***
— Говорю вам, Принцесса Луна, это точная информация! Огромное левитирующее зеркало передавало живую картину пейзажа скал, над которыми красовалось заходящее солнце. В него говорило постаревшее, почти седое лицо старого пони-пегаса, на левом глазу которого красовался шрам от когтей. — Я готов поклясться, что видел, как эти пернатые куют броню и затачивают когти уже далеко не в мануфактурном объёме! — Но всего месяц назад ты говорил мне, что у них с этим огромные проблемы! Ты клялся мне, что беспокоиться не стоит, и что у грифонов всё ещё царит анархия и неразбериха у власти! — Я не могу знать, откуда они взяли снабжение, принцесса! Вероятно, у них есть какой-то поставщик и организатор, который заинтересовал этих кровожадных ублюдков. Последний раз повторяю: они готовятся выступать, и, если полководцы будут брать грамотный маршрут, бьюсь об заклад — они смогут достичь рубежей меньше, чем за два дня. — Мгх, дела плохи… — Будьте готовы ко всему, Принцесса. — Прощай, Стил Хув. До связи… Зеркало в тот же миг дёрнулось волной, после чего, треснув, просто испарилось в воздухе, оставив лишь незначительные частички магии, постепенно гаснущие в воздухе, словно искры металла. — Теперь ещё и грифоны… — сказала с досадой Луна. — Грядут не самые светлые времена. Да, сестра? — Верно… Нам нужно что-то предпринять, причём, как можно быстрее. — Как бы мне этого не хотелось, но придётся просить помощи у Зебр… Или же… — О, что я слышу? Ты же недавно питала к нему отвращение и гнев, а сейчас сама предлагаешь просить у него помощи? — Иначе нам не выстоять. Потери среди населения будут огромны, если не остановить этих… Этих..! — Как бы досадно это не было, но самые скорые гонцы в Зебриканию прибудут не раньше, чем через неделю. И нет никаких гарантий, что те решатся нам помочь. — Значит сейчас он — наш спаситель, ведь так? — Да. Как в старые добрые времена.***
Оправляясь от шока, город, латающий глубокие раны, нанесённые захватчиками, сейчас напоминал муравейник. Куда ни глянь — трудятся как простые граждане, так и солдаты, а помогают им всем те самые живые каменные статуи и их старшие собратья — исполины, наличие которых на улице уже мало кого удивляло. Оно и правильно. Сперва нужно решить проблему, а лишь затем узнавать, что послужило причиной её появления. И среди всего этого шума и гама, отстранившись от угроз извне, под мантией сокрытия шли они — Фарион и его спутница с розовыми волосами и весьма интересным, как показалось последнему, характером, который изменился с тихого омута на неумолкающего оратора, как только она узнала, что они не будут видимы ни для кого, и что она может как спрашивать, так и рассказывать всё, что угодно. Между ними текла живая беседа… — Вечнозелёный лес, говоришь?.. — О да, это загадочное место. Там столько всего интересного происходит, что я и вообразить не смогу! Столько новых видов, столько неизведанного пространства… — А в его глубинах, значит, расположен тот самый «замок Сестёр»? — Именно. Правда, мне мало что известно про него — Твай всегда переводит тему, когда беседа заходит за границы того, что мне следует знать… — Как я заметил, ты весьма заинтересована в этом, ведь так? — Ох нет! Я всего лишь… — Не стоит. Надеюсь, что когда-нибудь у меня выбьется отдельный час на то, чтобы заглянуть туда, и, ежели судьба так распорядится, проведу вас во все интересующие места этого леса, которые только смогу найти. — Ох, спасибо вам… — Не стоит, право. Кажется, мы пришли… Монолитное здание из кирпича сейчас отдавало немой усталостью и заглушенной болью. Бегали белые халаты с красными крестами на плечах, пытались саморучно, уже без помощи стражи, заносить раненых в палаты. Живые и мёртвые очереди тянулись ко входам и выходам, а из окон доносились редкие вскрики, стоны и тяжёлое дыхание тех, кто очутился там далеко не по воле случая… — Как же здесь смердит… Чёртова завеса из ужаса и боли останется здесь ещё надолго, если сейчас же не начать. — Гигант перевёл пронизывающий взгляд ровно в глаза девушки, отчего та, незаметно для себя, испугалась. — Ты готова помогать мне, даже если это будет немного… Опасно?..***
