Первозданная слава

Плох тот король, что полностью доверяет окружению, но хуже тот, кто не доверяет абсолютно никому. Навязчивые мысли о предательстве, отчаянные попытки высмотреть четверной (потому что двойной и тройной смыслы есть почти всегда) смысл в словах и действиях приближённых, безумные, импульсивные решения, подстёгнутые внутренним страхом — рано или поздно подозрения начинают испытывать практически все правители, и это можно считать нормой. Но здоровая подозрительность не должна перерастать в паранойю, иначе можно прощаться и с троном, и с жизнью. Никто не хочет видеть вместо достойного правителя дрожащего от ужаса, нервного слабака. Никому не нужен безумный тиран, допрашивающий даже собственную тень. Умарил держался середины, хотя — видит Магнус и все Магне-Ге, с такой-то историей получения короны! — порой это удавалось ему с трудом. Он никому не доверял полностью, но вверял и распределял обязанности и влияние между мерами, в чьей верности и компетентности убедился. Нельзя складывать все велкиндские камни в одно хранилище, иначе от переизбытка энергии они взорвутся. Нельзя брать на себя слишком многое, иначе велик риск сломаться под тяжестью ноши. Совет кланов Высокого леса принимал решения на уровне полиса, которые Умарил мог оспорить, а мог и поддержать; с военным советом он делил контроль над армией. Он доверял верховному жрецу Магнуса духовную власть, а вопросы земледелия — жрецам З'ена. Своё здоровье вверял личному придворному лекарю, потому что тот клялся на крови ему, а до него — Речному Призраку. Нарилмору… с Нарилмором всё становилось сложнее, особенно когда выходило за рамки королевских обязанностей. А безопасность королевства ложилась на Листаранда, мастера над шпионами, мастера ночи. Предыдущего мастера, служившего Эльманелу, Умарил казнил сразу после восхождения на трон. Он купил его, как покупают наёмников — предложив лучшую цену и лучшие условия, — и использовал себе на благо, но избавился без тени сожаления. Продавшийся однажды обязательно продастся ещё раз. Дорога ему в Обливион. Умарил выбрал Листаранда по заслугам. Новый мастер ночи был талантлив, предан и безроден — не связан обязательствами с кланом, а потому вдвойне ценен. И всё же он просчитался. Норенлатта сумела отправить своё злосчастное послание отцу у Умарила за спиной — у Листаранда под носом. Что это: предательство или недостаточная компетентность? Тут же принялся нашёптывать в ухо один из придворных: вероятно, Листаранд продался королю Мискарканда, нужно казнить его, пока он не навлёк ещё больше бед. Шептун, Риллус из клана Дарре, пел так, что аж заливался: на зависть лесным певчим птичкам. Медово-нектарные слова, мягко постеленные предложения… может, Умарил и повёлся бы, не будь у него собственных шептунов. Риллус Дарре, младший сын племянника патриарха клана, амбициозный, заносчивый, умный, но самоуверенный, превозносящий власть ради власти. Хороший инструмент, но скверный приближённый. Листаранд, почувствовав, что под угрозой не только его положение, но и жизнь, принялся исправлять ошибки. Умарил знал, что тот не предал бы ради подачек Мискарканда: история исчезновения всего клана Винум, к которому когда-то принадлежал отец Листаранда, ещё кровоточила в памяти мастера ночи. Он ошибся… но не собирался сдаваться: вымолил ещё один шанс и вцепился в него со всей яростью истинного салиачи. Пока Умарил вместе с советом кланов только готовился к войне с Варондо, в тенях уже шли ожесточённые бои за информацию. Постепенно клубок распутался: стало понятно, и с кем спелась Норенлатта, и как её послание прошло мимо Листаранда и вообще покинуло Малатар… Риллус оказался куда более амбициозным и заносчивым, чем казалось на первый взгляд — связался с агентом Мискарканда, надо же, — но куда менее гениальным и расчётливым, чем воображал о себе. Он проиграл, даже не осознавая этого, и из угрозы вновь превратился в инструмент. Скармливать ему ложную информацию оказалось не только выгодно, но и приятно. Клан Дарре пользовался на Золотом берегу большим влиянием, и Умарил не собирался отказываться от их поддержки из-за глупости их младшего отпрыска. Предъявив патриарху Дарре доказательства, Умарил не преследовал цели унизить или обвинить. Он предоставил выбор, и патриарх, воистину мудрый мер, выбрал правильно: судьба Риллуса решилась — осталось дело за малым. Закрепившись в Талвинкэ и дождавшись окончания ливней, Умарил отбил холм Кватча. Обошлось без осложнений, а войско понесло потери гораздо меньшие, чем предполагалось изначально. Остатки армии северных наёмников нагнали и добили в долине реки Стрид, и бойня оказалась столь кровавой, что песок на берегах и в устье на день окрасился в бурый. Пленных не брали: из северных салиачи получались прекрасные вольные воины, но не рабы. А жаль — трудовые ресурсы никогда не бывали лишними. Именно в опорный пункт на холме Кватча Умарил пригласил Риллуса — якобы для того, что обсудить новости по Мискарканду… Риллус оказался паршивым магом и воином: его взяли без сопротивления, так тихо, что даже личный раб не заметил. Или не захотел замечать. Умарил приказал закрыть предателя в подземельях, сообщить ему о его поражении и решении патриарха Дарре, продержать несколько дней, пока сам занимался неотложными делами, и ни в коем случае не калечить. Не портить оболочку — она ещё понадобится, даже если сам Риллус окажется бесполезным. Подземелья Кватча представляли собой огромные карстовые пещеры, которые оставалось лишь укрепить и приспособить под свои нужды. А специфические горные породы служили отличными "экранами": изолировали внутренность от внешнего воздействия — будь то магия Мундуса или энергетика Обливиона. Слепая зона. Очень удобно, особенно, когда ползут слухи, что король Мискарканда готовится заключить сделку с даэдра. Умарил подождал, давая Риллусу прочувствовать все прелести заключения: камера его находилась на нижних, самых холодных и влажных уровнях; крошечная — едва можно сесть, поджав ноги, — и абсолютно тёмная. Также его лишили магии. Полная, всепоглощающая беспомощность. Может, обладай Риллус сильным, волевым характером своего двоюродного деда, семь дней в тяжёлых условиях не сломили бы его, и пришлось бы ждать ещё или рискнуть и прибегнуть к пыткам, но Риллус не подвёл ожидания и признался во всём на второй день. Не всё пространство подземелий осталось нетронутым руками меров: в многоуровневой системе пещер оборудовали несколько полностью обустроенных камер. Экранирующие породы изнутри давали обратный эффект: усиливали, концентрировали магию, не давая даже малой части испариться. Здесь удобно держать камни варла и проводить опыты — эти стены умели сохранять энергию и хранить секреты. Листаранд, молчаливый и сосредоточенный, почтительно приветствовал Умарила. Он был одет просто: серое и белое, минимум украшений, даже снял все серьги и каффы, удлиняющие и без того острые уши (дань одной из традиций мёртвого клана Винум… хотя, если Листаранд докажет, что достоин второго шанса, то не такого уж и мёртвого). Решётка с лязгом поднялась, впуская Умарила-проекцию и его мастера ночи. Стражи приветствовали их, не убирая копий. Риллус — до того ему не позволяли сесть даже на пол, потому он покачивался, едва держась на ногах, — встрепенулся и в отчаянии упал на колени, уткнувшись лицом в пол. Он выглядел попросту жалко: мокрый от здешней духоты, влажности и собственного пота, дрожащий, разбитый, осознавший своё поражение... Умарил скривился — иные рабы во дворце держались с большим достоинством. В груди жаркой волной поднялся гнев, прокатился по всему телу лавовыми потоками… Из-за Риллуса началась эта муторная, утомительная война, которая шла на пользу разве что королю Мискарканда и его лизоблюдам. Из-за него и из-за слепоты Листаранда. Сейчас тот стоял по левую руку (проекции), но всё могло измениться. Мастер ночи заговорил подчёркнуто спокойно: — У тебя две пути: простой или болезненный. Тебе выдадут камень памяти, на который ты запишешь воспоминания, связанные с твоим… сотрудничеством со шпионом из Мискарканда. Или их вырвут из твоей головы насильно, в процессе, вероятно, повредив тонкое тело и душу. Выбирай, и покончим с этим. Листаранд предпочёл бы второй вариант, это понятно: его ноздри хищно трепетали, дыхание стало быстрым, тяжелым. При других обстоятельствах Умарил с удовольствием отдал бы Риллуса ему на растерзание хоть сейчас, но в трудное военное время нужно применять все доступные инструменты, даже самые паршивые. Воспоминания были, безусловно, важны, но нужен был и слепок тела — как физического, так и тонкого. Требовался надёжный прототип, а насильственные манипуляции с мнемой сделали бы Риллуса ещё более нестабильным, чем физические пытки. Конечно же, Риллус согласился передать воспоминания добровольно. Умарила позабавила мелькнувшая в глазах надежда: неужто надеялся каким-то чудесным образом избежать смерти? Судя по словесным признаниям Риллуса, агент Мискарканда знал его в лицо — сотрудничали они не так уж долго, но предатель успел себя зарекомендовать. Именно поэтому, а также из-за налаженной связи и из-за того, что следующая встреча должна состояться вскоре, для будущего эксперимента отпрыск клана Дарре подходил идеально. Первоначально Умарил планировал использовать непосредственно мискаркандского шпиона, но от идеи пришлось отказаться — сколько бы их не ловили, ублюдки всегда умудрялись убить себя. Пришлось искать другой выход. Риллуса продержали в подземелье ещё пять дней, чтобы очистить перед ритуалом, а за это время заодно убедиться, что воспоминания целостны и не повреждены.

