B U R N M E: the last song

Свои скелеты в шкафу мы прячем либо же открываем его перед другими, вынося по предупреждению. Каждый живет, как того сам захочет, но в жизнях некоторых людей всегда присутствует контроль. Круг смыкается, и ты попадаешь в ловушку собственных предрассудков. Все еще работающая круглосуточная аптека оказывается слишком далеко от дома. Глотаешь пару таблеток, запивая водой из бутылки. Подключаешь к телефону наушники и один вставляешь в ухо, чтобы быть в курсе того, что происходит в доме. Если бы кто-то сказал, что ты будешь действовать настолько грязно, подозревая каждого, кто тебя окружает, ты бы рассмеялась, но вступив на кривую дорожку – все меняется. - Что дальше? – устало уточняет Вонхо, постукивая пальцами по рулю. Смотришь на улицу, где немногим пустынно, чем в обычные дни, но стоит отъехать в более оживленные места, как скопления парочек станет колоссальным. В душе пустыня превращается в тягучую грязь, которую не отлепить от тела. Смерть близких людей – это рубеж, который преодолевается только по истечению определенного времени. Плакать не хочется, а сосуд внутри тебя все наполняется. - Я не могу позволить себе держать рядом людей, которые хоть как-то связаны с миром, в котором я теперь живу. И я все еще прошу сделать тебя выбор, поэтому прямо сейчас ты либо останешься, либо исчезнешь, - сдержанно говоришь ты, разглядывая пуговицы на пальто. - Я ни на кого не работаю. У меня, как и у тебя не было выбора, когда я попал в эту семью. Мы росли вместе с Джису, а председатель был нашим наставником по жизни, но как я был никем, так и остался просто мальчишкой с улицы, - начинает разъяснять ситуацию он, но тебе этого все еще недостаточно. С недавних пор «доверие» стало слишком роскошной вещью для тебя. - Мне не нужны причины. Я уже знаю все о твоем прошлом, - резко перебиваешь его ты. – Мне не нужны сравнения и понимание, потому что я не собираюсь всю жизнь жить так, как сейчас. - В итоге мы оба пользуемся твоим братом, разве не так? – смотришь на него, выдавливая из себя горькую улыбку. В темных глазах воронка, которая затягивает в себя, не на шутку пугая. Слышишь в наушнике хлопок двери, что звучит, как сигнал о том, что Джису вошел в свой кабинет. Приглушенные голоса начинают звучать чуть громче, по мере того, как диалог набирает обороты. Вынимаешь наушники из разъема, и голоса начинают звучать на весь салон. Вонхо молчит, оставаясь все таким же хладнокровным, даже после слов твоего брата и это говорит о многом. Давишься воздухом, словно таблетка зашла не в то горло. Грудную клетку прожигает от наигранности ситуации. Кожу сковывает холод, а голова начинает болеть в разы больше. Хочется усмехнуться, но получается лишь какой-то сдавленный звук, больше похожий на плач. - С Рождеством, Шин Хосок, - хлопаешь дверью машины, выходя наружу, больше не желая усиливать свою боль еще одной порцией не самой приятной информации. Даже от такого человека, как Шин ты не дождешься слов поддержки или соболезнований. Вся эта жизнь по расчету, как мусор, от которого не избавиться, потому что нет людей, которые бы занимались этим. Размеренно шагаешь по тротуару, уже спустя минут пятнадцать выходя на более оживленную улицу. Все это счастье вокруг настолько раздражает, что хочется закричать. Все эти люди намеренно попадаются тебе на глаза, будто издеваясь и говоря о том, что тебе такой не стать. Вся эта агония не заглушается холодом. На этом контрасте лишь прозорливее играют нервы. Пальцы дрожат, когда не принимаешь вызов от Аманды. Может и ее ты использовала, уже не понятно, потому что все смешалось в одно. Стоишь посреди улицы, и, смотря вокруг, понимаешь, что тебе некуда пойти, потому что эта прошлая самостоятельность в какой-то момент стерлась, когда за тебя начали делать выбор другие