В комнатах мрачного замка

Северус Сейчас, когда она рядом, все в этом мире кажется таким пустым и ненужным. Хочется целовать эти сладкие губы, касаться этой мягкой кожи, нырять в аромат этих шелковых волос… Как же хочется перестать сдерживать себя, поддаться чувствам, броситься в омут желаний и ощущений. Перестать быть безразличным, показать себя и свое истинное естество. «В конце концов, я тоже умею любить, я тоже хочу быть любимым… И, если не сейчас, то когда я смогу себе это позволить?» Какая власть в моих руках, какое могущество… Я бы мог иметь тысячу женщин, но хочется, чтобы была одна она. И сейчас все в моих руках. Буквально. Она лежит в моих объятьях, тихо сопит в подушку и крепко держит мою руку своей. Вцепилась в меня, как ребёнок в понравившуюся игрушку. «У нас нет общего будущего», — терзал меня разум. Утром, когда она проснется и вновь задаст вопрос, который я вчера проигнорировал, что я ей отвечу? Что я понятия не имею, что происходит между нами… Что не знаю, почему и как я теряю контроль, когда она рядом… Я бы мог сказать ей, что по уши влюблен. Что хочу, чтобы она стала той единственной, которая будет рядом всю жизнь, той, которая родит мне детей и будет греть домашний очаг, но нет. Это было бы ложью. Сейчас мне хорошо. Мне хорошо от мысли, что она рядом, что в доме тепло и уютно. Знать, что ей не навредят. Я не буду обманывать её и себя, скажу сразу, что из наших нынешних отношений ничего не выйдет, что это лишь временное помутнение рассудка, и рано или поздно чувства уйдут, останется лишь стыд и что-то, чему название ещё не придумали. Я перевернулся и лёг на спину, следом на мной зашевелилась и она. Черт, совсем не хотел ее разбудить… Обняв меня, она прижалась щекой к моему плечу и продолжила спать. Чувства, которые наполняли мою душу в этот момент были похожи на те, которые воспевал Ромео своей Джульетте. Что-то тайное и сладкое закралось в мою душу, позволяя в её мрак просачиваться свету. Я сжал своей ладонью ее теплую ладошку, притянул её к своим губам и мягко поцеловал. «Что она творит со мной?» Закрыв глаза и откинув голову назад, я поддался тягучему желанию сна и полностью погрузился в мир собственных иллюзий.

