Так он сказал, так он сказал, Из Кастамере лорд. С тех пор лишь дождь в пустынный зал По лорду слёзы льёт.
Я проснулась с навязчивым чувством приближающейся беды. Пробуждение было резким и тревожным. Я распахнула глаза и упёрлась взглядом в распахнутое настежь окно, за которым виднелся бледно-розовый рассвет. Новый день. Каждый новый день в Королевской гавани, озаренный солнечным светом, был для меня наивной надеждой на то, что именно сегодня все изменится к лучшему. Что свет одолеет тьму. И этот день не был исключением. Совладав с эмоциями и окончательно проснувшись, я почувствовала на ключице глубокое размеренное дыхание. Подбородок щекотала взъерошенная после беспокойной ночи золотая макушка. Джейме мирно спал, спрятав лицо на изгибе моей шеи. Сейчас мужчина удивительно точно походил на усталого большого льва, пригревшегося на солнце. Благодаря этой мысли на губах растянулась глупая улыбка. Возможно Ланнистер и производит впечатление крупного мужчины, но это лишь до тех пор, пока ты не узнаешь его. Ведь на самом деле глубоко внутри он уязвим и нуждается в беспрерывной заботе. Аккуратно, чтобы не разбудить мужчину, я отодвинулась, позволяя его голове упасть на мягкую подушку, а затем вынырнула из-под одеяла, чуть приобнимая себя за плечи. Прохладный утренний ветер приятно морозил кожу, хотя, должно быть, мое тело и вовсе уже позабыло что такое настоящие морозы. Отрешенно поглядев на еще спящую столицу за окном, я задумчиво прикусила изнутри щеку, а затем тихо, стараясь не наводить лишнего шуму, прошагала к столу, наливая себе воды. И только в тот момент, когда горла коснулась прохладная жидкость, я поняла, насколько во рту было невыносимо сухо. Взгляд зацепился за маленький сверток, подаренный Маргери Тирелл на свадьбу, казалось, уже тысячу лет назад. Я совсем про него позабыла. Коротко поглядев на Джейме и убедившись в том, что тот крепко спит, я снова обернулась к подарку, принявшись развязывать тонкую ленту. Когда пергамент с сухим треском упал на пол, я тихо ахнула, не в силах сдержать свой восторг. Глаза цвета стали с неким вызовом блеснули в свете неяркого утреннего солнца. Серебряные клыки казались такими реальными и пугающими, что мне невольно показалось, будто они вот-вот сомкнуться на моем пальце. Лютоволк гордо глядел вперед, с холодной яростью раскрыв пасть. «Многие могут не одобрить». — мелодичный голос Маргери переливчатым звоном раздался в голове. Конечно не одобрили бы. Старки враги и предатели для высшего общества Красного замка. Я — дочь изменника. Не могу себе и представить, что было бы, если бы я раскрыла подарок девушки посреди наполненного гостями зала. Сжав холодную брошь в руке, я неосознанно улыбнулась. Тирелл знала, что подарить. Не совсем понимаю, какую цель она преследовала — просто решила порадовать меня символикой моего Дома или напомнить, кто я есть? Она тоже играет в эту чертовски сложную игру, сомнений нет, но чего конкретно хочет? Краем глаза замечаю легкие шевеления Джейме в кровати. Серебро холодом жжет кожу, и отчего-то мне кажется, что чувства, которые я испытываю, стали еще сложнее и запутанней. — Моя прекрасная жена уже встала? — хриплый голос побуждает обернуться. — Как видишь, мой прелестный муж. — Ланнистер довольно усмехнулся, глядя на меня полураскрытыми глазами. Поспешив спрятать серебряного лютоволка в ящик стола, я вернула ему улыбку. — Сейчас еще довольно рано, можешь поспать, если хочешь. — Не могу. — голос был полон решимости, но отчего-то вставать он не спешил. — Мой отец собирает Совет сегодня, и я обязан на нем присутствовать. — Ты? — я удивленно вскинула брови. — Почему ты? Ты же не входишь в Совет. — Да, знаю. Я ответил ему точно так же, но он настоял. — мужчина нахмурился, приподнимаясь на постели. — Но, насколько мне известно, сегодняшнее утреннее собрание требует моего присутствия поскольку будет обсуждаться крайне важное дело, касаемо военного положения. — слова не говорили ни о чем конкретном, но почему-то нагоняли беспокойство. — Настолько важное, что они решили поднять в такую рань бедного старика? — на мою колкую фразу Джейме ответил усмешкой. — Еще одно слово про старика и, я клянусь, прикажу спрятать все книги подальше от твоего чуткого взора, а меч заберу и подарю своему племяннику на свадьбу. — Это нечестно! — щеки мгновенно вспыхнули алым, и я тут же поспешила подойти к кровати, несильно ударяя рыцаря по горячей обнаженной груди. — Тем более по сравнению со мной ты действительно старик. Не знаю, на что я рассчитывала. Возможно, именно на то, что произошло. Джейме обхватил мое запястье, сжимая пальцы в стальной хватке, и резко потянул на себя. Я непроизвольно шумно выдохнула, припечатываясь к его плечу своим лбом и нехотя улыбнулась. Ланнистер вновь дернул меня в свою сторону, но уже с меньшей силой, вынуждая наши взгляды встретиться. Я смотрела на него и понимала, что красота — не просто слово, выражающее что-то идеальное. Красота — это тонкий шрам на скуле. Яркие зеленые глаза с выразительными золотыми ресницами. Это длинный с небольшой горбинкой нос, явно не раз пострадавший в битвах. Вечная борьба с самим собой. Долгий прекрасный миг мы пристально смотрели друг на друга. Молчали. Слова были лишними. Глаза говорили гораздо больше, чем мог бы вымолвить язык. Он оказался внутри, глубоко в лёгких, разносясь по сосудам горьковатым запахом мускуса, перекрывая доступ кислорода к сердцу. — Ты негодяйка. — наконец заключает мужчина. — Есть с кого брать пример. — Грубиянка. — он почти прошептал мне это в губы. — Верно. Ты взял в жены невоспитанную дикую девчонку, не умеющую ничего кроме как неумело махать мечом. — я неловко отстранилась, убирая с его глаз золотые локоны. — Может, стоило немного лучше подумать над выбором? — Только не говори, что решила меня