Two for One

На следующий день Гарри объявил, что у него есть сюрприз для Луи, и попросил, чтобы он отложил все свои дела. Тот, давно уже не сомневавшийся в тщательно продуманных планах своего мужа, был вынужден это сделать, но ему потребовалось пара недель, чтобы все подготовить. Накануне этой даты Гарри вернулся домой довольно поздно — что было совсем обыденным, так как теперь он, как правило, вставал раньше, чтобы присмотреть за их дочкой, пока Луи спал — и Луи уже спал. Ладно, это было относительно «поздно» — было только половина десятого вечера — но Томмо носил малыша и быстро уставал. Так что Луи сквозь сон слышал, как Гарри опустился на свою сторону кровати, шепча, что он уйдет, когда Луи проснется, но план состоял в том, чтобы встать раньше, чем Луи привык. Тот отмахнулся от него, но Стайлс был уверен, что он его не слышал, и просто пытался заставить его заткнуться, чтобы он мог снова заснуть. — Только не сердись, когда зазвенит будильник, — предупредил Гарри, прекрасно понимая, насколько вредным был его беременный муж. — Я не сержусь, — невнятно пробормотал Луи, уткнувшись в подушку. — Я отвезу Роуз к Джемме на день, так что тебе не придется беспокоиться о ней утром. Просто… хоть один раз следуй инструкциям, хорошо? — попросил Гарри, обняв Луи и положив руку на быстро растущий животик. — Как скажете, босс, — Луи зевнул, будучи саркастичным даже в полусонном состоянии, прежде чем тихонько засопеть. Гарри повернул голову, чтобы чмокнуть парня в щеку, но он был слишком взволнован и нервничал по поводу завтрашнего дня, чтобы быстро заснуть. Вместо этого он воспользовался возможностью, чтобы исследователь твердую выпуклость под его ладонью, которая означала, что там зарождается жизнь — это было тоскливое чувство, но каждый день, который приближал его к встрече с этим ребенком, также приносил с собой радость и волнение, которое начинало светить в места в его сердце, которое слишком долго пребывало в темноте. — Я люблю тебя, — прошептал Гарри, как заявление, так и обещание, прежде чем, наконец, позволить усталости погрузить себя в сон. Когда Луи проснулся, он был немного дезориентирован. Он помнил, что к нему прижимался Гарри, но теперь другая половина кровати была холодной. Был также знакомый неприятный всплеск в кишечнике и незнакомый — хотя и раздражающий — писк над ухом. Ему удалось проглотить желчь, подкатывающую к горлу, чтобы после отключить будильник и метнуться в ванную. Когда его привычная утренняя рутина блевания, сидения на унитазе и полоскания рта была закончена, он заметил, что к зеркалу над раковиной была приклеена записка, и именно тогда он вспомнил разговор с Гарри накануне. Доброе утро, любовь моя — Надеюсь, карапуз не доставил тебе слишком много хлопот, из-за того что так рано проснулся. Искренне надеюсь, что оно того стоит. Завтрак ждет тебя в Mercantile Café в 8 утра. Обязательно назови свое ПОЛНОЕ имя :) Пока Луи рылся в своей стремительно неподходящей по размеру одежде, он начал думать, что согласие на какую-то диковинную вещь, которую Гарри запланировал для него, было не так привлекательно, как валяться под одеялом и наслаждаться днем одиночества, который ему обещали так много недель назад. Но Гарри, казалось, был искренне взволнован — и немного… нервничал? — когда сообщал мужу о своих намерениях. Как он сделает это, когда его не будет рядом, Луи не знал. В конце концов ему стало скорее любопытно, чем неловко, и он схватил одну из футболок Гарри, чтобы закончить свой уютный шикарный вид бродяги — на самом деле она была не больше, чем его собственные футболки, но она была длиннее и, по крайней мере, в ней не было видно его животик. Когда он вошел в маленькое бистро — мимо которого он проходил много раз, но никогда не заходил — он почувствовал себя немного нелепо. Он не был точно уверен, почему он был там, и ему было неудобно в плохо сидящей на нем одежде, а там было много людей даже ранним утром; всего этого было почти достаточно, чтобы заставить его развернуться и провести остаток дня в постели. Но потом он вспомнил записку Гарри — своего милого, продуманного мужа, который работал изо всех сил, чтобы попытаться поднять