По безнадежному пути, Так на тебя мы все похожи, Пусть повезет тебя найти И успокоиться, быть может.
JAIME Он уже и не помнит, когда ему удавалось по-человечески поспать. Спина ныла из-за постоянного сидячего положения, а запястья стерлись до крови из-за тугих веревок. К тому же, теперь его со всех сторон окружала сеть из плотных железных прутьев, давящая на уверенность в плане побега. Обыденная сонливость окутывала его, словно утренний туман, но окончательно провалиться в сон не позволяла, держа мужчину в суровой реальности. Оставалось уповать на собственные воспоминания. Каждый раз, когда глаза его закрывались, он видел перед собой лишь ее. Сердце изнывало от тоски по золотым локонам, что сладко пахли лавандой, и мягким белым рукам, оборачивающимся вокруг его тела каждый раз, как только предоставлялась возможность. Джейме был готов убить за секунду в теплых объятьях Серсеи. Ему казалось, что их любовь крепче обычной. Более, она была ценнее обычной, разливаясь горячим металлом по его венам, заставляя кровь бурлить, а сердце биться. Если не будет ее, то не будет и его. Ланнистер точно был уверен в этом. Но редкими ночами, когда ему все же удавалось уснуть, то перед его глазами мельтешили абсолютно разные картины. В сознании всплывал Тайвин Ланнистер, упрекающе глядя на юного сына, когда тот в очередной раз сбежал с занятий по чтению. Казалось, этот упрек в глазах отца он видел все свою жизнь. «Мы все умрем и будем гнить в земле. Но наше имя будет жить. Оно останется в веках. Не твоя честь и твоя слава, а честь семьи». — пару недель назад говорил ему отец с привычной строгостью в голосе. Пару недель… Может, уже прошел месяц. Ланнистер не знал. Рассудок его затуманен, а счет времени бесповоротно утерян. Ему снилось прошлое. Джейме видел себя и беззаботным мальчишкой, и юным оруженосцем, и, наконец, семнадцатилетним юношей, вонзающим меч в спину Эйриса Таргариена. Он до сих пор чувствует, как дрожит его рука, держащая окровавленный меч, а затем, одним решительным движением проводит лезвием поперек горла, чтобы наверняка. От таких снов он просыпался в холодном поту. Но был еще один сон, который заставил проснуться его ни то от ужаса, ни то от непонимания и желания убедиться, что все происходит не по-настоящему. Серые глаза Джейн Старк насмешливо глядели на него, пока руки девушки заносили над ним острый меч. Джейн. Это имя несло в себе какую-то иронию, ведь в его роду тоже была Джейн, только вот не Старк, а Марбранд. Она была его покойной бабушкой, которую мужчине никогда не приходилось увидеть. Джейн Марбранд погибла при рождении Гериона — его дяди и брата отца. Ему не давали бритвы с той ночи, как взяли в Шепчущем Лесу, и он оброс косматой бородой, утратив сходство с собственной сестрой. Эта поросль, отливающая золотом при свете, делала его похожим на большого зверя, великолепного даже в цепях. Немытые волосы космами падали ему на плечи, одежда сопрела и превратилась в лохмотья, лицо побледнело и осунулось, но сила и красота мужчины до сих пор останавливала взгляд. Очередная холодная ночь окутывала его своим ледяным дыханием. Он вновь размышлял о Серсее, и о том, что сделал ради нее — вытолкнул мальчика Старков из окна башни. Казалось, его крик все еще звенит в ушах, а округленные от испуга глаза растерянно смотрят в его собственные. Ланнистер даже не сразу заметил, как фигура Робба Старка размытым пятном предстала перед ним в тусклом свете факела. Мальчишка изучающе глядел на него, источая волчью ненависть. — Король Севера! — он не мог промолчать и не съязвить насчет недавно полученного мальчишкой титула. — Я все жду, когда же ты заточишь меня в каком-нибудь замке, но ты продолжаешь таскать меня за собой. Может ты в меня влюбился, Старк? — он издевался, произнося фразу деланно невинным голосом. — В этом дело? — Ланнистер опустил глаза на кожаные ботинки Старка, а затем вновь поднял их к юношескому лицу, выгибая бровь. — Я никогда не