В этом мире не вырастет правды побег. Справедливость не правила миром вовек. Не считай, что изменишь течение жизни. За подрубленный сук не держись, человек!
JAIME Веревки натирали запястья даже через толстые перчатки, изготовленные из лучшей кожи во всех Семи Королевствах, но сейчас это было меньшей из его проблем. Лицо, по которому стекала холодная грязь вперемешку с кровью, саднило, а дышать было и вовсе трудно, ведь секундой назад чей-то ботинок со всей силы ударил ему по ребрам, заставив несвойственно вытаращить глаза. Мужчина с усилием приподнял корпус, впечатывая колени в грязь и громко вдохнул. Воздух был необходим, ведь ему казалось, что еще секунда, и он задохнется, а умирать, стоя на коленях перед Роббом Старком, было бы страшнейшим преступлением в его жизни. — Пока они опомнились все уже случилось. — нарочно громко молвил мальчишка, отчего в ушах все отдавалось гулким звоном. Джейме чувствовал эти взгляды. Взгляды, полные презрения и ледяной ненависти, принуждающие вжать голову в плечи под своей свинцовой тяжестью. Но вместо этого он гордо выпрямляется, расправляя плечи и насмешливо усмехаясь. Как же он ненавидел глаза северян. Пустые, светлые и холодные, как ледники, о которых ему когда-то рассказывал отец. Но не только глаза их были таковыми. Ланнистер готов был поклясться, что каждый северянин состоит из снега и льдов, ведь стоило вспомнить хотя бы эту глупую девчонку, что раздражала одним лишь своим присутствием. Своенравная и дикая, думающая, будто может устанавливать свои правила в его доме. Он помнит, как впервые коснулся ее руки, а затем его обдало волной мурашек. Кожа ее была ледяной, явно контрастируя с его собственными грубыми ладонями, которые абсолютно всегда были горячими, как южное солнце. Ее руки не были похожи на руки Серсеи, которые так умело ласкали его тогда, когда нужно и там, где нужно. Они были совсем крошечными по сравнению с его ладонями и будто светились изнутри лунным светом, как и вся она, за исключением, пожалуй, волос, которые на солнце отдавали тёплым рыжим оттенком, но рыжими не были. Почему он вообще сейчас думает об этом? — Леди Старк, — Ланнистер четко проговаривает каждый звук, собирая остатки сил. И почему они решили провести беседу с ним именно на склоне? Казалось, еще секунда и его стошнит прямиком на чудесное платье Кейтилин Талли, что гордо стояла перед ним, явно довольная новым пленником. — Я бы отдал Вам мой меч, но я потерял его. — Мне нужен не Ваш меч. — губы ее сжались в тонкую полоску. — Верните мне моих дочерей и моего мужа. Хочется расхохотаться прямо ей в лицо, но вместо этого мужчина лишь невозмутимо поднимает светлые брови, иронично замечая: — Их у меня тоже нет. Он чувствует, как вязкая кровь стекает по затылку, а затем капает прямиком на шею. Запястья ноют. Желание избавиться от веревок с каждой секундой становится все больше и больше, но он бессилен. Бессилен в окружении чертовых северян. О, Боги, как же он ненавидит Север! И как он умудрился попасться в их руки? Ведь умение достойно обращаться с мечом у него было с рождения. Мужчина был быстр и ловок, а когда нужно беспощаден, но почему тогда этот мальчишка Старк сумел его поймать, словно Джейме был не львом, а беспомощной рыбой, на которой волк сомкнул свои клыки? — Убей его, Робб. — чей-то голос раздается за его спиной. Кажется, это мальчишка Грейджоев. Джейме видел его в Винтерфелле пару раз, когда тот бегал за Роббом Старком, словно послушный щенок, желающий, чтобы его погладили. Ланнистер усмехнулся. Как же мальчик был жалок. — Отправь голову его отцу. Он убил десять наших, ты же видел. «А мог бы убить еще больше, если бы