День за днем

      Звезды всегда казались Ремусу холодными и беспристрастными.       Ночью они тускло светили на небе, молча взирая на страдания ребенка, на которого давит полная луна, разрушая изнутри. Они немые свидетели его уродства, скрываемого от остального мира, и соучастники ночного солнца в его преображении в дикого зверя. От полнолуния до полнолуния они взирают на ребенка, напоминая почти беззвучным перезвоном о том, что это спокойствие недолговечно и совсем скоро опять наступит та самая ночь, когда боль и отчаяние снова заполнит все маленькое существо.       Когда Ремус поступил в Хогвартс, это стало самым лучшим днем в его жизни, но он несколько омрачился, когда мальчик увидел свое расписание, а там – астрономию. Смотреть на этих сияющих предателей, изучать их и их влияние на людей – от одной мысли к горлу подступал ком, который грозился превратиться в горькие рыдания отчаяния. Однако Ремус пообещал себе больше не плакать, а потому он упрямо поджал губы и глубоко вздохнул, принимая необходимость изучения этого предмета.       Да и пора становиться взрослым.       Однако когда перед ним выросла длинная винтовая лестница вверх, к небесам, а точнее, в Астрологическую Башню, Ремус не смог встать на первую ступень. Его парализовало, как кролика перед удавом. Он просто стоял, как вкопанный у подножия, боясь поднять голову и тем более ногу. Мимо пробегали однокурсники со своего и чужого факультета, которые порой кидали удивлённые взгляды на странного мальчика, замершего перед ступенями.       – Эй, ты чего замер? – воскликнул один из мальчишек, пробегавших мимо. – Пошли, или высоты боишься?       Он лающе рассмеялся, запрокидывая голову, светя белоснежными зубами. Мальчик схватил еще потерянного Ремуса за руку и повел по ступеням вверх. Люпин несколько раз спотыкался, чуть ли не падая на камень, но его проводник поднимал на ноги и продолжал уверенно вести, все так же сияя улыбкой и дружелюбием.       Они ворвались на занятия за несколько секунд до начала и сразу заняли места рядом.       – Хочешь кое-что покажу? – хитро поинтересовался шепотом мальчик, лукаво глядя на Ремуса, который вновь замер, сжавшись от такого внимания. Он не знал, как реагировать и что говорить, да к тому же преподаватель уже вел занятие, и послушный ребенок боялся нарушить дисциплину. Но сосед решил не дожидаться ответ необычного мальчика и подвинулся к нему поближе, показывая тайком пальцем на темное небо, на котором уже мигали холодные небесные светила.       – Вот там, – указывал он на скопление поблескивающих звездочек, – Созвездие Большого Пса. Если соединить линиями, то можно составить фигуру собаки.       Ремус пытался это сделать, но, как бы не поворачивал голову, как бы не прикладывал воображение, у него не получалось из шести звезд сделать собаку.       – Да, это не так просто, я сам не понимаю, как это получается, – тихо захихикал на ухо мальчик, вызывая едва заметную улыбку на губах Ремуса. – А видишь самую яркую звезду?       Чуть прищурившись, хотя это было необязательно, Люпин увидел сияющую мягким голубым светом звезду, которая выделялась в том фрагменте более интенсивным свечением.       – Это Сириус, - прошептал сосед, догадываясь, что Ремус нашел, о чем его попросили. – Это самая яркая звезда не только в созвездии Большого Пса, но и в принципе на небе.       Чем дольше смотрел на эту звезду Ремус, тем больше она казалась ему отличающейся от других. Она была как будто лукавой, весело и задорно подмигивающей, когда окружающие ее мелкие звездочки казались тусклыми и завидующими, а оттого злыми.       – Знаешь, откуда я все это знаю? – самодовольно спросил мальчик, хитро прищурившись. – Меня назвали в честь этой звезды.       Он сказал это таким восторженным и самодовольным тоном, будто ожидал яркой реакции и громких аплодисментов.       – Я Сириус, – представился, наконец, мальчик, протягивая руку. – Сириус Блэк.       – Ремус Люпин, – тихо преставился в ответ Ремус, пожимая руку в ответ. Прикосновение чужой руки обожгло, и впервые несчастный оборотень подумал, что не все звезды холодны и безжалостны. Некоторые ярко сияют и согревают тех, кого коснется их свет.