видел тебя с девушкой. — Если я оставлю тебя в замке, твой отец сразу узнает об этом. — Старк пропускает издевку мимо ушей, цедя холодным, словно лед, голосом. — И моим знаменосцам сразу же прилетит ворон с посланием: «отпусти моего сына и будешь несметно богат, иначе дом твой будет разрушен до основания». Старк был прав. Весточка от Тайвина Ланнистера не заставила бы себя ждать, но мужчину удивило не это. — Значит, ты не доверяешь людям, которых ведешь в бой? — Я доверяю им свою жизнь. — глаза Робба блеснули в ночном мраке. — Но не твою. — Умный мальчик. — хмыкнул Джейме, замечая, как напряглась челюсть Молодого Волка. — Что-то не так? Не любишь, когда тебя называют мальчиком? — ему явно нравилось выводить Старков из себя. Смотреть, на что способны эти ледяные глыбы в порыве пылающего гнева. Потому, его причитающий тон продолжал: — Ты оскорблен? За спиной послышалось тихое рычание. Робб Старк, все также глядя на Ланнистера немигающим взглядом синих глаз, чуть заметно кивнул головой. — Ты оскорбил себя, Цареубийца. — голос Старка не мог заглушить накатывающую волну паники от рычания, что становилось все ближе и ближе. — Ведь тебя победил мальчик. И мальчик держит тебя в плену. — голова вертелась во все стороны, пока наконец Ланнистер не столкнулся взором с огромным, уже окрепшим лютоволком. — Может и убьет тебя тоже мальчик. Волк мягко, почти бесшумно, ступал лапами по грязи, послушно приближаясь к королю Севера. Его глаза — дикие и жаждущие крови — уставились на мужчину, будто в немом предупреждении. «У девчонок Старк были такие» — пронеслось в голове у рыцаря. — «Хорошо, что этих тварей убили». — Станнис Баратеон послал ворона ко всем высоким лордам Вестероса. Король Джоффри Баратеон — не истинный король. И не истинный Баратеон. — Джейме будто окатило ледяной водой. До слуха долетали звуки тяжело и хрипло вращающегося в лёгких воздуха. Он был в бешенстве, в слепой ярости, переходящей все возможные границы, когда этот мальчишка договорил. Понимание — первая и самая интенсивная эмоция, загоревшаяся в зеленых глазах, проступившая в чертах лица, выточившая напряжённую линию челюсти. За ней пришло разочарование, похоронившее под собой остатки былой злости, и, наконец, усталая бессильная обречённость перед неизбежным. «Он знает» — эта фраза была выжжена на сетчатке глаза. — «Они знают». И будто бы в подтверждение мысли, Робб Старк, со всем возможным отвращением, выплюнул: — Он твой бастард. — Если это правда, наш король — Станнис. Как удачно для него. — не смог смолчать Ланнистер, иронично подмечая истину. — Мой отец узнал правду. Поэтому вы его казнили. — рука мальчишки легла поверх лютоволка, поглаживая его спину. От этого жеста дышать стало труднее. — Я был в плену, когда Нед Старк лишился головы. — Твой сын, — презрение в голосе невозможно было измерить, — убил его, чтобы скрыть правду. А ты вытолкнул из окна моего брата, который видел тебя с королевой. Ему кидали правду в лицо с жестоким осуждением, и на секунду Джейме показалось, будто его жизнь грязна и порочна, а он сам не более, чем распущенный, испорченный ублюдок. Носить имя «Ланнистер» на мгновение стало мерзко. — У тебя есть доказательства? — почему-то шепотом поинтересовался мужчина. — Иначе это просто бабские сплетни. — Я отправлю твоего кузена в столицу с моими условиями установления мира. — Ты думаешь, мой отец будет вести с тобой переговоры? — насмешка неприкрыто сквозила в его голосе, оборачиваясь в горечь. — Ты плохо его знаешь. — Верно. — Робб Старк поджал губы. — Но меня он скоро узнает. — Три победы и еще не выигранная война. — Это лучше, чем три поражения. Оба буравили друг друга уничтожающими взглядами, но затем рука Старка чуть подтолкнула серое чудовище. Угрожающий рык пробирал до костей, а тихий звук приближающегося лютоволка заставил отодвинуться настолько дальше, насколько это возможно. Он широко раскрыл пасть, щелкнув зубами, а затем подошел вплотную к лицу