пристыдить. — Ланнистер закатил глаза и тут же скорчил измученную физиономию. — Вовсе нет. — я пожала плечами. — Просто озвучила очевидную мысль. Джейме чуть склонил голову и недоверчиво сощурился. Почувствовав, как мужские пальцы ослабели на моей руке, я дернулась, перехватывая запястье рыцаря своей ладонью и победно вскинула голову, усаживаясь на его бедрах, что были скрыты от глаз одеялом. — Кажется, Вы подрастеряли былую хватку, милорд. — нарочито строгим тоном промолвила я, но улыбка с губ уходить не хотела, портя весь серьезный образ. — Была бы у меня вторая рука… — процедил он сквозь зубы, с остервенением покосившись на бесполезную культю. — Надеешься отрастить? Ланнистер глубоко вздохнул. Светлый взгляд изумрудных глаз въелся в мое лицо. — Пообещаю выбросить прочь все пустые надежды, если ты каждый раз будешь так на меня забираться. — голос его к концу фразы стал совсем низким и гудящим. Слова несли в себе слишком грязный подтекст. Я тут же подскочила, смутившись. Совсем позабыла в каком виде перед ним тут пытаюсь язвить! В одно мгновение кровь, закипая, поднялась вверх по шее и лицу, окрашивая кожу в насыщенный пунцовый оттенок. «Глупая, глупая, глупая!» — зазвенело в голове. Позади послышался хриплый смех. Дрожащие ладони уперлись в подоконник, пальцы с какой-то странной злостью вцепились в шершавый камень. Я глубоко вздохнула, поправляя рукава тонкой ночной сорочки, а затем подставила лицо мягким порывам южного ветра, в надежде что он унесет с собой все мое смятение. — Тебе, кажется, уже пора. — произнес мой севший голос. Джейме вновь рассмеялся, но на этот раз еле слышно, словно боясь смутить меня еще больше. Раздались звуки какого-то копошения. Взяв себя в руки, я обернулась, замечая, как он все так же неумело завязывает узел на вороте рубашки, а затем принимается за пуговицы на камзоле. — Ты не думал начать носить вещи без пуговиц? — внезапно поинтересовалась я. Рука на мгновение замирает в воздухе. Ланнистер хмурится, пожимая плечами. — Они удобны. — Только не для тебя. — Я не хочу… — Я знаю, чего ты не хочешь. — набравшись смелости перебиваю мужчину. — Не хочешь признавать того, что что-то изменилось. Что ты изменился. Не хочешь этого видеть. Но это так, и чем скорее ты примешь эти изменения, тем для тебя лучше. — А что, если я не могу? — он с вызовом приподнял брови, а в голосе проскользнули странные нотки отчаяния. — Ну, руку тебе никто не вернет. — я на секунду опешила от его тона. — А зарывать самого себя в могилу, думаю, еще рановато. Джейме хмыкнул, наконец расправившись с последней черной блестящей пуговицей. — Ты права. — неожиданно признает он, пронизывающе глядя на меня, и из-за этого взгляда у меня вдоль позвонков пробежалась судорога. — Никто не может нырнуть в бездну и вернуться оттуда прежним. Голос его дрогнул, и я невольно поежилась, ощущая, как внутри расплавленным железом растекается искреннее сочувствие. Медленно, так медленно насколько это вообще возможно, ноги сделали один шаг вперед. Затем еще один. И еще. Руки сами собой потянулись к крепкому телу, обвиваясь вокруг него плотным кольцом. Я уткнулась в грудь рыцаря носом и шумно вдохнула воздух. — Ты больше не упадешь в бездну. Слышишь? — губы двигались сами собой, а голос звучал так по-детски, что я вдруг почувствовала себя крошечной девочкой, пытающейся ободрить взрослого, не понимая самой сути проблемы, но желая ослабить боль, несмотря ни на что. — Я не допущу этого. А если даже и упадешь, то я вытяну тебя. Обещаю. Только позволь мне. Я вздрогнула, когда его ладонь скользнула по моим лопаткам. Она была такой горячей, что, казалось, прожигала легкую белую ткань. Пальцы сомкнулись на талии и Джейме покачал головой, вынуждая отнять голову от его груди. — Ты не понимаешь, о чем говоришь. Ты не знаешь этого мира. Нужно быть осторожнее. Иначе… — он запнулся, склонившись надо мной. Его ладонь оказалась в моих растрепанных после сна волосах, а затем я почувствовала, как лба коснулись сухие горячие губы. Сердце гулко заколотилось в грудной клетке, отбивая сбивчивый ритм. Это прикосновение в один момент унесло землю из-под ног, заставив покачнуться. — Иначе ты сгоришь. — Если это цена спасения — пускай так. — Ты не должна. — Знаю. — Тогда почему? — прошелестел его голос совсем рядом с ухом. Я замерла на месте, прикусив язык. «Это мне не известно». — пронеслось в голове. — «Я сама понятия не имею, Джейме». Но вместо ответа я лишь сильнее прижалась к его телу, пропуская меж пальцев обласканные солнцем золотые пряди. Горячее дыхание скользнуло по моей макушке. Ланнистер уткнулся в мои волосы носом, что-то тихо бормоча. В этом всем было что-то по-детски наивное, но настолько нужное мне, настолько нужное ему, что, казалось, весь мир перестал существовать. Я чувствовала его губы на моих темных прядях, и в этот момент с ужасом поняла, что готова отречься от своего имени, от положения в обществе, от всех слов, пропитанных ненавистью, только бы этот момент не заканчивался. Но он тут же оборвался — резко и беспощадно, бросая меня с головой в ледяной омут суровой реальности. — Мне пора идти. — Джейме мягко отстранил меня от себя, напоследок вновь заглянув в глаза. — Увидимся на ужине, моя леди. Мужчина вышел, оставляя за собой шлейф терпкого запаха, что был присущ лишь ему. Я еще долго стояла на месте, не в силах и шелохнуться, прожигая взглядом дверь. Ладонь потянулась к грудной клетке, веки закрылись сами собой. Я чувствовала его. Он сидел там, глубоко зарывшись в самую глубь души. Там, внутри, где-то между беспокойным сердцем и тесными рёбрами. Сияющий яркий свет наполнял меня с избытком, ворочая в голове ворох мыслей. Эти мысли были слишком быстрыми. Слишком неуместными, тяжелыми, беспокоящими, нужными. Нужными. А стоило только упасть поперёк кровати, глотку