— Не нравится мне это всё, ох как не нравится! — Да, понимаю, интерьер здесь немного устарел по меркам моды, но не надо так унывать, дорогуша… — Да я не об этом! Кто, Дискорд меня побери, этот Фарион? Что это за сверхпони такой?! — Стоит заметить, что на пони он не похож — слишком различное строение… — И как ты это заметила, мисс всезнайка?! Может ты ещё и знаешь, какой он на самом деле, а? — Тише, Радуга, умерь пыл! — Есть отличия, которые я могу заметить даже со своим зрением, Дэш. Ты приглядывалась к его лицу? Нет? А я вот вгляделась. Слишком различная форма челюсти, лба, да и посадка головы, но самое главное — его торс… — Ох, кажется, ты не к тому приглядывалась, Твай, ой не к тому… — Хех, это да, хе-хе. — Эй, не смущайте меня, я серьёзно! У него именно что-то не так с внутренним строением. Иначе я банально не знаю, как объяснить такую серьёзную мышечную массу и магическую силу без огромного желудка! — Ах да, дорогуша, есть ещё одна деталь — как он её использует? Ну, магию. У него ведь нет рога или любого другого предмета, который бы помогал её творить. Это, как по мне, немного странно… — А ведь действительно… Слушайте, а что было до того, как я ворвалась в зал? Как Кризалис пала, если Селестия не смогла её остановить? — Ну… Эмм… — О, я расскажу, я расскажу! — Эх, давай… Только постарайся максимально подробно, хорошо? Я всё ещё слабо верю в то, что он эдакий «отец-основатель»… — А его рассказы, то, как с ним ведут себя принцессы, тебя совсем не удивило? Как по мне — самый настоящий древний во плоти. — Я понимаю, но хочу в этом убедиться! Начинай, Пинки. — Ну… Всё случилось как-то непонятно быстро… Он постучался и… — Погоди, погоди, он что? Постучался в тронный зал? Погоди, то есть он смог постучать в те двери?! — Ну да… Просто постучался. Громко так, три раза. А когда даже на третий ему не открыли, он вошёл сам… — А-ага, вошёл так вошёл… Прибыл по-Як-якистански, аха-ха! — В каком это смысле? — Он просто вышиб собой дверь, дорогуша. Я думала, что ты сообразишь сама… — Ага, а затем он, как рыцарь из книжек для маленьких девочек, шёл спасать принцессу, не взирая ни на кого и ни на что! — Эээ?.. — Если уж по правде, то тут даже я испугалась… Но совсем немного! — Ох, я не видела, как он дрался, но видела, что было после. И там всё уж очень… Ну… Не радужно… — Что именно? — Он пришиб под три десятка солдат и при этом, будучи покрытым кислотой, смог ещё и стоять на ногах. Неплохой результат, если уж расценивать его как обычное существо… — В точку! А ещё он так пафосно расхаживал, бе… А ведь ему это вполне дозволено, с его-то силой… Эхх, когда-нибудь и я такой буду! — И что было дальше? — Ни-че-го ин-те-рес-но-го! — Он избил её, чтоб меня, отметелил по-полной! По-моему, это было в духе тренировок старых приземлённых школ, для земнопони. Последнюю из них в Кантерлоте закрыли тогда, когда я ещё толком-то по дереву вдарить не могла… А ещё очень высоко прыгал и каким-то образом поднимал из пола столбы… — Столбы? — Ну колонны из камня, если уж так… Не знаю, как тебе по-другому сказать. — А потом появилась ты, дорогуша… — И пошло уж то, что ты и так отлично знаешь, Твай. — Это… Как минимум странно. А у этих колонн было видно какое-либо свечение или готовый след? — Нет, дорогая моя, не было. Я бы приметила такую мелочь, но он будто бы и не пользовался магией. Ох, а это мне кое-что напоминает… — И что же? — Напоминает мне моё детство, ха-ха… Помню, я когда-то видела такие же механизмы на сцене театра из моего города. Там тоже существовала подобная система, которая двигала декорации, и из зала казалось, будто бы герой одной лишь силой воли раздвигает огромные ворота, но… А-ах, беззаботное время… — Но что? Говори уже, хватит с нас на этот день драматических пауз! — Какая же ты нетерпеливая! Могла бы и сжалиться, я ведь не так уж и часто вспоминаю о своём детстве! И вообще… — Рар, не отвлекайся. Прошу тебя. — Ах, хорошо… Это самое «но» состояло в том, что за этими декорациями и механизмами сидел… Особенный кукловод, который сидел под сценой и слышал всё, что на ней происходит, а потому безошибочно определял, когда нужно задействовать механизмы. — Хмм, интересно… А почему особенный? — Я помню, что однажды увидела его в живую, когда он выходил из-под сцены, и… он был слеп. Это я подметила из-за его чёрных не пропускающих свет линз в твёрдой оправе и походке… — И к чему это ты ведёшь? — А к тому, что перед нами, возможно, разыграли одну из лучших постановок за мою жизнь, девочки. И она, как не прискорбно признавать, мне понравилась… — Это… Имеет некоторый смысл. Но самое главное, что меня беспокоит, — он смог остановить мой заряд. — Твай, не расстраивайся! Если честно, то ты мне нравишься больше, чем этот злобный и страшный великан! — Спасибо, Пинки, но речь сейчас не об этом. Дело в том, что такое не может провернуть никто… То есть вообще никто. — А что, это был прям совсем уникальный случай? — Как бы мне не хотелось этого говорить, но да, он в этом плане опередил на несколько десятков шагов принцессу Луну и, возможно, Селестию. — Погоди, ты сейчас серьёзно? Селестию?! Вот же… Она же Солнце поднимает! — Да. Как бы обидно не было этого признавать, но это так. Как-то раз принцесса поделилась со мной предположением, почему город Аликорнов раскололся и… — И-и-и-и?.. — Причина, или её подобие, находилась у Фариона в руке, когда он получил от меня удар… Как он смог провернуть такого уровня магическую ловушку — самая страшная загадка для меня в данный момент. Надеюсь, мне удастся что-либо выведать об этом, или… — Или что, дорогуша? — Надеюсь, что ничего…***