***

На седьмой день время пришло. Умарил вновь спустился в подземелья, чувствуя приятное, чуть покалывающее волнение. Предыдущие опыты оказались успешными, и в сегодняшнем он не сомневался. В центре камеры стояли, освещаемые ровным светом камней, два стола, накрытых стерильной льняной тканью. На одном из них лежал Риллус, полностью обнажённый и очищенный семью днями голодания. Он был в сознании… в какой-то мере, судя по ужасу, застывшему в раскрытых глазах. На стенах и решётке мерцал покров глушащего заклинания, три заряженные до предела камня варла монотонно гудели, ожидая своего часа… в сосуде, состоявшем из двух слоёв инертного стекла и одного шара магической корпускулярной решётки, содержалось вещество, которое для сегодняшнего эксперимента имело первостепенное значение. Шпионаж требовал умений, опыта, связей — и маскировки, добротной и надёжной. Чтобы изменить внешность или создать видимость изменения, агенты использовали широкий арсенал средств, действуя сообразно обстоятельствам и собственным умениям. Магия иллюзий была простейшим решением, но и самым ненадёжным — любой маг почует обман, даже если спрятать одну иллюзию под другой. Клинков ночи, конечно, следовало относить к отдельной, совершенно особенной категории иллюзионистов, но обученного клинка слишком трудно найти, а ещё труднее — заручиться его верностью. Многие скульптурировали свою собственную плоть, видоизменяя черты лица и пропорции тела, но этот способ влёк за собой целый ряд проблем со здоровьем, с которыми не все хотели мириться. На каждое преимущество находился один, а то и два недостатка, и короли-маги вместе с мастерами ночи постоянно искали новые способы. Умарил не отставал от них. Он не надеялся, что ему удалось найти идеальное решение, но всё — и теоретические расчёты, и практические опыты — указывало на прорыв. В том хорошо защищённом сосуде содержалась эссенция даэдра, вытянутая из живого субъекта — вещество не просто редкое, но практически невероятное. Смешанная с концентрированной энергией Этериуса в правильных пропорциях и с мастерством магов, она наделяла способностью принять чужой облик на очень, очень продолжительный срок. Тот, с кого брали слепок, погибал и терял прижизненный вид, что было, с одной стороны, невероятно удобно, но с другой — не давало права на ошибку. Второй раз кожу никак не похитить. Первоначальный, сырой и недоработанный рецепт этого невероятно многообещающего способа попал в руки отца Умарила довольно давно. Эльманелу посчастливилось выявить среди множества меров, посещающих порт Малатара каждый день, альтмерского учёного-апраксика, которого на родине приговорили к казни за "действия, не соответствующие моральному облику истинного сына Алинора". Помешательство на искусственной "моральности" и идеи алаксона лишало альтмеров возможности стать по-настоящему могущественными противниками — порой они уничтожали или теряли не только отребье, но и лучших из лучших. На радость салиачи: доведённый до отчаяния, учёный согласился не только продать свои наработки, но и послужить айлейдскому королю. К сожалению, он не продержался долго, но его дело жило — и под чутким надзором Умарила превратилось из полусырой теории в жизнеспособную практику. Конечно, она нуждалась в некоторой доработке, но, по крайней мере, новому "владельцу" кожи больше не угрожала опасность лишиться собственной, а это уже достижение — годы мира и процветания пошли на пользу и "теням" Малатара. Умарил хотел лично проследить за ритуалом. Он снял большую часть украшений и сменил королевские одежды на простые, неброских цветов, без привычным излишеств. Магия подобного рода не терпела помех, которые неизбежно сопровождали зачарованные вещи, и от них пришлось