люди. Можно было поручить выбор квартиры помощнице, поручить часть работы кому-то другому, получая лишь отчеты… *** Складываешь руки в замок, подпирая голову. Блестящая поверхность барной стойки и второй по счету стакан виски. Приглушенный свет и легкий шум голосов, смешивается с затейливой мелодией неизвестного исполнителя. Ты была не уверена, что именно привело тебя в бар, где работает Юнги, где ты провела вечер в компании миловидного Кихена, но постепенно все приобретает смысл. По мере того, как повышается градус алкоголя в крови, по венам начинает циркулировать еще больше боли. Находятся виноватые, отыскиваются слова, которые хочется произнести вслух определенным людям. На четвертой порции становится еще веселее, а беззвучный режим на телефоне лишь забавляет, когда экран не переставая мерцает. От этой притворной заботы тошнит, а воспоминания о председателе, словно стираются растворителем, образуя пустое пятно. Вся взаимосвязь летит к черту. Стук бокала о поверхность, привлекает внимание бармена, который уже и не пытается завести с тобой разговор, по умолчанию получаешь еще одну порцию, потому что заранее заплатила хорошую сумму. - Можешь сказать, где прячется Мин? – еще пока внятно, задаешь свой вопрос, замечая в осуждающих глазах бармена некий проблеск понимания. - Вы имеете в виду Мин Юнги? – еще раз уточняет он, чуть наклоняясь в твою сторону. - А тут есть еще кто-то с таким же именем? – резко бросаешь ты, срываясь на грубость. Заламываешь запястье, ощущая в себе отсутствие каких-либо сил. - Вам не стоит столько пить, - отмахивается от твоего вопроса он. Рукой хватаешь работника за воротник рубашки и тянешь на себя, облизывая пересохшие губы. - Будешь наполнять мой стакан до того момента, пока я его не увижу, - быстро отпускаешь его, получая в ответ ухмылку на этот жест. Так просто прикасаться к людям совсем уже непривычно. - Послушай, - быстро переходит на неформальную речь он, опираясь на стойку. – Думаешь, ты первая девушка, которая напивается из-за него и заявляет, что ей надо его увидеть? – скучающий тон лишь подливает масла в огонь, хотя в какой-то момент хочется все бросить и уйти. Только идти никуда не хочется, ведь даже о твоем новом доме должна позаботиться Аманда. Слова заурядного бармена бьют сильнее, чем ты могла себе представить. Трезвеешь, ощущая злость, которая пропитывает тебя всю до самых кончиков пальцев. - Это того не стоит, - продолжает говорить он. Читаешь его имя на бейдже, не сразу ощущая, как шероховатые пальцы цепляют тебя за подбородок. С запозданием ударяешь Шону по руке, стирая с его лица эту добродушную, но такую расплывчатую улыбку. Атмосфера быстро меняется, когда он резко отходит к другим клиентам, стреляя взглядом в сторону входа. Ты разворачиваешься на стуле, словно твой призыв сработал, и главная цель прибыла по твоему зову. Расстегнутое пальто из-под которой видна белая футболка, слегка открывающая ключицы и узкие черные джинсы с прорезями на коленях, ему очень идут, но что-то в его образе кажется иронично чужим. Чернильные волосы выгодно подчеркивают белизну его кожи, пока темные глаза бегают по бумагам, которые он держит в одной руке, а во второй наверняка стакан с американо, единственное, что осталось неизменным. Спускаешься на пол, неустойчиво держась на своих двух. Пока он стремительно идет почти в твою сторону, чуть меняя траекторию, чтобы обогнуть бар, ты спешишь выйти ему на встречу. Одно пересечение взглядов и в долю секунду твою ладонь обжигает от звучной пощечины, оставляя след на его прекрасной алебастровой коже. Замахиваешься во второй раз, потому что все слова съедены нотками ностальгии, но Юнги перехватывает твое запястье, роняя стакан с кофе на пол. Вокруг звенящая тишина, а в голове рождаются все новые и новые обвинения. Пока он ведет