Внутри было не протолкнуться — тут и там десятки коек, на которых иногда лежали по двое сразу. Отовсюду смердело то ли спиртом, то ли странным запахом металла, и не было понятно, творился здесь хаос во плоти, или же всё это было чётко отлаженным механизмом. «Трудно… Сосредоточиться…» — подметил для себя гигант. Слишком много эмоций витало в воздухе, причём, отнюдь не положительных. — Эхх, ты там?.. — Он повернул голову, чтобы проверить свою помощницу. — Что с тобой, дитя? Жёлтую пегаску было не узнать. Она вся дрожала от страха и была похожа на осиновый лист осенью. Голубые глаза заметно сузились, посерели. Её медленно, сковывая цепями, охватывала паника. Пускай она и была здесь какое-то время назад и вполне могла держать себя в руках, но это было тогда, когда рядом с ней была подруга. А сейчас её охватывали самые разнообразные чувства — жалость, боль, отчаяние, ненависть к себе и растерянность, перерастающая в панику. Она хотела помочь, но не знала как, она пыталась, но не могла позволить себе мешать. И Фарион видел это. «Она мне ещё пригодится…» — проговорил про себя гигант, после чего положил свою огромную ладонь на её хрупкое дрожащее плечо. — Ах?! — Она вся вздрогнула и хотела отпрыгнуть из-за испуга, что та кошка. — А, п-простите меня, я-я просто не знаю, я не… — Тише! — Прикрикнул он. Весь основной зал больницы будто бы притих. Ей показалось, что весь шум, вся эта беспорядочная канонада из нескольких десятков различных звуков, смешанных с криками и железным лязгом, в один момент просто перестали существовать. Сейчас для неё был только он, нависающий над ней, его огромная твёрдая рука, отдающая приятной теплотой, и глаза заботливого родителя, которые, проникая в разум, заставляли одуматься любого расплакавшегося ребёнка. Неужто это и есть то, как она выглядит для других, когда использует свой «взгляд»? Она задумалась об этом, но сразу же бросила это дурное занятие и, как никогда в жизни, с лёгкостью взяла себя в руки и успокоилась. — Хорошо… Теперь слушай. Я могу им всем помочь. Я исцелю каждого, кто в этом нуждается, я вытащу с того света всех, кто сейчас погибает в этом здании, но сам я не справлюсь — даже мне необходима поддержка. Чем быстрее ты поможешь мне, тем быстрее я смогу помочь им. Отведи меня в кабинет к главному лекарю — оттуда мне легче всего будет использовать магию. Договорились? Я полагаюсь на тебя, Флаттершай. В её взгляде что-то переменилось. Ей не требовалось дополнительных объяснений, гарантий или чего-либо. То ли это было крайней гранью отчаяния, то ли это она сошла с ума, но ей просто хотелось верить ему. Кивнув, она вырвала плечо из-под его руки, ухватив её обеими, и сказала уже более крепким и суровым голосом. — Нельзя задерживаться, идите за мной. Я знаю короткий путь!***
В церемониальном зале сейчас во всю шла уборка последствий визита нового «друга» принцесс, слухи о котором уже стали выходить за пределы дворца. В тронном зале принцессы, восседая на тронах, отдавали первые указания слугам и вбрасывали успокаивающие комментарии срочным газетам и прессе, которые уже сегодняшним вечером будут отданы в тираж. Но не это было самым интересным в данный момент — история сейчас творилась не на земле вечно зелёной травы, а далеко за сотни километров от неё и столь глубоко под нею, что солнечный свет никогда не добрался до этих мрачных пещерных ходов, даже если бы имел собственную волю. Странного вида существа сейчас восседали на тронах из камня, хитина и костей и вели очень напряжённую беседу меж собой. Слова, словно острейшие кинжалы, пропитанные качественной смесью смертоносного яда, летали над этим столом, иногда оставляя эфемерные царапины на тех, в чью сторону они были брошены, а иногда и ранили своего отправителя, оставляя такую же несуществующую в реальности зарубку на языке, которая отдавала неприятным привкусом металла во рту. — Восточный улей, дорогие сёстры, лишён королевы… — И что же нам делать? Призвать ли расплод, в таком случае, к себе? Я бы не отказалась от пополнения моей семьи… — Прекрати, Анарха, ты же знаешь, что это невозможно. — Аух, ну хоть как еда они смогут сгодиться, верно? — И это тоже не выход. Кризалис — сильнейший маг среди оборотней и отличный лидер. Она нужна нам как союзник… — И в чём суть созыва, Тенейра? — Да, ухуху, даже мне уже стало интересно, почему