями истории семьи. Мне всегда казалось, что бабушка Хозяина, подслеповато щурясь и медленно нанизывая петли на спицы, каким-то образом сумела вплести между нитей частицу своей души. По-моему, это чувствовал и Хозяин. Когда температура за окном опускалась ниже тридцати, и в квартире становилось холодно ходить босиком, он доставал с антресолей верного Джо с женой. В этот момент лицо его волшебным образом изменялось – расслаблялось, разглаживалось, молодело. Хозяин улыбался и забывал про лежащее в холодильнике дешевое пиво, словно связанные бабушкой пуховые носки отогревали не только озябшие ступни, но и его заледеневшее сердце. Поэтому не было ничего удивительного в том, что я опять коротал вечер в «Пыльном Джо». Чем сильнее ощущалось приближение праздника, тем теснее становилось за барной стойкой и тем тяжелее мне было переносить чужой смех и веселую болтовню. Горе сделало меня угрюмым и раздражительным, и даже Полосатый Гольф не осмеливался подсесть на соседний стул со свежим анекдотом. Потому я пил, повернувшись спиной к залу, где Домашний Тапок пытался неуклюже подкатить к черному чулку по имени Грация, офисные носки рассуждали о нефтяном рынке, а спортивные – знакомили завсегдатаев со своими закадычными друзьями-кедами, недавно вернувшимися из починки. Покончив с церемониями, компания устроилась за столом – перевернутой картонной коробкой. Боковым зрением я видел, как, сделав заказ, носки принялись шептаться с кедами, время от времени морщась и кивая в мою сторону головой. На лицах собеседников читалась все та же ненавистная смесь из жалости и презрения, что делала мою и без того невеселую жизнь еще более тошнотворной. Внутри начала подниматься волна гнева. После очередной партии косых взглядов я не выдержал. Развернулся и громко, чтобы услышал весь зал, произнес: –Эй, скажи своему дружку, чтобы перестал на меня пялиться. Я не по этой части. Это вы, ребятки, слишком любите мужские раздевалки. По бару прокатилась волна смешков. – Мы не пара! То есть пара, но не такая, мы только работаем вместе! – возмутился правый кед. – Да что ты говоришь? – меня понесло. – А куда это твой дружок полез шнурком? Дружок испуганно отдернул шнурок с резинового мыска товарища и убрал к себе под пятку. – Отвали, Красный! –один из спортивных носков решил вступиться за бесхарактерных друзей. – Не тебе рассуждать о том, что такое пара. Это стало последней каплей. Вся злость, вся тоска, вся ненависть к себе и другим носкам, что копилась со дня изгнания Скарпетты, ударили мне в голову и заволокли глаза багровой пеленой. Я бросился к спортивному носку, сшибив по дороге коробку, и принялся его душить. Вмешались кеды, завязалась драка. – Красный! Прекрати! – на локте повис Полосатый Гольф, но я вырвался и продолжил раздавать тумаки. – Вы шумите, Кот услышит! Но меня было не остановить. Даже когда под диван просунулась растопыренная лапа Кота и принялась вслепую шуровать по бару, когда завизжали чулки, от страха взлетев на самую верхушку шеста, даже тогда я продолжал остервенело лупить спортивный носок, повалив его на пол. К реальности меня вернул отчаянный крик Джо. Как в замедленной съемке я увидел лапу Кота, что схватила редеющую пуховую макушку. Сжала страшные серпообразные когти. И потянула за собой, на поверхность, желая рвать и теребить беспомощного старика. А я лишь стоял и смотрел, парализованный от страха. Домашний Тапок, все это время мявшийся неподалеку и робко блеявший «Ребята! Ребята, не надо так!», неожиданно кинулся следом, вцепился в Джо и дернул изо всех сил. На когтях остался клочок пуха, раздалось недовольное мяуканье и лапа втянулась в черную щель.Тапок повалился на подошву, по-прежнему прижимая к себе Джо. В голове старика зияла страшная рваная дыра.