Джейме. Мужчина прикрыл глаза, вновь вспоминая о Серсее. Даже в эту, возможно последнюю, минуту, перед ним стояла она — облаченная в золото и усмехающаяся. Клыки лютоволка вновь сомкнулись. Он почувствовал его горячее дыхание на своем лице, а затем — тишина. Несмело открыв глаза, Ланнистер осознал, что его вновь оставили одного. JANE Черноводная сегодня была необычайно спокойна для той реки, которую называют «предательской» и «коварной» из-за безумно быстрого течения, и поблескивала легким мерцанием в свете закатного солнца. Алое око клонилось ко сну, неспешно погружаясь в ночную пучину. Королевская Гавань будто была в огне, лучи света лились пламенными водопадами по стенам домов. «Я скоро выйду замуж» — мысль маячила в голове, горячей болью отпечатываясь в сердце. Я никогда не спешила под венец. Казалось, что рано, да и не за кого. Несмотря на обычаи, понимание к взаимовыгодному браку было тугим. Всегда было сложно представить, как родители способны хладнокровно распоряжаться своими детьми, выдавая их замуж, дабы искупить свои грехи или получить несколько тысяч золотых монет. Конечно, я безусловно понимала, что скорее всего меня постигнет та же участь, но отец всегда клялся найти мне достойного жениха, несмотря на мои протесты. А теперь его нет. А я выхожу замуж. Да и за кого? За Ланнистера! — Я не помешаю тебе? — кроткий голос Сансы донесся откуда-то слева. Я развернулась, задумчиво пожимая плечами. — Нет. Конечно нет. Сестра подошла чуть ближе, но все равно держала дистанцию. — Джоффри сказал, что вскоре ты обручишься с лордом Тирионом. Веки, прикрывшие глаза, помогли сдержать надвигающееся раздражение. — Это плата за деяния нашей семьи. — Джоффри сказал, что этот брак даст власть над Севером. — в голос сестры закрадывалось негодование. — Он сказал, что разобьет Робба, а ты, соответственно, станешь ключом к Северу. Тогда-то все и случится. — Вот как. — досадно сжав зубы, я сложила руки на груди. — Пусть только попробует. Наш брат сильный, его не так просто одолеть. — Да, но численное превосходство не на нашей стороне. — бледное лицо Сансы в лучах солнца приобрело румянец. — Король много говорит мне о происходящем. С целью оскорбить, конечно, но… За этим «но» продолжения не последовало. — А еще он негодовал от грязных слухов, что гуляют в народе. — аккуратно произнесла сестра. Ее медовые волосы взметнулись в небо при очередном порыве ветра, придавая сестре какую-то воинственность. — Слухи всегда есть и будут. — Нет, послушай. — ее холодная рука коснулась моего запястья, заставляя поднять взгляд. — Лорд Бейлиш недавно говорил со мной, рассказывал о том, насколько могут быть дружны сестры и братья, выросшие в одном замке. — О чем ты, Санса? — я раздраженно нахмурилась, сощурив глаза. — Из-за этого злился и Джоффри. — Санса, ради Богов, объясни по-человечески, в чем дело? Пташка свела брови на переносице и приблизилась еще на шаг, еле слышным шепотом молвя: — В народе ходит слух, что Джоффри незаконный король. Бастард. Я сцепила руки, смотря на сестру со странным подозрением, пока в голове приходила осмысленность ее фразы. «Сестры и братья, «грязные слухи»… Перед глазами замаячило самодовольное лицо Джоффри Баратеона с изумрудными глазами и золотыми локонами, которые так сильно были похожи на локоны одного самоуверенного мужчины, особенно, если смотреть со спины. «Бастард» — пронеслось в голове, прежде чем слово приобрело смысл. Невольно притягиваю руку к лицу, в немом удивлении приподняв брови. Ком дикого ужаса разрастался в груди с каждой новой секундой. Бастард. Его бастард. От нее. Боже… — Это же… это же только слухи, верно? — мой лепечущий голос тонет в бездне уверенных глаз Сансы. — Слухи не берутся из ниоткуда. Темные волосы Роберта Баратеона всплывают в памяти. Темные волосы и темные синие глаза. Ни Джоффри, ни Мирцелла, даже Томмен не обладали ими. Зато золото их волос так сильно походило на золото локонов Ланнистеров. Это все объясняло. Связывало торчащие ниточки, превращая их в единую картину. Нед Старк. Должно быть, отец поплатился головой именно за это знание. Он догадался. Все стало ясным в один миг. Сжимаю ладонь Сансы, безумно глядя в ее глаза и понимаю, как громко дышу.***