тебя в сторону своего кабинета, ты успеваешь наглотаться собственной желчи, и умереть в этом призрачном сне, который оказывается самой настоящей явью. Как только за вами захлопывается дверь, и вы оказываетесь в небольшом помещении, Мин включает свет. Без окон этот маленький кабинет похож на ловушку, и без того становится сложно дышать. - Зачем ты пришла? – грубый хрипловатый голос пробивает на дрожь, задержавшиеся слезы уже готовы хлынуть из глаз, но вместо рыданий, цепляешься за его, сжимая в руках его футболку. В ноздри ударяет запах его нового парфюма, который сминает легкие. Любишь ли ты это лицо до сих пор или ненавидишь – уже не важно. Пальцы немеют, а ты не в силах избавиться от этой мертвой хватки. И снова этот вопросительный тон, проводящий черту между вами, и снова твое тяжелое состояние даже не из-за алкоголя. - Думаю, мне надо было сделать это еще в тот день, затем вспоминая, понимаю, что ничего бы не изменилось. Это твоя вина, слышишь? Это ты виноват, что все это случилось, - полушепотом, пытаешься достигнуть его своими словами, нарушить его покой, который забрали и у тебя. – Все это время тебе было плевать… - И? Что ты от меня хочешь услышать сейчас? – его взгляд на мгновение парализует, а слова окатывают ледяной водой, будто он смог понять весь тот груз, что ты возложила на его плечи. Его холодные руки крепко сжимают твои безжизненные, чтобы лишить даже этого мимолетного восторга от знакомого прикосновения. И единственный вопрос, который крутится в голове, пока ты смотришь в его глаза «Зачем я сюда пришла?». Но сердце не в дребезги, потому что давно превратилось в осколки, а скотч, с помощью которого ты пыталась его заклеивать – это Джисон, которого скоро у тебя заберут; Аманда, которая умеет слышать тебя; порой Тэхен, попытки которого что-то исправить в твоей жизни умиляют… Но сама ты не знаешь, что именно хочешь исправить и нужно ли это. «Живи хорошо Мина, я буду на твоей стороне…» Председатель правда сказал так, но обещание своего не выполнил. Живи. Это так сложно. А ведь Юнги никогда не говорил, что любит тебя и никогда не обещал любить. - Ничего, - просто отвечаешь ты, одергивая свои руки. Наигранный смешок вырывается вместе с этим незначительным, но очень важным ответом. Волна истерики уже приближается, но прежде чем ты унизишь себя еще больше, смахиваешь волосы с лица и разворачиваешься, чтобы дернуть ручку и открыть эту чертову дверь. Одним хлопком ладони он снова загоняет тебя в угол, не позволяя выйти. - Мина, зачем ты пришла? – его вопрос, словно набатом бьет непрерывно по сердцу, заставляя растратить самообладание. Остается лишь подпитываться болью, которой в тебе слишком много сегодня. Он всегда был единственным, кто называл тебя по имени. Юнги всегда был тем, кому, казалось, плевать на себя и весь мир вокруг, но сейчас он намеренно пытается задеть тебя, показывая те стороны, которые ты бы хотела узнать раньше. Он слишком просто может тебя уничтожить прямо сейчас. - Лучше бы мы никогда не встречались Мин Юнги, потому что больше, чем я любила тебя, теперь я тебя ненавижу. И разве мне нужны причины, чтобы использовать тебя, как грушу для битья. Разве не ты был тем, кто все испортил? – каждым словом провоцируешь. Ложь дается слишком просто, но ты не умеешь нападать, потому что хищник здесь только один, и это не ты. Новый удар по двери, более несдержанный. Зажмуриваешь глаза, погружаясь в темноту, подальше от этого насилия и беспочвенных обвинений. Той сильной и независимой девушки, возможно, никогда и не существовало. Стоит лишь сделать вдох и спина касается его грудной клетки, когда Юнги нависает над тобой. Прямо возле уха ощущаешь горячее дыхание, щекочущее часть шеи. - Ты ведь пожалеешь о своих словах, - металл в его голосе замораживает кровь в венах. Находишь все больше