День за днем

Он постоянно мешает работать. Своим видом, звуком шагов, да даже запахом. Не сказать, что нюх у него звериный, но раздражение обостряет все органы чувств. Чуя поднимает глаза и недовольно болезненно щурится, потому что наткнулся взглядом тут же на Дазая. Чертов Дазай. Босс кажется фоном для злобы Чуи, хотя он понимал, что это неправильно и является большой ошибкой, но любая попытка сосредоточиться на голосе Огая заканчивалась тем, что он лучше слышал и дыхание Дазая. Собрание — важная штука, но не тогда, когда напротив сидит эта мумия. Осаму поднимает глаза и их взгляды встречаются. Он самодовольно усмехается, как может только он: с налетом холода и равнодушия, но с точной уверенностью в себе. Чуя недовольно скалится, только лишь не рычит, потому что Босс может услышать. Но, судя по сильнее растянувшимся губам Дазая, что-то похожее он услышал на уровне мыслей. Накахара отвернулся, сильнее сжав кулаки, сдерживая способность, но та все равно просачивается, и поверхность стола у ладони Чуи покрывается мелкими трещинками. Легкое прикосновение к ноге кажется слишком невесомым, но эффект моментальный — алая аура испаряется, как будто ее и не было, а Чуя ощущает неправильное опустошение. Совершенно диким взглядом он одаривает Дазая, чей взгляд сосредоточен на Мори. Но только прикосновение к ноге поднимается выше. Чертова длинноногая скумбрия! Чуя зло хмурится и старается отбить это «нападение», но бой неравный изначально — рост и длина ног Накахары не позволяют ему хорошенько ударить Дазая. — Что-то не так, Накахара? — спрашивает Огай, когда Чуя случайно ударяется коленкой о столешницу. — Нет, все в порядке, — отвечает мафиози, чувствуя себя абсолютным дураком. И он совершенно точно не обращает внимания на довольную рожу Дазая. Но почему-то точно увидел, как его губы беззвучно произнесли одно слово. «Тише» Чуя недовольно поджал губы, понимая, что его не собираются так просто отпускать. Накахара надеялся, что он выглядит не слишком жалким, посылая молящий взгляд Коё, но та прекрасно делала вид, что все происходящее с подопечным ее не касается. Глаза болели от количества закатывания за неделю, но нет предела человеческому организму — если Дазай захочет, то доведет напарника до рекорда. А пока к рекорду шла растяжка одного из самых малоподвижных мафиози. Осаму слишком хорошо знал чувствительные места Чуи, а потому кончиками пальцев ног он щекотал коленку. Было приятно, но унизительно-обидно. «Ну, держись!» Накахара сощурился, ехидно скалясь. Он тоже знал чувствительные места напарника. И знал о его маленькой слабости. Дазай боится щекотки на пятках. Осаму буквально подпрыгнул на стуле, ударившись коленкой об стол и крякнув что-то неразборчивое. — Дазай-кун, тебе нехорошо? — лелейно спросил Огай, глядя на подопечного так, будто уже разложил его на столе и медленно заживо вскрывает тупым скальпелем. — Простите, Мори-сан, — неловко улыбнулся Осаму. — Мелкий камушек в ботинок попал и мешается весь день. — Так разберись со своим камушком позже, — произнес строго Огай, абсолютно проигнорировав возмущенный взгляд Чуи. — О, с удовольствием, выполню все в лучшем виде, — довольно закивал Дазай. — Лучше бы я этого не слышала и не поняла, — покачала головой Коё, сочувствующе посмотрев на красного от смущения и возмущения Чую. Ему точно не повезло быть камушком в жизни Дазая. Только Осаму не знает, что об этот булыжник можно и ногу сломать.