Тени

Проснулся я от того, что в глаза ярко светило солнце. Сначала я даже не понял, где нахожусь, но прислушиваясь к звукам начал понимать. В окно проходил солнечный свет яркий, но не теплый, с первого этажа доносились голоса, а с улицы слышались самые прекрасные звуки на свете. Я слышал пение разных птичек, шум ветра и ржание коней. За эти звуки я отдал бы свою жизнь. Они были настолько родными и любимыми, что я невольно заулыбался. Вставать жутко не хотелось. Хотелось полежать и понежиться в постели, но вдруг я вспомнил с кем мы сюда приехали и тело меня само начало поднимать. Встав, я выглянул в окно и увидел около озера женскую фигуру. Ноги у меня сами побежали вниз. На кухни за столом сидели мой отец и мистер Джордж. Завидев меня, отец сказал: - С добрым утром Даниил! Садись завтракать. - Я попозже позавтракаю. – ответил я – Хочу не много прогуляться. Я вышел на веранду. Утро выдалось солнечным, морозным и сухим. В воздухе пахло зимой, и шёл пар изо рта. Воздух был таким чистым, и как мне показалось, хрустальным. Казалось, что он искрится и переливается разными цветами. У озера стояла лошадь, а рядом с ней девушка с волосами цвета восходящего солнца. Я сразу же ринулся к ней. Почти бегом. Казалось, что Кейт меня не видела, но стоило мне только подойти, как она меня спросила: - Куда вы так торопитесь мистер Даниил? Она повернулась ко мне, со своей ослепительной улыбкой, и у меня снова онемело всё тело от её красоты. Я не нашёлся с ответом. Не говорить же, что я бежал из-за того, что мне хотелось побыстрей увидеть её красоту. Сегодня Кейт была одета в платье из бархата бордового цвета, оно очень выгодно оттенял цвет её волос, а сами волосы были заплетены в две маленькие косы на пол головы. - Вы сегодня отлично выглядите. – сказал я за вместо ответа на её вопрос – Этот цвет вам очень идёт, мисс Кейт. - Спасибо. – отозвалась Кейт – Но по правде говоря, я не очень люблю бардовый цвет. - Чем же вас он не устраивает? - Это цвет напоминает кровь, а кровь – это всегда боль, потери и смерть. – сказала она, гладя лошадь по шеи – Это платье мне подарила матушка, оно было её. - Вы боитесь смерти? – спросил я и тоже стал гладить лошадь – Я думаю, что такие страхи не к лицу к такой красивой девушке, как вы мисс Кейт. - О, прошу вас, зовите меня просто «Кейт», а на счёт смерти я думаю, что каждый человек её боится, только не хочет в этом сознаваться. - Кейт вы… - И не каких «вы»! – перебила она – Давай просто на «ты». Мы же ровесники. – она всё так же продолжала улыбаться. - Хорошо! – сказал я и продолжил – Я просто хотел сказать, что ты философски мыслишь. Не каждому так дано. Кейт не успела ответить. Из ангара Патрик стал выводить жеребёнка и подводить его к лошади, у которой мы стояли. По всей видимости, это была его мама. Когда он подвёл его ближе мы, смогли лучше разглядеть жеребёнка. Если у его матери была окраска ярко чёрного, то у малыша была звёздочка на лбу и белые гольфы на всех копытах. - Какой милый малыш! – восторженно сказала Кейт и начала его гладить. - Да, он у нас самый маленький в конюшне, ему всего три недели. – сказал Патрик – Ладно, пускай здесь маленько погуляют одни, а потом я их к остальным отведу. А вы – Патрик посмотрел на нас с Кейт – идите есть. Там наверное весь завтрак уже остыл и сами вы поди уже замёрзли. Сегодня уж очень холодное утро выдалось. – с этими словами Патрик пошёл обратно в ангар. - Наверно, это прекрасное чувство – материнство. – грустно произнесла Кейт. - Я думаю, что ты ещё успеешь испытать это чувство. – сказал я. - Ты слишком молода для этого. - Но и ты не намного старше меня. – с улыбкой ответила она – Да и к тому же моя матушка в моём возрасте уже родила меня. В Америке совсем другое воспитание, чем в Англии