отличий, будто играя в детскую игру. Голова кружится, и ты безучастно позволяешь ему руководить твоим телом. Закрываешь глаза, повисая на нем, когда теплые губы смыкаются на твоих губах. Рассыпаешься на части, как марионетка, томясь в горечи жадного прикосновения. Осознание происходящего растворяется в этом мгновении. – Тогда и я могу использовать тебя, - разрывая поцелуй, чеканит он, а картина перед твоими глазами становится еще более смазанной. Оседаешь на пол, будто перегоревшая лампочка, будто питание отключили. Это все хочется превратить в сон, который утром уже не вспомнишь. В конце лишь его лицо, и теперь та же тоска, что поглощала все это время, пока вы не виделись. А безграничное «люблю», высказанное только сегодня, как тихая мелодия тишины, которую ты так долго слушала, живя в одиночестве. Сильные руки обнимают бережней, чем говорят его противоречивые чувства. Позволяешь себе задохнуться, теряясь в этом густом тумане реалий. *** Со вздохом открываешь глаза. Горло печет, а в глаза ударяет свет. Шторы в твоей комнате полностью открыты. Совершенная пустота в голове, замирает лишь на той позиции воспоминаний, когда ты решила уйти от Вонхо, услышав не самые приятные новости от Джису. Перевернувшись на спину, медленно поднимаешься на локти, замечая, что рядом мирно посапывает Тэхен. Тянешь к нему руку, чтобы разбудить, но куда-то исчезнувшая злость сменяется на милость, и ты медленно покидаешь постель. Шатаясь, идешь в сторону ванной комнаты, и, заперев за собой дверь, избавляешь от домашней одежды, не придавая значения тому, кто бы мог тебя переодеть. Ты стала слишком грязной, хоть и не позволяла Тэхену ничего того, за что бы можно было тебя упрекнуть. Вопрос «почему он снова рядом» уже не нуждается в ответе. Переключаешь горячую воду, на прохладную, выживая лишь на этом контрасте. Капли воды чувствуются и на полу, пока ты босая и обернутая в полотенце, выполняешь следующие водные процедуры, рассматривая свое отражение в зеркале. Через какое-то время в дверь стучат. - Ми, как ты? – глубокий голос Тэхена, заглушается барьером между вами. Даже не хочется спрашивать как ты попала домой и что именно произошло вчера. Хотя нет, ты ведь помнишь, хоть и неотчетливо, но тот обжигающий поцелуй забыть сложно, как и безразличие Мин Юнги, на этот раз не притворное и не являющееся маской. Яд в его голосе. Открываешь дверь, сталкиваясь с Тэ, который все это время, видимо, подпирал дверь. Без верха, он кажется, таким же убитым и сонным, как и ты сама. Ты помнишь, как он ненавидит холод, потому забавно наблюдать еще одну его привычку, смотря, как он ставит одну ногу на другую. Проходишь мимо, медленно подбираясь к своему шкафу с одеждой, пока горячие руки не обнимают со спины, нагло нарушая твое личное пространство. - Что ты делаешь? - Всего минуту… И каждый из вас понимает насколько в этот момент все до предрассудков ясно. Для любви нет конкретных описаний, она бесполая, для каждого имеет свой запах и вкус, она бестелесная, но каждый раз ты чувствуешь ее присутствие, когда она появляется. И ты не понимаешь заслужила ли его ожидание. Все его слова о том, что «все прошло» -перегорают каждый раз стоит тебе увидеть его. Самое ужасное, что ты ничего к нему не испытываешь. Использовать Аманду, как предлог, чтобы успокоить свою совесть, толкаешь его со всей силы, а он все равно возвращается. Не заслужила. Но каждый человек заслуживает быть чьим-то единственным выбором. Только вот… Закрываешь его сцепленные в замок пальцы своими ладонями, почти бережно разрывая этот очередную ложную надежду. Ты знаешь, что Тэхен ничего от тебя не требует, но его присутствие рядом лишь все усложняет. Для всех ваш фиктивный брак был своего рода игрой, хотя для кого-то он значил чуть больше. Отходишь от него, без волнения на