Чую мучило агрессивное желание выговориться. В последнее время он в принципе был каким-то агрессивным. А всё началось с этого мудака из книжного. На какой хер он вообще туда припёрся? Повышение квалификации? Да ему курсы по понижению ублюдочности нужны были. Чёртов Анго так и не выдал Накахаре «конфиденциальной» информации об этой жертве естественного отбора.
— Чуя, ты же можешь его покалечить.
— Конечно, могу! Если ты не понял, это и было моей целью, — где-то на фоне нервно икнула и перекрестилась какая-то медсестра. Всё-таки больница не лучшее место для болтовни с самим собой, а то упекут в комнату с мягкими стенами и всё, пиздец. К тому же он и так не производит впечатление спокойного человека. Держи себя в руках, Накахара!
— Ты какой-то асоциальный, Чуя! Что с тобой не так? — потирая виски, поинтересовался Сакагучи.
— Ну ты видел этого ублюдка? Видел?!
— Да, ещё и слышал, но он просто попросил тебя улыбнуться, а ты пытался избить его ФИКУСОМ. Что тебе сделал несчастный цветок?
— Да ты слышал как
он попросил?!
— Да, вежливо, — влез в диалог Фёдор.
— Кто учил тебя вежливости, сукин ты сын?
— Чуя, но это было до жопы вежливо, — не унимался Достоевский.
— Он назвал меня ГНОМОМ.
— Ну, вообще-то, Ворчуном, — уточнил Анго, — Фёдор, хорош ржать.
Чуя надеялся легко остыть, но эта улыбчивая шпала до такой степени вывела его из себя, что под угрозой испепеления находилась любая вещь в радиусе километра. Да какое ему вообще дело до этого аутсайдера? Блять. Весь универ вдруг заинтересовался причинами его эмоциональной нестабильности. Даже заядлые прогульщики. До встречи с отцом нужно было хоть немного успокоиться.
Он спокоен. Спокоен. Он совсем не думает об этом ублюдке.
— Извините, Накахара-сан, но ваш отец занят, — секретарша подскочила со своего места, обращая его внимание на себя. Всё равно, что останавливать локомотив, несущийся на полной скорости, но она хотя бы попыталась. Медальку ей за старание.
— Да плевать я хотел, — огрызнулся рыжий, яростно потянув ручку двери на себя, но, увидев боковым зрением опешившую девушку, добавил: — Прошу прощения. Не на вас, — и скрылся в кабинете.
«Раз он был на курсах, значит кого-то угораздило взять этого представителя семейства скумбриевых на работу. Покажите мне этого конченого».
Парень не успел дойти и до середины комнаты, когда заметил ошеломлённый взгляд карих глаз. Секундное промедление. Он делает пару шагов назад, желая избежать неприятного общества, но, кажется, делать ноги уже поздно. Он молчит. Высказать бы ему всё, что он не успел сказать тогда, но что-то снова и снова заставляет его закрыть рот.
Кто бы знал, что одним из таких конченных окажется его отец.
На первый взгляд можно было подумать, что Дазаю совершенно плевать, но внутри он сам себе напоминал старую кассету, которую заело на нервно повторявшемся «бля, бля, бля». Попытка сбежать не увенчалась бы успехом. Рыжий недоинструктор снова перекрыл путь к отступлению. Оставалось только окно, да и то за спиной главного врача.
Раздалось вежливое покашливание. Минус тишина. Мори добился внимания к собственной персоне.
— Ты что-то хотел? — Огай ещё некоторое время смотрел на зависшего юношу, сложив руки в своём фирменном жесте и поставив на них подбородок. Не дождавшись ответа, он чуть склонил голову в бок. — Чуя?
— Скажи, что нас кабинете только двое и вот это вот, — он с отвращением ткнул в сторону шатена, прикинувшегося ветошью, — только плод работы моей нездоровой нервной системы.
Серьёзность на лице мужчины сменилась совершенно несвойственным ему выражением. Не то чтобы оно выражало вопрос: «Какого хрена ты несёшь?», но именно это оно и выражало. Мори переглянулся с Дазаем и обнаружил, что тот тоже ничего не понимает. Ну или профессионально маскируется. Здорово, конечно, но понятнее не стало.
— Если позволите… — едва начал шатен.
— Завались, — незапланированный переход на ультразвук, и чуть спокойнее, — Что ты здесь забыл? Трилобиты же вымерли в палеозое.
Шатен успел пожалеть, что не вымер. Потому что теперь у него были все шансы.
Мори то ли чихнул, то ли усмехнулся, и продолжил наблюдать за развернувшейся трагикомедией. В глазах Осаму он заметил потребность в спасении и немую просьбу уйти. Оценив масштаб трагедии мужчина коротко кивнул, отпуская подчинённого. Вид Осаму, старательно пытающегося обогнуть зону риска, его изрядно забавлял.
