День за днем

В этом мире нормально чувствовать боль. Ее ищут, прислушиваются к ней, потому что любой болезненный отклик напрямую связывает с твоей судьбой. Любая боль, полученная другим, будет ощутима и для второго, кто повязан душой к душе. Одни боятся лишний раз пораниться, чтобы не навредить своей родственной душе, некоторые постоянно не обращают на это внимания, легкими болезненными уколами, неожиданно ощущаемыми под кожей, чувствуя, что их судьбы живы. Ксеркс не думал об этом. Он был посвящен в Темное Учение, которое напрямую обязывало его окунаться в боль, становясь ее частью, подчиняя ее себе, чтобы самому меньше чувствовать и виртуозно причинять другим. Юноша не думал о том, что его верование может быть вредно родственной душе, потому что ни разу не чувствовал от нее отклика. Возможно, это было связанно с расстоянием, может, просто она уже умерла или не родилась. Однако если где-то и живет его судьба, Ксеркс бы проникся к ней великим уважением – не всякий может выдержать Темное Учение. Постепенно любое ощущение боли притупилось. Возможно, вторая половинка и родилась, может, жила и процветала с мелкими травмами и ранениями, но Ксеркс не мог этого почувствовать. Волновало его это? Уже почти нет. Будущего владыку великой Империи пара могла просто не приять за все то, что он причинил. Не дано им быть счастливыми в таком мире, где боль – единственная связь между возлюбленными. Он вел армады, он вел страну, завоевывая для родины все больше земель и славы. Не раз он был ранен, иногда даже по собственной воле, чтобы Темные Боги обратили на него свой взор и одарили своим могуществом. Так Ксеркс потерял глаз в одном из сражений и едва не умер от воспаления легких. Нет, у него точно не будет счастья со своей судьбой. Для него все ощущения в тумане, а для того, кому отражаются, они – сущий Ад. Но для Ксеркса было большим сюрпризом, когда он почувствовал это – как будто в шею впиваются клыки, выдирая кусок мяса. Ощущения давно забытой боли вновь хлынули на него, отзываясь в теле каким-то странным сладостным трепетом. Он не слышит взволнованного голоса правой руки, не видит, как мечутся слуги, изумленно глядя на скрючившегося, держащегося за горло императора. Ксеркс ничего не видел и не слышал, только чувствовал адово пламя в районе горла. Это месть или случайность? Возможно, что это конец для того, кто получил эту рану? Ксеркс больше думал, что ему не доставало этого ощущения и что впервые он так счастлив, что может без остановки улыбаться, чувствуя, как еще ноет место, куда впились невидимые клыки. На пару месяцев все затихло, и императору оставалось только с тоской вспоминать этот яркий миг. Он мог бы волноваться, что его судьба погибла, но внутренний голос, которому он привык повиноваться, говорил, что сюрпризы его еще будут ждать впереди. Кто сказал, что чутью нельзя верить? Он просыпается посреди ночи, чувствуя, как ему вскрывают грудь. Не в том романтическом смысле, когда появляется влюбленность или волнение и сердце выпрыгивает из груди. Его паре в прямом смысле на живую вскрывали грудину, от солнечного сплетения почти до самых ключиц. Болезненный огонь распространялся по всему телу, сжигая изнутри. Ксеркс еле держался, чтобы не закричать от того, насколько мучительно это было. Но он сжал зубы, почти раскрошив их, и молча терпел, заходясь в некой лихорадке. Боль не исчезала несколько дней, но для главы великой Империи не было возможности провести эти дни в постели, упиваясь ощущениями. Он встречался с генералами и готовился к новой войне, разбирался с торговыми связями с другими странами и постоянно чувствовал жар на груди. А ведь он привык к боли, но каково же его половинке? Ксеркс уже не знал, кого он однажды встретит. Для него было сюрпризом осознание – его судьба занимается некими магическими ритуалами. Ксеркс точно мог сказать, что это не Темное Учение, которому он сам следовал, но нечто подобное, что требовало жертвы. Вспышки боли появлялись постоянно и с какими-то закономерностями, хотя они быстро затухали, и Ксеркс не успевал их проследить. Наиболее запоминающейся была боль вдоль позвонков и жжение возле глаз, которое изредка повторялось, как будто рану наносили вновь и вновь, не давая о ней забыть. «Все-таки мы идеальная пара», - смеялся про себя император, думая, что они оба слишком связанны с болью. Возможно, он закалил родственную душу, постоянно заставляя ее жить с тем огнем, что пережил Ксеркс, а потому теперь она не боялась сама уже погружаться в нее. А быть может, просто так сложились звезды. Они преподнесли ему самый настоящий подарок, когда неожиданно свели с тем, кого он и не надеялся встретить. Его гипнотизировали два голубых огня в чужих глазах, пленили огненные волны волос и заворожил мягкий голос. Сквозь белый пушистый воротник проглядывались уродливые яркие шрамы на шее, чье расположение Ксеркс выучил наизусть, не раз прокручивая в голове первое знакомство с чужой болью. Он узнал следы у глаз, которые постоянно ощущал на лице, хотя одна его половина давно перестала чувствовать. Его судьба явилась к нему в виде белого лиса с острым умом и дерзким характером, который, однако, готов был подчиняться сильному хозяину. «Приятный сюрприз наконец встретить тебя, - довольно думал Ксеркс, уже представляя, каким покорным может быть наглый сын короля и как много может выдержать, столько лет приучаемый к боли. – Вскоре ты придешь ко мне. По собственной воле. Такова наша судьба».