душе, без ропота в сердце. Оно молчит и это уже совсем не новость. Ни для кого из вас двоих. - Я думала, что у вас с Амандой что-то сложится. Видимо, я ошиблась, и ты еще не готов вступать с кем-то в серьезные отношения, - медленно проговариваешь каждое слово, разжевывая яд на своем языке. За твоей спиной тихо закрывается дверь, и ты точно знаешь, что он ушел. Сегодня он не вернется, но никто не знает, что будет завтра, ведь Ким всегда рядом, когда тебе плохо, даже если он сам является ядром этой боли. Это слабо похоже на искупление, и все больше на то некем неизведанное. Твое одиночество лишь усиливает этот эффект. Но считать себя ничтожной из-за того, что внутри творится хаос – бессмысленно. Одеваешься, перебирая волосы, чтобы успокоиться. В календаре давно запланировано куча дел, а ты все еще не пришла в себя. Похмелье уходит на второй план, когда покидаешь комнату, сразу же идя в комнату к Дженнифер. Сверяешь время на часах с настенным антиквариатом, думая, что все это лишь пустые декорации. Открываешь дверь без стука, отбрасывая к черту все манеры, потому что голова все еще трещит от похмелья. Девушка сидит на кровати, подперев руками свою голову. Курчавые шоколадные пряди собраны в ленивый пучок на макушке. Она все еще в домашней одежде, но нельзя не заметить, разбросанные вещи по комнате. - Джен, - зовешь ее по сокращенному имени, заставив обернуться. Заплаканное лицо и красные глаза говорят о многом, но упускают главное. Всем плевать на смерть председателя. Всем просто плевать и ты бы осудила всю эту семью, но какое ты имеешь на это право. - Мина, Джису уехал в офис, - негромко говорит она. Подходишь ближе, наступая на кучу чужой одежды и складываешь руки на груди. - К чему все эти слезы? Разве ты не знала, что так и будет? – безразлично спрашиваешь ты. Ее и так большие глаза расширяются до невозможного. - Я не понимаю тебя, - вновь всхлипывает девушка. – Брат должен был поговорить с тобой еще… - Достаточно этой драмы, - прерываешь ее ты. – К чему сожалеть о том, что вам надо вернуться назад, чтобы получить большую часть наследства. Где же вся твоя радость? Все наконец закончилось и Джисону больше ничего не угрожает. Твои родители тоже придут в восторг от новости, что Джису займет место председателя. Милые люди, кстати, как-то на приеме встречалась с ними… Знаешь, я не стану обвинять вас в том, что все это время вы меня использовали, начиная с того момента, как мой брат объявился в моей жизни со своей сраной заботой, которая мне к черту не нужна. Надеюсь, за эти два года я в полной мере исполнила роль клоуна, придерживая место брата, и этого вам хватило, чтобы в отсутствие всех наших родственников-гадюк почувствовать себя полноценной семьей, - с каждым твоим словом лицо Джен бледнеет. Ее выдает дрожь рук, и полное отрешение в глазах, но никакая жалость не позволяет тебе остановиться на всем сказанном. – Знаешь чего я только понять не могу, - делаешь паузу, приближаясь к ней все ближе. – Почему ты сейчас плачешь? - Мина, все не так! – она вскакивает на ноги и поднимает руки вверх, будто это может как-то сгладить ее вину перед тобой. – Ты еще молода, и не понимаешь о чем говоришь. - С каких пор? С каких пор, Дженнифер, дети стали помехой в этой семье? Может ты всегда была такой сукой. Не знаю. Но рада, что мне не пришлось узнать это раньше, чем сейчас, когда ты должна паковать свои чемоданы и свалить из моей жизни, - болезненно сжимаешь кулаки, прежде чем сказать то, что собиралась первоначально. – Просто оставь Джисона со мной. Ты все равно последуешь за ним. Звонкая пощечина обжигает твою щеку, но это словно прозрение. Пленка с глаз слетает, делая мир вокруг отчетливее. Ты не должна была этого всего говорить, потому что правда в разы хуже лжи, по крайней мере в данный момент. Своей прохладной