начал раздирать невесть откуда взявшийся смех. Как же ты попала, идиотка. «Мы не можем решать, кого нам любить». Он был прав, к сожалению. Нам не дано делать выбор. И это ужасно. Так неидеально. Так отвратительно. Так по-больному. По-безумному. Только с ним моя душа переставала гореть и метаться. Я все чаще забывала, что его руки по локоть в крови и с каждым новым днем война все продолжается и продолжается, не в силах подойти к конечной точке. «Чем выше взлетишь, тем больнее падать, Джейн». — как-то раз сказал мне отец. Что же, я лучше разобьюсь насмерть, чем буду жить с мыслью, что не коснулась солнца. «Величайшие грехи человечества были сотворены во имя любви». — любила повторять мама. Она оказалась права. Любовь обесценивает зло. Обесценивает темноту. С ней все теряет границу здравого смысла. Этим она и опасна. В этом ее трагедия и безграничная красота. Люди влюбляются магическими способами. Возможно, простым прикосновением рук. Или мимолетными взглядами. Взгляды — это ли не показатель доверия? Я подпущу тебя близко и верю, что ты не сделаешь мне больно, пока я уязвима. И если на доверии строится любовь, может быть взгляды только ее укрепляют? А может все еще проще. Это поиск единения. Желания видеть и быть увиденным. В следующее мгновение раздался настойчивый стук в дверь. — Миледи? — звонкий голос Ясмин отвлек от размышлений. — Вы уже встали? Я с тихим стоном поднялась на ноги и поспешила ответить: — Да-да, сейчас. Мельком глянув в зеркало и с удовлетворением отметив, что щеки больше не полыхают алым, я поспешила к двери, впуская служанку внутрь. Интересно, сколько времени я просто пролежала так, раз уже пора вставать? Привычные утренние собирания сегодня отчего-то не казались столь утомительными. Должно быть, это из-за того, что я пропускала все речи девушки и была погружена в собственные мысли. Краем уха я слышала, что Ясмин болтала что-то о королевской свадьбе и платье леди Маргери, но это не представляло для меня никакого интереса. Я думала лишь об одном — как мне не отравиться этим сладким ядом, что начинал бурлить в крови всякий раз, когда Джейме Ланнистер оказывался рядом. Но ответ не приходил, а вопросы все также продолжали царапать нутро, накладывая несмываемые следы. Он поселился в моих мыслях и медленно сводил с ума, но помимо мыслей завладел кое-чем еще. Он погубит меня. Я точно знала. Ведь все это сильнее яда. Страшнее смерти. Когда наконец меня облачили в легкое шелковое желтое платье, я поблагодарила служанку и, желая отвлечься от тяжких размышлений, направилась в новоиспеченные покои своей дорогой сестры. Неплохо было бы узнать, как она себя чувствует. Но на мой стук в дверь ответом послужила тишина. Я свела брови на переносице и вновь настойчиво постучала. Куда же она подевалась? Лорд Тирион, может, и на собрании Совета, но где Санса? Куда она могла направиться в столь ранний час? Задумчиво прикусив щеку изнутри, в голове всплыло лишь одно — Богороща. Собравшись с мыслями, я поспешила прочь из замка, петляя по многочисленным коридорам. Вокруг было тихо, но почему-то эта вполне объяснимая тишина отдавалась уколом тревоги. Двор тоже пустовал, лишь подле крыльца покоилась пара местных собак, которые жалобно скулили. Еле слышно напевая песенку о королеве Нимерии, я поплелась в сторону сада. Песня тут же навеяла в памяти образ Арьи, протыкая сердце острой ржавой иглой. Никто не видел ее с тех пор, как она удрала из Королевской гавани. Никаких вестей. Абсолютно. И это наводит на определенные мысли. Я со злостью сжала зубы. Нет. Арья жива. Я чувствую это. Она не могла погибнуть. Только не она. Оказавшись в саду, я прошла мимо нескольких нескончаемых рядов с цветущими цветами, надеясь углядеть возле одного из них свою кроткую сестру. Но Сансы там не было. Однако, заметив краем глаза какое-то шевеление в резной беседке, я обернулась. Будущая королева задумчиво глядела на алые розы, облокотившись локтями о белоснежную перекладину. — Леди Маргери. — я склонила голову, приветствуя девушку. Она вздрогнула от неожиданности, но быстро взяла себя в руки, легко улыбнувшись. — Ах, это Вы, Джейн. Доброе утро. — девушка и сама походила на розу. Прелестную и изящную, скрывающую за своими нежными лепестками пару острых шипов. — И впрямь доброе. — я вернула ей улыбку, подойдя чуть ближе. — Извините, Вы не видели мою сестру? Я не нашла ее в покоях, и решила, что она может пойти молиться, или, может, на прогулку с Вами. — Санса… — Маргери замялась, явно стараясь подобрать слова. Я тут же нахмурилась, почувствовав неладное. — Мне сказали, что ей нездоровится. — Что? Кто сказал? — я удивленно выгнула бровь, чувствуя, как меня захлестывает волна беспокойства. — Лорд Тирион. Мне повезло с ним встретиться, когда он покидал собрание. — Тирелл напряженно выпрямилась, напоминая натянутую струну. — Ничего не понимаю. Она же только вчера чувствовала себя прекрасно. — Леди Джейн, боюсь, что я не та, с кем Вам следует обсуждать это. — Что? Почему? — непривычная отрешенность в ее голосе пугала. На мой вопрос Маргери лишь покачала головой. — Ладно. Тогда мне следует навестить Сансу. — Нет. — девичья рука легла на мое плечо, мягко то сжимая. — Лорд Тирион предсказывал, что Вам захочется видеть сестру, но попросил не беспокоить ее. Пока что. — Вот как. Что же, — я стиснула зубы, ощущая, как начинаю злиться, — полагаю, что мне лучше знать, когда стоит навещать свою сестру. — Джейн. — в голосе девушки проскользнули жалобные нотки, и я тут же приподняла голову, встречаясь с ее синими глазами. — Ради Вашего же блага, не стоит. — Что происходит, Маргери? — Тирелл сжала губы в тонкую полоску. Мои глаза сощурились, пытаясь высмотреть в фигуре будущей королевы объяснение такому странному поведению. — Скажите мне. Вы же сами говорили, что мы подруги. С