***
Загородный дом Галварда Павуса располагался в «Риверсайд Хилл» — коттеджном посёлке, куда съехались все сливки общества. Здесь жил политик и меценат Рональд Джонс; джазовая певица Эми Родригес; писатель-романист Том Коулман; скандально известная журналистка Руби Бейкер, которая в своё время принимала активное участие в распространении слухов о возможном гомосексуализме Дориана (и которую он закономерно недолюбливал) и многие другие. Улицы посёлка украшали низкорослые ели и кустарники, а чуть поодаль расположился парк, окружённый фонтанами и затейливыми беседками. Дориан после часа довольно нудной езды с постоянным перелистыванием однотипных радиостанций и неугасаемым желанием при первой возможности убить брата на месте въехал наконец во двор отцовского дома. Его глазам предстал просторный трёхэтажный коттедж, выполненный в светлых тонах. Французские окна во всю стену, крытая веранда, поросшая аккуратным вьюнком, и полукруглая лоджия на втором этаже, откуда открывался вид на горящий вечерними огнями город. Всё это вмиг пробудило ностальгию — Дориан вырос в этом месте, а потому оно невольно навевало приятные (коих было немного, но они всё же имелись) воспоминания. Последние пару лет он редко бывал здесь. Причина была очевидна — с возрастом ему всё тяжелее было находиться в кругу семьи. Слишком разными они были и слишком тягостно было Дориану надевать на себя личину того, кем он не является. Предстоящая свадьба также сыграла свою роль; после «радостного» заявления отца о помолвке Дориан по слабости характера не смел возразить; на какое-то время сильно замкнулся в себе, а последние полгода, словно маленький ребёнок, игнорируя здравый смысл и повинуясь внутренним капризам и страхам, и вовсе не приезжал. Единственный, кого он действительно любил и по кому действительно тосковал, была его мать, Жаклин Галвард. Но даже ради неё ему не хватало сил приезжать сюда чаще. Жаклин была одной из немногих, кто действительно знал его маленькую тайну. Не по слухам и не по сплетням в газетах. Ведь признаки всего этого проявились ещё в юношестве, и, буду далеко не глупой женщиной, она это заметила. Как-то, придя в его комнату, она села рядом с Дорианом и сказала то, что он запомнил потом на всю жизнь: «Я вижу, в чём дело, Дориан, и вижу, как тебе плохо. Ты боишься… ты не знаешь, почему это с тобой происходит, нормально ли это. Ведь твой отец всегда говорил, что это извращение, что это болезнь. И говорил это не только он. И сейчас я хочу, чтобы услышал меня, сынок. Я хочу, чтобы ты был счастлив. С женщиной или с мужчиной — неважно. И неважно, почему это с тобой происходит. И совсем неважно, как к этому относится общество… и даже твой отец. Важно лишь то, что ты и только ты чувствуешь. Собственно говоря, что такое «норма»? У каждого своё её понимание. Так что постарайся принять себя, сынок, таким, какой ты есть. Не навязывай это никому, но будь самим собой и принимай себя. Ведь, в конечном счёте, это одно из самых главных вещей в жизни» Дориан вышел из машины. Навстречу ему шла женщина. Лет шестидесяти на вид, она двигалась плавно и уверенно. Благородные и острые черты лица, женственность и статность. С твёрдостью и вызовом она смотрела на мир голубыми глазами. Сколько Дориан себя помнил, её брови всегда были чуть нахмурены, а тонкие губы редко трогала улыбка. Густые волосы, отливающие сединой, были забраны в пучок и открывали длинную шею. Сегодня она облачилась в кремовые тона, а низкие лодочки звонко цокали по камню. Подойдя ближе, она отстранённо обняла вышедшего из машины гостя, после чего тихо промолвила: — Здравствуй, Дориан. Отец уже ждёт тебя, идём. Она хотела было уйти, но Дориан не дал ей этого сделать. Потянув к себе, он сжал её в объятиях, а спустя какое-то время виновато пробормотал: — Прости, мам… Жаклин не ответила. В груди Дориана кольнуло чувство вины. — Слушай, — посмотрев в глаза матери, забормотал мужчина. Он явно нервничал, и оттого немного путался в словах. Внутри него боролись смешанные чувства: с одной стороны, ему хотелось объясниться, с другой — поскорее уехать и более не возвращаться. Впрочем, смотря на расстроенную и такую холодную Жаклин, он уже знал, как поступить.