ладонью касаешься лица, слыша ее чувственное: - Прости. Если бы все так было просто, в мире бы не было погрешностей. Но ты точно знаешь, что в мире существует бумеранг. Это на самом деле унизительно и больно. Если ты и виновата в том, как повел себя с тобой Юнги, то это лучше чем отсутствие любой другой реакции. *** Стоишь на крыше компании, прикрывая шарфом лицо. Джису уже опаздывает на пять минут, хотя прислал сообщение, что уже поднимается. Смотришь на серые облака, что рассеялись по небу, закрывая собой его истинный цвет. Немного зависнув, не сразу замечаешь появления мужчины. Он кладет свою ладонь на твое плечо, разменивая это на добрый жест. - Дженнифер мне все рассказала, - сразу же переходит к делу он. - Я установила прослушку в твоем кабинете, - без прелюдий признаешь ты. – Ведь Хосок докладывал тебе обо мне. - Ты изменилась. Поворачиваешь голову в его сторону, подмечая сжатую пачку сигарет в его руках. Джису смотрит в сторону горизонта, будто задумался, хотя, насколько тебе известно, он не из тех людей, которым нужно подбирать слова, ведь он всегда все продумывает на несколько шагов вперед. - Мне нечего не нужно от вашей семьи. Я сама доверилась тебе, думая, что так бы хотела мама. Я не исполнила ее желание, ведь я совсем не узнала тебя. Я расскажу ей об этом, когда навещу отца, - спокойно говоришь ты, не желая, чтобы голос дрожал. - Твой отец сказал что-то подобное, когда я приезжал на Чеджу. Ради тебя он согласился даже продать свои работы, только чтобы я исчез из вашей жизни. Улыбка на лице Джису горькая, но она не сравнится с тем, как сейчас погано тебе. Скальпель не поможет понять, что творится внутри этого человека, но доверие подорвано и все слова защиты в отношении брата – постепенно разрушаются. Мост между вами двоими теряет опоры, приводя к крушению. - И все же, Мина, ты была единственным человеком, который смог спасти нас всех. Должен ли я сказать тебе спасибо за то, что ты согласилась исполнить роль моей сестры? – насмешка в его голосе пропадает. Вы совсем не похожи, лишь внешне некое сходство, которое замечаешь лишь тогда, когда рассматриваешь его лицо детальней. Было глупо предположить, что кто-то просто так предложит тебе заботу, если с самого начала брат ассоциировался только с деньгами, которые позволяли тебе до его приезда жить так, чтобы не тревожить отца. Если присмотреться, то ты не можешь винить его. Если прочувствовать все до мелочей, то его хочется лишь обнять, потому что никого другого рядом нет. Потому что вас связывает одна женщина, одна кровь. - Это от председателя, - он протягивает тебе письмо, сложенное на три части. Неуверенно хватаешься за последнюю ниточку, которая окончательно раскроет всю правду и расставит все на свои места. – Прочитаешь позже, - предупреждает Джи. Сминаешь бумагу, запихивая письмо в карман. Легкое прикосновение Джису не отталкивает, когда он сжимает руками твои плечи, заставляя посмотреть себе в глаза. Слезы, наконец, выползают наружу, маленькими дорожками окрашивая твои щеки прозрачными линиями. Обида застревает в горле. Ты так устала от всего этого. Сейчас бы плюнуть в лицо всем тем, кто говорил, что будет только лучше. Видимо ты и сама никогда не верила в это до конца. - Я понимаю твою боль. Объятия Джису чужеродные, но тебе плевать по большей части на все, что сейчас происходит. Немая печаль от потери душит до изнеможения. - Я никогда не мог ненавидеть маму за то, что бросила меня. Не мог ненавидеть тебя за то, что была рядом с ней вместо меня, - шепчет тебе на ухо он. Опущенные по швам руки неловко поднимаются, чтобы зацепиться за его дорогой пиджак на спине. – Потому что ты все еще моя сестра. Единственный человек, который несмотря ни на что доверился мне, который закрыл меня своим телом, принимая на себя всю боль… Прости, что