День за днем

Альбус смотрит с холодом и презрением на темного мага, которого сковывали авроры заклинаниями, чтобы, наконец, судить за все его злодеяния и смерти. На лице Геллерта – маска ненависти, самодовольства и отчаянной ярости, которую рассекает широкая хищная усмешка. Он не сводит обжигающего твердого взгляда с Дамблдора, который с каждой секундой всё больше походил на камень. «Ты не сможешь меня убить», - произносит одними губами Грин-де-Вальд, все равно чувствуя свое превосходство перед одолевшим его в дуэли магом. Неважно, что сильнейшая палочка сейчас в чужих руках, неважно, что его ожидает суд, неважно, что его путь революционера закончился. Он все еще видит в чужих глазах немое почитание. Альбус – потрясающая игрушка, чьими чувствами и разумом легко завладеть. Геллерту понадобилось для этого всего пару дней. Он заполучил почитателя острого ума и большой силы, который за свою любовь готов был на все. Альбус смотрел на него, как на Бога, которому поклонялся, не обращая внимания на алчный блеск в глазах и жестокость в безжалостных бледных руках. Бог безгрешен, даже если у его ног бессчетное количество трупов, а сам он весь измазан в крови. Геллерт стоит на вершине своеобразного Олимпа, взирая надменно на своего последователя. Альбус же открыл для себя новую религию, которая требовала от него постоянных жертв, и главным образом Дамблдор приносил сам себя на жертвенный алтарь. Восхищение, любовь, зависимость и почитание – они застилали глаза и шипами обвивали сердце, заставляя его постоянно болеть. Единственное, что спасало – новая жертва во имя Всевышнего, в чьем разуме Альбус всего лишь пешка, которую не жалко разменять. И вроде бы Бог пал со своего Олимпа к ногам разочарованного последователя. Вроде бы его пронзил клинок отмщения за много лет унижения и жертв. Но Геллерт продолжает взирать с самодовольным превосходством, искривляя губы в ухмылке, говорящей больше любых слов. «Ты не убьешь меня», - обращается к Альбусу его циничный жестокий Бог. Тот обращается в камень, лишаясь своего божества, чувствуя его внутреннюю ярость, которая направлена исключительно на него. Он впал в немилость тому, кому посвящал себя, забыв о внутреннем «Я» и чувстве собственного достоинства. Альбус только может пасть на колени, сжав дрожащими пальцами Бузинную палочку, прижимая к груди, и лепетать бессвязные слова, ставшие его личной молитвой, которую он посвящает Богу, которого сам же предал. Возможно ли прощение для такого грешника как он? Иль надо полностью изничтожить себя, чтобы заслужить милость божью?