это потребовалось». — Живым он для нас более полезен. — цедит сквозь зубы Молодой Волк, не спуская с грязного мужчины своих холодных глаз. — Увести его и заковать в кандалы. — приказ Кейтилин тут же спешат выполнить ее приближенные. Когда чья-то рука грубо хватает его за локоть и рывком поднимает с земли, он едва ли не задыхается. В глазах на секунду темнеет. — Мы можем закончить войну здесь, мальчик, и спасти тысячу жизней. — лезвие меча так и намеревается проткнуть Джейме грудь, несмотря на надежные доспехи, но мужчина игнорирует это. Решение, что пришло ему в голову, кажется здравым и справедливым. — Ты за Старков, я за Ланнистеров. Мечом или копьем, зубами, когтями — выбирай! — в голосе звучит неприкрытый вызов. — Покончим с этим здесь и сейчас. — Если мы сделаем по-твоему, Цареубийца, — ядовито произносит Старк, — ты победишь. Вполне возможно, но также несколько тысяч людей останутся жить. — Но по-твоему не будет. — Молодой Волк решительно качает головой, дав понять, что решение его матери окончательное. Джейме заскрипел зубами. На скулах его появились желваки, а раздражение подкрадывалось все ближе и ближе. — Пойдем, красавчик. — северянин, что до этого тычил в его грудь мечом, резко дернул мужчину на себя, вызывая очередной приступ головокружения. JANE Она так и стоит перед глазами с мокрыми от слез щеками и отчаянным выражением лица; мне повсюду мерещится ее звонкий голос и веселый смех. Ее образ не покидает меня ни наяву, ни во сне: хрупкая смуглая девушка с чуть вьющимися локонами цвета вороньего крыла громко кричит мне спасаться. В ее глазах нездоровый блеск, а в голосе сквозит животный, абсолютно дикий страх. «Не могли бы Вы взять меня с собой на Север?» — ее вопрос, наполненный детской надеждой, всплывает в голове. Могла бы. Я могла бы. Вот только из-за меня ты и пострадала, Амелия. Все еще хочешь на Север? Попытки расспросить кого-либо были безуспешны. В выборе допрашиваемых я была аккуратна. Во-первых, у людей могли бы появиться ненужные вопросы, а во-вторых, девушку вообще мало кто знал тут. Конечно, ведь кто она такая для светских лордов? Всего лишь еще одна очередная служанка, не имеющая право на свободную жизнь. Но проблема была в том, что я понятия не имела, кому доверять. Тычила пальцем в небо наобум, надеясь на лучшее. Никто не давал мне нужных ответов. Петир Бейлиш, коего я повстречала по пути в королевский сад, лишь усмехнулся, сказав о том, что понятия не имеет, о ком я его спрашиваю. — Боюсь, Вы заботитесь сейчас не о том, о чем следовало. — добавил он напоследок, оставляя меня одну среди лютиков. Из Сандора Клигана невозможно было и слово вытрясти. Мужчина хмуро глядел на меня, пока я пыталась пробить брешь в его броне молчания, упорно твердя о том, как мне важно знать, где сейчас Амелия. Говорила, как мне необходимо увидеть ее и извиниться, как бы мне хотелось вновь ощутить ту легкость в ее присутствии. Пес закатил глаза и посоветовал мне не заниматься чепухой. — Лорд Варис! — Паук был моей последней надеждой. Мы никогда не говорили ранее, но Мизинец как-то раз сказал, что иностранец входит в малый совет и является мастером над шептунами. Ему ли не знать все? — Лорд Варис, прошу прощения! Пухлый мужчина стоял возле гавани, наблюдая за отчалившими кораблями. Услышав мой настойчивый крик, он обернулся, мягко улыбаясь. — Ах, леди Старк, это Вы. — он вежливо поклонился, шелестя шелковым халатом. — Что Вам будет угодно? — Я слышала, что про Вас говорят здесь. Ходят слухи, что Вы всезнающ. Мне нужна Ваша помощь. — быстро протараторила я, откидывая длинные волосы на левое плечо. Жарко. Ужасно жарко. Желание содрать с себя