День за днем

- Все, Шерлок, я больше не могу! – закричал Джон, надевая наспех куртку, однако руки сами собой по привычке проверили карманы на наличие кошелька, документов и пистолета. Пистолета не оказалось, но Ватсон быстро вспомнил, что он идет не на расследование, а проветриться. - Что тебе опять не так? – раздраженно произнес Шерлок, не поднимая головы от микроскопа, тонкими пальцами подкручивая рычаги с левой и правой стороны прибора. - Опять?! – задохнулся от возмущения Джон. Слишком много в нем сейчас бурлило чувств и слов, которые рвались все наружу сразу, а потому все встали комом в горле. - Ты всегда чем-то недоволен, - произнес равнодушно Шерлок, делая какие-то заметки в записях. – То тебе не нравится, что я храню улики в холодильнике, то ты недоволен, что я положил труп в ванную. Потом ты мне заявил, что тебе не нравится наручники, хотя ты сам заявлял, что тебе не хватает разнообразия в сексуальной практике. - Это вообще не должно обсуждаться, - прервал эту речь Джон, жалея, что не сумел этого сделать раньше, потому что Шерлок любил слишком много говорить, иногда не понимая, когда нужно остановиться, особенно если это касалось вопросов интимного характера – Холмсы никогда не знали меры в откровенных разговорах. Шерлок закатил глаза, показывая всем своим видом, как он относится к такому отношению к подобным темам, а именно с большим раздражением и пренебрежением. Но согласно закрыл тему, прекрасно видя, что сейчас Джон не настроен на дискуссию, а точнее на выслушивание весомых и логичных аргументов. - Шерлок, ты слишком много стал пересекать черту, - вздохнул Джон, зашнуровывая ботинки. – Ты прекратил совсем меня слушать и слышать. Что я есть, что меня нет. Да, это обычное дело, я уже привык. Но сейчас я просто мебелью стал. - Если бы я не знал на сто процентов, что ты мужчина, я бы подумал, что у тебя предменструальный синдром, - произнес Шерлок, вновь обращая все свое внимание к веществу на предметном стекле под окуляром микроскопа. Он даже не услышал, как хлопнула дверь. Он не понял, что Джон ушел, крикнув, что его довел Шерлок окончательно. Неожиданно стало слишком много тишины. Шерлок привык работать в тишине, но это было до того, как в его жизни появился бывший военный врач. У Джона тяжелая походка, он иногда тяжело вздыхает, ночью может постанывать от боли в раненном плече. Его голос всегда звучит на фоне приятной музыкой, хотя слова и их смысл зачастую просто пропадали. Важнее было, что звучит мягкий теплый голос, который несет ощущение странного, забытого уюта и чего-то трепетного. Вслед за тишиной пришло осознание пустоты. Шерлок вышел из кухни, глядя на пустое кресло, в котором обычно проводил время Джон. Ватсон не прав в мыслях, что он мебель. Она в основном безлика, хотя некоторые особенно глупые люди зачем-то присваивают неодушевленным предметам какой-то эмоциональный оттенок. Шерлок к таким не относился. Все должно быть практичным. Джон хоть и помогал иногда в расследованиях, но как раз таки был мало практичен, а почему-то нерационально важен. Джона слишком много в жизни Шерлока. Джон стал слишком много оказывать влияния на Холмса. И Шерлок понимал, что вернуться к прежнему образу жизни ему уже никак. - С тобой все хорошо? – спросил Джон, странно глядя на лежащего в кресле Ватсона Шерлока. - Все отлично, - произнес равнодушно Холмс, грациозно поднимаясь на ноги. – Просто ради успешного проведения эксперимента требуется длительное выдерживание вытяжки, как раз время прошло, я могу продолжить. Джон не стал уточнять, что Шерлок мог ждать и в своем кресле. Однако при всем «много» слишком мало бывает моментов, когда Холмс бывает таким удивительно сентиментальным и трогательным. Так что Джон помолчит на эту тему. Зачем лишать себя удовольствия?