Остров

Он очнулся связанным в клетке. Последним его воспоминанием были вышедшие из зарослей деревьев невысокие люди с бронзового цвета кожей и угольно-черными волосами. Одетые лишь в узкие набедренные повязки, они держали в руках длинные копья с каменными наконечниками. Один из них, с украшениями в виде ракушек, камешков и звериных зубов, нанизанными на три нити, свисающие на грудь, вышел вперед. Судя по его манере держаться, он был главным среди этих людей. Он что-то выкрикнул на непонятном языке. Через мгновение Лань Сичэнь почувствовал укол под лопатку и провалился в беспамятство. Лань Сичэнь сел и огляделся. За пределами клетки виднелись хаотично разбросанные жилища из пальмовых листьев, плотно сплетенной коры деревьев и стеблей бамбука. Около них сновали полуголые люди: мужчины, женщины и дети. Лань Сичэню было несколько неловко смотреть на их наготу, которая самих местных жителей, похоже, нимало не смущала. Впрочем, его собственная одежда за время, проведенное после кораблекрушения, напоминала жалкие лохмотья, которые тоже мало что скрывали. Лань Сичэнь регулярно пытался стирать ее в водоемах, что, опять-таки, не добавило ей целостности. Женщины, сидя у костра на пальмовых листьях, что-то перемешивали в деревянном корыте, рядом бегали дети и небольшие животные, похожие на мохнатых кабанов. Им периодически подбрасывали лакомства, которые они тут же уплетали, довольно похрюкивая. Рядом с клеткой несколько воинов сжимали в руках копья и нарочито грозно хмурили брови. Лань Сичэню не составило бы особого труда разломать клетку и одолеть их даже голыми руками, но на шум наверняка сбегутся остальные члены племени. Он решил осмотреться получше и подождать ночи. Откуда-то сбоку из-за деревьев послышались человеческие голоса. Охранники что-то крикнули им в ответ. И тут Лань Сичэнь узнал голос, который ожидал услышать здесь меньше всего: - Минданас! Сердце Лань Сичэня бешено заколотилось в груди. Просто невероятно! Лань Сичэнь чуть не вывихнул шею, пытаясь рассмотреть обладателя голоса. Из-за деревьев показалась группа людей, во главе которой степенно шел Цзинь Гуанъяо. Если бы кто-то увидел бывшего верховного заклинателя в такой виде, то не поверил бы своим глазам. Из одежды на нем была лишь набедренная повязка, шею украшали множество нитей с нанизанными на них камушками, ракушками и косточками мелких животных. В часть волос, собранных на затылке в пучок, были воткнуты длинные цветные перья и кусочки меха неизвестного Лань Сичэню животного, другая часть свободно ниспадала на плечи и спину темной волной. В руке он держал что-то вроде посоха, разукрашенного замысловатыми яркими узорами. Встав напротив клети, он простер руки вверх и, задрав голову к небу, громким голосом прокричал еще раз: - Минданас! - Минданас! Минданас! – подхватили мужчины и женщины, все прибывающие и прибывающие на площадку перед клетью. Лань Сичэнь все еще не мог поверить своим глазам. Впившись в человека напротив взглядом, он пытался понять не морок ли это, не игра ли его больного изнуренного воображения? Может, это просто сон и скоро он проснется? Лань Сичэнь ущипнул себя за руку, но Цзинь Гуанъяо никуда не исчез. Лань Сичэнь поймал себя на мысли, что рассматривает его чересчур пристально. Прежде ему не доводилось видеть друга без одежды, и теперь он не мог оторвать глаз от сильного гибкого тела с отчетливо проступающим мышечным рельефом, узкими бедрами и стройными ногами. Очевидно, Цзинь Гуанъяо вовсе не пренебрегал тренировками, будучи главой ордена. Ровный золотистый загар очень шел его гладкой коже. Собственные мысли показались Лань Сичэню возмутительными и нелепыми, особенно в его ситуации. Он хотел было отвести глаза, однако, дальнейшие события заставили его, наоборот, широко их распахнуть от удивления. Продолжая выкрикивать это странное слово, Цзинь Гуанъяо бухнулся на колени перед клетью, остальные люди последовали его примеру. Поклонившись несколько раз до земли, он поднялся на ноги и открыл дверцу. Подойдя к Лань Сичэню, Цзинь Гуанъяо склонился развязать веревки и еле слышно прошептал: - Давно не виделись, брат. Я потом все объясню, а пока делай все, как я скажу. Лань Сичэнь едва заметно кивнул. Вряд ли Цзинь Гуанъяо станет причинять ему вред, иначе мог бы сделать с ним все, что угодно, пока он был без сознания. Его повели мимо хижин на площадку перед большим деревянным строением, покрытым на удивление искусной резьбой. По сравнению с остальными домами, если их можно было так назвать, оно выглядело практически роскошно. Встречаемые по пути люди выкрикивали все то же слово: - Минданас! Внутри не было мебели, только несколько больших очагов на земле, обложенных камнями, и пальмовые листья вдоль стен, на которых расположились члены племени. Самого Лань Сичэня усадили на деревянное возвышение в конце зала. Множество голосов завело протяжную песню, послышался стук барабанов. Цзинь Гуанъяо, чуть склонившись в поклоне, надел на шею Лань Сичэня венок из ярких благоухающих цветов, а затем протянул ему глиняную чашу. - Пей! – прошептал он. Лань Сичэнь выпил сладковатый напиток, от которого стало невероятно легко на душе. Песнь, выводимая десятками