Phoenix

       Был знойный день. Большое количество людей собралось на площади, в центре которого был установлен эшафот, на котором стоял здоровенный палач с мощной острой секирой. Двое мужчин вели к нему человека, голова которого была накрыта черным мешком. Руки его, как и ноги, были окованы цепями, и он совсем не сопротивлялся, будто знал, что его ждёт, и был готов к этому.        Народ же ликовал. Кто-то кричал: "На эшафот его! Под секиру!", "Давно пора!"; а кто-то защищал с криками: "Свободу ему!", "Это неправильно! Он не виновен!", но последних, увы, было мало, и ими, вероятнее всего, были люди, знающие приговоренного. Большая же часть склонялась к казни.        Салливан наблюдал за всем этим, стоя в толпе. Он был заинтригован. Конечно же, Фелпс знал, чем обычно всё это заканчивалось, но в жизни увидеть такое ему ещё не приходилось.        Приговоренный уже поднимался по ступеням, делая мелкие, осторожные шаги. Может оттого, что хотел продлить минуты своей жизни, а может просто не хотел упасть, разбив себе лицо, скрытое ото всех.        Сал стал пробираться сквозь толпу, пытаясь занять передние ряды для лучшего вида. Приговоренный уже подходил к деревянной бочке.        — Простите! — говорил шатен, толкая людей. Он был не так далеко от эшафота, примерно три-четыре метра разделяли его от помоста. И пока он прорывался вперёд, кто-то толкнул его. Сал был к этому не готов, а толчок был сильным, поэтому парень выпал из толпы прямо на каменную тропу, ведущую к ступеням эшафота. На эту дорожку не ступала ни единая нога человека. Люди стояли лишь рядом, у самого края, будто считали её грешной, боялись её, но почему-то даже не обратили внимания на Салливана, стоящего на четвереньках именно на этой тропе.        А дальше происходило всё самое интересное.        Парень стал медленно подниматься — приговоренный грудью лёг на бочку, шеей упираясь об выступы досок. Парень поднялся — палач возвысил над собою секиру. Парень поднял свой взгляд на сцену — орудие казни резко опустилось, отрубив голову преступника. Зрители замерли на своих местах, словно манекены. Голова приговоренного упала, покатившись в сторону шатена, и остановилась прямо у его ног. От силы удара бочка треснула, и из неё струёй потекла бордовая жидкость, напоминающая вино; как только палач поднял секиру, из шеи потекла тёмная, густая жижа — кровь. И эта кровь плавно смешивалась с вином, стекая на сцену. От данного зрелища сердце Салливана ёкнуло, он стал прерывисто дышать, по телу пробежала дрожь, а лицо побледнело, и на нем читался испуг. Он осторожно перевёл взгляд на безликого палача, на месте глаз которого горели яркие красные огни. Он гордо смотрел на шатена, властно держа в руках секиру, с которой каплями стекала кровь. Постепенно его образ стал исчезать, испаряться в воздухе, как и все остальные люди вокруг. Но не это поразило Сала. Его поразило то, что тело казнённого вспыхнуло ярким пламенем, сгорая до тла, оставляя один лишь пепел.        Как только всё успокоилось, Фелпс стал медленно подходить к сцене, всё ещё испытывая некий страх. Неожиданно завыл ветер, и с каждым шагом парня он лишь усиливался, сдувая пепел, заставляя его парить в воздухе, вырисовывать некие узоры вокруг Сала, пока сам прах не застыл в определённом положении, находясь в состоянии броуновского движения и образуя форму сферы. Салливан, не понимающий абсолютно ничего в том, что происходит, стал подниматься по ступенькам, направляясь ближе к этому шару. Завороженный, любопытный, он подошёл к нему на расстоянии вытянутой руки. Пепел заискрился, манил к себе Сала, как блестящая вещь ворону. Парень осторожно, переводя свой взгляд со сферы на руку, дотронулся до пепла. Вдруг дрогнула земля, и шатен упал на сцену, завороженно смотря на то, как из этого пепельного шара сформировалась огненная птица, похожая на орла, расправляющая свои золотые крылья. Гордо подняв свою огненную голову, он издал резкий, пронзительный крик, а его крылья, горящие ярким пламенем, осветили весь этот мир, ослепив Салливана.        Шатен распахнул свои глаза, пребывая в шоке. Ещё никогда ему не снились одновременно как ужасные, так и прекрасные сны. Была уже глубокая ночь.        — Феникс... Феникс... — шептал он, смотря в потолок и улыбаясь лёгкой улыбкой. — Мифическая птица. Символ возрождения и бессмертия, — он облегчённо вздохнул, закрыл глаза и попытался снова уснуть, но что-то помешало ему. Некий дискомфорт — в правой руке, которой он прикоснулся к сфере, было что-то мелкое, тёплое и твёрдое на ощупь.        Салливан открыл глаза и преподнёс этот предмет к лицу, пытаясь рассмотреть его в темноте. Это была золотая цепочка с подвеской в форме феникса. Парень резко подскочил, удивленный такому феномену. Теперь же его это настораживало. Что-то пыталось связаться с ним? Это некий знак? Послание? Или предупреждение? Сал не мог точно ответить. Он будто находился в неком реально-нереальном мире. А может это снова сон?        Парень верил в мистику, ведь боролся с призраками, контактировал с ними. Но появление из ниоткуда цепочки никак не могло уложиться в его голове. Фелпс мог бы сказать, что это Трэвис или отец положили ему в руку эту вещь. Но откуда они тогда могли узнать о том, что снится шатену? Как много вопросов и ни одного ответа.        Сал откинул цепочку с подвеской на тумбу, а сам улегся на кровать, пытаясь уснуть, невзирая на появившуюся бессонницу.