я должна отказаться от идеи поглотить всех её детей и занять часть её подземного замка… — Суть в том, Лауриэль, что нужно вытащить её. Иначе, рано или поздно, древний найдёт нас. — Хааа… — Что?! Ты серьёзно? Я-то уж думал, что ты одна из тех, кто больше всех и ненавидит Кризалис, а сейчас, на срочном совете, ты предлагаешь бросить силы на её спасение? Не вижу и толики логики, сестрица… — Я. Тебе. Не. Сестрица. — Ха, как скажешь. Но я всё ещё не… — А ты сам, Дискорд тебя побери, подумай! Если он смог сломать Кризалис, когда она была на пике мощи, то и тебя не сможет? Да он вырвет из твоей головы твой изломанный рог и им же, как крюком, расправит твои рёбра так, чтобы в последние моменты жизни ты наблюдал бы собственное сердце и внутренности, разбросанные по округе! — Мгх… — Ухуху, а ты умеешь убеждать, дорогая… — Не стоит меня злить и таких подробностей будет меньше... Так мы ни к чему не придём. Нужно думать, как её вытащить, ибо только так мы сможем спастись. Он ведь обещал, что не остановится, он ведь знает, что означает такая казнь оборотня… — Погоди, а почему ты вспомнила казнь? — Уверуй, даже когда я только готовилась стать королевой своего роя, я была очень любознательной и узнала множество интересных деталей «чистки»… — И что же это означает, ммм? Что значит эта казнь, и с чего же он решил, что так необходимо было выставлять её напоказ их нежному народцу? — Прямой вызов. Бескомпромиссный удар по репутации улья, действующий как устрашение и запугивание. Это словно плевок в лицо и напоминание, что всех настигнет подобная участь… — Тогда я предлагаю поступить так… — Нет! Никаких новых идей, планов или чего-либо ещё, что могло взбрести в твою больную голову! Сейчас я не приемлю компромисса, когда этот зверь ожил и пленил матку востока. Ещё вопросы?! — Да, ухуху, пожалуй, у меня один в запасе всё же найдётся… Когда выдвигаемся, сестричка?***
Два взгляда, устремлённые друг на друга — полное безразличие и растерянность, граничащая с гневной паникой. Не ясно было, кто был у кого на приёме, и не ясно, кому это нужно было изначально. Два разных мнения, два разных взгляда и две самые разные мотивации. Однако, один из них точно знал, как закончится этот спор, пускай и не подавал виду… — В-вы… Д-да вы в-вообще в своём у-уме? Да и с-сами-то вы кто такой? — Ах, вселенная… Сколько мне раз нужно по-хорошему попросить, чтобы ты просто выполнил приказ и не задавался вопросами, которые тебе и вопрошать вслух не следует? — Н-но я не могу! Я давал клятву Ги… — Да дай ты клятву хоть лично Селестии, меня бы это не остановило. Сейчас от насилия, магии контроля и прочих неприятных вещей меня удерживает лишь две вещи — моё негласное обещание и эта миловидная особа, что сопровождает меня. Думаю, что ей не следует видеть то, как я злюсь, так что будь добр… — Н-нет уж! Я не стану рисковать жизнями пациентов ради какого-то сомнительного… Да вы же н-наверняка ещё и не гражданин! — И даже сопровождающая меня хранительница тебя не смутила?.. — Ничего слышать не желаю! Не было распоряжений на ваш счёт! Вон из моего кабинета! Безразличный взгляд медленным поворотом шеи переместился на миловидную девушку, которая была расстроена. Это наверняка не первый случай, когда с ней происходило что-либо подобное в этих стенах. Кажется, именно этот вросший в кресло когда-то врач и отказал ей в открытии благотворительного фонда. «Только вот для животных, или для пони… Ах, не важно. Он сам напросился», — сделал вывод Фарион, наблюдая печаль своей спутницы. — Ну что же… В таком случае нам остаётся лишь одно… — Гигант выдержал драматическую паузу, во время которой у несговорчивого пони дважды дёрнулся глаз. — Мы уходим. Всего доброго. — Ах? — Ничего, моя дорогая, как-нибудь в другой раз спасём одну-другую сотню или тысячу жизней. Я уверен, что у него наверняка есть действенные аналоги кристальных протезов и донорских кристаллов-органов. Всего доброго. — И в-вам т-того же… Он неспешно встал, подал руку помощнице. «Надеюсь, её не сильно заденет…» — обдумывая в голове детали заклинания, произнёс про себя Фарион. Она была расстроена, возможно, даже на грани того, чтобы зарыдать от отчаяния. Бедняжка ничего не могла поделать с решениями этого гадкого типа — ни тогда, ни сейчас. Но ведь тогда это был лишь фонд, а сейчас каждую минуту на кон ставится не один десяток живых, а намного, намного больше, чем можно было вообразить. Её печальные голубые глаза посмотрели в холодное сияние его каменного взгляда, и она, вырвав руку, скоро выбежала из кабинета, хлопнув дверью, чем вызвала очередную тираду недовольства от индюка в форме лекаря. Тяжёлый вздох, кулаки начинают сжиматься. Слышны лишь похрустывания