кожу становилось все сильнее. — Смотря, о чем Вы просите, миледи. — Варис был невозмутим, внимательно исследуя меня маленькими глазами. — Мне нужно знать, куда подевалась моя бывшая служанка. Ее звали Амелией, она говорила, что ей семнадцать. С темными волосами, не очень высокая. Это все, что я знаю. — евнух нахмурился, качая головой. — Пожалуйста! Мне очень важно знать, где она! — Для чего, леди Старк? Какой в этом смысл? — он развел руками, приподняв свои светлые, почти невидимые брови. — Вы больше никогда не увидите ее, а лишние расспросы могут быть опасны для Вас. — Я просто хочу знать, где она и что с ней. Скажите мне. — получилось произнести это даже более миролюбиво, чем хотелось. — Я ничем не могу Вам помочь. — просто ответил Паук, вновь оборачиваясь к кораблям. — Это не в моей компетенции. — Черт. — ругательство вылетело само собой сквозь сомкнутые зубы. Я потерянно устремила взор в небо, наблюдая за южными пташками, беспечно парящими высоко над землей. Тут же проснулось чувство зависти. Улететь бы сейчас точно так же, как эти птицы. Видеть происходящее вокруг было попросту невыносимо до дрожи в коленях. Королевская гавань заставляла чувствовать омерзение всеми частями тела, включая кончики пальцев. — Вашего отца будут судить сегодня. — невзначай проговорил Варис, не оборачиваясь ко мне лицом. — Это король сказал? — Одна из моих пташек. — И много у Вас пташек? — Предостаточно, леди Старк. — спокойный голос мужчины нервировал. Я тяжело вздохнула, чуть приобняв себя за плечи. Тут же подул легкий ветерок, развевая мое сиреневое платье. Волосы отлипли от шеи, а тело немного охладилось, с холодком пришло облегчение. Как бы не умереть от этой жары. — Вы считаете… Вы считаете, у отца есть шанс? — не знаю, зачем спросила это у евнуха. Мне просто нужен собеседник, ведь все то, что у меня было, сейчас беспощадно отобрано. Варис наконец посмотрел на меня, складывая руки в замок. Его взгляд был пустым, что пугало, но испугаться себе я не могла позволить. — Да хранят его Боги. — с ответом Паука пришла тишина. Казалось, даже птицы замолчали, позволяя осознать его ответ. Сердце пропускает удар и меня пробирает мелкая дрожь. Ощущение, будто меня на несколько мгновений лишили чувств: зрения, слуха, осязания. Мой невидящий взгляд проходит сквозь стоящего напротив мастера над шептунами и скользит по гавани и кораблям, стараясь зацепиться, удержаться в этом мире. И снова мне кажется, что я падаю в пустоту. — Джоффри обещал, что его помилуют. — упускаю все формальности, непонимающе пялясь в лицо Вариса. — И его помилуют, надеюсь. — мужчина вздыхает. — Не хотел Вас напугать, леди Старк. Мне следовало быть осторожнее со словами. — Пожалуй. — с шеи будто бы падает громадный камень, что нещадно душил несколько мгновений моего испуга, и я вдыхаю южный воздух, пытаясь набрать как можно больше в легкие. Все хорошо. С отцом все будет хорошо. — Я думаю, что пытаться разузнать у Вас что-то об Арье будет бесполезно? Он не отвечает, все так же наблюдая за кораблями, которые почти исчезли из виду. Хочется накричать на него, обсыпать всевозможными ругательствами и вонзить нож в плечо, чтобы тот сказал хоть слово, хоть маленькую каплю информации, которая мне необходима, но вместо этого я молчу, сжимая ладони в кулаки, и все так же молча удаляюсь прочь. Это все бессмысленно. Я недруг для всех присутствующих, с чего бы им помогать? Еще несколько часов я бесцельно брожу по двору замка, не зная, куда себя деть. В голове выплясывают всевозможные мысли о бегстве и освобождении отца. Надеюсь, Джоффри не солгал Сансе, ведь он действительно любит ее. По крайней мере, мне так казалось