День за днем

Родительский дом встретил затхлым воздухом, пылью и плесенью, а также законсервированной ненавистью, которая обоюдно сочилась из щелей дома и сощуренных глаз. Много лет он бежал от этого места, в котором никогда не было места радости, а только придиркам, раздражению и разговорам о чести и чистоте крови. Сириус рад был сбежать к Поттерам и ощутить долгожданную свободу и всегда думал, что жизнь больше не заставит его вернуться в родовое гнездо. Но видимо он родился под несчастливой звездой. А как иначе объяснить, что теперь он заперт в проклятом доме, как заключенный. Даже в Азкабане это не казалось таким беспросветным и унылым. Сбежать из одной клетки в другую – верх мечты. Он с силой пинает уродливую подставку для зонтов, и грохот будит все портреты в доме, а громче всех, естественно, орет любимая мамочка, которая яростно сквернословит, поливая старшего сына помоями. - Выродок! Ублюдок! Предатель рода! Сириус рычит сквозь зубы, сдерживая порыв, чтобы не разрезать полотно ножом. Да он готов его и ногтями разорвать, лишь бы не слышать этот ненавистный голос, который отравлял ему детство. - Заткнись, стерва! – рявкает Сириус на портрет матери, но та только громче кричит, переходя на визг. Да, матушка просто во всей красе. Какую он всегда помнил. Мужчина задергивает полотно с портретом тяжелой тканью, чтобы больше не видеть этот приевшийся образ. Он поднимается по скрипучим ступеням, игнорируя приглушенные истерические крики. Память восстанавливает образы прошлого, когда он, приехав из Хогвартса, пулей взлетал по этой лестнице и запирался в своей комнате и ставил первую зарубку на деревянной кровати. Вспоминаются ночи, которые они с Джеймсом проводили, болтая по волшебному зеркалу, планируя новые шалости или просто делясь новостями. Он вспомнил, как скрывал от родителей лунный календарь, по которому следил, когда полнолуние, чтобы сразу после связаться с Ремусом и послать ему обязательно шоколад, зная, насколько тот сладкоежка и как его это порадует. Пожалуй, его комната – это единственное место, где хоть немного, Сириус был счастлив, пребывая в родительском доме. Он со скрипом отворяет в нее дверь, и сердце замирает от тоски по прошлому. Эти магловские постеры, которые невозможно снять, эти теплые воспоминания, и не важно, что пахнет плесенью и пылью. Мужчина роется в ящиках, оживляя в памяти воспоминания о каждой находке, которые переносили его в далекие времена Мародеров. На все он лично накладывал заклятия, чтобы мать не смела ничего выкинуть или изменить. Все осталось нетронутым. Сириус наткнулся на очень странную вещь, о судьбе которой если бы узнала матушка, то сына бы убила. На ладони лежал волчий клык. Тяжелый, слегка потертый, с черным шнурком на конце. Это был его талисман долгие годы, который он спрятал в самое надежное место, чтобы в то время, пока тянутся его дни в Азкабане , с ним ничего не случилось. Он помнил, как нашел его в Визжащей хижине после очередного полнолуния и спрятал от Ремуса, оставляя его себе, как секретный талисман. Он носил его, не снимая, пока однажды Лунатик его не обнаружил. Боль на его лице была невыносима, но расставаться с частичкой возлюбленного, которая была его личной (и еще двоих невыносимых проныр, сующих везде свои носы) тайной, Сириус не хотел. Поэтому он на следующий день вручил Ремусу клык волкодава и улыбнулся слегка беззубой улыбкой. После этого его затащили в Больничное крыло, чтобы зарастить прореху, но Блэк ловил абсолютно счастливый и влюбленный взгляд Лунатика, который сжимал в руке странный подарок, не желая отпускать. - Погружаешься в прошлое? – отвлек Сириуса усталый сиплый голос. Он повернулся, ловя тот самый счастливый взгляд, в котором пряталась увеличившаяся со временем боль и тоска. - Немного, - усмехнулся Блэк, пряча в карман находку, лениво обводя взором комнату. – Просто раньше мы были все счастливее. Ремус понимающе улыбнулся, приближаясь медленно к другу, осматривая помещение, в котором никогда в жизни не был до этого, но в котором чувствовался Блэк. - Я и сейчас счастлив, - чуть слышно произнес Ремус, присаживаясь на край пыльной кровати. – Ты вернулся. - Скучал по мне, Луни? – с тихой надеждой спросил Сириус, с отчаянием глядя на истлевающего мужчину. Тот слегка приподнял уголки губ и достал из кармана перевязь с потертым, с небольшими сколами клыком волкодава. - Конечно, да, Бродяга, - дрожащим голосом ответил Ремус, прижимаясь плечом к плечу севшему к нему Сириуса, наконец, ощущая его близость. – Я сильно скучал.