бизнес с колен и заботиться об их маленькой дочери и беременном партнере и…ну, на мгновение стоило рискнуть, на несколько секунд выглядя идиотом. — Вам придется ждать своего завтрака примерно сорок пять минут, — сказала ему слегка раздраженная администратор, когда он подошел к стойке заказов. Луи хотел сделать какие-нибудь ехидное замечание о том, как это отталкивает людей, но он работал на таких работах раньше. Он знал, что это не ее вина. — Эм, я думаю, что, возможно, есть резервация? Для меня? — боже, по крайней мере, он на это надеялся. Она тут же сунула нос в планшет. — Имя? — Луи, — затем он вспомнил слова Гарри и добавил, — Уильям Томлинсон-Стайлс, — он не был уверен, нужно ли второе имя, но Гарри указал на необходимость использовать его полное имя. — Оу! — она подняла голову, чтобы посмотреть на него повнимательнее. — Так вы муж Гарри? — он кивнул, теперь немного напрягшись. — Пойдем, пойдем — пойдем за мной. Ох, посмотрите на этот милый животик, — проворковала она, когда они отошли от стойки и шли через зал. — Какой срок? Он подумал, что для нее было бы самонадеянно предположить, что он ждет, и испытал искушение немного развлечься с ней. Но, если она была другом Гарри — тот, кто может сделать для него кое-что в этот момент — он не хотел разрушать его своим обычным саркастическим «я». — Эм, да. Около шестнадцати недель. — О, и это все? — окей, Луи собирался поговорить с этой женщиной. Но прежде чем он успел что-либо сказать, они остановились, и она обернулась. — Мы пришли, насладитесь! Луи немного запыхался, когда плюхнулся в кресло, и она молча удалилась. Он был так раздражен отсутствием такта у администратора, что едва упустил прекрасный вид перед собой. На столе стояла ваза с желтыми розами — несомненно, это дело рук Гарри, потому что на всех других столиках стояли гвоздики разных оттенков — и керамический чайничек, судя по запаху это был йоркширский чай, а также письмо, адресованное ему. Не успел он дотянуться до конверта, как к его столу подошел официант — джентльмен средних лет с добрыми глазами и ненавязчивым поведением. — Добро Пожаловать, Мистер Томлинсон-Стайлс, — по тому, как он говорил, можно было понять, что он тоже разговаривал с мужем Луи. — По инструкции мы уже приготовили для вас свежий йоркширский чай — разумеется, без кофеина. Есть что-нибудь еще, что вы хотели бы выпить, прежде чем я вернусь, чтобы принять ваш заказ? — Томлинсон покачал головой — просто запах чая был божественно пьянящим. — В таком случае, просмотрите меню, а я вернусь через несколько минут, — он хотел было уйти, но потом вспомнил еще кое-что. — И Мистер Стайлс просил вас воздержаться от чтения записки до конца трапезы, — с этими словами он удалился. Луи поморщился. Зачем Гарри нужно ждать, пока он поест, прежде чем прочитать письмо? Это было глупо — он никогда не узнает. Тем не менее… он чувствовал бы себя виноватым из-за того, что он нарушит инструкции, когда Гарри сделал так много, просто чтобы организовать это. В попытке отвлечься от заманчивых слов, Томлинсон схватил меню. И тут же пожалел об этом. Там было около четырнадцати страниц с блюдами, половину из которых он даже не мог произнести, а тем более понять, что это. И поскольку его все еще могло стошнить, он не стал рисковать и пробовать что-то необычное. Примерно на третьей странице ему надоело расшифровать проклятое меню — он все равно не мог сконцентрироваться на словах — и он поддался, открывая письмо, которое так соблазнительно лежало в центре стола, глазами читая первые слова на странице. Я знал, что ты не дождешься конца завтрака. — Пошел ты, — пробормотал себе под нос Луи с ласковой улыбкой. И так как я знал, что ты не сможешь ждать — и что у тебя не хватит терпения, чтобы прочитать все меню — вот мои рекомендации лучших вариантов, который понравятся нашему маленькому авокадо. Луи закатил глаза, потому что он любил и ненавидел то, что Гарри знал его так хорошо, а также потому, что он продолжал ссылаться на их ребенка, называя его разными фруктами или овощами, размер которых соответствовал неделе беременности. Несмотря на соблазн просто выбрать что-то дико неожиданное из меню — просто чтобы иметь повод противоречить предположениям Гарри — он должен был признать, что варианты, которые выбрал для него муж, звучали чертовски хорошо. — Я возьму бисквиты с подливкой*, — решил Луи, когда официант вернулся. — И фрукты, — добавил он, чувствуя необходимость включить что-нибудь хотя бы немного полезное, даже если в итоге он это не съест. — Хорошо. Скоро будет готово, — он взял со стола меню размером с роман и оставил шатена со своими мыслями. Которые неизбежно вернулись в записки. Ну, он уже открыл конверт… Любовь моя, ты здесь не просто так. Это очень особенное место для меня, и я думаю, пришло время тебе узнать почему. Посмотри в окно, через дорогу. Хоть он чувствовал себя немного глупо, следуя инструкциям человека, которого даже не было там, Луи должен был это сделать. Спустя несколько мгновений — он легко отвлекся на всю суету — но в конце концов увидел это. Кафе, где они впервые встретились. Вот где все это произошло. Именно на этом самом месте, из этого самого окна я впервые увидел тебя. Я чуть не уронил поднос со стаканами, который нес — ты можешь спросить Бенни (человека, который тебя обслуживал); он был там в тот день. Луи относился к окружающим с большим почтением. Он знал, что Гарри работал в этом квартале до того момента, как они встретились, но они никогда не обсуждали, где именно. Большой стеклянный фасад кофейни позволял легко наблюдать за длинной вереницей покупателей, петляющих по периметру, даже под таким углом. Гарри стоял — вероятно, там, где только что был Бенни — и в это же время, когда Луи еще не знал, что он будет любить, решил, что преследование стоит всего этого. Луи задался вопросом, зная все, что он знал сейчас, сделает ли Гарри такой же выбор снова. Он получил ответ, когда продолжил читать письмо. Я совершенно уверен, что именно в этот момент мое сердце действительно забилось в первый раз. Я уже говорил тебе, что не могу уйти, потому что мне становится плохо без тебя. Тогда это было ужасно, мое сердце одержало победу над разумом. Но я не жалею об этом ни секунды, потому что это того стоило. В тот момент, в этом месте… здесь началась моя жизнь. Смелость — это первый урок, который преподала мне твоя любовь. Одного этого было бы достаточно на всю жизнь, но ты научил меня гораздо большему. Я прошу, чтобы ты снова доверился мне и остановился в кофейне в парке Уиндермир. И снова, не забудь назвать свое ПОЛНОЕ имя, Мистер Томлинсон-Стайлс. Так что Гарри не пожалел о выборе, который привел их сюда. Это… приятно знать. На подсознательном уровне Луи всегда знал, что Гарри будет выбирать его снова и снова. Но ему было больно видеть такие красноречивые слова. Луи почти забыл о завтраке, который только что заказал. Он был слишком взволнован следующей остановкой на карте сокровищ. Но… честно говоря, он умирал с голоду. И, хотя он никогда не признался бы в этом Гарри, его рекомендация была одной из лучших, черт возьми, вещей, которые он когда-либо ел. После завтрака — за счет заведения — Луи направился в парк рядом с их прошлым жильем. Когда он подошел к маленькой передвижной тележке с кофе у входа, он чувствовал себя немного менее нелепым, чем в кафе. Теперь он знал, чего ожидать. По крайней мере, он так думал. — Здрасте, ээм…у вас есть что-нибудь для меня? — спросил он у скучающей бариста. — Не знаю. Вы делали заказ? — она закатила глаза — они оба знали, что это не так. Щеки Луи покраснели от смущения, но, по крайней мере, этот грубый работник не прокомментировал его живот, поэтому он продолжил. — Что-нибудь для Луи Уильяма Томлинсон-Стайлса? — попытался он еще раз, следуя инструкциям, снова назвать свое полное имя. В ее глазах загорелась искорка понимания, хотя никакого энтузиазма по поводу участия в этой маленькой игре не последовало. — Пожалуйста, подождите, — она исчезла за барной стойкой на несколько минут и вернулась с каким-то молочным напитком со льдом, протянув ему через стойку. Когда Луи тупо уставился на него, она встряхнула содержимым так, что кубики льда призывно загремели. — Это все? — он взял стакан и осмотрел его, но в этом жесте не было ничего особенно романтичного или заставляющего задуматься. — Все