каждый раз, когда я замечала их целующимися ранее, да и в тронном зале он был учтив с ней. Баратеон рассудителен, хоть и надменен. Возможно, стоило помолиться Богам, но желания не было. Вообще никакого желания не было. Единственное, чего я хотела сейчас — оказаться дома и ощутить привычную прохладу, нежно касающуюся моей кожи. Мне хотелось увидеть Робба. Было ощущение того, что я не видела его родных глаз уже тысячу лет. Как же хотелось вновь коснуться этих кудрявых темных волос и услышать звонкий смех. Мне бы сейчас не помешали его крепкие объятья. — Король хотел увидеться с Вами. — от грубого баса Пса я вздрогнула. Совсем не заметила его, и едва не врезалась прямиком в грудь мужчины. «Как тогда, когда я врезалась в Джейме будучи в Винтерфелле» — мысль мельком пробежала в голове, почему-то заставляя глупо улыбнуться. — Куда мне следует идти? — спокойно поинтересовалась я слегка безжизненным голосом. Сандор усмехнулся. — Я провожу Вас, миледи. Глупо последовав за Клиганом, внутри начал просыпаться страх. Липкий и темный, захватывающий в свои сети. Подарок короля был все еще свеж в памяти. Я не знала, что Джоффри могло понадобиться от меня. Я бесполезна. Разве что, ему захотелось собственноручно прикончить меня, чтобы не принесла проблем. Но что я могу сделать? Оружия у меня нет, да и сестра от меня отвернулась, не желая видеть. Только вот ее поведение мне абсолютно непонятно. Знаю, мы никогда не были дружны. Слишком разные интересы и взгляды на мир приводили к непоправимым конфликтам. Санса была слишком требовательной и капризной, а я, в свою очередь, упрямой и неприхотливой. Она никогда не одобряла то, чем я занимаюсь, пытаясь приобщить к рукоделию. Но это так скучно! Сидеть несколько дней подряд, выполняя стежок за стежком, да так, чтобы все было идеально ровно и без торчащих ниток. Мне не нравилось, когда все идеально. Помимо скуки это навеявало какое-то отторжение. Мне никогда не доводилось бывать в покоях короля. Да я и не горела пламенным желанием посетить его башню, но видимо, Боги неблагосклонны ко мне. Мы шли долго, преодолевая незнакомые мне коридоры, то и дело поднимаясь по очередному ряду ступенек и проходя через всевозможные двери. Нервозность затаилась глубоко в груди, распространяя мурашки испуга по позвоночнику. Джоффри Баратеон вызывал чувство брезгливости, мне не было страшно, что тот может вытолкнуть меня из-за окна своих покоев или перерезать горло, но страх за семью был силен, как никогда. — О, мое милое весеннее дитя, — как-то раз негромко говорила старая Нэн, сидя перед камином в Винтерфелле. В ее руках была пряжа. Старушка часто рассказывала мне интересные истории, которые я принимала за истину, но только повзрослев, до меня наконец дошло, что все это глупые сказки. — Что ты знаешь о страхе? Страх бывает зимой, моя маленькая леди, когда снег заносит стены на сотню футов, а ледяной ветер с воем вырывается с севера. Страшно бывает долгими ночами, когда солнце прячет свой лик на годы и годы, и маленькие дети рождаются, живут и умирают во тьме, а лютоволки тощают и голодают, и Белые Ходоки расхаживают по лесам. — Белые Ходоки? — переспросила я, закутываясь в плащ посильнее. — Иные? — Иные, — повторила старая Нэн. — Тысячи и тысячи лет назад пришла зима, холодная, жестокая, бесконечная, какой не помнили люди. А потом пришла ночь, затянувшаяся на целое поколение; короли тряслись от холода и умирали в своих замках, как простые свинопасы в хижинах. Женщины душили детей, чтобы не видеть, как они умирают, плакали и ощущали, как слезы замерзают на их щеках. — голос ее умолк, спицы тоже. Нэн поглядела на меня выцветшими мутными