не позаботился о тебе, сестренка. Я подвел тебя. Кусаешь губы, чтобы не зареветь в голос. Все еще храбришься, не желая показывать свои истинные чувства. Люди обычно их не принимают, не хотят слышать и видеть, но от слов Джису на сердце теплеет. Тебе жаль, что все вышло именно так. - Можешь винить других, но не себя. Не нужно, - говорит он тихо и мягко, обнимая тебя еще крепче. На самом же деле эти слова полная противоположность тому, что ты знаешь, и слышала от каждого с кем Джису рядом рос. – Выше нос, - он стирает слезы с твоих щек, не позволяя что-то еще сказать, а тебе хочется простить себя и его за все недопонимание, потому что мы те, кто мы есть. - Когда вы уезжаете? – хрипло спрашиваешь ты. - Ты ведь не думаешь, что мы больше не увидимся? – мягкая улыбка на его губах приводит к еще большему отчаянию, но все что ты сказала и сделала уже не изменить. - Увидимся, - тихо говоришь ты. – Сегодня вечером уж точно. Он убирает твои темные волосы с лица и уходит, пока ты хочешь остановить время, а лучше, повернуть его вспять. Ты уже и не знаешь, какая именно любовь душит тебя в данный момент. Какая именно болезнь парализует сердце и как паутина запутывает мысли в голове. Пытаешься быть стойкой, но по сути лишь игнорируешь других, совсем не прислушиваешься к истинным ощущениям. Слишком поздно. Нет, никогда не поздно. Больно. Да, боль духовная или же физическая, все одно – приносит лишь дискомфорт, а в худшем случае – страдания. Разворачиваешь лист бумаги, чтобы добить себя. Всего пару строчек, его почерком. Хочу, чтобы ты была счастлива. А свое обещание поддержать тебя, передаю Джису. Навсегда. Твой старик стал необычайно сентиментальным, не находишь? Твой дедушка, Кан Мёнсу. p.s. Мы всегда будем одной семьей, если ты захочешь этого… Вторым листом является копия документа по которому тебя официально внесли в регистр семьи Кан. Кан Мина. Там же и имя твоей мамы, которое никогда и не исчезало. Большая часть состояния принадлежит по праву вам с братом, прямым наследникам. Закрываешь глаза. Кан Мёнсу предоставляет тебе выбор даже после смерти. Садишься на корточки, дрожащими пальцами набирая единственный номер, который на данный момент приходит в голову. - Кеми…, - голос срывается на беспомощных рыданиях. *** Прикрывая лицо спускаешься на паркинг. Кеми выбегает из машины, сразу же подбегая к тебе. Ты все еще сжимаешь в руке письмо, но кажется, что свое сердце. Ведь ни дедушке, ни маме ты так и не сказала напоследок, как любишь их, как тебе будет плохо без них. Чимин стоит у машины, пытаясь привести дыхание в норму. Как только Кеми пришел звонок от Мины, он не раздумывая бросился вместе с ней, пытаясь унять ее панику, когда подруга сказала, что Мина на крыше одной из высоток. Можно было подумать что угодно. Можно было увидеть, лицо Мин Юнги, которое в это время присутствовал в доме Кимов и стал свидетелем этого. Он знает, что его друг еще не готов, но Пак действительно испугался за то, что может произойти. И единственное о чем он мог думать в этот момент, это об ее имени. Снова о той, что так изменила их, появившись когда-то в их жизни. Мина плачет в голос, еле держась на ногах. И ему от этого почему-то больно, хотя он не знает, что именно произошло с ней. Сейчас ему действительно страшно. Страшно, что когда-то он ошибся, выбрав не ту сторону. Ведь он должен был узнать ее причины, прежде чем осуждать. Но этого ведь не изменить? Вряд ли. Он помогает девушкам занять задние сиденья в автомобиле, а сам садиться за руль. Несколько сообщений от Юнги говорят о том, что ему не все равно, но Паку кажется, что он потерял Мину еще очень давно, теряет и сейчас. Его друг скатился до самой низкой планки, делая выбор в пользу того, что не требует усилий. Чимин блокирует экран, выезжая на дорогу, так и не ответив.