Что есть любовь? Безумье от угара, Игра огнем, ведущая к пожару, Столб пламени над морем наших слез, Раздумье необдуманности ради, Смешенье яда и противоядья.*
JAIME Кровь. Алая и горячая кровь сочилась из раны на левом плече, дорожками стекая на кожаный камзол, перекрывая собой такие же размашистые алые пятна. Пятна от ее крови. От ее слабых разбитых кулаков. Джейме тяжело вздыхает, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Ее кровь на нем. Он чувствует ее запах — металлический, с легкими нотками роз. И соли. Соли из ее глаз. Серебряный нож с оглушающим металлическим звуком падает на пол. И на нем тоже кровь. Мужчина зажимает неглубокую рану пальцами, чувствуя, как пульсирующая боль разносится по всему телу. О, Боги… Она ушла. Ушла, удостоив его таким ледяным взглядом, на который только была способна. А он даже ничего не смог сказать, лишь стоял, словно проглотил язык, и пытался прижать ее к себе до хруста в костях, надеясь, что его бешено колотящееся сердце может сказать Джейн больше, чем мог он сам. Он хотел утешить ее, сказать ей, что он рядом, что он не имеет к этому никакого отношения и всегда будет защищать ее. Но он не мог. Она бы, вероятно, снова ударила его. Ему не впервые довелось видеть, как она плачет, но это все равно было ужасно, ведь каждая горячая слеза, стекающая по ее бледному лицу и капающая на пол, или его грудь, обжигала не хуже дикого огня, и ломала что-то внутри. Пустой взгляд скользит по разгромленной комнате, цепляясь за нечто крошечное, горящее серебром в свете языков пламени из камина. Ладонь касается предмета, мгновенно обжигая кожу холодом. Лютоволк с глазами цвета стали глядит на него гордо, но при этом отчужденно, яростно распахнув пасть. Пальцы сжимаются на броши, и Ланнистер не совсем понимает, что делает, когда прижимает ее к груди, слыша гулкие стуки своего сердца. Хочется рассмеяться, разорвав глотку в клочья. Как его только угораздило?.. Джейме не хотел скрывать правду. Хотел только защитить девчонку, не дать реальности причинить ей боль — жгучую и невыносимую, из-за которой хочется исчезнуть из этого мира. Глупец. Она бы все равно рано или поздно узнала. Что же, получилось раньше, чем ему хотелось. Но мужчина просто желал уберечь ее. Не позволить его семье сломать ее. Кажется, Ланнистер снова оплошал. Джейме старался держать свое слово данное покойной леди Кейтилин Старк. Правда старался. Ему хотелось сделать пребывание девушки в Королевской гавани как можно менее невыносимым. Ежедневно он узнавал у служанок, что Джейн ест и как себя чувствует. Приказал подавать на стол ее любимые блюда, уговорил отца отдать обратно ее меч. Пригрозил Джоффри. Ланнистеру не хотелось, чтобы этот мальчишка хоть каким-то образом касался Старк, потому пришлось пойти на это, несмотря на то, что тот был его родным сыном. Сын. Смешно. «Джофф всегда был для меня всего лишь сгустком семени в лоне Серсеи». — проскользнула в его голове жестокая и резкая, но правдивая мысль. Юноша был капризен. Честолюбив, малодушен, жесток, немилосерден, лжив, кроме этого, выраженный садист. Джоффри никогда не был способен контролировать себя, следовать установленным правилам. Джейме вдруг вспомнился случай, который произошел, когда мальчишке было около пяти. Кто-то показал Джоффри беременную кошку с замковой кухни, ожидая, что он потом захочет взять себе котенка. Мальчик разрезал животное кинжалом, нашел у нее в брюхе котят и понес их показать Роберту Баратеону. Король разозлился и так сильно ударил мальчика, что выбил ему два молочных зуба. Но что было удивительным — Серсея восприняла поступок Джоффри так легко, словно тот был сущим пустяком. Обычной шалостью. Она тут же заявила мужу, что убьет его во сне, если он еще раз ударит Джоффри. Стоит отдать ей должное — Роберт действительно больше никогда не бил наследника, хотя и говорил о нем всякое. Джоффри — явно не тот сын, которого покойный Роберт хотел бы иметь. Мужчине хотелось видеть в качестве своего наследника юного доблестного благородного воина, но вместо этого получил мальчишку склонного к