– Я знаю, что вёл себя последнее время как идиот. Не брал трубки, сам не звонил и почти не приезжал сюда. Просто… — от волнения он на секунду осёкся. — Столько всего навалилось. Работа, а ещё эта свадьба. Знаешь, я никак не хотел тебя обидеть… — Однако обидел, — сухо ответила Жаклин, не отводя теперь взгляда от сына. Её волосы чуть растрепались от его объятий, а щёки заметно покраснели. — Обидел, и не беспричинно. Сердце Дориана пропустило удар. Он отвёл взгляд в сторону. — Скажи мне, Дориан, разве я заслуживаю такого обращения? — Жаклин повысила голос, и Дориан, как это часто бывало в подобных ситуациях, невольно почувствовал себя провинившимся мальчишкой. — Нет, — ответил он, безучастно рассматривая вьюнок на веранде. Повисла напряжённая тишина. Дориан стыдливо отводил взгляд, боясь встретиться с глазами женщины, которую любил и уважал, пожалуй, больше всех остальных. — Как ты себя чувствуешь? — спустя минуту проговорила Жаклин. Дориан удивлённо воззрился на неё. Теперь мать смотрела на него обеспокоенно; жар с её впалых щёк заметно спал, извечно нахмуренные брови были чуть приподняты. — Это свадьба… это ужасно Дориан. На секунду он превратился в того шестнадцатилетнего мальчишку, которому хотелось расплакаться на груди у матери от непонимания того, почему всё это с ним происходит. От непонимания, почему над ним издеваются сверстники, и почему мальчик, в которого он по глупости своей умудрился влюбиться, в ответ на его признание стал его избегать. Рассказать, что, несмотря на её поддержку, ему так и не удалось преодолеть себя и стать тем, кем он является. Рассказать про нескончаемый страх, по ночам переходящий в панику, про боль, непринятие и бесконечную вину перед своей невестой за невозможность дать простое человеческое счастье. «Возьми себя в руки!» — Я в порядке, — пожалуй, не слишком искренне сказал Дориан. Впрочем, Жаклин ему едва ли поверила — слишком хорошо она знала своего младшего сына. — Знаешь, — слегка неуверенно начала она, заламывая теперь тонкие руки; она всегда так делала, стоило ей занервничать. — Я много думала об этом… Я ведь могла бы поговорить с твоим отцом. В груди кольнул страх. — Нет, мам. Не стоит. Галвард Павус ответит категорическим отказом. А если Дориан посмеет пойти против его воли или, что будет просто безумием, расскажет отцу правду, то он, без преувеличения, просто уничтожит своего сына. Дориан панически боялся своего отца, и отнюдь не беспричинно. Он всегда казался ему чем-то недостижимым, а ещё опасным. Отчасти он уважал его и как маленький мальчишка боялся разочаровать. Но в то же время люто ненавидел, как и любая жертва, испытывающая схожие чувства к своему обидчику. «Слабак» — Хорошо, — рассудительно сказала Жаклин; перестав наконец терзать свои руки, она сложила их на груди. — Я не буду влезать во всё это. Делай как знаешь. Дориан благодарно кивнул, а страх, сжимавший грудь, слегка отступил. Жаклин чуть улыбнулась: — Ладно… Заходи в дом. Ты жутко исхудал!***
