Тихий свет/ Silent Light

      Оставшаяся часть июня и июля прошли вполне спокойно. Было не трудно привыкнуть к новой жизни; если честно, это даже весело. Гарри проводил время вместе с Сириусом, Тедди и Анди. Узнавая своего крёстного всё больше, Гарри понял одну вещь: Сириус, грустный, немного сумасшедший, в общем, тот Сириус, которого он знал, никогда не был настоящим Сириусом. На самом деле он был очень весёлым и заботливым человеком. И именно с этим Сириусом Гарри жил сейчас.       Андромеда жаловалась, что она живёт с тремя маленькими детьми. Хотя Гарри это не сильно беспокоило. У него же никогда не было времени просто наслаждаться своим возрастом. Но теперь он может ходить по магазинам с Андромедой, играть с Тедди, часы напролёт разговаривать с Сириусом и, к сожалению, учиться. Он был зачислен в местную школу, и большинству предметов его обучал Сириус, – который, хоть и немного чокнутый, весьма умён, – чтобы Гарри мог спокойно начать учиться в маггловской школе и не отставать от одноклассников по предметам. Ему хотелось после школы – до окончания которой, кстати, ещё целых два года, – поступить в колледж и продолжить обучение.       Волшебный мир потерял своё очарование для него. Конечно, всегда можно и вернуться, но всё это идолопоклонство и ожидания… иногда дети жалуются, что трудно оправдать ожидания родителей, а ведь Гарри пришлось оправдывать ожидания всего мира. Он всё ещё дорожит людьми из этого мира, – некоторыми, по крайней мере, – но не уверен, что хочет вернуться туда. Ему хорошо и здесь.       Гарри нравится просыпаться по ласковому зову Анди, присматривать за Тедди, когда она уходит или готовит. Он любит проводить время с Сириусом и даже научился водить машину, чтобы потом получить водительские права. Не то чтобы, в начале всё шло хорошо, сначала он был водителем, так сказать, на случай катастрофы. Думая о многих вещах сразу, Гарри терял концентрацию, и в большинстве случаев Сириус смеялся до посинения, раздражая Гарри. Но Гарри никогда не злился сильно, ведь невозможно злиться на Сириуса долго. Некоторое время назад Гарри сдал экзамен по вождению, и уже через пару дней получил права.       В целом, его жизнь никогда не была такой замечательной.       Об этом он думал, проснувшись утром. Что он действительно и абсолютно, без сомнения, счастлив.       Спустившись на кухню, Гарри обнаружил, что Андромеда собирается пойти с Тедди по магазинам, чтобы купить закончившиеся подгузники и другие вещи. Сириус тоже отсутствовал. Наверно, он пытался найти что-то, куда бы мог вложить свои деньги, – и своё время, – и уехал куда-то, чтобы найти всё нужное для постройки гаража.       Гарри вернулся в свою комнату после завтрака и включил компьютер. Он получил его несколько дней назад – Сириус думает, что то, что изобретают магглы, очень забавно – крёстный Гарри утверждал, что он нужен для школы. Но Гарри думает, что это был лишь повод. Включив какую-то музыку, он начал передвигать вещи в своей комнате. Гарри нашёл свой сундук, сжатый и хорошо спрятанный, вместе со своей палочкой, униформу Квиддича и другие волшебные вещи.       Распаковав сундук с вещами, Гарри достал все свои фотоальбомы и начал накладывать специальное заклинание, которому его научил Сириус, чтобы фотографии не двигались – друзья-магглы не поняли бы, если бы пришли к Гарри в гости. Конечно, если бы у него ещё и были друзья среди магглов. Маггловская школа в прошлом стала настоящим испытанием для него, а его единственными настоящими друзьями были Рон и Миона… При мысли о них, у него заболело сердце, как будто становясь всё меньше и меньше, пока он не почувствовал, что так сильно скучает по ним, что уже не может дышать из-за нахлынувших эмоций. Разгребая кучи всякого хлама и бесполезных вещей, он нашёл маггловский номер Гермионы. Он понятия не имел, дома ли она, он даже не знал, сколько времени в Англии, но всё равно решил позвонить. Он взял свой телефон — его Сириус поставил во всех комнатах, смеясь над тем, что, вместо того, чтобы говорить в камине, нужно лишь ввести номер и говорить в маленькую коробку, — и набрал номер.       