Даниил. Там девушки уже в девятнадцать лет мечтают о своей собственной семье, о своём доме, о детях. - Неужели и ты об этом мечтаешь? – спросил я. - Да мечтаю. – грустно ответила Кейт. На её лицо легла вековая тень грусти. Она выглядела так печально, что мне захотелось прижать её к себе и утешать. Я почти поддался порыву, но в последний момент себя остановил. - Почему ты так загрустила? – спросил я – Если ты этого так хочешь, почему бы тебе, не сделать так, как ты хочешь? - У меня на это есть свои причины, по которым я не могу этого добиться, или сделать то, чего хочу. За свою не долгую жизнь – на этих словах Кейт, почему то усмехнулась – я повидала много всего. Я родилась в Нью-Йорке и прожила там всего семь лет. Моя семья всегда переезжала с места на место, из города в город. За девятнадцать лет мы объездили почти всю северную Америку. Мой отец всегда был столяром, а мать поваром. Они оба из одного детдома. У них никогда не было родителей, не настоящей семьи, не своего дома. Когда они вышли из детдома, им не было куда идти. Родители вмести скитались по улицам Нью-Йорка пока их не заметила и не подобрала одинокая старушка. У неё был дом и она их приютила к себе. После этого отец вскоре нашел работу столяра, а мать устроилась поварихой у одной знатной семьи. Через год родилась я. После моего рождения бедная старушка умерла и мы остались жить в её доме, пока служители законопорядка не выгнали нас. Старушка не успела, не подписать, или сделать что-то ещё, чтобы мы остались жить спокойно в доме. Шесть лет мы просто существовали, а не жили. Семья, у которой работала мать выделила нам комнату в подвале двухэтажного особняка. Та семья владела самым большим банком в Нью-Йорке, но добротой она не щедрилась. Вскоре так продолжаться не могло. Я росла и мне нужна была школа. Кейт замолкла и повернула к озеру, в котором отражалось как её глаза голубое небо и ослепительное яркое солнце. Через шесть лет, - продолжила Кейт – после того, как мы поселились у этой знатной семьи, мы переехали в Чикаго пытаясь найти мирную и спокойную жизнь. Но не чего не вышло. Там мы были не кому не нужны. Все эти года мы ездили из одного города в другой. Нашу жизнь изменил приезд в Техас. Мне тогда было уже пятнадцать лет. Там то мы и познакомились с семьёй Паркеров, иммигрирующих в Техас из Лос-Анджелеса. Им принадлежало ресторанное имение. Мистер Дин предложил моему отцу поделить бизнес на двоих. Так мы и разбогатели и последние года жили в Техасе. Лондон нас привлёк новыми перспективами. Кейт повернулась ко мне с обворожительной улыбкой. Дав понять, что её рассказ окончен. - Но… Почему ты мне рассказала всю свою жизнь? Ведь мы едва знакомы. – спустя несколько минут спросил я. - Разве ты не хотел узнать обо мне побольше? У меня буквально отвисла челюсть. Как она смогла узнать, или понять, чего я хочу? Да. Я не буду спорить от том, что хочу узнать о Кейт всё-всё, но я ей об этом пока ничего не говорил. Кейт рассмеялась, увидев моё лицо и сказала: - У тебя всё на лице написано. Сейчас у тебя удивление, а до этого было любопытство. – продолжая смеяться она добавила – Пойдём в дом, а то и правда холодно, и пора что нибудь поесть. В доме нас ждали за столом родители Кейт и мой отец с Патриком. На столе лежал богатый и вкусный завтрак. Сразу видно, что миссис Элизабет хороший повар. Все выходные мы с Кейт были вместе. Гуляли около озера, катались на лошадях и почти всё время разговаривали. Разговоры велись разные, от лошадей до обсуждений наших жизней. Кейт оказалась очень мудрой и рассудительной девушкой. Иногда, во время разговора она о чём-то задумывалась, глубоком и мудром. Порой мы начинали спорить, шутя о какой нибудь глупости и Кейт давала мне такие аргументы, с которыми я просто не мог