День за днем

Громко звучит глухой хруст ломающихся костей. Только в пылу азарта, ярости, гнева и животного восторга не понятно, это пальцы ломаются или нос, а может и ребра, или еще что, потому как удары стали беспорядочными и хаотичными, без цели и направления, а просто чтобы удар достиг чужого тела. Просто чтобы было больно, просто чтобы был удар. Они вновь и вновь замахивались, наносили удары, повалившись на землю. В ход пошли не только кулаки, но и ноги. Дать коленом в живот, пяткой под колено или в область паха. У них нет правил и ограничений — только чтобы сделать больно. Для них нормально быть жестокими и беспощадными. Они оба уголовники с не очень высокой планкой моральных принципов. Оба — выходцы из самых неблагополучных семей, в которых нормально быть преступником: мелким воришкой, аферистом, убийцей. Они преступники от рождения. Оба психи: у одного это зафиксировано документально, а у второго на лице все написано. Ненормальные, отбитые, наркоманы и алкоголики. Порок на пороке. И эти изгои безумно любят друг друга. Но их любовь нелогична и странна, выражается не так, как у всех. Они любят друг друга, а потому сейчас готовы убить друг друга, яростно избивая, рыча и ругаясь, вновь и вновь разбивая лицо любимого, оставляя кровавые разводы, уродуя сильные тела синяками. Это уже не драка. Это настоящая бойня, никакая любовь не идет на уступки, они жестоко бьются, вновь и вновь крича в лицо, как они до ненависти друг друга любят, ломая носы и челюсти, еще больше причиняя боли. — Они идиоты, — качает головой Дебби, глядя точно как Фиона на дерущуюся парочку, которая была похожа на пару сцепившихся котов. И вздыхает она очень как старшая сестра, что стоящего рядом Липа невольно передергивает. — Разнять их? — спрашивает Филипп, укачивая на руках сына, готовый передать его сестре и идти спасать от лишних побоев брата. Хотя на самом деле у него не было особого желания это делать. — Да нет, сам знаешь, для них это то же самое, что сказать «Я люблю тебя», — улыбается Дебби, пожав плечами, разворачиваясь, чтобы войти в дом. — Но вот доставить их в больницу потом придется. Кто повезет? — Я с Фредди, — сразу отмазался Лип. — А я с Фрэнни, — быстро ответила Дебс. — Сами доползут? — Определенно, — согласился брат. За их спинами уже тише были звуки борьбы, лишь болезненные хрипы и стоны стали громче. Ругань стала более мягкой, не такой забористой, а даже, можно сказать, ласковой. — Ты слабак, Галлагер, — плюется кровью Микки, перекатываясь с поваленного Йена на землю. — Ты первый сдался, — усмехается парень, хрипло смеясь. — И кстати, хочу напомнить, что ты тоже уже Галлагер. — Ебанный пиздец, правда? — произносит почти серьезно Микки. — Пиздец, что ты забыл о годовщине, — недовольно ругается Йен. — Ты вообще жениться не хотел, ебанный козел, — рычит гневно бывший Милкович. — И свадьбу через жопу устраивал. — Снова хочешь подраться? — поднимаясь на локтях, спрашивает Йен. — Как два пальца, — отвечает Микки, поднимаясь следом. — У нас ебанутая семья, — замечает флегматично Лиам, спускаясь со второго этажа, слыша, как на улице вновь раздаются звуки драки. — Зато любим до гроба, — ответил ему Лип. — И эти точно умрут в один день, — кивнула в сторону входной двери Дебби.