В тот вечер я вернулась в ненавистный мне Красный замок, молча проскользнула в темные коридоры и, так и не решившись заглянуть в комнату Сансы, откуда доносился ее тихий голос, читающий молитву, поднялась по лестнице в собственные покои, которые больше напоминали темницу. Меня вновь начали посещать ночные кошмары. Теперь снится не только Амелия и гибель отца, но и гибель всей моей семьи. Каждый раз я просыпаюсь с дикими воплями, молясь всем, кто меня слышит, чтобы никто из стражи, стоявшей за дверью каждую чертову ночь, не открыл дверь, чтобы узнать причину неожиданного шума. Ночь — единственное время, когда я наконец могу хоть как-то выразить свои чувства. Стоит воспоминаниям вернуться, и мне хочется кричать: от боли, страха, вины, но я сдерживаюсь и лишь крепче стискиваю зубы. Единственная слабость, которую позволяю себе — прислониться к чему-нибудь прочному и крепкому — к холодной стене башни, закрыть глаза и, глубоко дыша, медленно отсчитать пять минут на то, чтобы справиться с очередным приступом. В остальное время я все больше молчу, подавая голос лишь тогда, когда это действительно необходимо. Я постепенно закрываюсь в своем молчании от всего мира, смертельно боясь новой боли, которую он может мне причинить. Во мне медленно, но верно зарождаются сомнения. Во всем: в будущем — как своем, так и семьи, — в окружающем мире и в самой себе. «Он спит со своей сестрой» — фраза, будто выжженная под кожей, снова и снова напоминает мне о непоправимом. Мне непонятно. Вопросы, преследующие меня, никак не разрешаются, я все не могу найти на них ответ. Во мне нет осуждения, лишь сомнения и вопрос «почему?» на все действия мужчины. Зачем нужно было преследовать меня? К чему были эти странные взгляды и ненужные касания? Так глупо. А еще — вина. Я винила Джейме Ланнистера в случившемся. Ведь, если это все правда, то именно из-за их связи с Серсеей отец поплатился головой. При одном воспоминании об отце на душе скребут кошки. Я никогда не ощущала недостатка внимания — порой его чувства ко мне казались слишком сильными, а опасения за мою судьбу — излишними и напрасными. Теперь, лишившись поддержки отца и сознательно отгородившись от заботы сестры, я начинаю жалеть о том, что не всегда принимала их чувства так, как должна была, стремясь показать свою силу и независимость. А была ли та сила? Меня преследует чувство вины не только перед отцом, но и перед остальными членами семьи, потерявшими главу дома, рядом с которыми они всегда чувствовали себя в безопасности. Хватит ли у меня смелости занять его место? Вопросы, вопросы — и ни намека на ответ. Уже было около полудня, когда я сидела в кресле, глупо наблюдая за жизнью жителей Королевской Гавани из окна. Это напоминало муравейник. Стук в дверь отвлек меня от интереснейшего занятия, заставляя ледяным голосом произнести «войдите». — Почему Вы так печальны, миледи? — слова Тириона Ланнистера звучат для меня как насмешка. — А как, по Вашему, я должна себя чувствовать, когда с моей семьей происходит то, что происходит? — я огрызаюсь в ответ, совсем позабыв с кем говорю. — Или Вам не приходилось терять близких? — тихо, но зло интересуюсь я. Слышится тяжелый вздох, а затем звук приближающихся шагов. Карлик обходит кресло и встает напротив меня, спиной к окну. Приблизив свое лицо к моему, он прожигает меня взглядом ненавистного мне зеленого цвета и произносит свистящим шепотом: — Приходилось, леди Старк. Как и всем людям в Семи Королевствах. Но вопрос сейчас совсем не в этом. На самом деле вопрос в том, кто Вы такая. Его последние слова словно выбивают почву у меня из-под ног, и я на несколько секунд лишаюсь дара речи. Моих сил хватает лишь на тяжелый вздох