***
Эдвард поднимался по лестнице, слушая болтовню Сириуса, который старался отвлечь Гарри. Он рассказывал ему истории о его родителях, Гарри обожал эти истории. При одной только мысли об этом Эдварду становилось грустно. Если кто и заслуживал знать своих родителей, так это Гарри, но несмотря на отчаянное желание узнать их, он позаботился о том, чтобы никто не смог добраться до воскрешающего камня. Гарри закопал его глубоко в Запретном лесу, чтобы его не обнаружили. Эдвард был поражен: на месте парня он бы поддался искушению увидеть родителей. Однако Гарри понимал, что не стоит зацикливаться на мечтах и забывать жить по-настоящему. Единственная по-настоящему важная вещь, которую Дамблдор говорил Гарри. Эдвард ненавидел перебивать, но сейчас каждая минута на счету. Он постучал в дверь, но скорее из вежливости. Однако не стал дожидаться приглашения войти; Эдвард просто зашёл, желая снова оказаться рядом со своим парнем. Сириус отошёл в сторону, а Эдвард смог сесть на его место. Анди и Тедди тоже сидели в волшебном кресле-качалке. Тедди крепко спал, довольный, что увидел Гарри бодрствующим и в полном сознании. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Эдвард, и всё его внимание было обращено исключительно на Гарри. Именно этого ему так не хватало. В детстве на него никто не обращал внимания, всё внимание Дурслей было сосредоточено только на Дадли. В Хогвартсе никто не заботился о Гарри, разве что о Мальчике-Который-Выжил, и то только тогда, когда что-то шло не так. Хотя многое шло скорее плохо, чем хорошо. В Хогвартсе шестнадцать профессоров должны были присматривать за четырьмя или пятью сотнями учеников, учившихся там. Так что Гарри не привлёк их внимания. Теперь всё было по-другому. Гарри нуждался во внимании своей пары, и чтобы его внимание было обращено только на него. Несмотря на то, что они не говорили об этом, Эдвард всё понял. Как? Он слышал абсолютно все мысли Гарри. — Всё болит, я устал, — пробормотал Гарри, пододвигаясь ближе к холодному телу вампира, радуясь исходящей от него прохладе. — Ты уверен, что хочешь это сделать? Что это тебе точно нужно? — спросил Эдвард, держа в свободной руке ту самую кровь в пакете. Он почувствовал сильный жар, когда Гарри прижался к нему всем телом. Лихорадка всё ещё не спала. Он просто надеялся и молился, чтобы идея с кровью сработала, но если ничего не получится, то он не был уверен, что, чёрт возьми, произойдёт дальше. Гарри был непреклонен насчет сохранения их ребенка. — Да, я знаю, Сириус, ты… можешь наколдовать… соломинку… пожалуйста? — спросил Гарри. Теперь стало очевидным, насколько Гарри измучен — ему приходилось делать паузы, чтобы отдышаться и продолжить говорить. — Разве ты не хочешь выпить из чашечки? — растерянно спросил Сириус, колдуя соломинку для своего крестника. Гарри покачал головой вместо ответа, но теперь, когда пришло время выпить содержимое пакета, он почувствовал себя очень некомфортно. Парень не был уверен, что сможет сделать это под любопытными взглядами вокруг него. Конечно, Эдвард услышал и разобрался с этим вместо Гарри. — Вы не могли бы дать нам немного времени? — он спросил Анди и Сириуса. — Конечно, — тут же ответила Анди, вставая и стараясь не будить Тедди. Его сейчас лучше уложить в кроватку, чтобы он как следует выспался. — Я буду внизу, если понадоблюсь, — сказал Сириус крестнику, похлопав его по плечу. Он всё ещё очень сильно волновался, ему не хотелось снова потерять своего крестника. Крёстные родители должны оберегать своих крестников, а не наоборот. Хотя такое уже произошло несколько лет назад, но Сириус вернулся, и он был полон решимости, что крестник переживет его. Гарри кивнул с огромной благодарностью Эдварду; так хорошо иметь кого-то, кто понимает тебя. Хотя он ненавидел чувствовать себя слабым, особенно после того, как ему пришлось быть сильным так долго. В волшебном мире создавались маски за масками; он почти забыл, каково это — чувствовать себя беспомощным и слабым. Теперь он показывает ту сторону, которую никто никогда не видел в последнее время. Он не был уверен, считает ли Сириус его неуязвимым, если они все так думают. Неужели они были потрясены, увидев его таким больным? — Нет, ты для них человек, Гарри, — громко сказал Эдвард, успокаивая своего расстроенного парня. Ему было больно думать, что Гарри никогда раньше не позволял заботиться о себе. Гарри откинулся на спинку стула, и по его лицу расползлась легкая полуискренняя улыбка. Конечно, всё закончилось гримасой; он слишком устал, чтобы даже улыбаться. — Ты точно не хочешь выпить из чашки? — спросил Эдвард, осторожно наблюдая за Гарри. Если бы он был человеком, то, наверно, почувствовал бы отвращение… если бы увидел, как кто-то пьет кровь так, будто это Capri Sun со вкусом апельсина. Неудивительно, что Гарри без особого энтузиазма отнесся к тому, чтобы Сириус и Анди остались; они увидели бы новую сторону Гарри. — Я в порядке, — пробормотал Гарри, протыкая пакет и опуская соломинку туда. Эдвард мысленно поблагодарил себя за то, что сходил на охоту сегодня, иначе он бы вырвал пакет с кровью прямо из рук Гарри. А может и нет, потому что он сюда пришёл, чтобы в первую очередь помочь своему парню. Эдвард очень внимательно следил за Гарри во время «обеда», чтобы что-нибудь не пошло не так. К счастью, пока ничего не произошло. Но Эдвард с удивлением обнаружил, что на его щеках вновь вспыхнул румянец. Его охватило волнение: может быть, Гарри всё-таки был прав! Может быть, кровь поможет? — С тобой всё в порядке? — Лучше, чем когда-либо, — сказал Гарри уже более сильным и властным голосом. — Это хорошо… может быть, сейчас примешь своё зелье? — спросил Эдвард, нахмурившись. — Может быть и получится, давай, — сказал Гарри. Он беспокоился о том, как повлияет его сила на ребёнка. Кто знает, какое разрушительное воздействие окажет магия на маленькое существо? — Не двигайся, — предупредил Эдвард, останавливая Гарри, который пытался приподняться, он протянул руку и сжал пальцами тонкий стеклянный флакон. Вампир был осторожен, потому что это последний флакон с зельем от гриппа, оставшийся у них. Он молился всем богам, которых знал, когда подавал флакончик с зельем. Их ребёнок — не проблема; Гарри помог ему увидеть и понять это. Не просто гневом, а своими внутренними мыслями и желаниями. — Вот, выпей, — сказал он, вынув пробку и поднеся зелье к губам. Оно пахло совершенно отвратительно и, вероятно, такой же отвратительный вкус. Но если оно будет помогать, Гарри был готов вынести это. Он не особенно любил зелья, хоть и знал о них немало. Его любовь к науке зельеварения и желание учиться были подавлены гневными обличительными речами Северуса на уроках. Впрочем, Гарри не ненавидел его. Гарри чувствовал себя таким виноватым из-за того, что не смог спасти Северуса. За то, что не пришел раньше, за то, что раньше не понимал своей роли. К сожалению, уже ничего нельзя было сделать; всё, на что Гарри надеялся, это на то, что Северус теперь в лучшем мире, возможно, снова с Лили. Как только зелье было выпито, Эдвард натянул одеяло, подтыкая его под Гарри. Вампир лёг рядом со своей парой. Он был просто счастлив, когда зелье подействовало и не было заметно никаких признаков болезни. Парень положил руку на прикрытый выпуклый живот Гарри и стал наблюдать за его сном. Спустя час Карлайл вошёл в комнату, его беспокойство было слышно даже с лестницы. — Как он там? — спросил Карлайл. Несмотря на то, что в комнате было темно, он смог разглядеть Гарри. Его лицо выглядело намного здоровее, чем когда-либо прежде. Это показалось ему хорошим знаком: сердцебиение замедлилось, и Карлайл услышал это снизу. Он крепко спал, никаких признаков лихорадки не было; Гарри действительно очень умён. Вампир спрашивал себя, пришла бы ему когда-нибудь в голову идея о пакетах с кровью. — Похоже, сработало, — прошептал Эдвард. Карлайл вздохнул с облегчением, что отчётливо читалось на его лице. — Может быть, мне нужно взять ещё крови? Мало ли что случится… — Согласен, — так же тихо ответил Эдвард, ему совсем не хотелось, чтобы Гарри проснулся. Это был тот самый безмолвный сон, в котором он проспал очень долго.***
