День за днем

Это больно. Невероятно больно, даже больнее чем тогда, когда он умер. Бен ненавидит свою беспомощность. Он лишен жизни, но остался в мире беспомощной тенью, что может только смотреть со стороны и ничем не может помочь. Бен видел, как разваливается семья, он видел, как один за другим его братья и сестры покидают дом, как связи рвутся, как они губят себя. Бен боялся за всех них, потому что всех любил. Но Клаус особенно вызывал опасения. Бен видел и знал, как тот боится. Боится мира, а главное – своих способностей. Отец заставляет его каждый день видеть мертвых, запирает рядом с ними на сутки, заставляет Клауса окунаться в страхи. Бен не удивляется, когда брат пристрастился к алкоголю, а потом и к наркотикам. Бен не удивляется, но боль все равно появляется, когда он видит вновь обдолбанного Клауса. Могут ли призраки вообще ощущать боль? Бен не знает, что это, если не боль. Если бы его сердце еще билось, оно бы точно сжалось при виде беспомощного, убивающего самого себя Клауса. Он хочет к нему прикоснуться, хочет обнять и убедить, что ему не нужно так поступать. Но Клаус заглушает себя, делает все, чтобы не видеть и не слышать умерших. И Бен не может к нему прорваться. Могут ли призраки сорвать голос? Бен не знает, но он почти ощущает, как от напряжения болит дух, который пытается прорваться к затуманенному разуму брата. Он срывается. Но продолжает просто потому, что не может больше ничего сделать. Потом его Клаус слышит. Слышит, когда смерть привела их всех снова домой. Слышит и видит, но они все еще остаются на расстоянии: на расстоянии жизни и смерти. - Остановись, Клаус, - просит Бен. Просит снова и снова в пустоту, потому что знает и видит, что Клаусу невыносимо видеть мертвые лица. Даже если это лицо дорогого брата. Но когда есть возможность, Бен становится гласом совести. Он следует за Клаусом, стараясь его поставить на путь исправления, каждый раз говоря, что ему следует поступать правильно. Клаус же никогда его не слушал. Он изменился, когда попал на войну. Там он полюбил, но Бен этого не видел, но знал - Клаус умер вместе с Дейвом. И как сильно Шестой хотел стереть это время из жизни брата, вернуть его из внутреннего Ада, снова сделать цельным. И Бен очень не хотел признавать, что где-то в глубине души завидует и ревнует - Клаус по нему так сильно не тосковал. - Дейв не хотел бы, чтобы ты творил с собой такое, - произносит твёрдо Шестой. Никогда в жизни он не хотел бы применять этот довод, потому как в чужих глазах вновь появляется боль, которая затмевает настоящее. А у Бена болью обрастает суть. Ведь он может только смотреть. Теперь он ни на что не способен. Хотя... Кто сказал, что призраки не могут безнадежно любить?