глазами и спросила: — Итак, дитя, ты хочешь услышать именно такую повесть? — Да. — решительно кивнула я, устраиваясь удобнее на холодном полу. Старая Нэн кивнула, и спицы зацокали. — В этой тьме впервые появились Иные. Холодные мертвые твари, они ненавидели железо, огонь и солнечные лучи… любое создание, в жилах которого течет живая кровь. Они опустошали крепости, города и королевства, убивали героев, за их бледными конями оставались разбитые армии. Мечи мужчин не могли остановить их, даже девы и младенцы не вызывали у них жалости. Они гнали дев по замерзшим лесам и кормили своих мертвых слуг плотью детей человека. Голос Нэн сделался очень тихим, она уже почти шептала, и я невольно пригнулась вперед, чтобы слышать. — Это было во дни перед приходом андалов, задолго до бегства женщин через Узкое море из городов Рейна; сотней королевств тех времен правили Первые Люди, отобравшие эти земли у Детей Леса, Но там и здесь в обширных лесах, в деревянных городах и полых холмах жили последние Дети Леса, и лики на деревьях несли стражу. Холод и смерть полнили землю, и последний герой решил отыскать Детей, в надежде на то, что их древняя магия поможет отвоевать то, что потеряли армии мужей. Он отправился в мертвую землю с мечом и руке, взяв с собой пса и дюжину спутников. Он искал много лет и уже начал терять надежду, не умея отыскать Детей в их тайных городах посреди леса. Один за другим умирали его друзья, пал его конь, наконец сдохла даже собака, а меч промерз настолько, что клинок его переломился, когда он попытался воспользоваться им. Тогда Иные почуяли запах его горячей крови и безмолвно отправились в погоню, выслав по его следу стаи бледных пауков ростом с пса. Белые Ходоки. Тогда истории о них были способны меня напугать, сейчас же я почти уверена, что все это бредни неокрепших умов и дезертиров. Вспомнить хотя бы того, на чью казнь меня не пустили. Он тоже что-то твердил о Белых Ходоках, но ведь нередко это лишь повод ради попытки побега со Стены. Джон бы точно рассказал мне всю правду о том, что творится за Стеной, но на вряд ли мы когда-нибудь увидимся. Точно не в ближайшем будущем, к сожалению. — Прошу, миледи. — Сандор Клиган кивнул на дверь вперед, сам отойдя в сторону. Его карие глаза не выражали ничего, но тело было напряжено, словно натянутая струна. — Благодарю, си… Благодарю. — быстро исправилась я, замечая на губах Пса ухмылку. Глубоко вздохнув, я вежливо постучалась и, услышав в тон мне вежливое «войдите», отворила дверь. Он стоял ко мне спиной, не соизволив даже оглянуться, одарить взглядом. Не посчитал нужным. Вместо этого с его стороны послышался до отвращения елейный голос: — Леди Старк, я давно Вас уже жду. — Я пришла к Вам, как только мне сообщили, мой король. — голос был преисполнен фальшивой вежливостью наряду с неубедительным уважением. — Значит, — Джоффри повернулся, облокачиваясь на длинный стол из красного дерева, — Вы шли недостаточно быстро. Здесь было противно находиться. Хотелось либо убрать отсюда его, либо себя. Ни один из вариантов не казался реальным. Зеленые глаза презрительно сощурились, осматривая меня снизу вверх. Король неутешительно поджал губы, а затем растянул их во внезапной ухмылке. — Моя семья, леди Старк, самое дорогое, что есть у меня. — Как и у всех нас, Ваша милость. — Верно. — Джоффри посмотрел прямо в мои глаза. — Так что бы Вы сделали, если бы Вашей семье кто-то угрожал? — Сделала все возможное для того, чтобы наказать негодяев. — тихо пробормотала я, не совсем понимая, к чему клонит юноша. Баратеон тихо хмыкнул, сделал несколько шагов навстречу, неумолимо приближаясь. Сердце остановилось на какой-то