День за днем

Тихо щелкнул чайник, оповещая, что вода вскипятилась. Наконец-то появилось свободное время в наряженном графике, и Мукуро собирался им воспользоваться в полной мере. Насколько это, конечно, возможно в данном месте и в его положении. Он кинул в большую чашку пакетик чая и наспал несколько ложек сахара. Глюкоза – это то, что ему сейчас нужно, чтобы восстановиться. Уж кто-кто, а он понимал важность этого углевода. Пар завалил от кружки, стоило ему налить кипяток. Мукуро неприятно поморщился, осознавая, какую глупость совершил, налив горячей воды до самого края. Теперь чаепитие продлится долго, либо он обожжет язык, ротовую полость и горло. Мерно помешивая сахар ложкой, Мукуро опустился на старый диванчик, втиснутый между двумя столами, заваленными бумагами. Он недовольно поморщился, взглянув на этот бардак – его-то рабочее место было в идеальном порядке, даже несмотря на его занятость. В какой-то мере его можно назвать перфекционистом, но на такой работе иначе никак. - Уже закончил? Быстро однако, - произнес с вечной улыбкой вошедший Ямамото. – Я думал, на работу уйдет еще минимум час. - Для тебя, возможно, - усмехнулся Мукуро, сощурив разноцветные глаза. - Да, как я мог забыть, ты же гений хирургии, - без издевки и иронии смеется Такеши, просто подтверждая в своей обычной манере очевидный факт. Мукуро самодовольно хмыкнул, сделав глоток из кружки. Всю свою жизнь он помнит операционный стол. Самому пришлось не раз лежать на нем, чувствуя дурман от лекарств, а иногда и легкий укол боли от порезов. Потом его водили взрослые, через стекло показывая, как мужчины и женщины в белом и больничном голубом склоняются над окровавленным телом, раз за разом вонзая различные инструменты. Да, Мукуро привлекала не возможность спасать, хотя роль Бога, вытаскивающего с того света заблудшие души, ему импонировала. Рокудо нравился сам процесс – жестокий и беспощадный. Где еще можно так безнаказанно разрезать человеческие тела и проникать к самым внутренностям? Хотя одно время он думал пойти по стезе патологоанатома, но истязать трупы оказалось очень скучно. С живыми намного интереснее. - Ты на сегодня все? – спросил Ямамото, наливая чай и себе. - Еще нет, - отозвался Мукуро, откидывая с плеча длинный хвост волос. - Ты все-таки решился на это? – неожиданно серьезно произнес Такеши, садясь рядом с хирургом. Мукуро не обратил на это внимания. Несмотря на активность и дружелюбие, Ямамото чувствовал грань, когда можно быть навязчиво близко и болтать без умолку, а когда стоит быть на расстоянии. - Это рискованно, - решил продолжить Такеши, взглянув на коллегу. - Любая операция опасна, - пожал плечами Мукуро. – Хирургия – это сплошной риск. Та же рулетка, только стреляешь не ты, а за тебя это делает врач. - Это так, но в этом случае, - вздохнул Ямамото, ероша волосы. – Для нее это может быть просто бесполезно. Зачем тебе этот риск? - Не лезь в это дело, полезнее будет, чем все эти разговоры, - по-лисьи усмехнулся Мукуро, хитро щурясь. – Лучше думай о своих дальнейших операциях. - Ты неисправим, - со смешком произнес Такеши, покачав головой. Рокудо пожал плечами и поднялся со своего места, оставляя кружку на столе. Он поправил халат, засовывая руки в карманы, нащупывая в них латексные перчатки, покрытые легким тальком. Мукуро сам не знал, почему решился на это. В конце концов дело было правда безнадежно и, возможно, пациенту просто надо было дать возможность спокойно уйти в мир иной, но никто не хотел так просто отпускать его. Мукуро мог бы. Он черств и бесчувственен, сочувствия в нем никогда не наблюдалось. Но что-то другое толкало его вновь и вновь приходить в эту палату, вновь и вновь проводить процедуры, которые почти наверняка не помогут, и уверять больного, что шанс еще есть. Рокудо вновь замер у двери. Он не боялся открыть ее, не боялся человека за ней. Просто иногда нужна пауза, чтобы переключиться на нужную волну. Он натянул доброжелательную улыбку, хотя Ямамото говорил, что в глазах у него все равно бесы. Но это лучше, чем его обычное выражение лица. - Здравствуй, дорогая Наги, - произнес мягко врач, заходя в палату. Его встретил изумленный взгляд, в котором сразу через мгновение засияло счастье. - Мукуро-сама, - пролепетала девушка, несмело улыбаясь, очаровательно робко краснея. - Как себя чувствуешь? – произнес Рокудо, присаживаясь на край ее постели, беря за запястье, уже привычно начиная считать пульс. - Не хуже, чем обычно, - неловко произнесла она, отворачиваясь, чтобы не сталкиваться с пронзающим внимательным взглядом. Мукуро смотрел на нее, подмечая еще больше удручающих признаков, что все не так хорошо: кожа стала бледнее и как будто серее, кости все сильнее выпирали, показывая страшную худобу, тонкие вены ярко виднелись, а кое-где виднелись синяки от внутренних разрывов капилляров. Ее грудь вздымалась тяжело и редко, легкие так и не стали лучше работать, а некоторые другие органы заменили капельницы и аппарат, который противно пищал сбоку. У нее с самого начала не было шансов. Попав под машину, она должна была умереть сразу, но вместо этого бог решил над ней поиздеваться и сохранил ей жизнь. Только теперь за нее надо было бороться. Девушка правда боролась. Она удивительно хорошо пережила операции, в ходе которых негодные органы были удалены, неплохо справлялась с восстановлением, хотя и она, и весь медицинский персонал понимали, что по большей части это бесполезные попытки продлить жизнь. Наблюдать за этим было забавно. Мукуро почему-то временами смешило, что такое слабое и беспомощное создание проявляет такую удивительную живучесть. Он наблюдал. Долго и внимательно, и сам не понял, как стал приходить к ней каждый день, а через некоторое время взял над ней кураторство. Хирургия – не магия. Ею невозможно излечить безнадежного и вытащить с того света. И Мукуро не питает ложных надежд. Он знает себя и знает, что просто будет делать то, что ему нравится, с телом человека, который неожиданно стал ему близок. Он сжал ее бледную ладонь и поднес к своим губам, прикасаясь ими к выступающим костяшкам. - Не волнуйся, милая Наги, - глубоким голосом произнес Мукуро, ловя чужой взгляд, гипнотизируя девушку. – Сегодня все закончится. Я тебе обещаю.