костяшек и неожиданно шумное, глубокое дыхание Фариона, тело которого сейчас начинало покрываться капельками пота. — Вы, к-кажется, собирались уходить! — Заткнись, Мортэм, я сосредотачиваюсь… — Что? Вы мне ещё и хамите?! Я же сказал… — Заткни пасть, жалкий червь! — Крик вышел громким и угрожающим. Настолько, что сейчас главный врач, управляющий всем этим заведением, упал назад в кресло, стараясь вжаться в него поглубже. — Как же плохо до вас, дрянные создания, доходит речь, когда она не приправлена плетью! — Н-но… — Мол-чать! — Резкий удар кулака в твёрдую поверхность дубового стола заставил тот изогнуться и застонать древесным полотном. — Ты сейчас же выметаешься и выводишь всю свою братию недолекарей вон! Кулак, пробивший толстую поверхность тысячелетнего дуба, поднялся, как бы демонстрируя глубокую яму от соприкосновения поверхностей, и выпрямил указательный и средний палец, указав ими в сторону сжавшегося от страха слабака. — И только попробуй ослушаться меня, недомерок… — Рука задрожала от напряжения. — И я сотру тебя в порошок, даже не пошевелив и пальцем... Ни одного лекаря, ни одного санитара в этом здании через несколько минут, Ты меня понял? Бегом! После пары секунд того, как его сверлил взглядом древний, он всё-таки решил быстрым галопом ретироваться из кабинета, оставляя после себя облако медленно планирующих к полу бумаг, которые и были его основной работой на должности. «Наконец-то…» — с облегчением констатировал для себя гигант и, закрыв глаза, выдохнул. Медленными шагами Фарион обогнул стол, который так ловко перепрыгнул тот смертный, и, взявшись за одну из его сторон, стал медленно вырывать его из пола. Тяжёлое многовековое дерево хоть и не могло противостоять немалому давлению, но не хотело сдаваться так легко. Медленно, но верно, стол сдавал позиции и в конце концов всё же с грохотом перевернулся на плоскую обточенную грань, став своего рода препятствием для тех, кто попытался бы проникнуть внутрь большого кабинета. Одного точного и размеренного удара ноги гиганта точно в центр его верхней плиты хватило, чтобы дубовый исполин со скрипом древесины и треском плитки проехался к двери, окончательно подперев её. Фарион щёлкнул шеей, после чего завёл руки за голову и сцепил их в замок. Глаза закрываются, и глубокий вдох нарушает ту эфемерную тишину, которая установилась после удара стола о стену. Руки разъединяют замок и медленно опускаются вниз, а в ладонях начинают сиять замысловатые узоры, объединяющиеся с каждой секундой в схемы, которые, словно рисунок, начинают покрывать всё тело гиганта, избрав очагами те самые ладони, грудь и массивные икры. Магические светильники, что до этого освещали комнату, стали постепенно затухать, а после и вовсе треснули, испустив маленькую вспышку магии, тут же растворившейся в воздухе. В полной темноте он сиял, словно звезда в ночном небе. Гоняя воздух ноздрями, перед ним то возникают, то пропадают два маленьких потока магии, которые отдают странным фиолетовым светом. Воздух начинает раскаляться от такой концентрации магии, а стены трещать. И наконец гигант открывает глаза, которые уже больше напоминали две плавильни, температура в которых зашкаливает за несколько тысяч градусов. — Пора начинать… — Были его единственные слова, после которых он стал зачитывать целый комплекс из заклятий и схем, отличающихся от обычной магии, которую повсеместно использовали в этом мире. — Probatur fortissimus… Руки сжимаются на груди, образуя крест. Пространство вокруг него начинает трещать, а земля вибрировать, пока он зачитывает свой монолог. — …Terra, quae peperi tibi, caeli qui me creavit, ignis, quod ego lit… Стены уже будто бы трясёт, но он не останавливается и чёткими приказами, будто бы общаясь с самой планетой, обрастал энергией, пытаясь собрать достаточно, чтобы выполнить обещанное. -…Sic me adiuvet! Как только последние слова вышли из него, он с силой разорвал крест на груди, высвобождая шаровой разряд чистой магии, которую стены кабинета пропустили сквозь себя. Наступило затишье. Ни одного звука не осталось после этой быстрой вспышки энергии… — Три… Два… И-и-и…***