ее стороны послышался глубокий вздох. — Не нагружайте себя тревожными мыслями. — она отбилась от требования с лебединым изяществом. Я разочарованно покачала головой, задумчиво закусывая губу. — С Сансой все будет в порядке, вот увидите. Лучше побеседуйте со мной, иначе я совсем сойду с ума от скуки. — Как прикажете мне вести беспечный диалог, когда я узнаю о том, что моей сестре дурно? Да еще и не дают мне навестить ее. — холодно процедила я, складывая руки на груди. — Уверяю Вас, все будет в порядке. — вновь повторила Маргери, нервно накручивая на палец локон медных волос. — Вы знаете мою служанку Миру? — я отрицательно покачала головой, прекрасно понимая, что девушка хочет меня отвлечь. — Она тоже с Севера. Вам, должно быть, известно про дом Форрестеров? — Конечно. Форрестеры являются знаменосцами моего дома уже несколько десятков лет. — в памяти всплыло грозное лицо Грегора Форрестора, которого мне доводилось видеть в Винтерфелле в качестве гостя несколько лет назад. Несмотря на весь его суровый вид, мужчина отличался редкой добротой и пониманием. За это в народе его прозвали Грегором Добрым. — «Железо изо льда», верно? Их железностволы славят все Семь Королевств. — Именно, Джейн. Мира как раз приходится дочерью лорда Грегора. — Правда? — я тихо ахнула, удивленно приподняв брови. — Я и не знала. — Вам стоит познакомиться с ней. Она очень умная и храбрая девушка. Недавно рассказала мне историю о своем брате Ашере. — Тирелл тяжело вздохнула. — Бедный юноша. — Что за история, миледи? — искренний интерес, взявшийся буквально ниоткуда, подкрался незаметно. — Вы разве не знаете? — теперь пришел ее черед удивляться. — Нет. Я даже никогда не видела этого… Ашера. Лишь лорда Грегора и его сына Родрика однажды. — Может Вам и повезло, ведь по рассказам Миры он был довольно… — Маргери замолчала, пытаясь подобрать правильное слово. — Агрессивным. Привыкшим вначале делать, а потом только думать. Но несмотря на это юноша явно не заслужил такой участи. — Не томите, Маргери, прошу. — мои руки со свистом рассекли воздух. — Рассказывайте. — В возрасте семнадцати лет Ашер Форрестер горячо влюбился в Гвин Уайтхилл — старшую дочь лорда Уайтхилла. Вам, должно быть, известно, что Уайтхиллы являются заклятыми врагами Форрестерам? — я несмело кивнула, ощущая, как внутренности леденеют. — Их любовь не была возможной. Все это привело к опасности кровопролития, и лорд Форрестер встал перед выбором: либо начать войну, либо отправить сына в ссылку за Узкое море, и он выбрал последнее. Ох, Боги ужасно несправедливы к нему. — Я думаю, что это был правильный поступок со стороны лорда Форрестера. Мы делаем ужасные вещи, когда смешивается любовь и ненависть. Вещи, за которые потом себя корим. — глухо молвлю я, стараясь игнорировать волну мурашек, бегающую по спине. Уж слишком история кажется знакомой. — Вы действительно так думаете? — Маргери насупилась, смотря куда-то вдаль. — Конечно. Ведь иначе война была бы неизбежна. — Она и так неизбежна, леди Джейн, дайте им только повод. Весь этот мир состоит из войн: маленьких и больших, кровавых и не очень. И каждый день есть победитель и проигравший, а справедливости все нет. Мужчины то и дело спешат схватиться за меч, но об одном они забывают: Львы, Волки, Олени, Розы — это все не имеет никакого значения. На деле мы все лишь мешки, набитые мясом и костями. Просто люди. Точно такие же, как и те, что проживают в Блошином Конце. Точно такие же, как и простые рабочие или бастарды. Жаль, что немногие это понимают. — в ее голосе я услышала непривычную для девушки интонацию, но уже хорошо знакомую. Передо мной будто бы стояла Оленна Тирелл, но в облике своей чудесной внучки. — Справедливость — пустое слово для многих. История пишется победителями, потому справедливость у каждого своя. Расплата за власть всегда приходит рано или поздно. Она неизбежна. И любовь — слишком опасное чувство. Особенно в наше время. — рука досадно сжала в кулаке тонкую желтую ткань платья. — Я, пожалуй, пойду, леди Маргери. — будущая королева все так же задумчиво кивнула, не глядя на меня. — И спасибо Вам за свадебный подарок. Он чудесен. Где Вы только смогли достать такую брошь? — Вы все-таки не забыли про него. — напряжение сменилось искренней радостью и Тирелл тут же улыбнулась. — Это все благодаря Мире. Она оказала мне услугу и разрешила подарить эту брошь Вам. Я рада, что смогла Вам угодить. — Угодить мне несложно, но вот что касается Вас… — Вы можете не заморачиваться со свадебным подарком, Джейн, правда. — поспешно перебила меня девушка. — Не думаю, что это будет правильно. — легкий порыв ветра заставил цветы в саду зашелестеть. — Мне будет неудобно. — Ваше присутствие уже будет для меня подарком. — ее рука мягко коснулась моего плеча, ласково поглаживая. — Не забивайте этим свою прекрасную голову. — Если Вы так настаиваете. — почему-то вежливый отказ девушки меня смутил. — Была рада поговорить с Вами. До встречи, леди Маргери. Хорошего Вам дня. — Хорошего дня… — несколько отстраненно пробормотала Тирелл, а затем выдавила из себя улыбку. Я нахмурилась, поплетясь назад к замку. Поведение будущей королевы казалось странным. Что же ее так гложет? И почему она так встрепенулась, когда я упомянула свою сестру? Происходящее казалось слишком непонятным, словно я смотрела на все сквозь старое мутное стекло. Санса. Что же с тобой, моя милая сестрица? Ну уж нет, я не могу просто сидеть сложа руки, зная, что моей сестре нездоровится. И плевать что там говорил Тирион. Она — моя семья. Я оказалась у ее покоев спустя несколько темных коридоров и каменных холодных ступеней. По пути мне довелось заметить действительно нечто необычное — солдаты. Их было как-то чересчур много, и это не могло вновь не заворошить ком нарастающего с каждой минутой