Общество не принимает нас настоящими — язвительными, иногда грубыми, глупыми. Оно предпочитает высмеять за ориентацию, цвет кожи или религиозные убеждения.
Некоторые люди могут скрыть свои эмоции, словно ничего не чувствуют. Сириус был сыном, которого всегда упрекали из-за желания вырастить бесчувственного и идеального аристократа. Однажды он сбежал из дома. Наперекор родственникам, окружающим и себе самому. Единственным человеком, которого любил Блэк, был Регулус, который без присмотра стал верным Пожирателем Смерти. Всё изменилось, когда Джеймс вошёл в его жизнь. Он не был тем, кто желал от Сириуса фальши и манер. Просто мальчишка с таким же буйным нравом. Тогда Сириус понял одну очень важную вещь. Семья не ограничивается кровью. Но Мародёр оставался настоящим бездомным Бродягой. Он скитался по обочинам жизни, прося банальной заботы. Пустота, появившаяся в груди ещё в детстве, не позволяла надеть очередную маску и забыться. И Сириус делал всё, чтобы заглушить противное чувство внутри. Девушки, сигареты, алкоголь, пару раз лёгкая травка. Но у всех этих вещей был временный эффект. Впервые за долгое время Сириус не чувствовал дыру внутри. Словно в его сердце вошёл человек, разложил всё по полочкам и исчез. Подобное чувство было много лет назад, когда гордо именуемые себя Мародёры впервые забрались на крышу замка и дали клятву вечной дружбы. Это было так по-детски глупо, но тогда Блэк чувствовал целостность внутри. Когда Юфимия и Карлус приняли Сириуса в семью, у него появился дом. Место, где ждут, где обогреют и окружат заботой. Совершенно другая семья, где можно радоваться, дурачиться, любить. Где разрешены эмоции. И каждый раз возвращаясь сюда, Блэк был убеждён — здесь он найдёт покой. Именно покой внутри испытывал Сириус, смотря на женскую половину семьи. Лира, Лили, Кассиопея и Юфимия носились по кухне, вытворяя хаос. Каждая в муке или сиропе, весёлая и беззаботная. Джеймс опасался реакции тетушки на Лили, даже взялся поговорить перед ее приездом. Он не хотел, чтобы Рождество Эванс было омрачено ненавистью. Однако Кассиопея воскликнула: — Что за вздор! Я бы никогда не поддерживала идеи об истреблении волшебников. Я скорее умру, чем соглашусь с политикой Волдеморта. Теперь они вместе готовили рождественское печенье по семейному рецепту. Лира так и не поговорила с матерью, но на время они отложили ссору. Джеймс, Сириус и Карлус украшали комнаты. Проголодавшись, Бродяга решил перекусить и застал такую картину. Сейчас не было аристократок, грязнокровок или других клеймо. Были просто красивые девушки и женщины, что озаряли комнату своей красотой. В фартуке Лира смотрелась так по-домашнему мило. «Она красива для тебя даже в мешке!» — насмешливо прошептал внутренний голос Бродяги.***
Праздничный стол валился от вкусностей. Пудинг слева от Лили, индейка с овощами рядом с Карлусом, леденцы по правую руку Юфимии, рождественский хлеб и печенье, над которым так трудились девушки и женщины. На камине и подоконниках стоял кристингл¹, а ветка омелы могла появиться над парой в любой момент. Колокольчики украшали каждый венок, постоянно издавая звон. Но главный атрибут стоял в середине огромного зала, радуя каждого. Зелёная красавица была обвешена игрушками, фруктами, сладостями и орехами. На макушке гордо сияла ярко-жёлтая звезда, а сама ёлка была обмотана мишурой и гирляндами. Её украшали всей семьёй, а подготовление сопровождалось шутками и смехом. В Рождество были забыты обиды, боль и смерть. Только радость от времяпровождения с семьёй, близкими и любимыми. Джеймс ни на минуту не оставлял Лили одну. В