момент. Зеленые глаза будто коснулись взглядом оголенного нерва где-то в позвоночнике, отчего по спине пробежали мурашки. Я неосознанно сделала шаг назад под гнетом его глаз, но голову держала смирно, не смея опускать взгляд в пол. — Мой дядя, миледи. Он в плену у Вашей матери. — Но… Я обсуждала это с королевой, она не… Она не злилась. — потерянно оправдалась я, понимая, как на меня находит беспокойство. — Вы меня не поняли, леди Старк. Мой дядя Джейме. — от произнесенного холодным голосом имени бросило в жар. Изумрудные глаза Ланнистера всплыли в памяти, а его прикосновения зудели под кожей. — Мой дядя в плену у Вашей матери. Так что Вы говорили нужно делать с теми, кто угрожает Вашей семье? Я молчала. Язык прилип к небу, не в силах вымолвить и слова. Он таращился на меня каким-то безумным взглядом, стиснув зубы. — Что нужно делать с негодяями, Старк? Я вздрогнула, практически ощущая колебание воздуха. Под кожей снова начало колоть. Зубы сжались, прикусывая кончик с языка, с которого так и намеревались соскользнуть грязные слова в адрес короля. — Что. Нужно. Делать. С негодяями? — повторил Джоффри, испепеляя меня яростным взглядом. Не отрывая глаз от его лица, ощущаю, как ускоряется дыхание, и с вызовом поднимаю голову, облизывая пересохшие губы. — Наказывать их. Щека моя ощутила удар влажной и твёрдой ладони прежде, чем я успела произнести последнее слово. Какой-то момент я просто стояла, глупо глядя на Джоффри Баратеона, не понимая, прижав руку к разгоряченной щеке. Он ударил меня. Было больно и чертовски унизительно. Я ощутила, как сжимаются челюсти, а вместе с ней и кулаки. Дышать внезапно стало тяжело: воздух будто липкий и горячий. Король смотрел на меня сквозь мутную пелену, улыбаясь безумной улыбкой, а потом ринулся ко мне, впечатывая в стену. Его пальцы на моем горле не вызывали страха, лишь боль и неконтролируемый поток ярости. Хотелось перерезать ему горло или отрезать части тела, одну за другой. Хотелось, чтобы он начал молить о пощаде, но юноша лишь усмехается, победно взирая на меня сверху вниз. Он держал меня на расстоянии вытянутой руки, сводя к минимуму прикосновения тел, пресекая лихорадочные попытки дёрнуться от него в сторону или что-то сказать. Мне не хотелось чувствовать его прикосновений. Это было омерзительно. Злость поглощала меня, пробирая до самых костей. — Мне стоит наказать Вас, леди Старк. — прорычал он, покраснев то ли от удовлетворения, то ли от такой же, разрываемой все существо, злости. Никто и никогда не бил меня. Никто и никогда. Чертова пощёчина. Я не могла в это поверить. — Отпустите, — прошипела я, больше напоминая змею, нежели волка, сильнее вжимаясь головой в стену, будто в попытке убежать от мерзкого прикосновения. — Конечно. — Джоффри упивался своим превосходством, разжимая пальцы. Я тут же шумно вдохнула воздух, ощущая легкое головокружение. — Ваша сестра — моя невеста. Я обещал ей не причинять вреда ее семье, но… — его брови встретились на переносице. — Обещание можно и забрать. Я почти не слышала юношу, голос его проносился сквозь меня. В ушах звенело. Он больше не прикоснется ко мне. Я не позволю. Уж лучше сдохнуть, чем чувствовать это унижение. — Надеюсь, Ваша семья понимает в каком она положении. — продолжал Баратеон ласковым голоском. — Иначе мне придется прислать Вам еще парочку подарков. — Я поняла Вас, мой король. — хрипло проговорила я, зачем-то прижимая руку к горлу и растирая кожу. Будто в попытке стереть её вовсе. Пришлось сжать ладонь в кулак, чтобы прекратить это. — Надеюсь на это. Теперь Вы можете идти. И да, сегодня суд Вашего отца. — он усмехнулся. — Советую не опаздывать. Ногти