День за днем

Мерное покачивание вагона успокаивало, а мерный стук стальных колес убаюкивал не хуже колыбельной. За окном быстро мелькали пейзажи, сменяя друг друга, как кадры фильма об окружающей среде. В вагоне тут и там были слышны тихие разговоры пассажиров: кто-то спешил обратно домой, кто-то наслаждался спокойной поездкой, кто-то устало дремал. Есть что-то удивительное, можно даже сказать романтичное, в поездке на поезде. Это немного похоже на жизнь – быстро несешься, не успевая заметить что-то вокруг, и ты среди людей, которым, по сути, все равно, что с тобой происходит. Эван не любит думать. От мыслей его демоны начинают скрестись о череп когтями, мечтая вылезти наружу. Он не хочет их выпускать, от них только проблемы. Парень решил для себя, что больше никогда им не даст власти над собой, а будет держать крепко на цепи ради себя, а главное – ради любимого. Но четкий стук колес, как метронома, сам собой заставляет о многом размышлять. Железная дорога – как нить. Она связывает столько городов и людей, позволяя добраться от одного к другому, но по этой нити можно как прийти, так и уйти навсегда, разрезав ее. Эван часто сбегал. Так проще, чтобы никого не травмировать, не причинить лишней боли. От него одни проблемы. Он бы и от родителей сбежал, но не может, понимая, что какой-то якорь ему все же нужен. Потому ему приходится по одной из нитей двигаться обратно к семейному очагу, чтобы напомнить себе, для чего он был рожден. Эван едет к семье, чтобы ему вновь показали, что он безнадежно болен, что у него никогда не будет нормальной жизни – только бесконечное сражение с демонами за собственный разум для нормального существования. Эван ненавидит эти поездки, так же, как и любит. Ему нравится, когда мама его крепко обнимает, шепча слова любви, нравится, как папа хлопает его по спине, в который раз говоря, как он вырос. Но ненавидит в глазах то смирение и настороженность, как будто он прямо сейчас сорвется и начнет «чудить». Поезд замедляется – показался город, клубок, к которому тянется нить. Тот клубок, к которому Эван стремится, сбегая от другого. Возможно, это неправильно – вот так бежать от дорогих людей. Но ему невыносимо с ними так же, как и легко. Мысли гудят все сильнее, хотя стук становится все медленнее и тише. Но именно это выводит из транса, возвращая к жестокой реальности, в которой ты несешься, не замечая ничего вокруг. Мерные звуки в вагоне превращаются в звуки толпы – раздражающие и давящие. Эвану хочется уйти из нее как можно скорее, как и остальным, но ему не хочется присоединяться к чужому безумству. Безумства в нем и так много, хотя оно заглушается лекарствами и процедурами. Поезд тормозит, доезжая до клубка – конца и начала. Можно ли сказать, что Эван сбежал? А может, он загнал себя в угол, подписывая приговор? Он встает со своего места и снимает с верхней полки свою спортивную сумку, закидывая ее на плечо. Ему приходится ждать, когда толпа у выхода уменьшится, - он не желает становиться ее частью. Уже этим Эван становится странным и ненужным этим людям, которые не принимают его. Но не ему этого уже и не хочется Его нить ведет к одному человеку. Она не особо прочная, наоборот тонкая и затянута слабо, но Эван продолжает над ней дрожать, делая все, чтобы не порвалась и не развязалась. - Привет, Эван, - улыбается Исаак, встречая его на платформе. Его улыбка смущенная и немного робкая, но сияет радостью. - Привет, - улыбается парень, обнимая возлюбленного, целуя его в веснушчатый нос под недовольное бурчание. - Как съездил? - Все хорошо, - произнес Эван, идя рядом с Исааком прочь от поезда. – Мама передала тебе презенты. - И все также не стоило, - смущенно произносит он, беря своего парня за руку. Не только Эван боится за их нить. Но никто из них не собирается ее разрезать.