Глубинный гул пробился на свет из оседающего здания, заставив две толпы — зевак и работников — двинуться ровно в противоположную от страшного звука сторону. Казалось, что это был голос какого-то издыхающего существа, которое в десятки раз больше этой старой административной застройки, словно под ней сейчас находился как минимум древний дракон. Землетрясение началось откуда-то из подвалов клиники, стремительно уходившей под землю. Особенно дурно приходилось королевским магам и редким учёным из сфер магии, что могли видеть магический фон вокруг и чувствовать его каждой клеточкой тела, и которые оказались здесь по вполне явным причинам. Первые из них, самые слабые по званию, просто застыли без видимых на то причин, каких-то кидало в ужас, кого-то начало рвать, вторые падали оземь уже без сознания, а третьи буквально падали на колени от сразившей их сильнейшей головной боли. Но старшие офицеры, что были защищены амулетами, постоянными щитами и мантиями, просто медленно отходили, пытаясь уводить за собой остальных, и иногда косились испуганными глазами на здание. — С-с-ставьте оцепление вокруг этого ужаса, в-вашу мать, храни меня Селестия! — Шипел назад какому-то воину-лейтенанту через плечо главный маг офицерского состава. — Отогнать всех, иначе головы полетят градом! И среди всего этого бардака только одна маленькая пони могла догадываться, что, или, скорее, кто был первопричиной всего этого хаоса. Всех отгоняли, пытались возвести живые стены на подходе к этому дрожащему замку, издавшему протяжный то ли гул, то ли стон. «Ох, быть может, ему нужна помощь? Зачем же я его бросила? Нет, нет, нет, всё не так, как должно быть!» — ураганы и цунами худших мыслей сейчас уничтожали её бункер спокойствия, не давая забыться ни на секунду о том, что, возможно, тот, кто заинтересовался ей искренне, позволил выговориться и слушал её с упоением, сейчас где-то страдает, и это происходит лишь по её вине… — Ах, к Дискорду! — Сказала Флаттершай, убирая стеснительность, робость и страх в самый дальний угол, который только могла. — Я не дам тебе пропасть! Короткая разбежка, расправленные крылья и один быстрый рывок, который ненадолго вознёс её в небо и перенёс её сквозь пару зазевавшихся охранников. Приземление на ноги — снова бежать к дверям. За ней бегут те самые два гвардейца. Нет, не догонят! И-и-и… Да! Маги не смогут её остановить — вот же они, где-то там, в том конце плаца, вжались в угол и боятся двинуться. Получилось! Ещё немного, и двери мгновенно отворяются от двух выставленных вперёд рук, даже не соприкасаясь с ними. «Ах?!» — пронеслось в голове девушки, после чего она начала стремительно сближаться с белой половой плиткой, которой был устлан вход…***
Пробуждение оказалось весьма неприятным для девушки. Было немного холодно и мокро, из-за чего по коже пробегали короткие разряды, заставившие её плечи вздрогнуть. Сонные глаза не могли дать полной картины дня, ночи или чего-либо ещё, ведь вокруг была кромешная темнота, и лишь откуда-то справа светился тусклый фиолетовый огонёк. Однако, несмотря на прохладу, то, на чём она лежала, казалось необыкновенно удобным и мягким, словно она снова оказалась у себя в хижине, где пахло травяными сборами и домашним теплом. Кажется, ей понемногу становилось теплее, но вернуться ко сну ей почему-то показалось невозможным. И только она захотела повернуть голову, как над лицом возникли уже два фиолетовых огня, из которых струился мягкий свет, растворявшийся в воздухе, словно соль в воде. Она медленно подняла руку, чтобы прикоснуться к ним, к этим манящим теплом огонькам, однако она не ощутила тепла. Кажется, это было что-то холодное, как гладкий лёд на зимнем пруду, но почему-то очень гладкий и сухой. — Ааах?.. — Ты спала долго, дорогая Флаттершай. Пора просыпаться… И тут маленькое тело замерло, буквально оцепенело. Это был голос Фариона, который она узнала практически сразу. Но он звучал совсем… Близко. Будто он был прямо над… — Г-господин Ф-ф-фарион? Её зрачки сузились, а лицо наполнилось краской. Кажется, детали картины, доселе перемешанные между собой, теперь выстроились в ряды, а ряды — в строки, создав собой полную картину того, в каком положении она сейчас была. «Я лежу… На его руках…» — мысль, которая смутила её до предела, сейчас особенно обострила её и так застенчивый нрав до абсолюта, и она закрыла лицо ладонями, мямля что-то неразборчивое. Он тяжело вздохнул. Фарион прекрасно понимал, что «лечить» свою подопечную бесполезно, и что в этом вся она — стеснительность, куча комплексов, робость, великая доброта и несоразмерно низкая самооценка. Возможно, именно этот стиль поведения делал её такой приятной молодой особой как в общении, так и в простом бытие рядом с ней. «И с каких пор я стал присматриваться к смертным?» — неприятным голосом в голове спросил он сам у себя, но не выдал возмущения. Сверкнув огоньками, он поправил фон комнаты, заставив ту наполняться мягким жёлтым светом, словно сейчас был день, а её, словно она была невесомой пушинкой, он аккуратно усадил на свои колени. — Всё в порядке?.. В ответ был издан лишь тихий писк, заставивший его по-доброму ухмыльнуться. — Хах, ну, ну, будет тебе, дитя… Всё в порядке… Открой взор… Она медленно опустила руки, но