своём красном платье и завитыми рыжими волосами она походила на огонь, только не обжигающий, а согревающий. Поттер был готов вечно держать за руку этот огонь и никогда его не тушить ни самому, ни позволять сделать это другим. Почти похожие эмоции испытывал Сириус. Смотря на нежное голубое платье, подчеркивающее выразительные глаза, Блэк любовался. Раньше были блондинки и брюнетки, спортивные и простые, стервы и милые дамы, но сравнивать было невозможно. Лира не пытался приручить его насильно. Она сама была как запуганный зверёк. Слишком дорожила свободой, а потому не просила клятв и не доставала с ревностью. Внезапно дверь отворилась, пропуская холод в дом. Из коридора послышались шаги, и в зале стало на два человека больше. — Ник! — Лира первая узнала брата, переодетого в Санту Клауса, и бросилась ему на шею. Пока Никлаус сжимал сестру в объятиях, очнулись остальные. Кассиопея так же, как и дочь, долго обнимала любимого сына. Когда приветствия закончились, они обратили внимание на спутницу Ника. — Это моя девушка, Лелин, — парень взял её за руку, с нежностью глядя на возлюбленную. Она казалась настоящим ангелом. Белокурые волосы, голубые глаза, маленький рост. Лелин была куколкой, рядом с которой Никлаус казался её защитником. — Лира, сестра Ника, — дружелюбно произнесла она, протянув руку. — Очень приятно, — Лелин пожала её, улыбаясь. — Думаю, мы познакомимся в процессе празднования, не так ли? Прошу к столу! — пригласила Юфимия и попросила Минки принести ещё два комплекта посуды. Весь вечер проходил весело и безмятежно. Кассиопея, узнав Лелин поближе, незаметным кивком головы одобрила выбор сына. Того же мнения была и Лира, с которой возлюбленная брата общалась больше всего. Когда дети и Карлус ушли продолжать праздновать Рождество на Трафальгарскую площадь, сёстры остались одни. Заварив чай, они сели в кресла перед камином. — Как давно мы не устраивали такие посиделки, Мия, — проговорила Слинт. — Наша последняя была перед твоим уездом, Касси. Помню, как знала, что мы долго не увидимся. — Ты помнишь, милая. — Конечно. Ещё с детства наши чаепития были и остаются важными для меня. Даже после стольких лет разлуки, жизни, переживаний они чувствовали эту неразрывную связь. — Этот мальчик, Сириус Блэк, кто он? — Сын Вальбурги и Ориона. — Ах да, помню. Почему тогда Сириус здесь? — Два года назад умер Альфард. Вальбурга не сказала о смерти сыну, не позволив даже попрощаться с ним. Мальчик вспылил и ушёл из дома. Мы приютили Сириуса. С тех пор он полноправный член нашей семьи, — Юфимия отпила из чашки, делая паузу, — А почему ты спросила? — Лира расцвела рядом с ним. Мия, поверь, в Хогвартс она уезжала совершенно разбитой. Отец был для неё путеводной звездой, маяком. Когда он умер... Когда его убили, — исправилась женщина, — Лира осталась в темноте. Я боялась, что в школе станет только хуже. Но сейчас, глядя на то, как она улыбается этому парню, я понимаю, что всё сделала правильно. — Ты всегда была хорошей матерью, — Юфимия положила свою ладонь поверх руки сестры. — Они выглядят как мы с мужем в молодости. Такие счастливые, влюблённые, молодые, — на глаза Кассиопеи навернулись слёзы. В обществе она оставалась сильной женщиной, которая не реагировала на провокационные вопросы журналистов и шёпот сплетен за спиной. Но наедине с Мией она позволила себе показать эмоции. — Ох, Касси. Юфимия поднялась с места и крепко обняла сестру, вдыхая родной запах. Теперь, когда родная душа рядом, всё встало на свои места. И миссис Поттер сделает всё, чтобы сохранить этот покой. Всё же важнее семьи никого не будет.