— Уже уходишь? А почему так неспешно? — рыкнул Чуя. До его слуха эхом донёсся хлопок двери. Ну и славно, можно отдохнуть от этого противного типа. Обидчик с позором смылся, а Накахара повернулся в сторону отца.
— Что же произошло между тобой и моим лучшим практикантом? — Огай откинулся на спинку кресла с видом человека, оплатившего этот спектакль.
— Лучший кто? — до Чуи наконец дошло, что парень был в халате с бейджем. Застёгнутом. То есть он даже не санитар?! — Что сподвигло тебя связаться с этим отмороженным?
— Он очень одарённый молодой специалист в области психиатрии. Хотя ещё студент, — наставительно заметил мужчина, искренне не разделяя неприязни в адрес подопечного.
— Да с психиатрией его связывает только то, что он псих!
— Зря ты так, Дазай-кун не плохой парень, просто своеобразный. И очень талантливый. Редчайший самородок, — пропуская мимо ушей слова сына, веско добавил Мори.
— Скорее выродок! — отрезал посетитель, на что врач лишь разочарованно покачал головой. Эта черта характера сына была чем-то вроде перманентного поведения, и, как бы мужчина ни старался, Чуя оставался Чуей. Заводился с пол оборота, успешно изображал упёртого барана и слишком туго соображал в состоянии бешенства. — Погоди, как ты сказал его зовут?
— Дазай, — безэмоционально выдохнул Огай, — Дазай Осаму.
— Спасибо, пап, — бросил Накахара, молнией покидая кабинет.
Уже в коридоре его настигло осознание того, что информация, полученная от отца, бесполезна. Ну знает он имя этого придурка, и дальше что? Он не работает в мафии, чтобы только по одному имени найти человека.
Накахара, сражённый неожиданным открытием, резко остановился, задумавшись. В принципе, ему ничего не мешает вернуться, рассказать обо всем, может быть, Огай знает, где подрабатывает Дазай, и, если повезёт, даже подскажет адрес. С другой стороны желание поднимать тему их конфликта уже изящно помахало ручкой на прощанье. Чуя просто хотел застукать парня, за подобным поведением с клиентом, сказать: «ай-яй-яй», и погрозить пальчиком. И вмазать ногой по лицу. Да.
В прочем, в тот день судьба была благосклонна к нему: притормозив у поста, где тусовалась парочка сестёр, он сразу уловил нить их восторженной болтовни. Предмет беседы «был таким душкой» и «успевал подрабатывать в книжном», а уж строить логические цепочки Чуя умел. Юноша моментально подлетел к небольшой группке. Совсем не подозрительно. Поборов приступ тошноты от слащавых щебетаний и стараясь не пугать дам, он самым вежливым тоном, на который был способен в присутствии этих двоих, поинтересовался:
— А вы, случайно, не о Дазае говорите? — он непринуждённо опёрся локтем о стойку и улыбнулся как можно естественнее. Девушки уставились на возникшего из ниоткуда молодого человека и озадаченно переглянулись, судорожно соображая сколько тот успел услышать.
— Да, — осторожно протянула одна из них, — А почему вы интересуетесь, Накахара-сан?
«Дерьмо, они меня знают».
— Быть может, вы в курсе, где он работает? Я имею в виду адрес, — парень решил сразу перейти к делу. И плевать он хотел, если девушки примут его за чертового сталкера. Можно подумать не они сейчас обсуждали шатена за его спиной.
«Спокойно, Чуя, просто представь как чудесно твои ноги будут смотреться на его роже. Вот так, да, прекрасно».
— Да, — сестра молчала с минуту, растерянно хлопая ресницами. Рыжий не был уверен в силе своего терпения, что не укрылось от глаз второй собеседницы. Она легонько подтолкнула соседку в бок, призывая не тупить, и та, наконец, поняв чего от неё ждут, поспешно добавила, — Я запишу, подождите, пожалуйста.
Бумажка с кривовато набросанными координатами места работы психолога-смертника была вырвана, стоило только медсестре протянуть её в сторону молодого человека. Получив желаемое, он попрощался, за секунду развивая первую космическую, и больше в больнице его не видели. Сегодня.
***
Плотная штора заботливо скрывала сидящего на кровати парня от посягательств заходящего солнца на его уединение. Рыжеволосый уже битый час подвергал искусству гипноза отвоёванный у медсестёр листочек. Несчастная измятая бумажка едва ли не искрилась под въедливым взглядом. Если бы у жертвы деревообработки имелась возможность послать Чую нахуй и уйти, она бы, определённо, так и сделала, но всё, что ей оставалось, подвергаться пыткам и надеется на скорую смерть. Или то, что её мучитель вспомнит, что он в конце концов мужик и набьёт уже морду этому придурку из книжного.
Накахару же мучил только один вопрос.
Ввалиться к обидчику без предупреждения и всё-таки выписать ему знатных пиздюлей или оставить этого уёбка в страхе ожидания? Оба варианта виделись ему очень заманчивыми.