голосов, будто бы имела явный, давно забытый смысл, который просто надо вспомнить. Но, когда Лань Сичэню казалось, что еще чуть-чуть, и у него получится понять, что-то все время от него ускользало. Мотив навевал мысли о домике в зарослях горечавки, обнимающих его нежных руках и серьезном маленьком насупившемся личике. О суровом воине, перед которым ничто не могло устоять, но смягчающимся в его присутствии. О смущенной улыбке юноши в дешевой залатанной одежде, которая была ему явно мала. И о нем же, в великолепных золотых одеяниях, прогуливающемся среди белоснежного моря пионов. Лань Сичэнь чувствовал себя по-настоящему счастливым. Сквозь полудрему он услышал: - Иди за мной. Когда Лань Сичэнь проснулся на следующее утро, то обнаружил себя в хижине. Она не была такой большой, как вчерашний дом, но явно крупнее, чем остальные виденные им жилища. Рядом сидел Цзинь Гуанъяо. - Брат, ты проснулся? Хочешь пить? Вот, возьми, - Цзинь Гуанъяо протянул ему глиняную кружку. Лань Сичэнь хотел было возразить против такого обращения, но его слишком мучила жажда. Алчно выпив всю воду до последней капли, он перевел взгляд на Цзинь Гуанъяо. - Спасибо, Гуанъяо, - Лань Сичэнь не мог не поблагодарить его, - объясни мне, что тут происходит. Где мы? Как называется это место? Кто эти люди? Что вообще все это значит?! - Ты задаешь слишком много вопросов, - Цзинь Гуанъяо улыбнулся, - но я постараюсь ответить на что смогу. Мы находимся на острове, точнее на самом большом из нескольких островов. Люди, которых ты видел, называют себя талаги. У них нет письменности, они не выращивают растения и не занимаются животноводством. За исключением тех мелких кабанчиков, которых ты, должно быть, уже видел. Они здесь что-то вроде домашних животных, как у нас собаки или кошки. Женщины собирают фрукты, а мужчины охотятся. В целом, - Цзинь Гуанъяо вздохнул, - до цивилизованности им весьма далеко. - Но, похоже, ты тут неплохо устроился, - Лань Сичэнь скептично на него посмотрел. - Ты меня осуждаешь? – Цзинь Гуанъяо прищурился, - И что же я, по-твоему, должен был делать? - Нет, нет, ничего такого, - Лань Сичэнь замахал руками, - просто ты смотришься довольно… необычно. Он старался не смотреть на Цзинь Гуанъяо ниже плеч. - Ах, это, - Цзинь Гуанъяо рассмеялся, - да, выглядит, наверно, забавно. Но тут все так ходят, быстро привыкаешь. Ты тоже привыкнешь. Их разговор звучал непринужденно, словно Лань Сичэнь попал в прошлое. В прошлое, где он еще ничего не знал, а Цзинь Гуанъяо был его любимым младшим побратимом и другом. Лань Сичэнь должен был признать, что и сейчас хотел бы, чтобы это было так. Если бы только все это было неправдой, дурным сном, от которого он очнулся бы вновь в том прекрасном времени, когда все было так понятно и естественно! Цзинь Гуанъяо истолковал его сомнения по-своему. - Я понимаю, что тебе это кажется дико, но ко всему можно приспособиться. «Можно приспособиться» Да, именно этим Цзинь Гуанъяо всегда и занимался, надевая ту маску, которая принята в это время в этом месте. Как отличить, где маска, а где настоящее лицо, Лань Сичэнь не знал. Знал ли об этом сам Цзинь Гуанъяо? - Минданас. Что это? - Кто, - поправил Цзинь Гуанъяо, - у талагов есть легенда, передаваемая из поколения в поколение. Она гласит, что однажды к ним придет посланник богов, который сразится с древним злом и принесет процветание и благоденствие на эти земли. Минданас – его имя. Среди прочих его подвигов есть усмирение легендарного белого тигра. Ты сыграл ту мелодию весьма кстати! - Но я вовсе не посланник богов! - Не посланник. Но им об этом знать ни к чему, - Цзинь Гуанъяо хмыкнул. - А-Яо! – имя само сорвалось с губ Лань Сичэня. - Зачем ты вообще придумал, что это я? – Лань Сичэнь вскинулся. - А ты, что, хочешь, чтобы они тебя убили? – Цзинь Гуанъяо подался ему навстречу. - Пойми, назвать тебя посланником их богов было единственной возможностью сохранить твою жизнь! Тем более, для них мы, с нашими знаниями и силой, действительно практически боги, - он ненадолго замолчал, переводя дыхание, - пойми же, нам не выбраться отсюда! Наш корабль сбился с курса, а буря помогла забросить нас сюда. Чужаков тут не бывает, а значит поблизости не проходит торговых путей, корабли не заходят в эти воды. По правде говоря, я даже не знаю, в какой точке света мы находимся. Лань Сичэнь сел на место. Выходит, Цзинь Гуанъяо спас его. И ему самому придется смириться с тем, что он тут надолго. А, может быть, и на всю оставшуюся жизнь. - И что от меня потребуется? - О, не волнуйся, ничего особенного. И ничего дурного. Напротив, мы сумеем помочь этим людям. Лань Сичэнь чуть помолчал, размышляя. Он не смог найти никакого двойного смысла в словах Цзинь Гуанъяо. Может быть, все было так, как тот и говорил. - Возможно. А ты, вижу, стал не рядовым членом этого сообщества. - Прежде я был верховным заклинателем, после этого стать жрецом первобытного племени не так уж и трудно, - Цзинь Гуанъяо горько усмехнулся и покачал головой, - отдыхай и набирайся сил. Я принес тебе воды, фруктов и вяленую рыбу, - он кивнул на соседний пальмовый лист и встал, - встретимся чуть позже. С этими словами Цзинь Гуанъяо вышел из хижины.