и тихое признание. — Понятия не имею. Наверное, я никто. — Того, что Вы — дочь Эддарда Старка, Вам мало? — Вы так хорошо знали моего отца? — Не так хорошо, как Вы, конечно, — невозмутимо отвечает тот. — И я не знал. Я знаю. Он жив, так что не стоит говорить о нем в прошедшем времени. — Вы издеваетесь надо мной? — в моем голосе уже нет злости, только бесконечная усталость. — Он погиб. Ему отсекли голову. Прямо возле Великой Септы, на ее чертовых ступенях. — едва сдерживаясь от крика, произношу я. — Эддард Старк жил, жив и будет жить. — Тирион прикрывает глаза, явно избегая моего взгляда. — Хотите, я покажу Вам его? — Тоже приведете поглядеть на его голову? Извольте. — Нет. — Ланнистер качает головой. — Я не об этом. Прикройте глаза. — Зачем? — мой вопрос остается без внимания. — Прикройте, потому как сам я не смогу их закрыть за Вас. Покорно закрываю глаза, ощущая лишь ужасную усталость. Чувствую, как мужчина берет меня за руку и проводит в середину комнаты. Я вполне могла бы передвигаться самостоятельно, но мысли путаются, а потому я позволяю Тириону направлять мои шаги. Вскоре он останавливается, встает сзади, чуть касаясь ладонью моего обнаженного локтя, и тихо, словно рассказывая секрет, говорит: — Вы найдете своего отца здесь. Нужно только знать, где и как искать. И верить в то, что ищешь. За минуту до того, как мои глаза распахиваются, я уже смутно догадываюсь, что увижу. Мне становится страшно — как от осознания своей правоты, так и от призрачной надежды на то, что я ошибаюсь. Умом понимаю, что отец мертв, и все слова Тириона Ланнистера — не более, чем сладкая ложь, однако какая-то часть моего существа по-детски не желает верить в горькую правду. Я нервничаю все сильнее, но последние секунды, дарованные мне на размышления, утекают столь же стремительно, как песок сквозь пальцы. Мужчина подходит еще ближе и тихо шепчет: — Там, где сердце. Мне не остается ничего, кроме как поднять голову и встретить пристальный взгляд до боли знакомых, родных серых глаз. Как и в моих, в них плещется безумный страх, страх перед неизвестностью. — Это не мой отец. Это всего лишь мое же отражение, — в голосе проскальзывают нотки разочарования, как я ни пытаюсь их скрыть. Однако Тириона не так просто сбить с толку. — Смотрите внимательнее, леди Старк. Сама не знаю, почему, я следую его совету и, напрягая зрение, всматриваюсь в гладкую поверхность. Но все, что вижу — отчаявшаяся девушка, с бледной кожей, сквозь которую просвечиваются голубые прожилки вен. Взгляд некогда ярких серо-голубых глаз потускнел, и теперь они превратились в пару тающих, медленно умирающих льдин. Побелевшие губы сомкнуты от напряжения, между бровями залегает пара пока еще неглубоких морщинок, до боли сжатые в кулаки ладони прижаты к груди. Вдруг в моей голове вспыхивает огонек понимания, а взгляд по очереди останавливается на, казалось бы, ничем не примечательных мелочах: густые ореховые волосы, высокий лоб, прямой нос, длинные прямые ресницы. Все это я унаследовала от отца, и, чем больше подобных черт замечаю, тем яснее вижу перед собой его — того, кто стал невинной жертвой из-за собственной тяги к справедливости. Но теперь эти черты не пугают. Они не приводят в ужас, нет, наоборот приносят какое-то успокоение и умиротворение. — Видите? — тихий, еле слышный голос карлика отдается эхом. — Он жив. Он продолжает жить в Вас. Пораженная, я продолжаю пристально смотреть в глаза своему отражению. В ту самую секунду, когда Ланнистер произносит последние слова, зеркальная поверхность становится слегка мутной; словно по воде, по ней пробегают круги. Стоит мне на мгновение отвести взгляд, а затем снова взглянуть на себя в зеркало, как я вижу не девушку, но взрослого мужчину: все те же темные волосы, высокий лоб, прямой нос, тонкие, слегка изогнутые в загадочной улыбке губы. Только глаза не похожи на мои — темно-серые, но кристально чистые. Даже после смерти обладателя в них продолжает