впились в ладони, меня хватило лишь на дрожащий поклон. Я вылетела за дверь, пытаясь прийти в чувства. Чувствовала себя грязной, хотелось смыть его прикосновения, смыть его с себя, содрать кожу, чтобы больше он никогда не смел касаться меня. Никогда. — Ты вся дрожишь, волчонок. — Сандор дотронулся до моего плеча, отчего я снова вздрогнула, скидывая его руку. — Все в порядке. — я покачала головой с какой-то ненормальной, нервной улыбкой. — Мне следует проводить, Вас, миледи. — Нет! — крик был неожиданным даже для самой себя. — Я сама. Все в порядке. В порядке. — твердила я, будто в попытке убедить саму себя. Ноги понесли меня по лестнице вниз. Хотелось оказаться в своих покоях как можно скорее, чтобы хоть на миг почувствовать себя в безопасности. Он пожалеет. Пожалеет о том, что позволяет себе. Я обещаю.***
Солнце здорово пекло, заставляя кожу плавиться от жара. Оно будто обжигало огнем, оставляя свои отпечатки. Я стояла у Бейлора, впервые за долгое время действительно восхищаясь постройкой. Давно хотела воочию увидеть это сооружение. Великая септа, построенная из белоснежного мрамора во втором столетии после Завоевания Эйгона, во времена правления короля Бейлора Благословенного, позже названная его именем, являлась основным ориентиром наравне с Красным замком и Драконьим Логовом. Её семь хрустальных башен возвышаются над городом, отражая солнечные лучи, оттого кажется, что башни светятся изнутри каким-то магическим светом. Септа Мордейн говорила, что это один из крупнейших и самых красивых храмов Семерых в Вестеросе. — Только старинная Звёздная септа в Староместе и замковая септа в Хайгардене могут сравниться с Великой септой Бейлора. — сказала как-то Мордейн, когда застала меня за очередной книгой по истории. Я рассматривала храм на бумаге, восторженно водя пальцами по плавным линиям. — Когда-нибудь тебе доведется увидеть ее. Она была права. Вид септы Бейлора немного успокаивал, притупляя чувство беспокойства. Я стояла возле Сансы, что даже не глядела на меня, а лишь смотрела прямо на раздосадованную толпу. Мы были дочерьми предателя, потому яда в их взглядах было куда больше, нежели обычно. Вот-вот должны были вывести отца. Молитва звучала в моей голове сама собой и я бездумно повторяла ее одними губами. Вдруг толпа зашумела. «Предатель! Изменник!» — звучало во всех сторон. Я напряглась. Поникший, но гордо идущий вперед, Эддард Старк поднимался по ступенькам. Стража крепко держала его под локти, грубо пихая вперед. — Папа. — потерянный шепот слетел с губ, которые я тут же сомкнула. Эддард посмотрел на Сансу, а затем на меня, еле заметно кивнув головой, как бы говоря: «Все будет в порядке. Я защищу вас». Его провели в середину и поставили перед негодующей толпой. Послышался звон колоколов. Где-то сзади вздохнула Серсея. — Я Эддард Старк, лорд Винтерфелла. И десница короля. — гул толпы тут же приутих, как только отец произнес первое слово. Отец потупил взгляд вниз, слегка повернувшись в нашу сторону. Мои глаза, что секунду назад были сухими, наполнили слезы. Я вцепилась ногтями в запястье, приказывая себе не плакать, а затем кивнула папе. Ты все делаешь правильно. Он мягко кивнул в ответ, продолжая: — Я сознаюсь в своем предательстве перед Богами и людьми. Я обманул доверие короля и моего друга Роберта. Я поклялся защищать его детей, но не успела остынуть его кровь, я замыслил убить его сына и захватить трон. Я не верила в его слова. Знала, что это не правда. Сердце подсказывало, что что-то не так, но толпу признание устроило. Собравшиеся удовлетворенно завопили, вновь послышались крики об измене. Камень, который был кинут кем-то снизу, задел висок