***

       Университет имени N. — престижное заведение с гуманитарным уклоном. Там обучаются филологи, историки, политологи, юристы и многие другие. Салливан же учился на историческом факультете. Именно там он познакомился со многими ребятами, вот только до дружбы у них отношения не доходили. Максимум — товарищи или одногруппники.        Сейчас он сидел в аудитории и слушал профессора Дрейвуда, преподавателя истории, рассказывающего о древних верованиях и малоизвестных мифах. Учитель был хорошим, он всегда интересно преподносил материал, который должны были усвоить его ученики. За четыре месяца обучения Сал многое изучил, и в своей группе он был, если так можно сказать, любимым учеником мистера Дрейвуда.        Но сегодняшняя речь профессора была не особо интересной для Салливана, и тот вечно посматривал то в окно, то на своего товарища Билла, читающего спортивный журнал, то на часы. Несколько раз вздохнув от скуки и в деталях изучив каждый уголок аудитории, Фелпс решил снова посмотреть в окно и от увиденного он резко выпрямился, с интересом наблюдая за происходящим. Огненная птица с золотистым оперением сидела на ветке дерева и смотрела на него так непоколебимо, гордо и величаво, вызывая у парня парад мурашек. Он сглотнул ком, вспоминая сон и цепочку. Внутри будто всё сжалось в то время, как птица смотрела на Сала, угнетая его.        — Салливан? — послышалось с кафедры. — Фелпс? — прозвучало более настойчиво, и Сал был вынужден посмотреть на профессора. — Неужели за окном произошло что-то интересное? — мужчина улыбнулся, ожидая объяснений, на что шатен лишь извинился. — Хорошо. Продолжим. Так вот, банши, те самые, что, по мифам, издают душераздирающие вопли и крики, в ирландском фольклоре являлись феями...        Несмотря на легкое замечание преподавателя, Сал всё же посмотрел в окно ещё раз, но птицы уже там не было. Это был глюк? Видение? Парень не мог чётко описать всей картины даже самому себе. Положив руку себе на грудь, он нащупал ту самую подвеску и стал обдумывать всё происходящее с ним.        Как только лекция была закончена и студенты покинули аудиторию с облегченными вздохами и словами "Аллилуйя!", Салливан подошёл к кафедре седовласого мужчины и заговорил с ним:        — Профессор Дрейвуд, сегодня мы разбирали довольно-таки интересную тему, но... — он замялся, пытаясь сформулировать предложение.        — Но что, Салливан? — улыбаясь, спросил преподаватель, складывая книги и папки с информацией в рюкзак.        — Почему вы ничего не упомянули о Фениксе?        — О-о-о, — довольно протянул мужчина, — мой ученик заинтересовался столь прекрасным созданием?        — Да, сэр, — уверенно сказал Сал, ожидая ответа от профессора.        — Ну что же, Феникс — священная птица, способная возрождаться из пепла. Каждые тысяча лет она сгорает, так сказать, обновляется. В мире существуют другие формы Феникса. Точнее, аналоги, — он вздёрнул бровями, поправляя себя. — К примеру, у православных христиан Феникс — это Жар-птица. Вот только Феникс и Жар-птица немного отличны. Жар-птица похожа на благородного павлина, а Феникс, — он поднял указательный палец вверх, делая акцент на последующие слова, — внешне схож с гордым орлом. Если рассматривать христианскую мифологию, то в ней Феникс несёт в себе значение вечной жизни, воскрешения, постоянства. Если же рассматривать иудейскую мифологию, то в ней Феникс получил своё бессмертие, не поддавшись искушению Евы накормить его плодом Дерева познаний добра и зла. Но я могу и ошибаться в некоторых моментах. Всё же, давно у меня никто не спрашивал о таких мифических существах, — профессор отчаянно вздохнул, но улыбка не покидала его лица. — В любом случае, ты человек молодой, целеустремлённый и любознательный. В университетской библиотеке множество разных книг о мифических созданиях. Да и в интернете можешь глянуть и всё перепроверить.        — Огромное спасибо, профессор! — Сал улыбнулся и покинул аудиторию, предварительно попрощавшись с мужчиной. Теперь ему стало интересней вдвойне познать весь смысл этой загадочной птицы.