Начало темнеть и из просторной столовой полился свет. На бежевых стенах висели картины, у открытых окон колыхались молочного цвета портьеры. Круглый дубовый стол был накрыт к ужину — сегодня Жаклин приготовила спагетти с чудно пахнувшей пастой. Пройдя вдоль комнаты, Дориан пожал руку отцу. — Дориан. Это был высокий, благородный мужчина с тёмными волосами, уже тронутыми сединой. Его карие глаза внимательно и властно смотрели на сына из-под очков. Лицо, тронутое морщинами, поросло аккуратной щетиной. — Отец, — дрогнувшим голосом сказал Дориан. «Да возьми же ты себя в руки!» — Давно ты к нам не заходил, — сказал Галвард, похлопав сына по плечу. Его голос, отдающий хрипотцой, эхом прокатился по комнате; он чуть наклонил голову и в стёклах очков заиграли блики уходящего солнца. Жаклин тем временем засеменила к столу, сосредоточенно напевая под нос незамысловатую мелодию. — Неужто Николь тебя так увлекла? «Ага, конечно» Дориан натянуто улыбнулся и заставил себя кивнуть. — Ужин, как видишь, готов, проходи, — чуть улыбнувшись, сказал отец. Обняв Дориана за плечи, — что давалось ему без особого труда, ведь они были одного роста, — Галвард повёл его к столу. — У меня для вас важная новость. Пройдя за стол, Дориан сел. В груди росло напряжение. «Важная новость? Господи, что ещё могло произойти?» На другом конце стола сидел Николас, которого Дориан, к удивлению своему, только что заметил. Сегодня он был одет в приталенную рубашку тёмного цвета и светлые брюки. Волосы цвета шоколада были зачёсаны назад, а голубые, точь-в-точь как у матери, глаза, насмешливо смотрели на брата. Дориан кивнул в знак приветствия. Николас ухмыльнулся и, чуть погодя, лениво наклонил голову в ответ. На миг в Дориане снова проснулось желание его убить. «Закопаю где-нибудь на заднем дворе, никто и не заметит…» — Дорогой, я только что сказала Дориану, что он жутко похудел, — изрекла Жаклин, закончив наконец все приготовления. Сев рядом с мужем, она своим извечно нахмуренным взглядом посмотрела на младшего сына, после чего повернулась к Николасу и предложила ему вина. — Да, я заметил, — кивнул Галвард, поправив чуть съехавшие очки. Взяв вилку в руки, он начал медленно наматывать на неё спагетти. — Что-то случилось, сын? «А сам как думаешь…» — В последнее время слишком много работы, — без запинки ответил Дориан. «Надо же, как будто репетировал». Последовав примеру отца, он склонился над ужином. — Засиживаюсь допоздна, так что иногда даже поужинать не удаётся… Думаю, скоро мы заключим сделку с «Tiger». Отец удивлённо поднял брови. — Они ведь не хотели вести с вами дел. — О, всему виной моё обаяние, — постарался отшутиться Дориан и для пущей правдоподобности подмигнул смотрящей на него матери.«Отлично… Держись непринуждённо, хватит так нервничать». Жаклин чуть улыбнулась в ответ. Ещё секунду отец изучал поедающего ужин сына, после чего сказал: — Это отличная новость, Дориан. Я тобой очень горжусь. Дориан улыбнулся, а по телу расползлось приятное тепло. Даже сейчас, несмотря ни на что, ему всё так же хотелось произвести впечатление на отца. «Как глупо…» — Спасибо. Минуту спустя отец стал расспрашивать о том же и Николаса. Дориан не участвовал в общем разговоре и совсем их не слушал; он витал где-то далеко в своих мыслях, а его взгляд безучастно рассматривал ажурную салфетницу. — Дорогой, у тебя была какая-то важная новость для нас, — заметила Жаклин, когда они покончили с обсуждением достижений Николаса. Дориан напрягся, кажется, ещё сильнее и сжал лежавший в руке бокал; Николас, пригубив ещё вина, заинтересованно покосился на отца. — Да, — Галвард отложил вилку и внимательно осмотрел всех присутствующих. Он заметно посуровел, отчего его брови спрятались за стёкла очков, а на лбу проявились новые, не имеющие