Телефон зазвонил несколько раз, прежде чем мягкий голос ответил. — Могу я поговорить с Гермионой Грейнджер, пожалуйста? — спросил он, немного нервничая. Что, если ему дали неправильный номер? — Минутку, — ответил голос, и он услышал, как кто-то говорит на другом конце провода. — Алло? — Гермиона? — Гарри! — она чуть не взвизгнула по телефону, — О, Мерлин, Гарри! Я думала, ты забыл про нас, Рон с ума сходит, Молли тоже беспокоится! Как твои дела? Я хотела спросить, где ты, но что-то подсказывает мне, что ты не скажешь…       Он засмеялся. Гермиона всегда остаётся Гермионой. — Если честно, я в порядке, Миона. Всё налаживается, и я не вру. Как там у вас дела? Как Рон? — спросил он, сидя на кровати. — Вчера он уехал домой. Он приезжал вчера сюда, познакомиться с мамой и папой… ты же знаешь… ведь мы вместе и всё такое… — Гарри ясно представил себе, что Гермиона сейчас стала красная как помидорка, и рассмеялся. — И как всё прошло? — спросил он дразнящим голосом. — Хорошо! Очень хорошо, лучше, чем я думала… Рон всё такой же Рон, ты его знаешь, но всё прошло отлично… — она замолкла на мгновение. — Мы ужасно по тебе скучаем. Занятия в Хогвартсе снова начинаются в сентябре. У меня есть твоё письмо, — прошептала она в последней части, как будто опечаленная этим фактом. — Как думаешь, ты приедешь?       Гарри вздохнул и провел руками по волосам. — Я… я не приеду, Миона. У меня всё хорошо. Даже лучше, чем хорошо, я… я счастлив. Мне… мне очень жаль, — прошептав последнюю часть, он был удивлён, когда услышал смех Гермионы на другом конце провода. — Тебе не о чем сожалеть, Гарри. Я рада, что ты счастлив. Рон тоже будет счастлив за тебя, как и миссис Уизли. Ты это знаешь. Мы просто скучаем по тебе, но если ты в порядке, я не могу жаловаться. Только не забывай о своей учёбе! Ты должен закончить школу, чтобы хорошо устроиться, Гарри!       Он засмеялся. — Я не поеду в Хогвартс. Я уже зачислен в школу, Миона. Правда. — Хм-м… Хорошо, — она ответила, будто не веря. — Волшебная школа? — Нет, маггловская.       Она несколько минут молчала, и Гарри подумал, что она зла на него, потому что он бросил всё. — Я думаю… я думаю, что понимаю тебя, — она затихла. — Ты случайно не знаешь, где находится Андромеда Тонкс? Она исчезла, взяв Тедди с собой, — она сказала это так, будто уже знает ответ, и Гарри подумал, что она, скорее всего, уже в курсе. Она не зря получила звание самой умной волшебницы Хогвартса. — Я знаю, где она. Покупает подгузники прямо сейчас.       Она засмеялась. — Не пропадай, хорошо? Давай встретимся с тобой и Роном на Рождество? Мы так скучаем. — Ладно. Давай. Возможно, тогда я смогу всё объяснить, — он вздохнул. — Скажи Рону, что он всё ещё мой лучший друг, хорошо? И скажи остальным, что я… что я в порядке. — Хорошо, я скажу им, — она поколебалась, как бы боясь сказать что-то. — А что насчёт Джинни, Гарри? Ты собираешься написать ей? — Я не знаю.       Телефон снова замолчал. — Ладно. Ты всё ещё лучший друг, который только может быть, знаешь, Гарри? Увидимся на Рождество. — Увидимся.       Он повесил трубку и посмотрел на свои чернильницы и перья. Он должен написать Джинни.       Он действительно, действительно должен.       Только он не хотел этого. Вместо того, чтобы написать своей... подруге? Бывшей девушке? Он просто начал ставить всё по своим местам: не только свои новые вещи, но и старые. Это заставило его чувствовать себя ещё более по-домашнему. Это место – наконец-то, – он мог назвать своим домом. Не скрывая свои магические книги и учебники, не скрывая свою маггловскую одежду, он мог положить на видное место всё, что у него было.       Улыбаясь, он закончил с организацией пространства и оглядел комнату. Она выглядела… уютно и по-домашнему. Он сидел там несколько минут, глядя на герб Гриффиндора на стене. Это заставило его вспомнить о стольких вещах… о его прошлом, шляпе Хогвартса, соперничестве, о стольких мелких и незначительных вещах, которые он сделал как гриффиндорец. Он даже не был уверен, что гордится всем этим. Конечно, он спас мир, но… он не уверен до сих пор.       Вдруг он почувствовал, будто он не знает ничего ни о чём и ни о ком, особенно о себе. И это было не плохое ощущение, даже наоборот. Гарри не знал, но он мог узнать со временем. У него была новая жизнь, новое начало, новая семья! Он может быть самим собой, не двоюродным братом-уродом Дадли Дурсля, не Мальчиком-Который-Выжил, он мог – наконец – быть Гарри.       Просто Гарри.       И повесив герб в своём шкафу, он улыбнулся.       Было приятно знать, что он наконец-то узнал, кто такой «просто Гарри».