пунцовый цвет всё ещё не сходил с лица, а глаза, лихорадочно бегая, были обращены к полу, дабы ни под каким предлогом не пересечься с ним взглядом. Он же, понимая, насколько всё запущено, аккуратно поднял руку и приблизился к её подбородку. Бедную пегаску уже начинало трясти от переизбытка чувств, однако мозг старался сдержать аркан, удерживающий поток чувств и желание скрыться от его глаз, ведь тот, кто держал её на руках, и на чьих коленях она сейчас сидит — как минимум не слабее Принцесс, и эта секундная оплошность может расцениваться как неуважение. Фарион, согнув указательный палец, приподнял её голову вверх, буквально соединив их взгляды. — Ах?! — И без того узкие зрачки её сузились. — Да, всё определённо в порядке… — Сказал он, рассматривая её с разных углов, двигая массивной шеей. — Ты крепкая… — П-прошу… Х-хватит… Не могу б-больше… — Пролепетала она, чем вызвала очередную ухмылку. — Я н-не… П-просто н-не… Гигант улыбнулся. Снова беря её на руки, он стал медленно вставать. Пегаска, почувствовав, что может упасть, рефлекторно ухватилась за его шею. Он встал, сделал пару шагов, после чего, привстав на колено, таки опустил её на землю. Выпрямляясь, он заметил, что она стоит, словно маленькая, провинившаяся девочка, ждущая своего наказания, и что румянец на ней и не думал исчезать. «Ладно. Поиграли — и хватит…» — сказал про себя гигант. — Флаттершай. — А-ах?! — Её словно током дёрнуло. — Д-да, господин… — Не называй меня господин. — Мгновенно прервал он её. — Ты мне не подвластна, чтобы считать меня своим владыкой. Понятно? — … Да. — Хорошо. Будем честны — ты меня удивила. Приятно видеть твою смелость. Когда даже малая часть ауры земли начала искажаться, все эти недомаги, да и не только они, начали пятиться, стали бояться обычной иллюзии… Она явно хотела что-то сказать. Он, заметив это, позволил ей прервать его. — Н-но сэр… Здание же у-уходило под землю… — Под землю? Эхх… Видимо, я немного перестарался, раз уж вышло так… Но ничего, так даже лучше. Теперь уж точно никто не помешает. И мы… Флаттершай? Она, выпучив глаза, смотрела с ужасом на что-то позади него и вся дрожала — С-с-сзади! — Закричала она. — Т-там, сзади! — Ах, это… — Он наклонил голову так сильно, как мог, из-за чего ей стали видны масляно-чёрные прожилки, переходящие в алые вены, которые были надуты до предела. — Это и есть мой план… Чёрные, блестящие своей материей ни то щупальца, ни то паучьи лапы сейчас цеплялись за потолок, который был покрыт невообразимо чёрным, напоминающим смолу, веществом. Маленькая пегаска огляделась — всё вокруг было покрыто пятнами из этой дряни, издававшей запах, от которого несёт смесью отчаяния и тревоги. Почему-то сразу вспомнились пещерные пауки, которые ткут исключительно там, где белый свет не достанет их мрачные покои, полные трупов и ещё ненадолго живых насекомых. — И чт-то же за п-план? — Тихо и с опаской спросила девушка. — Почему здесь в-всё в… — Сейчас я отдаю свою силу, магию и энергию на их благо. Договор со смертью, будем честны, не самые приятный, который может заключить бог, не нарушая общей концепции… А в общем — не важно. Главное то, что скоро всё кончится. — Он погладил её по голове. — Я же обещал, что всё будет хорошо, верно? А обещания я привык выполнять, так что беспокоиться не о чем… Из коридора раздался протяжный мерзкий скрип двери, который заставил пегаску взвизгнуть и прижаться от страха к Фариону. Тот, простояв с пару секунд в ступоре, приобнял её, после чего приспустился так, чтобы быть чуть ниже её, взял её руку и что-то туда вложил. — Не отпускай его и всегда сможешь найти путь… — Он аккуратно сложил из её ладони кулак. — Я скоро вернусь. Если ты мне понадобишься, я дам тебе знать, а пока просто побудь здесь. Он медленно встал, отошёл от неё на пару шагов, после чего, обернувшись, сказал: — И да — ни за что не прикасайся к этой черноте. Я не хочу, чтобы с тобой что-либо произошло… Фарион щёлкнул пальцами, после чего свет стал гаснуть, а что-то внутри её рук греться и светиться. Сейчас ему нужно было оставить её, чтобы всё вышло правильно, чтобы сделка состоялась без лишних проблем. Дверь комнаты закрылась за ним, после чего, под воздействием магии, её замок провернулся два раза, запечатывая ту намертво. «Нельзя, чтобы она пострадала. Селестия мне этого не простит. Надеюсь, сегодня старушка в более добром настроении, чем пару тысяч лет назад…»***