на время избавиться. Это нервировало, пусть даже вместо браслета с сопротивлением болезням Умарил принял соответствующее зелье. Что ж, всё по-настоящему стоящее требовало жертв! Агент, которой получил возможность первым применить "украденную кожу" в полевых условиях, носил прозвище Тень. Если он и волновался, то прекрасно скрывал свои чувства — его лицо выражало разве что решимость. На коротко остриженных светлых волосах и бледной коже мерцали синие блики от переливающихся внутренним светом камней варла, делая его похожим на маормера. Листаранд вместе с доверенным ассистентом занимался со-настройкой: их монотонное распевание сливалось с гулом камней и превращалось в плотный звукоэнергетический кокон, опутавший воздух между ними тонкими волокнами. От переизбытка энергии глаза их едва заметно светились под веками. Листаранд считывал окружение, выискивая помехи и погрешности, но лицо его ставалось равнодушным. Условия были идеальны. — Начнём же. Тень снял одежду, сложил её с сосредоточенной педантичностью и занял второй стол, вытянувшись, будто прямой клинок. Ему дали выпить то же зелье, что и Риллусу — оно парализовывало и слегко притупляло боль. Умарил наблюдал за действом с интересом, хотя до того присутствовал при всех тестированиях. Каждый раз волнителен, как первый! Он принялся нетерпеливо постукивать по камню накладными когтями, но перестал, потому что звяканье начало раздражать даже его самого. Листаранд с ассистентом двигались синхронно, даже дышали и моргали одновременно — результат долгих тренировок и невероятной концентрации. Они взяли инструменты: серебрянные скальпели с изящным теснением, которые обычно использовали скульпторы плоти, работая над тончайшими деталями своих шедевров. Разница крылась лишь в том, что эти скальпели ранее зарядили эссенцией даэдра — самой сутью изменения. Тень закрыл глаза, когда на лбу у него, у самой кромки светлых волос, появился первый надрез. Маги вырезали формулы на айлейдууне — литеры тонкие, простые, но вместе с тем изящные, и наносились быстро и легко, — читая заклинания и напевы. Одинаковые надписи появились на лицах лежавших, затем на плечах и груди, змеиной чешуёй обтянули руки и бока, покрыли ноги и стопы. Тонкие струйки крови превращались в паутину. Затем их перевернули, чтобы нанести формулы на икры, ягодицы и спины. Льняные ткани быстро пропитались кровью. Постепенно, ближе к завершению, символы налились магическим светом красного спектра, особенно те, что тонкой линией тянулись вдоль позвоночника. Умарил едва заметил, что от волнения чуть не прокусил губу, и прикрыл глаза на несколько мгновений. Когда открыл, Риллус и Тень вновь лежали лицами вверх… и их кожа менялась. Черты лица, пропорции тела Тени — всё искажалось, таяло, расползалось, как нагретый воск. По нему шла мелкая рябь, будто лёгкий бриз волновал морскую воду. Риллус же менялся необратимо: его кожа пузырилась и тлела, сходила чешуёй и лоскутами, обнажая красное мясо, и обращалась тёмной коркой застывшей магмы, обезличивая и стирая любые намёки на прежние черты. К концу действа предатель умер — на то и был расчёт. А Тень, вдохнув и выдохнув несколько раз, открыл глаза — тёмные, точь-в-точь какие были у Риллуса. Умарил осмотрел его сразу же: приказал пройтись, поговорить, выполнить простые упражнения на моторику и ощущение пространства, просканировал магический фон… всё совпадало. Всё идеально совпадало! Умарил улыбался, довольный результатом. С таким шпионом удастся даже даэдра обмануть, не говоря уже о смертном короле. Когда Тень изучит и впитает полученные от Риллуса воспоминания, останется лишь не сомневаться, что он достаточно умел и умён, чтобы использовать полученные преимущества наилучшим образом.