— Как он там? — спросил Сириус, как только Карлайл показался в комнате, даже не позволив ему нормально зайти. — Похоже, ваш крестник — очень умный молодой человек, — мягко сказал Карлайл, и по его лицу было видно, как он любит Гарри. Он стал воплощением героя, сам того не осознавая, Гарри обладал способностью вызывать у других уважение и восхищение. Хотя это было больше связано с ним как человеком, чем с тем, что он победил Волан-де-Морта. К сожалению, Гарри этого не понимал и думал, что его любят только из-за шрама на лбу. — Да, к сожалению, я не могу доказать ему это, он сам хозяин своей жизни, — сказал Сириус, чувствуя себя немного подавленным. Так много всего могло быть по-другому и должно было быть по-другому. Карлайл просто кивнул, заняв место рядом с Эсме, которая была глубоко погружена в разговор с Анди.***
Гарри сонно моргал, пытаясь понять, где он находится, пока события вчерашнего дня проявились в его памяти. Он обнаружил, что надежно прикован к холодному твёрдому телу Эдварда. Рука вампира заботливо обнимала его живот. Гарри тайком улыбнулся: он приходил в себя, и всё налаживается. Ему было всё равно, что Эдвард слышит его мысли - тут уж ничего не поделаешь. Он принял Эдварда, включая и его дар. Он понимал, каково это — иметь силу, которая другим не нравится. Например, быть змееустом. Хорошо, что он потерял эту способность, когда крестраж внутри него был уничтожен. — Как ты себя чувствуешь? — озабоченно спросил Эдвард, зная, что его Гарри устал от расспросов, но ему было всё равно. Ему было важно знать, что с ним всё в порядке; а ещё Гарри должен был знать, что Эдвард беспокоится о нём. — На самом деле, сейчас намного лучше… зелье сработало, — сказал Гарри, всё ещё не вылезая из объятий Эдварда. — Ну что ж, это очень хорошо... а теперь тебе нужно позавтракать, Эсме и Анди уже всё приготовили, — сказал Эдвард. — Я пойду принесу его, — Эдвард уже собирался вставать, но он остановился, и застенчивая улыбка появилась на его лице, — Эсме принесёт завтрак. — Я не уверен, что смогу столько съесть, — задумчиво сказал Гарри. — Просто ешь, что сможешь, — успокоил его Эдвард. — Поппи придёт с ней. Гарри застонал - ему не нравилась вся эта суета вокруг него. Эдвард весело рассмеялся: всё наконец-то налаживается. Теперь осталось позаботиться о ребёнке, чтобы он родился здоровым, и всё снова станет хорошо. И снова он задумался о будущем, о ребёнке. Он или она будет могущественным. Могущественный вампир, могущественный волшебник. Он просто надеялся и молился, чтобы всё закончилось хорошо. Гарри никогда себе не простит, если что-то случится. И он тоже не сможет себе этого простить. Эдвард с нетерпением ждал появления на свет своего ребёнка. У них всё должно быть по-другому, по крайней мере, согласно книгам по психологии. Вампир никогда не думал о том, чтобы стать отцом. Он думал, что это перестало быть возможным для него в тот день, когда он стал вампиром. А Розали никогда не переставала мечтать об этом. Сейчас она была добра к ним обоим, он не услышал от неё ничего плохого, презрительного, что уже удивительно. Ещё Эдвард задумался об имени ребёнка… что бы они выбрали? На его лице появилась улыбка, а глаза закрылись, услышав, что Драко Малфой вернулся. Парень был расстроен, как и Лия, но страх, что оборотни что-то замышляют, исчез. Семья Гарри имела некоторые преимущества из-за волшебства. Если тут была замешана только его семья и обычные люди, то волки точно объявили бы войну. Конечно, если Гарри не был бы волшебником, то едва ли выжил бы. Но также нужно помнить, что если бы Гарри не был магом, то ничего бы такого и не произошло. Так что тут весьма спорный момент...