Он входил во мрачные покои чьей-то бездонной цитадели. Ночь? День? Нет, время и свет здесь текли иначе и не считались с местными светилами. Ад? Рай? Нет ни того, ни другого — всё это враньё и россказни. Есть лишь чистилище — вечное горнило разумов, душ и сознаний, в котором выплавляются, латаются и перековываются все те, кто закончил томить себя в унылой конструкции из костной ткани, увешанной мышцами, органами и прочей бессмыслицей, если уж смотреть на это со стороны не обыденной, но божественной. Минуты? Вечность? Не было измерения здесь такого, что держало бы здешнее время в оковах. Некому было считать песчинки в бездонной пустыне и капли воды в океане необъятном. Было лишь три вещи — судья, горнило и кузнец. И Бог, который сейчас находился на стыке третьего с четвёртым измерениями, сделал шаг во тьму, готовясь к испытанию на прочность… Расстояние здесь измерялось сном — ты бежал, как мог, но не двигался и делал малейшие шаги, проходя расстояния, равные объёмам вселенных. Две грани, три, четыре… Нет ничего. Здесь всё не находится ни в каком из измерений. Здесь лишь одна грань на всех — грань истины. Главное в ней — правильно посмотреть, и тогда каждая тайна откроется, пуская тебя в свою обитель. Но не за этим шёл сюда он. «Где же ты, чтоб тебя… Куда же ты делась…» — прогонялись мысли по почти пустой голове. Они были неожиданно холодными — словно чернильные буквы на бересте. Их можно увидеть, почувствовать и даже ощутить, но не было в них тепла такого, которое можно найти внутри себя, в самом жерле сознания своего. Двери распахнулись, а за ними короткий коридор. «Вот ты… А я-то уж думал…» — сказал он себе, видя перед собой огромное брюшко гигантской паучихи, которое по размеру не уступало залу, в котором она находилась, а сам зал… Ни конца, ни края не увидишь, даже если вечность идти к ним будешь. Он ступил вперёд, но вот беда — сразу же опутала его паутина, будто по неведомому сигналу напавшая на него, не дав даже и рыпнуться. — Не потеряла ещё хватку, старая мать… — Голос его отдался эхом, уходившим куда-то в бесконечную даль. И тут затряслись стены зала, потолок которого уходили в небеса. Паучиха медленно, поднимая собой порывы ветра, разворачивалась, чтобы увидеть гостя, что так давно не заходил к ней. И когда она наконец смогла рассмотреть его, то ахнула. Миллиарды глаз впились в него, словно ножи, пронизывая насквозь плоть и врезаясь в холодный камень, истёсанный орнаментами. — Неужели это ты?.. А я уже и не верила… — Да. Он самый и всё ещё жив, как видишь… Она приблизилась к нему, будто рассматривая пылинку. Из жвал, стекая вниз, сочилась чистая чёрная эссенция, издающая трупный запах, который сразил бы любого воина, убийцу или даже младшего бога. Но не его — равного ей по силам… Неожиданно мать издала тихий хохот и затейливым полу-шипящим голосом спросила: — Ты ищешь… Сделки, владыка?.. — Не называй меня так. Мы оба знаем, что это не так. — Ложь… Ты снова лжёшь, властелин… — Вздор всё это… Раз уж ты знаешь, чего я хочу, то… — Нет. — Холодно отрезала паучиха. — Я не стану. — Но я ведь даже не озвучил условия… — А я и не хочу их слушать! Да и в конце концов, зачем тебе сделка, ха?! — Погоди, я не… — Помолчи! — Прикрикнула она. — Почему бы тебе, как тогда, просто не сделать всё самому?! — Началось… — И не смей так говорить! Ты обманул меня! Ты проигнорировал меня! — Я не… — Не перебивать! — Паучиха с силой ударила кончиком лапки в метре от него, оставив огромный кратер рядом. — Ты, да как ты вообще посмел сюда явиться?! — Ты права… Я… Прости меня… Паучиха осеклась. Она не ожидала от него такого тона. Она моргнула всеми своими глазами, как бы пытаясь вернуться в реальность. Что-то было определённо не так… Серые нити, сравнимые по прочности с самим полотном реальности, ослабили хватку, слезая с пленника, позволив ему двигаться. — И я… Я не должен был… Эхх… — Продолжай. — Снисходительным, но всё ещё строгим тоном сказала она. — Я слушаю. — Саморучно ломать законы реальности… Я думал, ничего плохого не произойдёт, а вышло… Сколько же реальностей разошлось по швам? Что стало с потерянными душами? Я до сих пор не знаю ответа. Тогда ты всё правильно сделала. Я бы поступил точно так же с тем, кто… — С тем, кто что?.. — С тем, кто думает лишь только о себе, забывая о главном… Делая всё только по своему усмотрению… И я… Я… — Что ты?.. — Я прошу прощения… Прости меня, вечная… — Ахх… — Паучиха плавно отдалилась от него, как бы вылавливая наслаждение из воздуха. — Как же я этого ждала… Та редкая паутина, всё ещё связывающая его ноги, полностью исчезла, отпуская его. — Всё же, я не могла долго держать на тебя обиды… Владыка… — Я же просил… — Ухуху, ну уж прости. Я тебе ещё долго это припоминать буду. Значит… Тебе нужна сделка, верно? Её неописуемо огромное тело снова наклонилось, приближая устрашающую пасть к нему. Они были так близко, что он буквально мог почувствовать дыхание, полное тёмной энергии. — Тогда чего же мы ждём, ммм?***