***

Утром я проснулся от ощущения щекотки на своём лице. Открыв глаза, я осознал, что утыкаюсь лицом в непослушную шевелюру Грейнджер. Когда я попытался встать, кровать предательски заскрипела, и девушка, лежащая на ней, приподнялась. «Разбудил» — Который час? — сонно спросила она. — Рано. Можешь ещё поспать, — ответил я. Она потянулась за мной и, взяв меня за руку, потянула на кровать. Иногда мне снились подобные сцены, и, как любой нормальный мужчина, я жаждал продолжения, но не сейчас. — Извини, мне надо в душ, — ответил я и быстро скрылся за дверью, ведущей в ванную. Здесь все осталось ровно так, как было и вчера. Грязная одежда стала ужасным украшением для черной плитки на полу; ванная была заляпана засохшей кровью, а в самой комнате стоял запах ментола, никак не вписывающийся в общую картину. В поисках палочки я начал перебирать вещи, но так и не нашёл нужного предмета. Паника начала охватывать меня, и я вернулся в спальню. К счастью, палочка оказалась на тумбочке возле кровати. Я вернулся в ванную, по пути обратив внимание, как сладко Грейнджер нежилась в моей постели. «До чего странно наблюдать за девушкой в своей кровати», — никогда раньше я не позволял женщинам оставаться в своей постели дольше, чем требовалось. Обычно, после бурной ночи без сна, я выпроваживал гостью, иногда угощая её на прощание виски или чем-то подобным. Взмахом палочки я избавился от грязной одежды. Рана на животе волшебным образом, а точнее благодаря моему мастерству в зельеварении зажила и оставила в память о себе лишь небольшой красный шрам — ещё одно моё украшение. Шрам не болел, что очень облегчало жизнь. Наполнив ванную до краев горячей водой, я погрузился в неё с головой. Тёплая вода отлично расслабила напряжённые мышцы спины и живота. Так не хочется думать о предстоящем разговоре, но мысли сами к нему возвращаются. Как сказать ей, чтобы она не рассчитывала на что-то большее? Как сказать, что я не планирую сближаться с ней и что меня совершенно не интересует семейная жизнь. Жизнь такая непредсказуемая… Сейчас, когда я долго и довольно мучительно умираю, она даёт мне шанс быть поистине счастливым, быть любимым и любить. До чего же это несправедливо. «Ну да, жизнь совершенно несправедлива…» Я не позволю Гермионе себя любить. Не хочу, чтобы она познала мою участь, не хочу, чтобы она мучилась так, как когда-то я от потери Лили. Лили… Теперь она в моей памяти, как долгожданный луч света во тьме. Она — это пример того, что я могу быть любимым, что я не такой ужасный, каким считаю сам себя. Закончив с водными процедурами, я надел чистый тёплый халат и вышел из ванной. В спальне уже никого не было. О том, что происходило этой ночью напоминали лишь её аромат все еще витающий в комнате, мятые простыни и мантия, которую она забыла или оставила нарочно, чтобы вернуться обратно. — Если она хочет вновь оказаться тут, ей не нужно искать повод, чтобы зайти. Я её сам приведу, — сказал я сам себе. Высушив свое тело полотенцем, я оделся в привычную одежду и спустился вниз. Ни в гостиной, ни в столовой, ни на кухне никого не было. Я прошел на кухню и налил себе в чашку горячего кофе, который кто-то сварил до меня. Вернувшись обратно на второй этаж, я прошёл к кабинету, но возле двери в спальню я набрёл на Хелен. «Бедная женщина, всю ночь, наверное, не спала. Переживала». — Мистер Снейп… — Всё хорошо, — перебил её я. Так не хотелось слушать её долгие лекции о том, как она переживала и не находила себе места от волнения, и что я мог бы прислать хоть какую-то весточку о себе. — Всё хорошо, Хелен. Я цел, здоров и полон сил. — Не без участия Гермионы, — сказала она. — Ты права, не без её помощи. — Скажите хоть, что вчера произошло, почему с вами такое сделали? — Попал в засаду от недоброжелателей, — ответил я и усмехнулся. — В этом ничего смешного нет, Северус Снейп! Мы с Гермионой себе места не находили. Бедная девочка на себе волосы рвала, а вы! Смеётесь! Грех! — напала она на меня. «Гермиона? Волосы на себе рвала? Либо Хелен сочиняет, либо оберегать Грейнджер от влюблённости уже поздно»,  — подумал я, но надеялся всё же на бурную фантазию экономки. Зайдя в свой кабинет, я подошёл к окну и открыл его. Запустив в комнату холодный ноябрьский воздух, я сел за стол. Свежий воздух — лучшее средство, чтобы прийти в себя и хорошо все обдумать. Через время на подоконник села большая чёрная сова. «Малфой». Это была его сова. Забрав из её клюва письмо, я прогнал животное с подоконника и закрыл окно. В комнате уже было прилично свежо. Я распечатал письмо, бегло пробежал взглядом по строчкам и тут же пожалел, что вообще открыл его. Люциус звал к себе в гости на очередной приём и вновь обещал подарок. «От предыдущего ещё не избавился», — пронеслось в мыслях. Я, конечно, не собирался избавляться от Грейнджер, но к ещё одному сюрпризу от Люциуса я не готов. Да и спасать кого-то больше нет сил. Минерва тихо коротает время в Тайнике, Грейнджер рядом, а Хелен уже незаменимая часть моей повседневной жизни. Но и отказаться я не мог. Это бы дало повод для сплетен, бороться с которыми куда тяжелее, чем найти убежище для очередных бедствующих. Положив письмо в шкаф, я взял в руки книгу по обрядам кельтского народа и начал читать. Времени до встречи было ещё много, и провести его я решил, в первую очередь, с пользой для себя. Через некоторое время от чтения меня отвлек громкий стук в дверь. — Войдите, — сказал я. В кабинет зашла Гермиона с подносом в руках, на котором стояла тарелка с аппетитной яичницей и томатами и чашка кофе. Поставив поднос на стол, она пожелала приятного аппетита и ушла. «Ещё ночью мы едва не признавались друг другу в любви, а сейчас оба ведем себя, как будто чужие люди»,  — подумал я и принялся за завтрак. Время тянулось мучительно долго, и вскоре даже чтение начало вызывать стойкое чувство раздражения. «Опять перемены в настроении…» Вернув книгу на место, я вновь открыл окно и выглянул наружу. На улице было холодно, деревья уже полностью скинули свои листья и сейчас казались такими… Некрасивыми. Почему-то мне вспомнилась Гремучая Ива и как я проводил время, изучая её. Школьные годы в моей жизни были не самыми приятными: одно существование Мародеров портило мне настроение с первыми лучами солнца. Услышав стук в дверь, я обернулся. Не дождавшись моего ответа, Гермиона зашла в комнату и подошла ко мне. — Я хочу поговорить. Сейчас. — Тогда я вас слушаю, — ответил я ей. Почему, просто стоя рядом, она вызывает такую бурю эмоций во мне? Почему, в один момент, она превратилась из бывшей ученицы в человека, который вызывает сумасшедшее желание коснуться этих губ?.. «Вопросов снова больше, чем ответов».