Отдав предпочтение личной встрече, Чуя откинулся на подушку, предвкушая скорую расправу. Настроение улучшалось прямо-таки со скоростью света. Пойти что ли кофе сварить?
Действительно, расквитается вечерочком с парой метров безмозглого штакетника и можно преспокойненько готовиться к семинару. И надо же как символично. По психологии. Твою мать, семинар! Что ж, делать было нечего, месть откладывалась до лучших времён. Кофе всё-таки было бы не лишним, если бы, конечно, он ещё не испытывал к нему иррациональное отвращение. Настало время энергетиков.
— Видишь, каланча, тебя даже мой собственный универ спасает! — злобно бросил своему отражению Чуя, так будто перед ним находился Дазай. Отойдя на пару шагов он почувствовал, что высказал не всё что хотел, поэтому вернулся и решительно добавил: — Развлекайся, пока можешь, сучара, — и скрылся в кухне.
***
До конца практики оставалась буквально пара недель, когда на голову вновь свалился полутораметровый кусок кирпича.
Стоило ли расценивать это как подарок судьбы или кто-то просто решил стебануться над его желанием смерти? Разумеется, Накахара был ему интересен, да кого он пытается наебать, сразу понравился, но попадаться на глаза разъярённому тайфуну в миниатюре в его планы не входило. До поры до времени.
Аккуратно уложив халат в сумку и накинув на плечи пальто, Осаму собирался покинуть больницу и уже прощался с временными коллегами, когда одна из молоденьких медсестёр остановила его.
— Дазай-кун, я хотела спросить… — вкрадчиво начала девушка. Видимо, её мало колышело, что шатен был уже на полпути к выходу. Конечно, спрашивай, он же совсем никуда не торопиться. Разве что, смыться отсюда, а так нет, совершенно свободен.
— Я оставил все истории на посту, — перебил он девушку, желая побыстрее сбежать домой.
— Хорошо, но я хотела спросить о другом, — парень развернулся к ней лицом, силясь сохранить внешнее равнодушие, хотя в мыслях он уже размазывал о подлокотник софы её макияж. К слову, непозволительно яркий для персонала госпиталя. Даже светлый диван жалко стало.
Давай же, глаголь, он готов к любому вопросу. — Откуда вы знаете Накахару-сана? —
вот, чёрт, действительно удивила.
Шатен дёрнулся, заслышав знакомую фамилию, и, слава богам, девушка этого не подметила.
Тут что-то нечисто. Не могла же она говорить о рыжем? В этой жизни слишком много совпадений. Не то чтобы он против, но быть такого не может.
— Чую Накахару? — он точно знет одного человека с такой фамилией, тем не менее решил убедиться. Мало ли, может в больнице есть ещё один Накахара, который решил узнать о Дазае побольше?..
Сам то веришь в этот бред собачий?
— Да, именно. Он интересовался адресом вашей подработки сегодня…
— Серьёзно? — кто-то запустил кассету с нервными «бля» на второй круг. — И вы поведали ему? — уверенный кивок в ответ. Тело покрылось мурашками: «К приходу гостя надо бы подготовиться. Ну бункер там вырыть…». В голове резко щёлкнул переключатель: — А откуда Накахару знаете вы?
— Ой, да его тут все знают, — она легонько отмахнулась и, кажется, хихикнула, — почти что местная достопримечательность, — бровь Дазая вопросительно поднялась вверх, — вот вы, Дазай-кун, когда-нибудь видели, чтобы Мори-доно вёл себя как, — она нервно оглянулась, — даже не знаю как сказать, сверхзаботливая мамочка?
То есть уже без вариантов.? То есть между главврачом и недоростком.? То есть между этими двумя.? Жееесть.
— А при Накахаре он всегда такой, — вторая бровь запоздало поползла вслед за первой.
Господи, не продолжай, — единственный сын как-никак.
Сестра продолжала распинаться, но шатен уже не слушал.
Так ну хотя бы не… Но сын… Да в каком месте? Они же совершенно разные: Огай спокойный, а Чуя — атомный взрыв. Огай высокий, темноволосый, статный мужчина в самом расцвете сил, а Чуя… Чуя маленький, рыжий, из тех, кто вырос, но так и не смог перебороть в себе юношеский максимализм.
Как же он смог проглядеть в больнице такую неординарную личность? Во всех смыслах. Правда, сейчас Дазай припоминал, что, когда в начале практики носился по педиатрии в поисках какого-то документа, видел что-то невысокое и рыжее. Чёрт, да там же куча детей, Чуя почти свой, он действительно смахивает на подростка. Особенно, если не хмурится. И рот не открывает. Ну если на него одеть…
— В любом случае, спасибо, что предупредили, — так и не дослушав монолога медсестры парень махнул рукой на прощание и выбежал вон.
— Предупредили?..