беспокойства. Что-то было не так. Что-то происходило. Моя рука потянулась к двери и на мгновение замерла в воздухе. Глубокий вдох наполнил легкие кислородом, а затем тихий стук раздался эхом в пустоте мрачного коридора. Я прислушалась. Мертвая тишина послужила мне ответом вновь. Кулак с остервенением ударил по дереву, и я едва не зарычала, ни то от боли, ни то от досады. — Санса. — сорвалось с моих губ тихо, но неожиданно яростно. — Санса, это я. Открой дверь. По ту сторону двери что-то разбилось. А затем дрожащий голос перехватил мое дыхание. — Джейн. — я не видела ее лица, но, клянусь всеми Богами, она точно плакала. — Джейн, они заперли меня. — Все хорошо. Все хорошо, Санса. — мой лоб с глухим стуком встретился с дверью, и я вымученно выдохнула, почувствовав мимолетное облегчение, услышав ее голос. — Кто это сделал? Тирион? Он навредил тебе? — Нет, он меня не трогал. Джоффри… — ее всхлипы били с такой силой, что, казалось, мои ребра вот-вот рискуют переломаться, превращаясь в пыль. — Это он. Он… Ты не знаешь, что он… — Что такое, Санса? — голос сквозил непониманием и плохо скрываемой тревогой. — Что не знаю? — Что они сделали. — девушка вновь громко всхлипнула и на секунду замолчала. — Они… Они… — Миледи! — грозный мужской голос окликнул меня со спины. Я подскочила на месте и обернулась, встречаясь с недовольным взглядом рыцаря. И почему-то в сознании промелькнула мысль, что я с ним знакома. — Вам нельзя сейчас быть здесь. — Почему это? — ледяным тоном поинтересовалась я, чувствуя, как начинаю вскипать от злости. — Так велел король. — карие глаза сузились, и мужчина схватил меня под локоть, рывком притянув к себе. — Там моя сестра! — я в порыве ярости ударила стражника по плечу, но тот даже не шелохнулся, лишь сморщил свой крючковатый нос. — Отпустите меня! — Джейн! — за дверью послышался хриплый крик Сансы. — Джейн, что происходит?! — Санса! — рука вновь потянулась к ручке двери, в отчаянной попытке желая ее отпереть, но она все так же упрямо не поддавалась. С губ рвется вой. Мужская ладонь сжала мое запястье сильнее и потянула прочь от покоев сестры. В дверь забарабанили, и сердце тут же повторило этот стук, разрывая грудную клетку на куски. — Отпустите меня, прошу! — Я подчиняюсь лишь королю. — коротко хмыкнул стражник, равнодушно смерив мою фигуру холодным взглядом. — Кстати, он просил передать Вам, что желает навестить Вас сегодня. — с этой фразой сердце мгновенно замерло, а затем и вовсе рухнуло в пятки. — Н-навестить? — язык заплетался, не желая выговаривать слово целиком. Я растерянно моргнула, и мужчина тут же воспользовался моим смятением, ускоряя шаг. Сглотнув и ощутив, как спина покрывается холодным потом, я поспешила быстро взять себя в руки. — Это все не имеет значения сейчас. Я хочу видеть свою сестру. Мне сказали, что ей нездоровится. Я не могу оставить ее одну. — Послушай, девочка, — его пальцы сжались так сильно, что я невольно поморщилась, — меня не волнуешь ни ты, ни твоя сестра. Я делаю то, что прикажут. Остальное меня не касается. — А меня не волнует, что приказал король. — смертоносная фраза была сказана чересчур громко. Я дернулась, попыталась вырвать запястье из железных пальцев, но лишь зашипела от боли. — Я хочу видеть ее. Сейчас. Его рука отпустила мое запястье. Но не для того, чтобы позволить уйти. Короткий размах. Хлесткий и сильный удар. Левая часть лица мгновенно онемела. Ноги покачнулись, голова с хрустом запрокинулась, и я ощутила, как сознание начинает уплывать от меня. Перед глазами заплясали темные круги. Рот в отчаянной попытке ловил воздух. Я крепко зажмурилась, пытаясь не уходить, задержаться в реальности. Никакого обморока. Нельзя. Нельзя. Щека пульсировала и горела диким огнем. — Еще одно слово и получишь еще. Хотя, для хорошего урока тебе не помешает вломить посильнее. Кажется, стражник снова замахнулся. Я моргнула, а после снова закрыла глаза, и осознание того, что этот удар наверняка выбьет из меня последний дух, заставило сжаться. Нескончаемый звон в ушах нарушил другой звук — шаги. Сначала тихие, отдающиеся эхом в коридоре. Затем громче, быстрее. Стук стал почти оглушающим, и я невольно подумала, что это мне чудится. Глаза распахнулись, возвращая меня из плывущего сознания в подземелье. А в следующий момент послышался знакомый грозный голос: — Сир Осмунд Кеттлблэк. — зеленые глаза сощурились и гневно блеснули в свете факелов. — Не думал, что в Ваши обязанности входит распускание рук по отношению к благородным леди. — Прошу прощения, милорд. — мужчина смиренно склонил голову. — Я не смог найти иного подхода. — Вот как. — Тирион смерил его недовольным взглядом. — Может, мне стоит сообщить лорду-командующему, что рыцарь Королевской гвардии не в силах справиться с девчонкой? Или, может, мне стоит сообщить о случившемся моему брату. Уж Вам хорошо известны его способы решения конфликтов. — Нет, милорд. — Осмунд гневно сжал челюсть. — Могу я продолжить исполнение своего приказа? Мне нужно увести леди Старк в ее покои. — Леди Старк прекрасно справится сама. — его голос разрушительными стрелами вонзался в самолюбие Кеттлблэка, разрушая невидимую броню. — Ступайте, сир. И пожалуйста, держите руки при себе. Мужчина кивнул, одарив меня еще одним уничтожающим взглядом, и, развернувшись на носках, пошел прочь. Тирион резко выдохнул, тяжело качая своей большой головой. — Останется синяк, миледи. — его неспокойный взгляд блуждал по моему лицу, цепляясь за каждую мелочь. А затем он недовольно вымолвил: — Я же просил Вас не беспокоить леди Сансу. Почему Вы пришли? — Потому что она моя сестра. — твердо отчеканила я, аккуратно потирая левую щеку. — Что происходит, Тирион? Только не лгите мне. Вновь раздался измученный вздох со стороны мужчины. — Леди Джейн, меньше всего на свете мне хотелось бы лгать