никакого отношения к старости морщины. Напряжение в груди Дориана снова начало расти, и он прильнул к бокалу. Ещё секунду-другую в воздухе висело молчание, а потом Галвард сказал: — Как вы все, думаю, знаете, скоро у нас будут выборы губернатора штата. Я собираюсь баллотироваться на них. Жаклин сдавленно охнула. Николас округлил глаза. «Твою ж…» — Это отличная новость, пап! — восторженно сказал старший сын. По его надменному лицу расползлась улыбка, и это отчего-то сделало его ещё неприятнее. — Почему не сказал раньше? Жаклин молчала, продолжая удивлённо смотреть на мужа. При этом она так сильно сцепила свои тонкие пальцы, что их костяшки побелели; бросила быстрый и немного испуганный взгляд на Дориана, но он упорно молчал. Галварда, впрочем, всё это едва ли заинтересовало. Подняв ладонь, призывая таким образом к тишине, он продолжил: — Я шёл к этому не один год. И сейчас я хочу, чтобы вы выслушали и, что более важно, услышали меня. Я не хочу больше слышать о вас, — Галвард бросил взгляд на сыновей, — грязные слухи. Я не потерплю больше ошибок с вашей стороны, слишком дорого они мне обходятся. Николас, — мужчина властно воззрился на старшего сына. Николас заметно напрягся и замер, не отводя взгляд от отца. — Никаких больше женщин, романов, интрижек и прочего. Отныне ты — примерный семьянин. Дориан, — он перевёл взгляд на младшего. Дориан поднял взгляд и, нахмурившись, напряжённо посмотрел на отца. — Ты женишься на Николь через два месяца, а не через полгода, как мы планировали. Никаких отсрочек и переносов. Придётся поторопиться, но мы всё успеем. С отцом Николь я уже поговорил, и он только за. Пора бы уже наконец развеять эти идиотские слухи о тебе. Это бьёт не только по твоей, но и по моей репутации. Вы меня поняли? Повисло напряжённое молчание. Оба сына уткнулись в тарелки, не зная толком, что им полагается сказать. — Конечно, отец, — очнувшись первым, пробормотал Дориан.Он попытался улыбнуться и сделать вид, что эта новость ему приятна. А в голове тем временем вереницей проносились тысячи мыслей; сердце отчаянно билось, норовя выпрыгнуть из груди. «Тварь… какая же ты тварь. Ненавижу…» — Конечно, — сдавленно подхватил Николас. — Отлично, — задержав настороженный взгляд на Дориане, кивнул Галвард. –Тогда давайте вернёмся к ужину.***
Дориан не помнил, как добрался до дома. Влетев в квартиру, он с силой захлопнул дверь и, не включая свет и не раздеваясь, повалился на диван. Какое-то время лежал, схватив голову руками, не в силах умерить боль. Так было всегда, когда он нервничал. Потом, проклиная себя, на чём свет стоит, поковылял к прикроватной тумбочке и достал сигареты. «Слабак… ты же бросил» Затянувшись, он облегчённо выдохнул. Запах табака заполнил каждую клеточку тела, и напряжение начало спадать. Через минуту головная боль заметно притупилась, и Дориан вернулся на диван. Закинув руку за голову и закрыв глаза, он раз за разом прокручивал в голове события вечера. И словно маленький ребёнок не знал, что со этим всем делать. «А на что ты надеялся? Что этого в конце концов удастся как-то избежать? Идиот» Пытаясь отвлечься от собственных мыслей, мужчина невольно засмотрелся на картину напротив камина. На ней был изображён беркут — величаво расправив крылья, он с вызовом смотрел на Дориана, готовый наброситься в любую секунду. Его жёлтые и словно живые глаза были широко открыты, а перья чуть колыхались на утреннем ветру. Мужчина чуть улыбнулся. Эту картину он нарисовал около года назад под впечатлением от поездки в Болгарию. Именно там он впервые увидел беркута, и эта птица поразила его. Своей непокорностью, уверенностью, свободолюбием. И, засыпая в полумраке, он мечтал стать именно им — гордо расправить крылья и улететь, оставив навсегда это место с его нескончаемыми проблемами.***
