Кощей над златом чахнет

      Когда Кощей касается двери небольшой избушки, она сразу открывается, с грохотом ударяясь о стену. Веет оттуда влагой и сыростью, чем-то даже похоже на замок. Но Ивану нехорошо от этого, он хмурится, несмотря на лёгкую улыбку Кощея. Как только они проходят внутрь, дверь захлопывается, а на стенах загораются факелы.       — Удивительно. Так ведь? — Кощей берёт за руку перепугавшегося Ивана и показывает вдаль коридора. По внешнему виду избушки можно было сказать, что она включает в себя две комнаты и маленькую кухоньку, но здесь, внутри, она была огромна. — Ты только не бойся и не оглядывайся назад. Тогда всё будет хорошо.       Иван кивает и ещё сильнее цепляется за руку. Сзади что-то шумит, но Кощей вовремя хватает за подбородок юношу и заставляет смотреть только на себя. Он берёт его и за вторую руку и начинает идти спиной вперёд, ведя за собой Ивана. Руки у того вспотели, он дёргается от каждого шороха, но не поворачивается.       — Помнишь, как ты блуждал по моему замку, пока тебя ко мне не привёл Анку? — дождавшись ответа Ивана, он продолжает. — Это трюк. Сложный, магический трюк, чтобы чужаки не дошли до нас без нашего желания. И тут так же.       — Так я мог не дойти до тебя?       — Да. Но мы же не будем говорить об этом сейчас. Так ведь? — Кощей спиной утыкается в дверь, нащупывает замок и поворачивает ключ, торчащий из него. Он рад, что ключ не нашёл Иван, тогда его рука была бы вся в ожогах.       Кощей чуть ли не выталкивает его из коридора с факелами, которые горели в такой сырости лишь каким-то чудом, и сам поспешно выходит. Лишних угроз ему не нужно. Только он думает об этом, как сзади слышится шипение.       — Какой красивый мальчик, — шипит сзади. — Где ты его раздобыл?       Крепкие, широкие руки держат Ивана. Одна рука схватила поперёк груди, а вторая легла на шею. Он чувствует спиной, что его прижимают к огромному сильному телу, и от этого становится ещё страшнее. Он хватается за руку на шее и открывает рот в немом крике. Когти у существа ещё длиннее и грубее, они царапают кожу на шее, а кожа у него скользкая, холодная. У самого уха Ивана что-то шипит. Он поворачивает голову и видит трясущийся в воздухе змеиный язык. Но Кощей стоит спокойно, смотрит холодно.       — Отпусти Ивана.       — Ах, Иван, значит. Иван, как же тебя занесло сюда? Ещё и с… Кощеем, — перед последним словом голос чуть надорвался, видимо они сейчас смотрели друг на друга, потому что взгляд Кощея был устремлён за спину Ивана.       — Отпусти его, — строже говорит он. Почти приказывает. Хватка ослабляется, и Ивану удаётся выскользнуть и споткнувшись добраться до Кощея. Он хватается за его руку и встаёт сзади, разглядывая существо. — Молодец.       Он фыркает. А это именно он. Существо — человек. Необычный человек, чьи руки и ноги были покрыты чешуёй. На нём был разбойничий наряд: свободные тёмные брюки, разодранная в нескольких местах посеревшая рубаха, в ухе блестела золота серьга. Глаза у него… как бирюза, голубые, а вокруг них чернота. На скулах маленькие зелёные полоски, на каждом плече по симметричному шраму. Он выше Ивана на полторы головы, но смотрит сейчас грустно, загнанно, несмотря на то что минуту назад мог одним движением руки убить его.       — Зачем ты пришёл? Показать ещё одного мальчика? Хорошо. Показал, а теперь, будь добр, уйди и не… не приходи больше.       — Данко, мы уже…       — Не называй меня по имени! — вдруг кричит он. Глаза его блестят, руки сжаты в кулаки.       — Мы уже говорили с тобой об этом, — продолжает Кощей и подходит к нему, отчего Данко отшатывается. — Ты же простил меня уже давно. И ты знаешь, что я не могу этого исправить. — Он касается чешуек на его щеке и начинает говорить чуть громче. — Это Змей Горыныч. Просто… Змей. Я дал ему это имя, поэтому не зови его Данко.       — У этого мальчика теперь множество вопросов. Ты ужасен, — обращается он к Кощею и отдёргивает от себя его руку. — Не учишься на своих ошибках.       — Возможно. Но я хотя бы хороший учитель, — Кощей отходит от него и кладёт руку на плечо Ивана. — Я объясню тебе всё позже.       Данко снова фыркает и как-то грустно смотрит на юношу. Несмотря на свои рост и внешность, он не похож на ужасное существо, убивающее всех попавших к нему. У него взгляд, как и у Ивана пару недель назад, потерянный, убитый.       Он всё это время стоит и молчит, но всё же не выдерживает навалившейся на него ситуации.       — Хорошо. Расскажешь мне всё позже. Но… я хочу услышать объяснение и от Змея!       Мягкий взгляд Кощея меняется на холодный, до ужаса колкий. Он ничего не говорит, только кивает. В груди у Ивана пустота. Ему казалось, что он знает обо всех жутких сторонах Кощея. Его же реакция говорила о другом. Он боялся того, что мог поведать ему Данко.       — Я провожу вас в зал. Не будем стоять у порога, — Змей, явно почувствовав неладное, решает, что нужно прервать их. Он опускает голову вниз и плетётся куда-то. Его хвост был длинным, почти достигал пола, но висел безжизненно.