Вам, потому я не скажу, что все в порядке. Отнюдь. — выждав несколько тяжело дышащих секунд, он прикрыл глаза. — Но я не могу больше ничего Вам сказать. Мне пришлось дать слово. — Дать слово? — я спросила это слишком быстро, чувствуя, как леденеющие пальцы сжимаются в кулаки. — Кому дать слово? Ланнистер поджал губы, всем своим видом показывая, что ничего не намерен говорить. От ощущения, будто между рёбрами ползает скользкая, липкая и прохладная змея, захотелось поёжиться. Страх. Родной, знакомый до мурашек. — Да скажите хоть что-нибудь! — голос дрогнул. Неизвестность пугала до дикого ужаса. — Идите в свои покои, Джейн. — и от едва слышного голоса Тириона меня продрало дрожью. Сердце лупило в груди. — Не беспокойтесь о Сансе, я постараюсь позаботиться о ней. Я не наврежу ей, клянусь. — Тирион. — прорычала я, чувствуя, как скрипят стиснутые зубы. — Прошу Вас, идите. — его тяжелый взгляд давил на грудную клетку, мешая дышать. — Ради Вашего блага. Смутное, неясное беспокойство царапает меня изнутри острыми когтями, оставляя кровоточащие рваные раны. На этот раз я не могу выдержать взгляд зеленых глаз, а потому опускаю глаза. Глубоко вздохнув, усталым жестом провожу рукой по волосам, киваю, впиваясь ногтями в собственную плоть, разворачиваюсь и быстрым шагом иду в сторону своих покоев, чувствуя, как внимательный взгляд еще долго не отрывается от моей спины. Взлетаю по очередным ступенькам, преодолеваю несколько коридоров, и, наконец, подхожу к двери. Она отворяется с тихим жалобным скрипом. Не успеваю сделать и пары шагов, как ноги замирают на месте, не в состоянии двинуться. Джоффри Баратеон глядит на меня сверху вниз с привычной презрительной усмешкой на губах. — Леди Джейн Ланнистер, — слова сочатся ядом, и я непроизвольно отшатываюсь, слыша все еще непривычное сочетание, — наконец-то Вы явились. Мне так не терпелось поздравить Вас с прошедшей свадьбой. — Мой король. — я на дрожащих ногах сделала неуклюжий реверанс, чувствуя, как страх жужжит под моей кожей. — Прошу прощения, я не совсем понимаю Вас. Моя свадьба состоялась уже довольно давно, да и подарок от Вас… Вы слишком добры, Ваше величество. Я не заслуживаю такой чести. Я молила Богов, чтобы ложь казалась правдоподобной. Молила их о благополучном исходе сего разговора. Просто молила, беспрерывно повторяя про себя только одно слово — «пожалуйста». — Ты права, не заслуживаешь. — юноша с неким отвращением поджал губы. — Но я попросту не мог не сделать этого. Помните, что я подарил Вам, когда Ваш отец оказался предателем? Я судорожно сглотнула. Лихорадка тошнотворных мыслей тут же пронеслась в голове, заставляя задрожать. — Язык, мой король. Вы подарили мне язык моей бывшей служанки. На губах Джоффри появилась хищная ухмылка. — Верно. Но знаешь, что с ней сделали до того, как отрезать язык? Образ улыбающейся Амелии возник в сознании. В горле тут же возник соленый ком. Да видят Боги, я хотела оставаться в неведении, однако, пересилив себя, вымолвила: — Нет, мой король. Я не знаю. — Ее изнасиловали. — просто ответил Баратеон, мерзко улыбнувшись. — Я приказал отдать ее пьянчугам в трактире. Их, наверное, было около двух десятков. И каждый взял ее. А кто-то даже дважды. Когда Пес отрезал ей язык, она еще была живая, но кричать уже не могла. Не было на это сил. Насколько я знаю, умерла, корчась от боли на чьем-то члене, ведь после я вновь отдал ее тем дикарям. Его слова затолкались в лёгкие. Давили. Резали. Так сильно, до ярости. До кипящей, до жгучей. До треснувшей кожи. Отвращение к нему было почти осязаемым. Я невольно прикинула, хватит ли мне силы вытолкнуть его в распахнутое окно. — Знаешь, почему я тебе рассказываю это? — Джоффри чуть отошел от стола, демонстрируя мне деревянный ящик. — Хочу, чтобы ты знала, к чему приводят предательства. А теперь, — юноша прошагал ко мне и чуть подтолкнул вперед, — можешь открыть. Думаю, тебе понравится. — Что там, Ваше величество? — хрипло пролепетала я, медленно подходя к ящику. — Откройте. — настойчивый голос нагонял еще больше страху. — Вам просто стоит отодвинуть крышку. Дрожащая рука потянулась к деревянной пластине. Пальцы замерли, ощущая шероховатую поверхность, а затем сдвинули ее. Затем еще. И еще. Глаза к одно мгновение округлились. Нет. Этого не может быть. Ужас врезался в грудь, заставляя открыть рот. Судорожно глотнуть воздух, обдавший холодом язык. Меня затрясло, словно в лихорадке, когда взгляд мазнул по хорошо знакомой шапке черных кудрей. И сердце начало биться быстрее, разнося холод по венам. Я отвернулась, не в силах поверить в увиденное. К горлу подбиралась тошнота, а тонкая пелена слез тут же застелила глаза. — Что-то не так? — елейный голос Джоффри Баратеона звенел в голове. — Неужели Вы не рады видеть горячо любимого брата? Позвольте, я Вам помогу. Его ладонь сильно надавила на мою челюсть, заставляя вновь обернуться. — Я решил, что самый достойный подарок для Вас — прощание с братом. — юноша запустил руки в коробку, и в следующую секунду передо мной возникли яркие синие глаза. Только вот в них больше не было привычной живой искры. Они были недвижимые. Холодные. Пустые. Ничего не выражающие. — Вам не нравится? Я замерла, чувствуя, как опускаются внутренности. Мертвые глаза Робба Старка заставляют задрожать от дикого, животного страха. Заставляют задыхаться. Ощущать, как начинает трястись глотка. Как что-то гигантское рвётся наружу. Продирается вверх по горлу. Родные черные кудри безжизненной паклей свисают на его мертвенно-бледном лбе. Лицо полностью лишено красок — оно белое, словно обжигающий холодом снег. Обескровленные губы сомкнуты в тонкую полосу. Зрелище впитывалось в мозг. Неотвратимо. Медленно. И больно, отчего смотреть вдруг стало почти невозможно. — Все-таки не нравится? — Баратеон настаивал на