Проснувшись в шестом часу, Дориан поморщился: голова по-прежнему жутко раскалывалась. От сна на диване всё тело затекло и теперь неприятно покалывало. Потерев сонные глаза, он огляделся: журнальный столик у дивана был завален документами и газетами, на прикроватной тумбочке мигали электронные часы, а беркут всё так же величественно смотрел из-под тяжёлых век. Дориан, откинув голову назад, прислушался: за окном шумел утренний город. Спустя полчаса он наконец сумел подняться с дивана. Выпив таблетку от головы, на скорую руку позавтракал горячими бутербродами. Переодевшись в новый костюм и не желая оставаться наедине с собственными мыслями, Дориан вышел из квартиры и, бросив взгляд на серое небо, не спеша побрёл на стоянку. Но даже по пути на работу отголоски вчерашнего вечера не давали ему покоя. «Ты женишься на Николь через два месяца, а не через полгода, как мы планировали... Никаких отсрочек и переносов…» Настроение было поганое, мысли не давали сосредоточиться; он даже чуть было не въехал в проезжающий мимо Форд. Перебросившись с водителем парой неприятных словечек, он вскоре вновь угрюмо уставился на дорогу, пообещав себе на этот раз так сильно не отвлекаться — случись сейчас авария, он был бы виноват. Припарковавшись у офиса «IBO», Дориан огляделся. Пусто, лишь утренний ветер да шум проезжающих вдалеке машин. «Неудивительно. Ты приехал на час раньше» Вздохнув, мужчина устало побрёл ко входу. В окнах небоскрёба отражалось пасмурное небо, двери было наглухо закрыты, а парковка прямо у входа абсолютно пуста. «Джон наверняка уже пришёл. Он всегда приходит раньше… Вот и откроет мне… В конце концов, даже если его ещё нет, я всегда могу вернуться в машину» Вдруг Дориан остановился. Его взгляд теперь был прикован к проулку, где сидел, оперев гитару о стену, его новый знакомый. Сердце пропустило удар. «Андерс? Я даже сначала и не заметил его. Он рано…» Его белокурые волосы, собранные сегодня в причудливый хвост, слегка спутались. Глаза были прикрыты, а голова поднята кверху; едва шевеля губами, он напевал себе под нос какую-то мелодию, отстукивал пальцами ритм и словно не замечал никого вокруг. Недалеко от него кто-то сгрудил пустые коробки из картона и пластика, которые бились друг о друга, раскачиваясь на утреннем ветру. Дориан замялся. Он вспомнил их вчерашнюю встречу, и в голову пришла опрометчивая мысль. Он не знал, что делать, ведь в ушах всё ещё стояли слова Галварда: «Я не потерплю больше ошибок с вашей стороны…» Мужчина поморщился, стараясь отогнать навязчивый образ отца, возникший перед глазами. Внутри него сейчас боролись противоречивые чувства: страх и решимость. «М-да, в прошлый раз это сделать было куда проще…» Нервно переступив с ноги на ногу, он громко выдохнул. Его раздражала и одновременно с этим несколько смущала собственная слабость. «Не будь ребёнком. Ты просто хочешь пообщаться, что в этом такого? Хотя бы это тебе должно быть позволено? В конце концов, ты всё равно приехал рано, в «IBO» тебе делать нечего…» Поколебавшись ещё минуту-другую, Дориан медленно пересёк улицу. Холодный утренний ветер обдувал лицо; вздрогнув, мужчина плотнее завернулся в пиджак. Каблуки лакированных туфель гулко застучали по асфальту. Когда Андерс наконец увидел его, то удивлённо поднял брови и пробормотал: — Дориан? Не думал, что ты ещё придёшь. Приблизившись, Дориан смог рассмотреть его получше. Сегодня он был одет в потёртые джинсы и серую, местами ободранную, а потом аккуратно зашитую кем-то кофту. Его кеды заметно