насилию. Джоффри был разочарованием. Разочарованием для всех, кроме Серсеи. Это был ее первенец. Ребенок от ее близнеца, живое воплощение ее мести, реванш за все унижения, гордость, тайное оружие, символ будущей победы. И она не готова делить сына с кем-то. Даже с Джейме. Сестрица не просто окружает сына любовью, чужие попытки повлиять на него она воспринимает как опасность. Невольно в голову Ланнистера приходит мысль, что Джофф ужасно походит на своего деда. От Тайвина внучек взял жестокость, пренебрежение чувствами других людей и стремление причинить окружающим боль. Только в силу возраста и отсутствия должного воспитания, он пока не понимает, что нужно придержать свои наклонности. Также юноша никогда не ценил хорошее отношение к себе, воспринимая его как должное. Джоффри Баратеон. Джоффри Ланнистер. Такое чудовище. Его сын. Мужчина тряхнул головой, желая выбить из нее эту фразу. Джоффри — не сын Джейме, и не сын Роберта, он внук Тайвина, только с неокрепшим умом Серсеи и потрясающей способностью брать от окружающих все самое плохое. Джейме не похож на своего отца, а Джоффри не похож на Джейме. И никогда не будет похож. — Ты все еще не зачал девке ребенка? — грозный голос его отца проносится в голове. Это был полдень, практически сразу после собрания Совета, когда Тайвин Ланнистер попросил его задержаться на несколько минут. Сказать по-правде, рыцарь чувствовал, что речь пойдет о его жене и невыполненном супружеском долге. Это было очевидным. — Я же предупреждал тебя, сын мой. — О чем ты говоришь? — тогда мужчина не понимал, что означала эта, казалось бы, бессмысленная, но нагоняющая беспокойство, фраза. Сейчас до него дошло. Медленно, но все же. Наверняка это Тайвин разрешил Джоффри преподнести голову Робба Старка девчонке. Больше некому. Даже для Серсеи это было перебором. Хотя… Как знать. — Мне нужно, чтобы ты стал тем, кем всегда должен был быть. Не через год. Не завтра. Сейчас. — требовательный голос отца заставлял мысли в черепной коробки заполыхать ярким пламенем. Интересно, как сейчас отец представляет себе возможность консумирования брака? После того, что сделал Джоффри. После всего то, что они все вместе с ней сделали. Рыцарю вспомнилась ночь после того, как Эйрис Таргариен сжег десницу. Король нередко возбуждался при виде пламени и всякий раз после того, как кого-нибудь сжигал, посещал покои королевы Рейллы Таргариен. Джейме и Джон Дарри тогда несли караул возле ее опочивальни. — Мне больно! — истошно кричала королева Рейлла. — Ты мне делаешь больно. — доносилось до них сквозь дубовую дверь. Джейме это почему-то ранило больше, чем стоны горящего заживо лорда Челстеда. — Мы поклялись защищать и её. — тихо сказал наконец он, когда крики стали громче. — Поклялись, да только не от него. — ответил Дарри. После этого Джейме довелось видеть Рейллу всего один раз, в утро ее отплытия на Драконий Камень. Женщина в плаще села в закрытый возок и отбыла в гавань, но он слышал, как шептались ее служанки. — Королева вся исцарапана. — шепотом произносила одна из них. — И грудь у нее все искусана, точно ею зверь какой овладел. И Джейме знал про себя, что этот зверь носит корону. Ему не хотелось такого для Джейн Старк. Нет, он не станет ее насиловать. Никогда к ней не прикоснется, только если она сама этого не попросит. Мужчина неохотно усмехнулся. Она никогда не попросит. Но с проблемой зачатия ребенка нужно было что-то решать. Это не может продолжаться вечно, когда-нибудь Тайвин сдержит свое слово и расправиться с девчонкой поняв, что она не представляет для него никакой ценности. Рыцарь сжал челюсть, с остервенением покосившись на белоснежные простыни. Мысль подкралась незаметно, и он тут же отнял пальцы от раны, из которой все еще сочилась алая кровь. Джейме не был уверен, что отец поверит в этот не шибко умный обман, но это помогло бы выиграть время. «Время для чего?» — хмыкнул он про себя, позволяя своей крови окропить белую ткань. Дурак. Твою кровавую честь все равно не вернуть. Культя, спрятанная за золотой рукой, разнылась, приводя Ланнистера в чувства. Он