ответе. — Нравится. — откуда-то взялись силы на ответ. Горло саднит так, будто я долго орала, задрав голову. Черт, как бы мне хотелось сейчас заорать, но все что я могла — смотреть, сохраняя при этом свое достоинство. Он не дождется моих слез. — Прекрасный подарок. Спасибо. — Уолдер Фрей оказал нам отличную услугу. — юноша мерзко хохотнул, поправляя на голове золотую корону. — Две недели назад твоего братца-изменника обезглавили, как и его мерзкую псину. Тело его пришили к голове твари и повезли по площади в качестве знака презрения. А знаешь, что случилось с его женой? — ему не потребовалось услышать ответ. — Иноземной шлюхе распороли живот с сидящим внутри ублюдком-Старком. Но вот твою мать действительно не щадили. Перерезали глотку, а затем изнасиловали безжизненное тело. А после скинули в реку. Внезапный спазм скрутил тело в тугой ком. В ужасе от осознания случившегося, я делаю шаг назад, до крови прокусывая нижнюю губу. Ярость клокочет внутри, но ее тут же сменяет пронзительная, разрывающая все вокруг боль. Только не плакать. Не перед ним. Нет. — Поцелуй его. — голос Джоффри хлестнул по щеке. — На прощание. Целуй! Его удовлетворенный взгляд режет до самого мяса. На ватных ногах приближаюсь ближе и наклоняюсь к голове брата, дрожащей рукой убирая со лба черные, некогда мягкие кудри. Обледеневшие губы касаются такой же ледяной кожи прижимаясь что есть мочи. Первая соленая капля скользит по щеке, но я с отвращением ее смахиваю, не желая казаться слабой. — Рад, что смог Вас порадовать. — ехидно заявляет Баратеон и без особой осторожности кидает голову Робба обратно в коробку. — Хотел подарить Вам еще голову Кейтилин Старк, но ее достать было невозможно. Тело унесло течением. — он самодовольно ухмыляется. — Хорошего Вам дня, миледи. Промежуток времени, за который Джоффри Баратеон не спеша двигался в сторону двери, казался нескончаемым. Но когда раздался скрип половицы, а затем эхо удаляющихся шагов, с моих губ сорвался страшный и дикий рев. Что-то душило изнутри, заставляя шире открыть рот. Зажмуриться. Сползти на пол, ткнувшись коленями в жесткий каменный пол. — Нет… — хриплый шёпот сорвался с губ. Сдавленный. Дрожащий. Перерастающий в глухой вой. Ужас, сковал изнутри. Это сон, это все гребанный сон. Ну пожалуйста! После сна ты просыпаешься, а после реальности уже не очнуться, потому что ты уже здесь. Ты здесь, и ты горишь. Заживо. — Ублюдок! — яростный вопль разодрал горло. Тело рванулось с пола, руки взметнулись в воздух, а затем с громким треском ударили по столу. На пол полетели чаши, графин и лежащие рядом книги. Из глотки вырывалось рычание сквозь стиснутые зубы. Кулаки встретились с каменной стеной, но под костяшками был вовсе не камень, а перекошенное от боли лицо Джоффри Баратеона. Тварь. Мразь. Убью его. Я убью его. Ладони метнулись к голове, зарываясь пальцами в волосы. По запястью вниз стекало что-то густое и тёплое. Я обессиленно рухнула на пол, утыкаясь лбом в холодную каменную стену, не в силах сдержать поток нескончаемых слез. Судорожный всхлип сорвался с окровавленных губ. Горячая влага течет по лицу. Это очередной плохой сон. Точно сон. Гребанный кошмар. Робб. Мой милый Робб. Мой дорогой старший братец. Почему он? Почему сейчас? Почему так? Разве он заслуживает этого? А мама… Только сейчас приходит осознание того, как мне жаль от того, что я нередко избегала ее общества. Внутри что-то уничтожается с оглушающим грохотом. Разрывается. Это чертово крушение, оглушающее и уничтожающее. «Берегите своих близких, леди Старк». — проносится в голове голос Тайвина Ланнистера. Это все он. Конечно он. Образ его из моего кошмара маячит перед глазами. Но только это больше не кошмар. Это все по-настоящему. И сейчас мне кажется, что холод самой долгой зимы — ничто в сравнении с холодом человеческого сердца. Именно эта жестокая бесчеловечность уносит жизни. Она унесла его жизнь. Она унесла ее жизнь. Что есть силы бью по ножке стола и в ту же секунду раздается металлический звон. Серебряный лютоволок падает к моим ногам, блестя в свете солнечных лучей. Непослушные пальцы обхватывают холодную брошь в руке, сжимая. «Всё будет хорошо». — прозвенел собственный голос в голове. Брошь летит прочь в другой конец комнаты. Нет. Ничего. Не будет. Хорошо. Уже никогда не будет.***
Мне не хватило сил, чтобы еще раз взглянуть на его мертвое лицо. Не знаю сколько я просидела, уткнувшись лицом в колени в углу комнаты, однако сгущающиеся за окном сумерки говорили о том, что достаточно. Но мне все равно, ведь любое движение и любая крошечная мысль раздирает на части. Потому даже когда дверь в покои отворяется, я не поднимаю голову, продолжаю смотреть невидящим взглядом в пол. Да мне этого и не нужно делать, ведь я прекрасно знаю, кто вошел в комнату. — Джейн? — его тон разрезает затянувшуюся тишину. — Твой отец убил моего брата. — в конце фразы мой голос все же срывается, как бы я ни старалась сдержаться. — И мою мать. Слышу его прерывистый вздох, а затем звук медленных, но твердых шагов. И громкое: — Ублюдок. Удивленно перевожу взгляд на него. Джейме с некой яростью глядит на деревянную коробку, а затем поворачивается ко мне. Больше всего боюсь увидеть жалость, но нет — в изумрудных глазах нет и тени этого бесполезного чувства. Он внимательно осматривает меня, замечает разбитые в кровь кулаки, и во взгляде пробегает тень боли, однако мужчина все так же молчит. На подгибающихся ногах поднимаюсь с пола и медленно подхожу к рыцарю, не понимая, что делаю. — Ты знал? — вопрос заставляет его отшатнуться. Легко и плавно, но все равно заметно. — Конечно ты знал. И не сказал ни слова. А об выходке своего гребанного сына ты тоже знал? — злостно цежу я, заставляя Ланнистера поморщиться. — Я пытался уберечь тебя от этого. — Уберечь? — горько усмехаюсь. На