обтрепались и уже просили каши. Улыбнувшись, Дориан подошёл ближе. — Привет, Андерс… — брюнет замешкал; потом растерянно оглянулся по сторонам и нервно улыбнулся. — Не против? — схватив одну из тех пластиковых коробок, Дориан картинно отряхнул её, поставил напротив блондина и мягко приземлился. Андерс удивлённо округлил глаза, но ничего не сказал. «Его можно понять. Я весь на нервах и наверняка веду себя как идиот…» Дориан громко выдохнул. Он и сам не понимал, что делает и правильно ли поступает. Возможно это и вправду было слишком опрометчиво. «Да что же я делаю…» — С тобой всё в порядке? — спросил Андерс, вырвав его из раздумья. Его светлые глаза, не отрываясь, смотрели на Дориана. — Выглядишь… потрёпанно, что ли. — Всё отлично, — отмахнулся брюнет. «Ещё ему не хватало жаловаться. У него и своих проблем наверняка хватает, да посерьёзнее моих». – Я жутко не выспался, но всё хорошо. Андерс кивнул. Какое-то время задумчиво смотрел на Дориана, потом, как-то странно поёрзав на месте, проговорил: — Знаешь, ты немного странный. «Да что ты? Удивил…» И всё же Дориан заставил себя удивлённо поднять бровь и слегка возмущённо спросить: — Почему? Андерс улыбнулся. Сердце пропустило удар. «Да что это со мной…» — Не хотел задеть тебя, извини. Просто, — Андерс слегка осёкся и заметно напрягся, словно тщательно подбирая слова. Дориан, не отрываясь, смотрел на него. — Мне не совсем понятны твои мотивы. Нечасто такие как ты общаются… с такими как я. Какое-то время Дориан молчал, а потом засмеялся, и комок неуверенности в его груди заметно ослаб. «Так вот ты о чём…» — Ну, не все мы такие зазнавшиеся. Иногда я позволяю себе снисходить до простых смертных. Андерс хмыкнул. Его глаза теперь заинтересованно смотрели на собеседника. Какое-то время они молчали. Глаза Дориана бегали вдоль улицы, словно выискивая нежелательных свидетелей; потом снова возвращались к Андерсу, вглядываясь в морщинки у глаз, приятную полуулыбку на лице, ровный нос и чётко очерченные губы. — Расскажи мне о себе, — вдруг попросил блондин. «Ух ты…» Дориан не сдержал улыбку. «Что ж, теперь мы куда лучше идём на контакт… И я, похоже, не таким уж и идиотом выгляжу…» — А что именно ты хочешь знать? — после недолгой паузы спросил брюнет. — Ну-у, — Андерс призадумался. Его взгляд метнулся к дороге. — Начнём с простого. Как ты попал в «IBO»? — Закончил Гарвард с отличием, и почти сразу же мне предложили там должность. Лицо Дориана покрылось лёгким румянцем. Так было всегда, когда он начинал врать. «А что ты ему скажешь? Что богатенький отец пристроил тебя на место исполнительного директора? Что у тебя к твоим годам даже имущества своего толком нет?» Впрочем, Андерс едва ли всё это заметил — слишком мало они были знакомы. Кивнув, он вскоре продолжил: — Гарвард — удовольствие не из дешёвых. Думаю, у тебя очень обеспеченная семья. — Не очень, — пожал плечами брюнет, стараясь говорить ровно. Он и сам не до конца понимал, почему скрывает от Андерса правду о себе и своей семье. Но говорить эту самую правду ему отчего-то не хотелось, словно это было что-то постыдное. — Но на учёбу хватило. Тем более, учился я с отличием, так что были привилегии. «Что ж, хоть про хорошую учёбу не наврал» — А что насчёт тебя? — поинтересовался Дориан, стараясь скорее увести тему: врать Андерсу почему-то было очень неловко. Мимо «IBO» проехала машина. Это был старый минивэн жуткого ядовитого цвета. За рулём сидел упитанный мужчина с пышными усами; он грузно дышал и то и дело глядел на спидометр. Громко урча, машина медленно двигалась вдоль улицы и вскоре исчезла за домами. В этот момент Дориан вдруг подумал: сколько таких машин ежедневно наблюдает Андерс? Какое-то время блондин молчал, оценивающе смотря на собеседника. Кажется, задумался о чём-то, словно сомневаясь, стоит ли рассказывать. После чего, сложив руки на груди, выдохнул и наконец сказал: — Я… родился в Лондоне. Учился в медицинском и сразу после этого записался добровольцем в армию. Военврач. Служил под началом капитана Хоука. Дориан удивлённо посмотрел на Андерса. Меньше всего он ожидал услышать от него рассказ про военное прошлое. — Не похож ты на военного, — скептически заметил брюнет.