отступил от кровати, прижимая к плечу искусный платок с вышивкой и тяжело вздохнул. Медленно в нем просыпается непрошенная злость. На отца — за то, что безжалостно давил на него, Джоффри — за то, что был самонадеянным глупцом и жестоким садистом, Серсею — за то, что в ее глазах больше не было любви, Кейтилин — за то, что заставила дать ей его слово, Джейн — за то, что привязала его к себе, но в первую очередь злость на самого себя. Раньше он был тем человеком, которого боялись и сторонились, восхищаясь силой и беспощадностью. Это было самым опьяняющим чувством — ощущать то, что тебя боятся. Сейчас же он жалкий калека, не способный защитить то, что ему дорого. Он не мог позаботиться даже о самом себе — как она может доверить ему свою жизнь? Ему одеться самостоятельно сложно, что уж говорить о чем-то другом. Лишившись руки, Ланнистер понял, каково было Тириону каждый раз, когда над ним смеялись. Но у Тириона был острый ум и такой же острый язык, а что было у Джейме? Ничего. Вероятно, некоторые люди уже рождаются с трагедией в крови, и мужчина входит в их число. И вновь рыцарь чувствует глухое раздражение, неохотно признавая, что он изменился. Изменился потому что?.. Причин было много, и они не нуждались в озвучивании. Одно Джейме знал точно — ему уже не вернуться к прежнему существованию. — Я ненавижу тебя! — крик Джейн все еще лязгающим металлом звенит в его разболевшейся голове. Ты лжешь, Старк. И это заметно, ведь ты никогда не умела лгать. Куда она ушла? Куда побежала, желая остаться в гордом одиночестве? Ответ был, пожалуй, очевиден. Ей некуда бежать, кроме как в свое излюбленное место, которое позволяло ей оставаться наедине со своими мыслями. Мыслями, которые поедали ее изнутри. Мужчина прикрыл глаза. Ему это тоже было знакомо. Подняв с пола столовый прибор, он обернул его в кровавый платок и бросил на дно сундука. Туда же летит и брошь. Сорвавшись с места, ноги понесли мужчину по темным коридорам. По привычке прислушиваясь, он ускорился, игнорируя ноющую боль в плече. Перед глазами маячил ее образ, а в голове тревожными колоколами била всего лишь одна мысль — хоть бы не успела натворить глупостей. Песок шуршит под ногами. Джейме потерянно осматривает берег, замечая в воде чью-то фигуру. Подойдя чуть ближе, сердце и вовсе замирает. Девчонка качается в волнах реки, раскинув руки в стороны. На мертвенно-бледное лицо прилипла пара темных локонов. Ланнистер без сомнений бросается в воду, оттаскивая больной рукой ее безжизненное тело на берег. Грудная клетка Джейн еле вздымается, но и этого хватает для облегченного вздоха. Дышит. Она дышит, а значит жива. Взгляд мазнул по возвышающейся рядом скале и беспокойство вновь заворотилось в груди. Неужто решила спрыгнуть, попрощавшись с жизнью? Нет, навряд ли. Она не могла. Джейме вновь покосился на девушку и прикоснулся к ее бледной щеке, напоминающей лед. Или все же могла? Мужчина обессилено водит по ее холодной коже пальцами, а затем, несмотря на собственное ноющее плечо, запускает руку под ее спину, пытаясь приподнять. С трудом берет тело девушки на руки, с силой и какой-то трепетной заботой прижимая к себе, словно та была грудным ребенком. Она и впрямь была ребенком. Ребенком, которому пришлось рано повзрослеть и попрощаться с детством, познавая горечь и несправедливость этого мира. И теперь он в ответе за этого ребенка. С ее желтого платья, окроплённого размытыми бледно-алыми пятнами, текла ледяная вода. На бледном лице проявился темно-синий синяк. Тоже Джоффри? Джейме, не выдержав, выпустил наружу короткий рык, засевший в его глотке. Взлетев по ступенькам, рыцарь с силой толкает дверь ногой, и сам же вздрагивает от ее скрипа. Аккуратно опускает тело девушки в кресло, а затем подлетает к потухшему камину, пытаясь вновь разжечь огонь. Ей нужно тепло. Нужно согреться. Когда перед глазами появились яркие языки пламени, он поджимает губы и вновь подходит к Старк, прислушиваясь к почти неслышному дыханию. Дрожащая ладонь скользнула на ее грудь. Тихий и неспокойный ритм заставил облегченно выдохнуть и прислониться