оплачено? — предложила она в ответ на его вопрос. — Хорошего дня, — немного неискренне крикнула она, когда он вышел на улицу. Луи открыл крышку и понюхал содержимое — чай латте со льдом*. Он узнал бы этот запах где угодно. Это был любимый напиток Гарри — он всегда любил сочетание вкусов и даже использовал их в качестве вдохновения для нескольких своих кондитерских инноваций. Только когда он более внимательно осмотрел стакан, он заметил надпись на специальном держателе-обертке: пройди около 10 метров в парк и поверни направо. Там будет скамейка с видом на небольшой пруд. Садись. Наслаждайся следующей запиской. Потребовалось немного больше времени, чем нужно, чтобы найти скамейку — фактическое расстояние было, вероятно, более чем в два раза больше указанного, но Гарри всегда был ужасен в оценке расстояний. Или, может быть, Луи лучше разбирался в нем из-за многих лет бега по футбольному полю. Он плюхнулся на скамейку, с приятным понимаем, что он, наконец-то, сидит. Там было тихо, легкий ветерок дул с воды, и маленькая семейка уток размахивала своими лапками на мелководье. Он дышал свежим воздухом, который нес в себе обещание весеннего тепла. По привычке Луи поднес соломинку к губам и втянул в себя содержимое стакана. Когда жидкость попала на язык, он замер, ожидая, что его тут же стошнит — он не был поклонником такой пищи в обычный день, а теперь и подавно с его избирательным малышом — но был удивлен, обнаружив, как легко она прошла по горлу. Когда желудок не взбунтовался, он сделал еще один экспериментальный глоток, радуясь, что он зашел также хорошо, как и первый. Хотя он думал, что где-то читал о том, что ваши вкусовые рецепторы меняются из-за беременности — или просто какие-то старые клише — Луи решил поверить, что его нынешнее пристрастие к просто способом этого ребенка дать ему знать, сколько от его второго отца было в нем. Снова еще одна маленькая копия Гарри. Луи погладил свой животик, жадно посасывая божественный напиток — он мог жить с этим. Когда он закончил со своим новым любимым напитком, он вспомнил, что где-то здесь для него, вероятно, было еще одно письмо. Он немного повернулся, но ничего не нашел. Когда он раздвинул ноги, то увидел квадратный конверт, прикрепленный к брусочкам под скамейкой. — Как жестоко заставлять беременного мужа вот так наклоняться, — пробормотал Луи, пытаясь достать записку. Потребовалось несколько попыток — и немного матов — но, наконец, он справился с этой задачей, и любая обида, которую он чувствовал, пока доставал конверт, тут же растаяла, когда он прочитал содержимое второго письма Гарри. Луи, Я был здесь, когда ты сказал мне, что любишь меня. Ну, если быть совсем точным, то я стоял в нескольких метрах позади — но здесь я оказался после того, как ты сказал мне это, и мои ноги перестали меня держать. Если ты помнишь, мы ссорились, разговаривая по телефону, не такая уж большая редкость в те дни. Однако я не помню, из-за чего — давно забыто и вычеркнуто из памяти теми тремя словами, который выскользнули из твоего рта, когда твой охранник был в гневе. Может, Гарри и забыл, из-за чего они поссорились, Луи все прекрасно помнил. В тот вечер они должны были идти на ужин, а Стайлс опоздал. Позже он узнал, что это было потому, что Гарри планировал удивить его пикником под звездами, но решил вернуться домой, чтобы взять большую толстовку, которую Луи любил воровать у него, потому что знал, что шатен замерзнет. Должно быть, он срезал путь через парк, когда шатен позвонил ему, чтобы отчитать за опоздание. Вот только… Луи вовсе не злился. Он паниковал. Гарри всегда, всегда держал свое слово — он знал, насколько это важно для того, чтобы построить необходимое доверие между ними — и когда он не появился, Луи подумал, что случилось что-то ужасное. В то время он каждую минуту ожидал, что в какой-то момент все пойдет по пизде, потому что так всегда было. Всякий раз, когда он думал, что счастлив, в безопасности и доволен, судьба всегда находила способ неожиданно ворваться и разрушить все оптимистические планы, которые он даже не понимал, когда придумывал. И поэтому он решил, что это лишь вопрос времени, когда что-то