гореть яркий огонь, тот самый, что согревал меня долгими холодными вечерами, которые мы коротали за неторопливой беседой, устроившись в Винтерфелле. Так странно: живые глаза на лице покойника и мертвые — на моем, на лице той, которая пока жива, пусть и мало ценит свою жизнь. Взгляд серых глаз в полной мере выражает характер отца — благородство, непокорность, недоверчивость, нежелание принимать окружающий мир таким, какой он есть, независимость, стремление к свободе. И снова я узнаю его в себе, ведь те же черты присущи и мне, его дочери. Я невольно сравниваю себя и Эддарда, с каждой секундой обнаруживая все более сильное сходство и невольно признавая, что Тирион Ланнистер оказался прав. — Спасибо. — мой потерянный голос, наполненный искренней благодарностью, тихо шепчет, все повторяя: — Спасибо. — Не за что, леди Старк. — он говорил мягко, будто боясь спугнуть испуганного зверька. — А еще, так как я Ваш будущий муж, мне бы хотелось провести вечер с Вами. Сегодня. — Что? — онемевший язык с трудом вымолвил слово. В голове успели промелькнуть наихудшие варианты событий. — Но зачем? — Ничего дурного, мы просто выпьем. — уголки губ Тириона растянулись в доброжелательной улыбке. — За Вами зайдет Бронн. Он немного груб и невежлив, но… Можете не пугаться этого парня. — Если Вам так будет угодно, лорд Тирион. — Тирион. — поправил маленький лорд. — Просто зовите меня Тирион. С этими словами он вышел, напоследок одарив меня легким кивком головы.***
— Впервые идете пить, миледи? — голос брюнета громко зазвенел в ушах. Я покосилась на него, придирчиво отмечая, как сильно отросла его борода. — Я думала, мы просто выпьем пару бокалов вина. — Выпить с Тирионом Ланнистером пару бокалов вина? — Бронн громко загоготал. — Вы явно плохо его знаете. — Я его вообще не знаю. — Да уж, не завидую. — откровенно нахальная улыбка кривит губы Бронна. — Если бы мне пришлось идти под венец с таким, как он, то я лучше бы сдох. Меня покоробило. — «С таким, как он»? Вы имеете в виду то, что… То, что он карлик? — мужчина кивнул. — Гораздо важнее то, что он Ланнистер, а не то, что он карлик. — Не скажите. За Ланнистера я бы и сам замуж сиганул. То есть, — он встрепенулся, нахмурившись, — женился бы. — Будьте аккуратнее со словами. — меня пробрал смешок. — Мужеложство в государстве не одобрено, хоть и разрешено. — Насрать мне на их одобрения. Это я просто к слову, не подумайте. — Конечно-конечно. — Черт с Вами, миледи. — выплюнул Бронн, приоткрывая дверь в покои лорда Тириона. — Сейчас смеяться буду я, когда буду наблюдать, как Вы вырубитесь после нескольких бокалов вина. — Это что, вызов? — бровь моя непроизвольно поднялась вверх. — Воспринимайте, как хотите, миледи. — по его улыбке я могла понять точно, что да, это был вызов. Я проскользнула в комнату вслед за Бронном. Все было окутано тьмой, кроме стола, который освещали пара свечей. Тирион Ланнистер, занятый чтением какой-то книги, приподнял глаза. — Вот, доставил леди Старк в целости. Даже руки все на месте. — похвалился брюнет, по-хозяйски располагаясь за столом. — Ни одного волоска не упало. — Каков молодец. — рука Ланнистера швырнула серебряную монету в самодовольное лицо мужчины. — Проходите, леди Старк. Не стойте у двери. — Что Вы читаете? — осмелев, поинтересовалась я, устраиваясь на стуле напротив Тириона. — «Правление короля Визериса, первого сего имени, и Танец Драконов, что за ним воспоследовал». — Ланнистер отложил книгу, складывая руки на груди. — Занятное чтиво. Никогда не читал о последствиях кровосмешения в таких красках. Я сглотнула, тяжелым взглядом посмотрев на мужчину. — Вы, конечно, уже знаете. — Что знаю? — Не стройте из себя дурочку, ведь мы оба в курсе, что Вы не глупы. — Какое значение имеет мое знание? — Никакого. — согласился Тирион, принимаясь разливать вино по чашам. — Ваш брат жив. — как бы между прочим молвил он. — Вы видели его? — на душе тут же стало немного легче. — Да. Перед тем, как Ваша