лбом к ее плечу. — Боги… Забытые молитвы срывались с его губ — молитвы, которые он заучивал еще ребенком и с тех пор никогда не вспоминал. К кому была обращена эта молитва? Он не знал. Впрочем, какая разница. Они все равно его не послушают. Боги смеются над молитвами и королей, и пастухов. Попытка снять мокрую одежду с девушки не увенчалась успехом. Одной рукой это было сделать невозможно. Джейме зарычал от злости, зарываясь пальцами в коротко остриженные волосы. Сжав в руке свой алый плащ, он накинул его на Старк, а затем сел прямиком на пол, напротив девушки, следя, как ее кожа постепенно приобретает привычный молочно-белый оттенок. «Ты больше не упадешь в бездну. Слышишь?» — говорила она сегодняшним утром. — «Я не допущу этого. А если даже и упадешь, то я вытяну тебя. Обещаю. Только позволь мне». Горькая усмешка растянулась на сухих губах. Ты сама упала в нее, глупая. Говорил же, что не стоит. Что будет больно. И что теперь, Старк? Ты горишь. Горишь заживо. «Я всем сердцем чувствую твое одиночество. Чувствую пустоту. Я знаю, как тебе больно и страшно. Я ощущаю, как ты подавлена». — вихрем крутилось в голове. — «Я вылечу все твои раны, омою их собственной кровью. Я способен. Я очень вынослив. Только если ты решишься подпустить меня к себе». Он ни на секунду не отрывает взгляда от ее лица, ловя губами каждый тихий вдох. Джейн походит на фарфоровую куклу — бледную и разбитую. Боль в плече настигает его с новой силой, и Джейме неохотно поднимается на ноги, умом понимая, что следует обратиться к мейстеру. Немного подумав хватает деревянный ящик со стола и направляется к двери. Глядит на нее в последний раз, прежде чем выскользнуть из комнаты, и надеется, что она придет в себя только тогда, когда он вновь будет рядом. Выходя, Джейме невольно вспомнил, как он всегда гордился тем, что был Ланнистером. Но только не сейчас.***
JANE Белые снежинки плавно опускались на мои ладони, тут же превращаясь в маленькие лужицы. Приятный морозец щипал щеки, окрашивая их розоватым оттенком. Я глубоко вздохнула, наполняя легкие воздухом, и зацепилась взглядом за возвышающиеся башни Винтерфелла. Каменные крыши искристым белым светом окаймлял снег. Северный лес никогда меня не пугал. Да, он кишел дикими зверями, которые, порою, были весьма опасны, а еще нередко сюда забирались одичалые, но мне было все равно. Гуляя среди высоченных страж-древ, я ощущала странное спокойствие, разливающееся по моим венам. — Джейн! — этот голос заставляет меня встрепенуться, испуганно оглядываясь. — Джейн, я же запрещала гулять тебе по лесу, тем более совсем одной! — Мама? — на лице женщины появляется знакомая теплая улыбка. Ее ладонь перебрасывает огненно-рыжую косу за спину, поправляет сползшие с плеч меха. Быстро отбрасываю смятение прочь и бегу к ней навстречу, желая обнять, но стоит мне только коснуться ее, как женщина испаряется, словно призрачное видение. — Мама! Взгляд в суете скользит по окраинам леса, пытаясь высмотреть родную фигуру. Внезапно я понимаю, как в лесу темно и холодно. Мороз пронизывает каждую клетку тела, заставляет поежиться. Потираю ладони, наблюдая за облачками пара, выходящими изо рта при каждом выдохе. — Я же говорила тебе не ходить в лес. — вновь повторяет женский голос. Оборачиваюсь, встречаясь с серьезным взглядом синих глаз. — Я знаю, извини. — нелепо лепечу я. — Я просто хотела прогуляться. — Здесь опасно. — она хмурится и на лице ее мелькает тень страха. — Чудовищные твари обитают здесь. Они жаждут плоти и крови. Власти. Величия. — Ты о чем это, мама? — с губ срывается нервный смешок. — Мы же возле Винтерфелла. Здесь безопасно. — Так мы думали раньше. Но сейчас все изменилось. — женщину охватывает ужас. Ее ладонь тянется к моему плечу и с силой сжимает. Морщусь от боли, непонимающе округляя глаза. — Тебе нужно уходить. Сейчас же. — Нет, подожди. — хватаю ее за запястье, вцепившись мертвой хваткой. Только не исчезай. Не уходи. — Объясни мне. — На это нет времени. Лишь Воин Света способен всех нас спасти. Да будут Боги милостивы. — вдали слышатся чьи-то