меня, наконец, находит озарение. — О произошедшем знали все, да? Ты заставил Тириона скрыть правду. Знал, что я что-то заподозрю. — голос тихий, а в нём — осуждение. Хлёсткое, резкое, острое, смешанное с долей раздражения и злости. Какой-то отчаянной и бессильной. — Я защищал тебя. — Джейме делает шаг вперед. Голос сквозит отчаянием. — От чего? — я срываюсь на крик. — От правды?! — Джейн. Я ненавидела своё имя на его губах и его голосом. — Я доверилась тебе! Боги, я сказала, что доверяю тебе. — пальцы вцепились в волосы, а на глаза вновь выступили слезы. — Насколько я была глупа? Нет, не подходи! — завопила я, когда он двинулся с места. — Мне надоело! Все надоело! Осточертела эта тьма, эти ложь и интриги! Я задыхаюсь ими, воздух душит меня, разрывает легкие при каждом вздохе! Я умираю здесь. И я бы предпочла умереть вместо своего брата или хотя бы вместе с ним. Лучше бы твой отец приказал придушить меня во сне и выкинуть тело в овраг. — Не говори так. — этот тон оглушил меня, заставляя посмотреть в его полные сожаления глаза и почувствовать, как взгляд вспарывает кожу. — Почему ты здесь? — отбиваюсь вопросом. — Пришел позлорадствовать? — Нет. — он болезненно поморщился, качая головой так, будто не веря в услышанное. — Почему же? Твоя семья добилась, чего хотела. Мой дом уничтожен. Старков больше нет. Отца обезглавили, над матерью надругались. Робба убили, словно свинью и зверски расправились с его ребенком! Моя сестра и младшие братья черт знает где! А я… Черт! Я замужем за Ланнистером! За убийцей моей семьи! — я в каком-то безумие заметалась по комнате, сметая на своем пути стул. — Они мертвы! Все мертвы! И все из-за твоего отца! — Это война, Джейн! Наши семьи воюют! — слова впились под рёбра ржавым остриём кинжала, грязным и старым, насадив на него остановившееся сердце. — Я бы ничего не смог сделать. Война. Каждый день есть победитель и проигравший. Сегодня выиграл он. — Да, ты прав. — голос предательски дрогнул. — Это война. И я до сих пор не понимаю, почему я все еще не вонзила острие в твое сердце, дабы отплатить сполна. Взгляд изумрудных глаз моментально гаснет. Я отхожу от него и направляюсь в сторону двери, попутно доставая из обуви затупившийся серебряный нож. Джейме остается на месте, опустив голову и глубоко дыша, но уже в следующее мгновение преодолевает разделяющее нас расстояние и тянется к моему плечу. Раздается резкий хлесткий звук. — Не прикасайся ко мне. — с ресниц сорвались две солёные капли. — Пожалуйста, только не трогай меня. Но мужчина снова тянется, почти больно прижимая меня к своей груди. Нельзя — это было единственной здравой мыслью в гудящей голове. Нельзя допускать чтобы он оказался настолько близко. Но я лишь тяжело дышала, преодолевая желание кашлять и задыхаться потому что слова, кажется, изранили все горло. — Нет. Отпусти меня! — окровавленные кулаки со всей силы забарабанили по его груди, но рыцарь лишь сильнее обнимает меня за талию, стискивая в железных тисках. Хочется вырваться, а еще больше — разреветься от безысходного страха, от которого внутри все застыло замерло в ожидании удара из темноты. — Никогда. — тихий шепот добивает меня до конца. Его дыхание скользит по моей шее, разрывая кожу, будто лезвием. — Они погибли! Погибли из-за твоего отца! Отпусти! Я не хочу тебя видеть! Я ненавижу тебя. Ты обманул меня! Две недели!.. Они были мертвы две недели и ты молчал! Я так сильно ненавижу тебя! — рукоять ножа прожигает кожу. Мимолётная мысль, пролетевшая в голове, восполняется в реальность, и в следующую секунду я с размаху вонзаю нож в левое плечо Джейме. Мужчина рычит от боли и тут же отстраняется, удивленно глядя на торчащее из плоти серебро. Вся эта игра была продумана до мельчайших подробностей. И вот — очередной шаг. Скоро все закончится. Снова оковы, презрение и фразы, пропитанные ненавистью. Мы знали с самого начала, что проиграем. Это внушали с самого детства. Мы там, откуда начали. Джейме Ланнистер был воплощением всего того, что я пламенно ненавидела. Ненавидела и любила. Голова затряслась в отчаянно попытке избавить себя от уничтожающих мыслей. Я человек, а не дворовая шавка, готовая бездумно увязаться за любым, кто однажды протянет мне руку и любвеобильно потреплет холку. Но это было выше меня. Выше него. Выше нас. Я врезалась спиной в дверь, не удержав равновесия, ручка воткнулась куда-то в область поясницы. Быстро выскальзываю за дверь, из последних сил бегу по коридорам, давясь горькими слезами. Не вижу ничего перед собой. В голове мельтешат родные образы дорогих мне людей. Искренняя улыбка Робба и его смех, напоминающий ясные летние деньки. Матушка, искусно вышивающая зимние розы на большом полотне. Отец, ободряюще хлопающий меня по плечу. Их глаза. Объятия. Запах. И теперь они мертвы. А я лечу в пропасть, так и не коснувшись солнца. Падай, Джейн, падай. Упади на самое дно бездны. Упади и захлебнись в собственных слезах. Обман. Он все погубил. Точнее, все уничтожило его обнаружение. Я не злилась из-за его бессилия. Я злилась из-за того, что он пытался скрыть правду. Я ненавидела себя из-за того, что поддалась слабости и смогла довериться. Я ненавидела его из-за того, что он дал мне надежду и ослабил нескончаемый поток боли. Быть может я не хотела бежать от него. Быть может я хотела быть пойманной. Сознание возвращается ко мне только тогда, когда я слышу шум Черноводной. Обессиленно падаю на песок, подбираясь все ближе к холодным волнам. Вода окутывает мое тело со всех сторон, становясь грязно-коричневой из-за алых пятен крови на желтом платье. Я растворяюсь в ней. Хочется только одного — тонуть. Разорваться на части. Разбиться о скалы морской пеной. На темном небосводе одна за другой загораются звезды. Веки устало закрываются, и я молюсь только об одном — больше не проснуться.