уберет самого важного человека в его жизни, лучшее, что с ним когда-либо случалось. Однако, когда Гарри ответил на звонок, его беспокойство сменилось яростью. Это была экстремальная реакция — наверное, именно поэтому Гарри не мог вспомнить, что произошло, так как он не делал ничего плохого — но где-то между криками о том, что Гарри мог бы лежать мертвым в канаве и угрозами бросить этого невнимательного осла, внезапно вырвалось «я тебя люблю», чтобы Гарри мог понять, почему Луи был так расстроен. Не самое красноречивое признание, но именно поэтому это не Луи разбросал любовные записки своему партнеру по всему городу. Когда он вернулся к письму, лежавшему у него на коленях, он с удивлением обнаружил несколько мокрых пятен, размазывающих чернила, и прижал ладони к глазам, как будто он мог остановить поток слез так же, как кровь из раны. Чертовы гормоны. Потребовалось несколько секунд, чтобы его зрение прояснилось, и в конце концов дочитать драгоценные слова Гарри. Ни поэзия, ни музыка, ничто на свете не звучало так прекрасно, как эти три слова, слетевшие с твоих губ, и я совершенно уверен, что в этот момент мое сердце остановилось. Это было ужасно, потому что я был уверен, что однажды ты проснешься и поймешь, насколько ты чертовски удивителен во всех отношениях, и ты поймешь, что можешь сделать намного лучше меня. Но теперь, когда я почувствовал вкус этих сладких слов на твоем языке, я был уверен, что только слушая их снова и снова, мое сердце будет ПРОДОЛЖАТЬ биться. Доверие было вторым уроком, который преподала мне твоя любовь. Потому что, несмотря на все эмоции, которые могут возникать, я понял, что в основе всего лежит любовь. Может, я и упустил это из виду за последние несколько месяцев, но оно так и не исчезло. Просто было похоронено под слоями боли и горя — я просто должен был уделять достаточно внимания, чтобы прислушаться к этому. Сейчас я слышу, моя любовь. И если ты все еще любишь меня так же сильно, как в тот день, я прошу тебя продолжить свое путешествие, чтобы найти еще одну частичку моего сердца, которую я оставил для тебя. Она будет ждать тебя на стадионе на месте 18НН. Конечно же, тебе снова придется назвать свое полное имя охраннику на входе. Луи не мог в одно мгновение сорваться с места. К тому времени, когда он въехал на парковку, где провел много выходных, было уже далеко за полдень — хоть поле обычно занимали местные команды, он был открыт в нерабочие месяцы, и репутация Луи приносила его команде приоритет в бронировании места. Его статус по-прежнему таков, что многие из более преданных фанатов приходили посмотреть, как он играет. Гарри, конечно, всегда был одним из таких фанатов. Охранник прекрасно знал, кто такой Луи, но все же настаивал, чтобы он назвал свое полное имя, прежде чем пропустить его. Он начал подозревать, что это было частью плана Гарри — постоянно напоминать ему о клятвах, который они дали друг другу, который связали их имена. Когда он поднялся по лестнице и неуклюже двинулся по нужному проходу, Луи увидел еще одно письмо, приклеенное к сиденью под номером 18. Ну, по крайней мере, ему не придется наклоняться, чтобы дотянуться до него. Оторвав конверт, Луи сел и принялся осматривать знакомые места и запахи своего прошлого. Здесь была странная смесь природы и современности, запах травы и грязи смешивался с привкусом металла и несвежей пищи. Обычно он смотрел с поля, глядя вверх, но это было как бы от лица Гарри. Хоть он и был по другую сторону, Луи узнал эту область трибун — его взгляд автоматически искал это место всякий раз, когда в игре происходило что-то масштабное, чтобы он мог разделить этот момент с единственным человеком, с которым он хотел делиться всем. Его мысли нашли отражение в в словах Гарри из третьего письма. Луи, Именно в этом кресле я понял, что хочу провести остаток своей жизни с тобой. Это была игра чемпионата для команды, которой посчастливилось играть с вами. Я думаю, что ты мог выиграть эту игру, но что я действительно помню, так это чувство, что я просто наблюдаю, как ты играешь. Ты был и остаёшься ходячим противоречием — сильным и грациозным, грубым и ласковым, мягким и непреклонным. Каждый