«А не врёт ли он часом?». — Да и слишком молод, как по мне. — Служить пришлось недолго, — коротко ответил Андерс. В тот момент он как-то напряжённо смотрел на Дориана, говорил уклончиво и явно не хотел затрагивать эту тему. Брюнет не решился продолжить. «Похоже, ему есть, что скрывать. Интересно, что это за история такая…» Вздохнув, Дориан откинулся назад и какое-то время молчал. Спина щупала холодный бетон, по телу бежали мурашки. Кажется, страх и сомнения пока оставили его, и он наслаждался моментом. Тем временем Андерс, наклонившись, стал распутывать свой необъятный шарф, который Дориан приметил ещё в их прошлую встречу. — Выходи, Сэр Ланселап, пора завтракать, — бормотал блондин, вытаскивая на свет рыжего котёнка. Облезлый, потрёпанный и такой же худой, как его хозяин, он подозрительно воззрился на Дориана, после чего яростно зашипел, вырвался из рук Андерса и снова нырнул в шарф. — Эй, да ладно тебе! — сказал Андерс шарфу, откуда на Дориана теперь выжидающе смотрели два жёлтых огонька. Брюнет подвинулся ближе и улыбнулся; Ланселап, впрочем, был настроен не столь дружелюбно. Усмехнувшись, Андерс повернулся к Дориану: — Похоже, ты ему не нравишься. — Да, я заметил, — кивнул брюнет. Лукаво прищурившись, он слегка наклонил голову и вновь посмотрел на Андерса. — «Сэр Ланселап», серьёзно? У вас в Великобритании даже котам титулы дают? Андерс засмеялся — воистину, делал он это великолепно. Искренне, мелодично и как-то очень… добродушно. Дориан невольно засмотрелся на него. — Это из детской сказки, — сказал блондин, наконец отсмеявшись. — Читал её в детстве. Вот и пришло в голову. Дориан улыбнулся. Ему было на удивление комфортно; подобные чувства он более ни с кем не испытывал. Они почти не были знакомы, но отчего-то ему казалось, что Андерсу можно доверить всё, что угодно, и он выслушает, не осудит и примет тебя таким, какой ты есть. — Слушай, может, позавтракаем вместе? — кинув взгляд на кафе, неожиданно спросил Дориан.В груди снова кольнул страх. «Прошу, только не отказывай мне». — Я жутко проголодался. Уверен, и ты тоже. Они уже вроде бы открыты… Только чур, плачу я! Тут произошло что-то неладное. Дружелюбие на лице Андерса вдруг сменилось суровостью, отчего на лбу проступили морщинки. Губы напряглись и превратились в тонкую линию. От такой перемены Дориан, признаться, слегка опешил. «В чём дело? Я сказал что-то не то?» — Да я и сам могу… — не сдержавшись, Андерс начал слишком враждебно, но потом осёкся, и, видимо поняв собственную ошибку, закончил уже более дружелюбно. — Я не голоден, в общем. Да и хватит тебе меня кормить. Но… спасибо за предложение. «Ого, даже так…» Дориан хотел было объясниться, ведь никак не хотел его обидеть, но, взглянув на время, с сожалением понял, что ему уже пора. «Да что б тебя, почему именно сейчас!» — Мне нужно идти, — пробормотал он. Блондин вопросительно посмотрел на мужчину, и тот торопливо пояснил, — работа. — Ну да… точно, — кивнул Андерс. Громко вздохнув, он задумчиво отвёл взгляд в сторону: кажется, ему было стыдно за свою мимолётную вспышку. — В таком случае, пока, Дориан. Рад был поболтать. Встав, брюнет отряхнулся и бросил прощальный взгляд на Андерса. «Ну не оставлять же его так…» — Эй, — Андерс поднял взгляд и вопросительно воззрился на него. — Я ведь не в обиде. И всё понимаю. Так что, до встречи… Андерс.***