спорить. Так и пролетели наши первые выходные знакомства. В воскресенье мы прогуливались по лугу, который начинался с озера и заканчивался у леса через пол мили. Кейт в очередной раз глубоко задумалась глядя на кромку леса и вдруг спросила: - Даниил, как думаешь, мистер Патрик разрешит нам поместить некоторые наши вещи у него в доме, на время пока мы не найдём более удобное жильё? - А разве вам плохо у Марксов? – спросил я, думая как переживу расставания с Кейт. Хоть мы и были знакомы очень мало времени, но я понимал, что это возможно единственный человек после отца, который сможет меня понять так, как ни кто другой. - У них совсем не плохо, - отозвалась Кейт – просто двух комнат маловато. У нас очень много вещей, которые пригодятся нам в будущем. Переехав в Лондон, мы надеялись остаться здесь навсегда. Снять дом, или даже купить, чтобы жить спокойно и на век забыть о переездах. – на этих словах она почему то мрачно усмехнулась. - Я думаю Патрик согласиться. У него, как я знаю, весь чердак пустой. – сказал я и необдуманно взял Кейт за руку. Она ни чего не сказала, только наоборот крепче сжала мои пальцы. Всё-таки Том был прав. Я влюбился в неё с первого взгляда. Но если бы я узнал тогда, к чему эта моя любовь приведёт, то возможно разжал бы руку и убежал проч. Но я не сделал этого, ни в тот момент, и вообще никогда. Видимо от судьбы и правда не возможно уйти. Патрик и в самом деле согласился поместить вещи Мейсенов к себе на чердак. В среду как и полагалось я отпросился с работы пораньше и захватив с собой Тома отправился помогать перевозить вещи Мейсенов к Патрику. Вещей было предостаточно. В основном это были коробки и картины, причем все завёрнуты в ткани. Разгружать поехали: я, Том и мистер Мейсен. Подъехав к поместию Патрика мы начали всё выгружать и переносить на чердак. Когда всё перетаскали я залез на чердак, чтобы убедиться что ничего не разбилось. Проходив мимо я случайно задел одну из картин и ткань висевшей на ней упала. То что я увидел на этой картине повергло меня с начала в умиление, а потом в шок. Это был портрет Кейт. На меня смотрели её небесного цвета глаза и улыбались розовые губы. Волосы вились по её плечам и на ней было одето то самое бардовое платье, в котором она была одета, когда мы стояли у озера. Портрет полностью соответствовал реальности. Я стоял и любовался ею, но спустившись взглядом вниз по портрету я увидел подпись художника и дату, от которой я пришел в шок. Датой создания портрета было – июнь 1015 год. Я стоял как вкопанный и не мог поверить в увиденное. В голове вертелись разные доводы и объяснение, которые не вязались с логикой. Может художник который писал портрет был пьян и написал не ту дату? Или у Кейт была родственница, жившая в те времена и Кейт на неё похожа? Может это и не Кейт вовсе, что было совсем глупо. Ведь на портрете было её лицо, а не какой-то другой девушки. Может… Дальнейшая надпись заставила меня опуститься на колени. «Кейт Мейсен» - вот что там было написано. Мои мозги перестали работать и казалось, что они переплавились в сыр. Перед глазами всё потемнело и я просто уставился в лицо, которое любил. Сколько я так просидел, мне не известно. Минуту? Десять минут? Час, или может целый день? Только когда я стал приходить в себя снизу раздался голос: - Даниил! Ты что, там заснул? Давай слезай, или я закрою чердак вместе с тобой! – кричал Патрик. Не послушными ногами я встал, накрыл портрет тканью и молча спустился с лестницы. Видимо видок у меня был тот ещё, потому что когда я спустился Патрик нахмурился и проследил за мной взглядом. Том тоже увидел, что со мной что-то не так и спросил: - Что с тобой? Ты не заболел? Я не ответил, только повертел головой и сел в карету, на который мы должны были ехать домой.