раз, когда я думал, что все о тебе узнал, я открывал для себя что-то новое и столь же увлекательное. Томмо фыркнул — он подозревал, что именно эта черта характера сведет с ума большинство нормальных людей. Половину времени Луи сам не мог понять, что происходит в его голове; Стайлс, казалось, находил это милым. По иронии судьбы, это была полная противоположность тому, что Луи любил в Гарри, которого было так же легко читать, как одну из книг Роуз. Ну, он полагал, что правило ‘противоположности притягиваются’ имеет свои плюсы. Неожиданность была третьим уроком, который преподала мне твоя любовь. В тот день я понял, что ты — прекрасная тайна, которую я никогда полностью не разгадаю, но с удовольствием проведу остаток своих дней, пытаясь сделать это. (Крошечные шорты не повредили процессу принятия решений.) Луи обратил внимание на это примечание — он уверен, что эти шорты все еще лежат в глубине ящиков. Хоть его тело и не было на пике атлетизма, он был уверен, что Гарри все еще будет наслаждаться видом его изгибов в них. Ему пришлось вытряхнуть себя из этих мыслей прежде, чем он превратил милый жест Гарри во что-то грязное. В то время было ужасно осознавать, что мое сердце больше не принадлежит мне — оно было в твоих руках. Но… потом я понял, что оно не принадлежало мне уже довольно давно, и с тех пор, как оно было на твоем попечении, оно так выросло, что я не был уверен, что смогу вернуть его на место, даже если попытаюсь. На следующий день я купил кольцо. Луи вздохнул и посмотрел на золотое кольцо на левой руке, думая, не распухнут ли пальцы, чтобы продолжать его носить. Если будет также, как и с другими частями его тела, он сильно сомневался. Любовь моя, в этом путешествии осталась одна последняя остановка — конец, ожидающий в начале. Я не хочу ничего, кроме как выполнить решение, которое я принял на этом месте много лет назад. Если ты хочешь того же, я прошу тебя пойти по указанному ниже адресу и сказать свое полное имя на стойке регистрации. Сначала шатен не узнал адрес, вбивая его в навигатор. Однако когда он пришел, ему не нужно было еще одного письма, чтобы понять его значение. Он оказался в ботаническом саду, где проходила свадебная вечеринка, несмотря на то, что они не смогли провести саму церемонию. Как только администратор провел его по нескольким коридорам и через несколько дверей, он ожидал, что его будет ждать следующее письмо. Вместо этого последняя дверь, через которую его проводили, привела его в причудливый сад бабочек. Это было похоже на место из фильмов — сотни, может быть, даже тысячи крылатых существ всех цветов и рисунков, которые можно себе представить, летали вокруг него, как будто сопровождая его, когда он шел по узкой дорожке. У него чуть не разболелась голова, когда он попытался разобрать все детали мозаики, но все равно не мог оторвать глаз от этого зрелища. Когда он дошел до конца прохода, там была небольшая полянка — стол и стулья, стоящие поодаль от красивых растений, чтобы дать зрителям просто наслаждаться их красотой. Именно здесь Луи ожидал найти последнее письмо от своего мужа, но вместо этого он нашел самого Гарри. Шатен сначала почти не заметил его — он слился с экзотическим пейзажем вокруг него в этом ярком цветочном костюме, который на любом другом выглядел до ужаса смешно. Томлинсон практически упал в его объятия, когда подошел к нему, но хватка Гарри была сильной и твердой, чтобы осторожно опустить его на одно из металлических сидений. — Ты пришел, — выдохнул он, прислонившись лбом к лбу Луи. В его голосе была тень недоверия, и Луи снова был ошеломлен осознанием того, что Гарри по-прежнему считал, что ему повезло. — Конечно. Я…получил твои письма, — он покраснел при воспоминании обо всех нежных признаниях, заключенных в этих словах, и Гарри потянулся, чтобы провести пальцем по покрасневшим щекам. Губы скользнули по виску, а затем вниз по челюсти, и Луи начал подозревать, что, если муж не объяснит, что это было, ему не хватит обычных слов. — Есть еще одно? — подсказал он, когда Гарри продолжил целовать его шею. Он почти пожалел, что спросил, когда Стайлс внезапно отстранился и встал, как будто