Рабочий день длился бесконечно долго. С самого утра на столе Дориана сгрудились высоченные кипы документов; бегая глазами по строкам, он едва улавливал смысл. Борясь со сном, мужчина выпил, кажется, целых три кружки кофе, которые не оказали ровным счётом никакого эффекта. Так что вскоре он просто начал каждые полчаса бродить по кабинету, разминая конечности и надеясь, что это хоть как-то взбодрит. Пару раз за день он подходил к окну, и, раздвигая пальцами жалюзи, вглядывался в тёмный проулок. Смотрел на играющего на гитаре блондина, чуть улыбался, вслушиваясь в гитарные переливы, а после нехотя возвращался за работу. В обед позвонила Николь — восторженно болтала полчаса к ряду о переносе свадьбы, а потом поздравила отца с баллотированием на пост губернатора. Разговор, впрочем, не задался; говорить об этой теме едва ли хотелось, да и сам Дориан витал где-то далеко в своих мыслях. — Может поужинаем сегодня вместе? — как бы невзначай поинтересовалась девушка в конце разговора. Мужчина слегка поморщился, словно у него свело желудок. «Нет, не стоит ей отказывать. Я и так слишком часто это делаю. В конце концов, это всего лишь ужин… Да и она не заслуживает такого отношения…» Стараясь придать голосу будничный тон, он произнёс: — Конечно. — Отлично, — радостно сказала Николь. Её голос восторженно зазвенел, и Дориан невольно порадовался, что хоть как-то смог поднять ей настроение. — Тогда жду сразу после работы. Приготовлю лазанью, думаю, к твоему приходу она будет уже готова. Люблю тебя! — И я тебя, Никки. «Прости меня…» К концу рабочего дня в кабинет зашла Глория. Бодро цокая каблуками и улыбаясь чему-то своему, девушка неспешно прошла вдоль кабинета. Увидев груду документов на столе у шефа, она чуть усмехнулась: — Тяжелый сегодня день, верно? Дориан устало кивнул и уткнулся лицом в ладони. От напряжённой работы глаза слипались, и он даже не представлял, как поедет на ужин ещё и к Николь. Хотелось вернуться домой, повалиться на диван и совсем ничего не делать… — Я уже уходить собиралась, — сказала девушка будничным и совсем не уставшим голосом. Дориан ей невольно позавидовал. — Рабочий день ведь закончился. Но тут вспомнила, что совсем забыла вам сказать: звонил мистер Тетрас. Мужчина поднял голову и несколько удивлённо посмотрел на секретаршу: — Варрик? Ну наконец-то, вернулся значит… Варрик Тетрас был, пожалуй, единственным лучшим другом Дориана. Их отношения зародились ещё в университете и длились и по сей день. Он был из тех немногочисленных людей, кто знал о Дориане всё, в том числе и то, что касалось его так называемой «проблемы». Полгода назад Варрик отправился с женой Бьянкой в путешествие по Европе (решил сделать ей подарок, о котором она так долго мечтала), и Дориан, признаться, очень по нему скучал. — Он просил вас ему позвонить, — продолжила Николь, по-прежнему как-то странно улыбаясь. Потом на секунду замешкалась, лукаво посмотрела на шефа и наконец задала вопрос, который, по всей видимости, вертелся у неё на языке с момента звонка Варрика. — А почему «Посверкунчик»? Дориан еле сдержал смех. «Варрик, Господи, я убью тебя!» — Да это так, дружеские подколы, — ответил он, борясь с диким желанием расхохотаться. — Не обращай внимания… Ну ладно, спасибо тебе большое, Глория, можешь идти. Ты сегодня хорошо потрудилась. Девушка вновь зацокала каблуками, а Дориан прыснул и про себя подумал: «А день заканчивается не так уж и плохо»