***
День был обычный и, можно сказать, скучный. Поначалу работа в гараже Блэка казалась такой хорошей идеей, способной увести от проблем, которых с каждым днём становилось всё больше и больше, но Джейкоб был рядом, а у этого парня, Сириуса, походу, были серьёзные проблемы. Поэтому работать там было не просто плохо, но и скучно. Смотря в окно в этот солнечный – о, боже мой, солнце в Форксе! – день, человек, о котором идёт сейчас речь, раздумывал о способе побега. Это было уже слишком. У каждого есть свой предел. Жить так, как сейчас, – это полный кошмар. Это неправильно. Это так больно. Вздохнув, человек посмотрел на открывшуюся дверь магазина, увидел, как вошёл крестник Сириуса, а затем… Ну… Затем произошло то, ради чего стоило жить. Время, пространство, дыхание — всё это не имело никакого значения, только он был важен. Теперь всё внезапно обрело смысл, воздух будто закончился, все как будто остановилось и внезапно заиграло в новом ритме – его ритме – новая песня, новый день, новое солнце, потому что теперь… появилась причина. Появилась цель. — О, боже, он такой красивый, — подумал человек, направляясь к Драко.***
День Джейкоба проходил просто прекрасно. Сегодня солнечно, так что об этих пиявках можно было не волноваться. Он собирался пойти к Белле чуть позже и поехать вместе с ней в кино в Порт-Анджелесе. На самом деле, день проходил настолько хорошо, что его даже не сильно расстроило, когда этот чопорный и высокомерный Малфой вошёл в мастерскую. Боже, он так раздражает Джейкоба. Внезапно он услышал чей-то вздох у окна и, обернувшись, увидел угольно-чёрные глаза, пристально глядящие на серые, и узнал все признаки запечатления. Джейкоб прикрыл глаза и мучительно застонал. Ну надо же было Лие Клируотер запечатлеться на самом раздражающем, самовлюблённом, скучном и высокомерном человеке во всём мире.***
У неё были короткие чёрные волосы, она была худой, хотя и высокой и сильной для девушки. Её глаза были совершенно чёрными, а то, как она двигалась – с какой-то хищной грацией, – загипнотизировало Драко. В ней было всё, о чем он мечтал. Неужели Драко действительно так думал? Совершенно точно. — Привет. Я Лия, — сказала девушка уверенным грубоватым голосом, протягивая руку в знак приветствия, и Драко ухмыльнулся, поднеся её руку к своим губам и поцеловав тыльную сторону. — Драко Малфой. Очень приятно. Она улыбнулась в ответ. — У меня перерыв, ты не против, если я покажу тебе резервацию? Я знаю здесь все интересные места. — О, конечно, я не против, — ответил он, все еще ухмыляясь. — Это было бы мило с твоей стороны. И вот так они покинули магазин, оставив двух ошарашенных волшебников и несчастного оборотня. Только представьте себе, какие мысли теперь будут у Лии об этом бесячем придурке!***
Не мёртвая, но и не живая. Она проклята. Навсегда. Раньше у неё было миленькое личико, она была настоящей красавицей, а теперь… она стала такой. Проклятой. Она не отличалась ни исключительным умом, ни хорошими качествами и чертами характера. Она была сплетницей, испорченной и немного поверхностной девицей, но раньше она была счастлива. Но сейчас… Сейчас это совсем не так. Забавно, что единственный человек, заметивший её состояние, был тот, кого она ненавидела так долго. Теперь она больше не ненавидела эту девушку. Просто не могла. Ей не хватало сил, чтобы ненавидеть кого-то, ей хотелось только исчезнуть. Родители убеждали свою дочь в том, что им всё равно, что они счастливы видеть её живой, но девушка всё видела в глазах матери и жестах отца: им было противно видеть её израненное и изуродованное лицо; им было противно её желание есть сырое мясо; им было противно видеть, как её чистые голубые глаза теперь навсегда испачканы тусклым золотом. Она чувствовала себя отвратительно, и, казалось, что Гермиона Грейнджер была единственной, кто заботился о ней. Какая ирония. Гермионе было не всё равно, она волновалась за Лаванду. Она не хотела больше видеть грусть и отчаяние, ей уже хватило всего этого с лихвой. Гермиона хотела, чтобы окружающие её люди были счастливы, даже если речь шла о бывшей девушке Рона Уизли - Лаванде Браун. Она никогда не любила Лаванду и не думала о ней, но, после нападения Фенрира Сивого, Браун становилась с каждым днём всё более замкнутой и подавленной. И, увидев эти печальные глаза, она решила помочь. Возможно, небольшое путешествие пойдёт ей на пользу. Гермиона взяла пергамент и перо и начала писать Гарри письмо. Она надеялась, что Поттер не будет против ещё одного гостя на Рождество.