***

      Эдвард бежал.       Он бежал, потому что только бегая, он мог забыть о своей жизни, о своих проблемах и обо всём остальном. Только потому что он ни в чём не был уверен.       И из-за этого он сбежал.       Мимо деревьев и через лес он бежал к дому своих друзей, к Денали. Вернувшись через несколько недель, он всё ещё чувствовал, что ему нужно продолжать бежать. И тогда Карлайл пришёл поговорить с ним о жизни и потерях в ней. О том, как ты можешь думать, что у тебя есть всё, и потерять всё это в следующую секунду. И Эдвард понимал каждую мелочь, которую Карлайл пытался ему втолковать, потому что Эдвард проиграл.       Он знал, когда он был с Беллой, что это будет трудно для неё и для него. Он боролся за неё и видел, как она боролась за него. Он думал… он думал, что они будут счастливы. Он думал, что когда-нибудь, каким-то образом, они найдут своё счастье, они найдут идеальное место и момент, и всё встанет на свои места… только это не так.       Белла, даже если он любил её, была так... молода. Она так мало видела, так мало делала, так мало любила. И когда он сказал ей, что он думает. Когда он сказал ей, что она должна увидеть мир, прежде чем решиться быть, действительно быть с ним, крошечная часть его умоляла её отказать; сказать, что она действительно хочет остаться с ним, несмотря ни на что. И в течение нескольких секунд он думал, что она останется... но она не сделала этого.       Она согласилась и познакомилась с новыми людьми, и их мгновения вместе становились всё более и более неловкими, и он почувствовал, как она отдаляется от него, проводя больше времени с Джейкобом – он буквально чувствовал, как он её теряет, пока это действительно не произошло.       И он улыбнулся и сказал ей, что понимает. Что с ним всё будет в порядке. Отказавшись покинуть город или школу, он пообещал, что будет рядом как друг, если ей это нужно, только… он делал всё это, чтобы не навредить ей, но причиняя себе боль.       Она была так молода. Она была просто девочкой, это можно увидеть в её глазах. Как бы долго она ни заботилась о себе и своей матери, она не видела того, что он видел; она не сталкивалась со смертью и не шла дальше; она не видела истинной тьмы.       Так и было.       И он понимал, почему Джейкоб и его жизнерадостность так привлекли её. В некотором смысле, эта жизнерадостность привлекала и его; он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя беззаботным и счастливым. Когда Эдвард был человеком, была война, он хотел тогда только одного – быть солдатом; он так и не смог вспомнить свое детство – парень полагал, что он, возможно, и был счастлив, но его воспоминания явно не были истиной в последней инстанции, так что Эдвард совсем в них не уверен, уж слишком давно это было.       И вот почему он продолжал бежать. Он бегал, пока не взошло солнце, а потом вернулся домой и встретился с Карлайлом, и его приёмный отец улыбнулся ему. — Станет лучше, сынок. Вот увидишь.       Он просто улыбнулся и закрыл глаза, будто устал. Это было так… тяжело. Всё, что он хотел – быть чьим-то, найти своего человека; как Эсме и Карлайл, и Элис и Джаспер, Розали и Эммет.       Он услышал мягкие шаги, и Элис встала рядом, улыбаясь как кошка, съевшая канарейку. — Так и будет, Эдвард. Доверься Карлайлу.       Он уставился на неё, пытаясь прочесть мысли, но она одновременно думала о сотне вещей, поэтому он не смог знать, что она видит. — Что ты видишь, Элис?       Она снова улыбнулась. — Будущее, — она продолжала улыбаться, и Эдвард вздохнул. — Ты иногда так раздражаешь меня.       На это она громко рассмеялась  — Я знаю. Для этого и нужны сестры, — она слегка прикоснулась к его руке и улыбнулась снова. — Иногда боль заставляет нас видеть некоторые вещи лучше, Эдвард. Поверь мне, если ты не веришь Карлайлу. Ты найдёшь то, что ищешь. И даже если кажется, что всё катится к чертям, поверь мне, ты будешь счастлив. Знаешь почему? — он покачал головой и встал, выходя из кухни, а его сестра улыбнулась и ответила. — Потому что ты этого заслуживаешь. И он тоже.       Эдварду было любопытно, кого Элис имела в виду? Эдварду было любопытно, кто этот самый «Он».