***

      — У тебя нет слуг? — осторожно спрашивает Иван, когда Данко сам начинает накрывать на стол.       — Ты имеешь в виду Анку, Диса или Нави? — усмехается он и достаёт из шкафа столовые приборы.       — Да! — подтверждает Иван и подходит к нему, начинает помогать, позабыв о просьбе Кощея, ничего не есть тут.       — Мне они не нужны. Я сам всё могу сделать. Как и Кощей. Сам спросишь, зачем они ему.       Лицо его бледнеет, почти зеленеет, он раскладывает всё на стол, но руки у него трясутся, когти стучат о тарелки. Иван раскладывает приборы и садится на один из стульев. В этот момент входит Кощей, который ориентируется дома у Данко, чуть ли не лучше, чем у себя самого. Где он был, никто из них не спрашивает. Он треплет золотистые волосы Ивана и целует того в щёку. Самому ему стало неловко и как-то неприятно от взгляда Данко, который то ли убивал собою, то ли сочувствовал. И он мог только догадываться, почему же.       — Хочешь выпить? — спрашивает Данко у Ивана, а тот кивает, даже не подумав. — Замечательно. — Губы у него растягиваются в улыбке. Острые клыки отчётливо выделяются и не на шутку пугают. Он выходит в одну из дверей.       Кощей и Иван сидят тихо. Никто ничего не говорит, но бледная узловатая рука медленно и не спеша тянется к смуглой руке, лежащей на столе. Иван думает, что же ему сделать. Он хочет взять его за руку, прижаться и согреться, так как здесь всё же сыро и холодно, но… Пальцы дотрагиваются до него, а он чуть не плачет. У них наконец может быть всё хорошо, он не хочет узнавать ничего нового про Кощея, не хочет рушить воздушные замки. Иван знает много. «Этого достаточно, так ведь?» — спрашивает он у самого себя и надеется, что ответа не получит.       Он целует Кощея, зарываясь пальцами в густые тёмные волосы и притягивая к себе. Длинные пальцы до синяков впиваются в его талию, перетаскивают на чужие колени. Иван не хочет думать о том, что они только что опрокинули стул, о том, что Данко может зайти, о том, что Данко может ему рассказать. Он чувствует, как ему отвечают, как руки оставляют следы уже на пояснице.       По щекам у Ивана текут слёзы, а он не может объяснить даже самому себе, почему же он плачет и смеётся, держа в руках лицо Кощея и слушая его сбивчатое дыхание.       — Пообещай мне, что я не узнаю о тебе ничего плохого. Прошу, — молит Иван и кусает губу, смотря в серые глаза.       — Прости. Я не могу.