День за днем

По деревни ходили странные слухи. Шепотки становились громче, когда в поле зрения появлялся Гавриил. Надменный и самодовольный мужчина всегда казался тем, кто возвышается над всеми, он рожден для власти и руководства и с удовольствием занимался этим. Он бывал жесток и в словах, и в действиях, но в последнее время его речи и деяния стали пугать еще больше. Стали ходить страшные слухи, что Гавриил поклоняется чужому Богу – Повелителю Мух. Кто-то уверял, что видел, как тот в овраге смастерил новый идол, кто-то говорил, что он у себя в доме разложил куски стухшего мяса, чтобы слетались насекомые к нему, а были даже те, кто был уверен, что стали пропадать люди, а причина этого – жертвоприношение этому чужому Богу. Гавриил ничего не отвечал на эти разговоры. Одним холодным надменным взглядом он заставлял всех шепчущихся замолчать и в ужасе отвернуться, а жестоким обращением к женщинам вновь доказывал – этот человек вообще на любовь и преданность не способен. Это был закон, на котором стоял мир в деревне – Гавриил не может любить и сопереживать, и пока это действует, то все хорошо. Но только никто не знал, что закон давно рухнул, а вместе с ним стал трещать по швам и привычный распорядок дня. Гавриил действительно стал делать нечто подобное, что можно было назвать поклонением в каком-то смысле. В нем зародилось восхищение и восторг, горячее желание и трепет, волнение и слабость. Ему однажды явилась фея и захватила сердце и разум Гавриила. В ней сочетались аккуратность и ранимость юной девы и властность с жестокостью, которая была присуща самому Гавриилу. Она явилась к нему во тьме, в облике низкой, хрупкой девушки с темными глубокими влекущими глазами, черными, как вороново крыло, волосами. На ее лице были следы боли, которые мужчина никак не мог к чему-либо приписать, но мог поклясться душой – от этих меток девушка не стала уродливее, лишь красивее и желаннее. - Вельзевул, - представилась тогда она с таким видом, будто сквернословила и ее рот от того горел. – Повелитель мух. - Богиня? – переспросил с усмешкой Гавриил, не веря, что кто-то всевышний может быть таким не презентабельным. На такое предположение девушка лишь сильнее скривилась, и мужчина не мог не заметить, как мило сморщился ее носик, а тонкие бровки сошлись у переносицы. Он был очарован. Он был влюблен. Все мысли Гавриила были заняты переживаниями о том, как он может выразить свои чувства прекрасной фее, что так неожиданно явилась в его жизнь. Она зашла легкой поступью, взирая с холодом и равнодушием, и теперь этот взгляд все время был в памяти и отчего-то грел сердце. - Ты идиот, - говорила Вельзевул, вновь встречаясь с Гавриилом, который настойчиво стремился увидеться с ней, а потому всегда находил. - С чего ты взяла? – обезоруживающе улыбался мужчина. Он всегда мог сразить этим любую деву, но только в темных глазах напротив все равно оставался холод. - Ты стремишься к тому, чего не понимаешь, - спокойно говорила она, и от одного звука ее голоса Гавриил забывался и не слышал, сколько в нем печали. – И это закончится плохо для тебя. - Ты думаешь, что я позволю себе пасть перед тобой? – усмехнулся мужчина, с темным коварством взирая на Вельзевул. – Ох, дорогая, я могу быть страшнее любого Бога. Впервые тогда он увидел на прекрасном лице улыбку – отражение собственной, в которой было зло и жестокость. Но тогда это не имело значения, ведь ему улыбнулась та, которая затмила собой солнце. - Ты еще пожалеешь о своем выборе, - предупредила Вельзевул. Однако теперь в ее словах звучало удовольствие и гордость. Гавриил в тот момент поклялся себе не проиграть и добиться ее. Но только не знал, что конец его близок. Но ведь это неважно, когда в душе бабочкой, а точнее мухой, трепещет любовь.