ничего не было, в то время как Луи задыхался — хотя на его лице осталась тень ухмылки, когда он заговорил. — Знаешь, я всегда питал слабость к бабочкам, — Луи мог и сам догадаться об этом судя по по большой татуировке на животе. — Они красивые и выглядят такими нежными, но они сильнее, чем кажутся. Они начинают свой путь в одном виде, но затем ломаются и полностью растворяются в своих коконах. Ученые до сих пор не знают, как они это делают — нет, например, инструкций о том, как собрать себя — но каким-то образом они берут разбитое море кусочков своих прежних «я» и собирают себя обратно во что-то еще более красивое. Что-то… более свободное. — Ты хочешь сказать, что изменился, Хаз? — поддразнил шатен, Луи дразнил, потому что это было легче, чем признать, что его слова вызвали что-то очень похожее на бабочек, которые он описывал, порхающих в животе. Гарри, не обращая внимания на эти слова, серьезно продолжил. — Честно говоря, я чувствовал себя бабочкой на каждом этапе с тобой, Луи — каждое письмо, которое я оставил тебе, было местом и временем, когда я чувствовал, что моя жизнь радикально изменилась наилучшим образом. Благодаря тебе. Потому что у тебя всегда была сила заставить меня чувствовать больше, быть лучше прежнего, — он провел рукой по волосам и нервно зажал нижнюю губу между большим и указательным пальцами, прежде чем нашел в себе смелость продолжить. — И, как и все эти разы, теперь мне тоже страшно, — он так боялся — боялся потерять Луи и их дочь, потерять еще одного ребенка. Он также боялся быть с ними, но не быть достаточно сильным, чтобы они чувствовали себя счастливыми и любимыми, как они того заслуживали. Гарри поперхнулся своими словами, и Луи встал перед ним. Он взял одну из его рук и поднес к губам, целуя ладонь. — Мне тоже страшно, — признался он, решив соответствовать искренности мужа. Гарри кивнул и сжал руку, которую держал Луи. — Но… я также понимаю, что это хорошо — потому что все хорошее, что произошло в моей жизни, пришло после страха. Страх означает, что это важно — значит это имеет значение. Так что, несмотря на то, что мне страшно, я в деле. Я полностью с тобой, Лу. Я хочу тебя всего, всегда, каждый день, — он вздрогнул и перевел дыхание. — Здесь мы должны были пожениться; но этого не произошло, так что теперь это будет местом, — Гарри опустился на одно колено, одна из рук Луи все еще держала его, — где я спрошу: окажешь ли ты мне честь…оставаться женатым на мне. Он хотел посмеяться над Стайлсом за то, что он романтичный придурок, и за то, что цитировал «Дневник памяти» в такой момент… но его мозг был занят, крича бесконечные дададада, тысячу раз «да». Однако его рот не слушался хозяина и, казалось, не мог произнести и слова. Он мог только открывать и закрывать рот, как рыба, в течение нескольких бесконечных секунд, пока единственным ответом, который он смог выдать, не оказался фонтан слез, вытекающих из его глаз. Гарри вскочил со своего места и потянул Луи к себе на ручки, нежно прижав его к себе, шепча успокаивающие слова. — Все хорошо. Извини. Я люблю тебя, всегда люблю, — когда через несколько минут Луи так и не успокоился, другой страх закрался кудрявому в голову. — Ты не должен… ты не должен говорить «да». Томмо сильно ударил его по груди пару раз. — Закрой. Рот, — наконец удалось сказать ему между икотой и всхлипываниями. — Конечно. Блять. Я. Останусь, — он прерывал каждое слово новыми ударами, хотя на этот раз они были мягче, игривее. — Л-люблю т-тебя, — добавил он. Успокоившись, Гарри был просто рад обнимать его, пока он выравнивал дыхание. Когда он это сделал, Стайлс приподнял его подбородок, чтобы посмотреть в покрасневшие глаза. — Теперь все в порядке, дорогой? Луи по-прежнему судорожно вздрагивал, но у него было достаточно контроля, чтобы сформировать хмурый взгляд. — Ты не можешь просто так говорить такое беременному парню, — он надул губки. Ответный смех Гарри был таким же громким и задыхающимся, как плач Луи, и довольно скоро они оба растворились в смеси обоих. Гарри правда был похож на какого-то персонажа из сказки, и впервые за слишком долгое время Луи поверил, что они правда могут зажить счастливо.