День за днем

Йен очень долго отталкивал его. Просто не верил, что Микки правда будет с ним. Сначала просто боялся, что для Милковича это все не серьезно, просто отдых и развлечение. После Галлагер был уверен, что уголовник никогда не признает свою ориентацию, опасаясь отца и его мести. Затем пришла биполярка. Йен был не уверен в себе, что уж там говорить о доверии к другому человеку. Он чувствовал волнение Микки, видел его тревогу, но не хотел этого, не хотел, чтобы в нем видели больного, сломанного человека. Он хотел быть уверенным в Микки и его чувствах. Хотел быть уверенным, что ему, Йену, это нужно. Сейчас Галлагер готов смеяться от воспоминаний. Улыбка, шальная и немного безумная, сама появляется на лице, и у Микки в глазах читается вопрос. — Че, бля, лыбишься? — озвучивает нецензурно Милкович, продолжая чистить пистолет. От интонации должно быть страшно, ведь звучит это как угроза, но Йен выучил все ноты в речи Микки, и по-настоящему он редко бывает злым. Галлагер улыбается сильнее, откидывая в сторону футболку, которую последнюю минуту комкал в руках, и прихромал к Микки, вставая напротив него. У него жесткие волосы, испорченные постоянной стрижкой почти под ноль, порохом и дымом, да и тюремная жизнь не способствует красоте ногтей и волос. Но Йен любит сжимать эти пряди, любит гладить крепкую мощную шею. — Забыл таблеточками закинуться или просто повернутый? — усмехается Микки, касаясь грязными от оружейной смазки пальцами бледной поясницы. — Я — Галлагер, а мы не можем быть нормальными, — отвечает Йен, наклоняясь к Микки, властно целуя. — Именно поэтому ты такую хуйню с предложением устроил, — произнес недовольно Милкович, отрываясь от чужих губ, собирая обратно пистолет. Йен не знает его марки, но знает, что это любимая у Микки. — Я просто хотел быть уверенным, — ответил виновато Йен. — Ой, да завали ебало, а то вторую ногу сломаю, — резко произнес Микки, знакомо и по-родному хмурясь, отчего его взгляд становился немного жалобным. По крайней мере для Галлагера. — О, да, это лучший подарок на свадьбу, — рассмеялся Йен. — Очень по-милковически. — Сделать предложение вначале в пироговой, а затем над избитым педиком очень по-галлогеровски, — заметил Микки, все же улыбаясь. Счастливо улыбаясь. — Скоро ты тоже станешь Галлагером, — довольно протянул Йен, собственнически притянув вставшего Микки к себе, обнимая за шею. — Всю жизнь, блять, мечтал об этом, — ядовито заметил Микки, кладя ладони на покрытую веснушками шею, привычно и правильно. Йен довольно прикрыл глаза. Он действительно готов был смеяться над своими сомнениями в прошлом, над глупыми попытками заменить Микки кем-то другим. Только с ним Галлагер был таким — счастливым и свободным, но при этом держащим себя в руках. Демоны в голове затихали, и он же утихомиривал чужих. Йен хотел быть уверенным в Микки. И он уверен. Уверен, что сделать Микки мужем — самое лучшее, что он мог придумать в этой жизни. И Микки с ним согласен.