мать схватила меня и повезла в Орлиное Гнездо. — Простите. — Я же говорил, что не стоит извиняться. — Ланнистер вздохнул, поднимая свой кубок в воздух. — Предлагаю сыграть в игру. Вы моя будущая жена, как бы нам обоим этого не хотелось. Нужно узнать друг друга лучше. Слева послышалось громкое фырканье Бронна. — Я думал, тебе нравилась моя игра. — деланно обиженным тоном проговорил карлик. — Нравилась до тех пор, пока мы не стали играть в нее каждый чертов вечер. — брюнет взял свою чашу в руки, принюхиваясь к напитку. — Ты вечно чем-то недоволен. — Уж не обиделись ли Вы часом, милорд? — С чего бы? — Есть у Вас такая привычка. — Не нравится? — Так, — пальцы прильнули к холодной ножке резного бокала, — кажется, я не совсем уловила смысл игры. — Все просто. — Тирион отвел взгляд от Бронна, откровенно насмехающегося над Ланнистером, и перевел его на меня. — Я высказываю свое предположение насчет Вас и если я прав — вы пьете. Если нет — пью я. — Отлично. — я кивнула. — Тогда, Вы начинаете? — Пожалуй. — зеленые глаза сощурились, изучающе бегая по моей фигуре. — Вам нравится верховая езда и бои на мечах. Я тяжело вздохнула, прислоняясь губами к бокалу. Сладкий вкус вина чуть обжигал горло, согревая все тело изнутри. — Никогда не пила чего-то подобного. — Оно из Дорна. — похвастал Тирион. — Диковина своего рода. — Дорн, значит. — я усмехнулась. — Вы бывали в Дорне. — Это было просто, леди Старк. Жульничаете. — уголки губ Ланнистера поползли вверх, но глоток из кубка он все же сделал. — Вовсе нет. В правилах ничего такого не сказано, что могло бы помешать мне высказать данное предположение. — Миледи, — подал голос Бронн и я повернулась к нему лицом, — вы никогда не были влюблены. — Пейте. — с вызовом подняла я брови, чуть заметно усмехаясь. — И кто же это был? — Какое Ваше дело? Вы не можете задать такой вопрос, это не по правилам. Брюнет разочарованно вздохнул, выпивая большую часть содержимого из чаши. Я снова поглядела на Тириона, наобум ляпнув: — У Вас есть женщина. Ланнистер кивнул, подтверждая сказанные мною слова, и выпил. — Вы влюблены в моего братца. Улыбка мигом слезла с моего лица, оставляя на нем лишь недоумение. — Что? Нет, с чего Вы взяли? — Когда женщина произносит «с чего вы взяли?», то обычно утверждение является верным. — наигранно заумным голосом выдавил Бронн, вновь припадая губами к кубку. — Нет. — я непреклонно покачала головой. — Я не отрицаю, что считаю его красивым мужчиной, но чтобы влюбиться… Бог ты мой, почему вы вообще заставляете думать меня об этом? — Обычно внешнего вида вполне достаточно для любви. — Это глупо, л… Тирион. — быстро поправила себя, вспомнив просьбу Ланнистера. — Он делал не очень хорошие вещи и, в какой-то степени, мой отец лишился головы из-за него. — Ваш отец лишился головы из-за моего нахального племянника. — Тирион поджал губы, доливая в бокалы еще вина. — Джейме тут не при чем. На вряд ли он хотел такого исхода событий. — Но он напал на моего отца! — ярость начала вскипать во мне, я с силой сжала ножку кубка. — Он проткнул нашему капитану стражи череп насквозь. — Не могу оправдать его действия. — мужчина пожал плечами. — Это действительно было несколько жестоко, но в его стиле. Мой братец всегда предпочитал махать мечом вместо того, чтобы попытаться договориться. Я же люблю решать конфликты мирными переговорами. — Умение махать мечом иногда полезнее, Вы сами в этом недавно убедились. — Бронн усмехнулся, закидывая ноги, облаченные в грязные сапоги, на стол. — Не возражаете, миледи? Я отрицательно помотала головой. — В любом случае, я не влюблена в Джейме Ланнистера, это какое-то безумие. Тирион мазнул по мне зелеными глазами, доставая откуда-то бутылку эля. — О Вас он много говорил в Винтерфелле, леди Старк. От фразы маленького лорда стало дурно. — Думаю, немного хорошего можно было услышать? — Плохое уравновешивало хорошее. — будущий муж фыркнул. — Вы пейте, пейте. Ночь обещает быть долгой.