отца. Эддард пошатнулся, но Сандор Клиган, стоявший позади, помог ему сохранить равновесие, держа за плечо. — Пусть верховный септон и благословенный Бейлор будут мне свидетелями. — темные волосы развевались на ветру, обнажая свежую рану. Красная кровь тяжелой каплей стекала по скуле. — Джоффри Баратеон — единственный законный наследник Железного трона и милостью Богов лорд Семи Королевств, и защитник государства. Толпа вновь завопила. — Мы грешим и мы страдаем. — мейстер Пицель вышел вперед, заглушая крики. — Этот человек покаялся перед Богами и людьми. Боги справедливы, но благословенный Бейлор учил нас, что они могут быть милосердными. Так что же будет с этим предателем, Ваша милость? Сердце замерло. — Моя мать просит отправить лорда Эддарда в Ночной дозор, где он мог бы служить государству, лишенный всех титулов и власти. И миледи Санса, — Джоффри обернулся к рыжеволосой, — также просила помиловать ее отца. — он улыбнулся ей, а сестра нежно улыбнулась в ответ. Баратеон продолжил: — У женщин мягкие сердца, но пока я ваш король, предательства не останутся безнаказанными. — хмурюсь, не совсем понимая, что происходит. От волнения пересыхает в горле, ладони становятся влажными и ледяными. — Сир Илин, принесите мне его голову. Я совсем не слышу толпу, кидаясь к Джоффри Баратеону вслед за Сансой. Не знаю, что твержу, слова путаются, знаю лишь то, что молю его. Унижаюсь со слезами на глазах и молю о прощении. — Нет, прекрати! — Серсея одергивает сына, но он отмахивается от нее, как от надоедливой мухи. — Отец! Остановите его! — Сансу хватает стража, сдерживая на месте. — Я прошу Вас, прошу. — мой голос срывается. — Мой король, пощадите его, Вы получите все, что захотите. Прошу… — Негодяев следует наказывать, миледи. — он гадко улыбается. Пес одергивает меня за плечи, прижимая к своей широкой громадной груди. Пытаюсь вырваться, царапаясь и кусаясь. Из горла вырываются крики о помиловании. Петир Бейлиш ступает вперед, удивленно глядя на Джоффри. Где-то пробегает лорд Варис. У Бейлора царит настоящее безумие. Палач достает длинный острый меч из ножен, приближая его к шее Эддарда Старка. — Стойте! Прошу, стойте! — истошный вопль разрывает грудь. — Отец! Нет! — Предатель! — скандирует толпа. — Казнить его! Нед Старк смотрит в мои глаза, шепча что-то себе под нос. В серых глазах отца разливается сочувствие. — Остановитесь! — со всех сил рвусь вперед, но Клиган лишь сильнее сжимает мои плечи. Палач заносит меч. Зажмуриваю глаза, не желая верить в происходящее. Глухой звук, а затем гробовая тишина. По моим щекам текут горячие, обжигающие кожу слезы. Когда распахиваю глаза, первое, что вижу — окровавленный меч и голову отца в руках Илина Пейна. — Нет… — задыхаюсь, шепчу словно безумная. — Нет, нет, нет… Остекленевшие глаза Эддарда Старка не выражают ничего. В них больше нет любви и ласки, нет заботы и понимания, лишь пустота. Тело Сансы безжизненно падает на каменные ступени. Мир вокруг словно рушится в одночасье. Собственный голос кажется мне незнакомым и далеким, будто я наблюдаю за всем происходящим со стороны — невидимый, безмолвный свидетель чужого горя. Руки Пса разворачивают меня к себе лицом. Не поднимаю на него взгляда, все равно через пелену слез ничего не увидеть. Позволяю ему прижать себя к груди, не сопротивляясь. Меня будто бы лишили всех чувств, разума и воли, заперли в клетку. — Не смотри, волчонок. — тихий голос Клигана доносится где-то над ухом. — Не смотри. Он тихо уводит меня, умело обходит толпу безумцев. Последний раз смотрю на Септу Бейлора и теперь она кажется мне отвратительной. Отвратительной, как и все люди в Королевской Гавани.