шаги. — Уходи! Живо! Мама толкает меня в плечо, заставляя шагнуть назад. Хочу задать еще несколько вопросов, но внезапный ужас, волной нахлынувший на меня, заставляет послушать женщину и побежать прочь из леса. Он все не кончается, а тропинка, по которой я шла сюда, вовсе исчезла. Лишь многочисленные высокие деревья и кусты. И снег, хрустящий под ногами. Меня не покидает чувство, что кто-то следует за мной. Наблюдает. Пристально, планируя следующий шаг. Буквально дышит в мой затылок. — Что же это такое?.. — шепчу я, когда на мгновение останавливаюсь, прислушиваясь. — Вот ты где! — взявшийся ниоткуда мальчишеский голос заставляет подскочить на месте. — Робб? — мой голос трясется от страха. — Там кто-то… Кто-то идет за мной. В синих глазах промелькнуло удивление. — Не говори ерунды. — Нет, я серьезно! — ладонь коснулась его плаща, сжимая ткань в кулаке. — Кто-то хочет нам навредить. Всем нам. — Тихо-тихо. — юноша напрягается, притягивая меня к себе для крепких объятий. — Я защищу тебя. Защищу от кого угодно. — Ты не сможешь. — сказано слишком отчаянным тоном. — Мама сказала… — перевожу сбившееся дыхание. — Сказала, что спасти всех может лишь Воин Света. Робб на секунду замолкает. Тянется губами к моему лбу и дарит крепкий поцелуй. — Робб? — испуганно шепчу я. — Пообещай мне кое-что. — его тихий голос пробирал до мурашек. Я напряглась непривычному поведению брата и кивнула. — Пообещай мне, что будешь храброй. Несмотря ни на что. Слышишь? «Это все очень похоже на прощание». — подумалось мне и мысль тут же пронзила тело холодом. — Да. — лоб прижался к его плечу. — Даю слово. В глубине леса завыл волк. Черные ресницы дрогнули и разомкнулись. Перед глазами замелькали ослепительно-белые вспышки. Я попыталась полностью открыть глаза и сфокусировать взгляд, но веки казались слишком тяжелыми. После второй попытки распахнуть глаза все же удалось. В комнате было светло. За окном совсем пасмурно, и я бы даже удивилась этому, но сил на удивление не было. Мой взгляд падает на камин, в котором пляшут ярко-красные язычки пламени. Насквозь промокшее платье липнет к замерзшему телу, затекшая шея пронзительно ноет. Образы брата и матери все еще стоят перед глазами. Это был всего лишь сон. Странный и дикий. Нагоняющий лишнее беспокойство. Почему-то он тревожил. И просьба брата… Пускай это лишь сон, но я не могу ее игнорировать. Я должна быть храброй. Должна быть храброй, как Робб. Ради него. Ради нашей семьи, если кто-то из Старков вообще еще жив. Но что, если я не могу? Взгляд вновь скользит по пустой комнате. Я замечаю, что злосчастного ящика на столе больше нет. Куда он подевался? Вернее, куда он его подевал? Затем я понимаю, что закутана в чертовски знакомый алый плащ и тут же скидываю его с себя, вскакивая на ноги. Едва пошатнувшись, хватаюсь за спинку кресла, пытаясь не потерять равновесие. Голова ужасно кружится. Но не это волнует меня. Меня волнует лишь одно ужасное чувство — чувство раздирающей на части пустоты внутри. Непривычная, неестественная, неживая — она убивает меня, и я не в силах противостоять. Мне не хватает чего-то важного. С ужасом понимаю, что нет сил бороться с этим чувством, которое медленно поглощает меня, все глубже затягивая в холодный омут вечного мрака. Я хотела бы чувствовать боль. Боль живая, она бежит по венам. А этот холод… Тишина. Бездушие. Я жива? Или мертва? «Их больше нет». — отпечатывается в моей черепной коробке. Раздался гром и небо озарила яркая вспышка молнии. Я шагнула к окну, словно под гипнозом, опираясь одной рукой о каменную стену и вытянув другую вперед, позволяя коже ощутить прохладу. На ладонь упала первая капля, за ней вторая, и вскоре на столицу обрушилась плотная стена ледяного дождя. Сердце измучено и надрывно ударилось о рёбра, так живо и так сильно, словно до сих пор не билось вовсе, будто я и не знала, каково это, когда сердце бьётся по-настоящему. — С тех пор лишь дождь в пустынный зал по лорду слезы льет. — тихим шепотом сорвалось с языка. Горло вновь сдавило горьким комом слёз. Ногти впились в тонкую кожу ладони, едва не вонзаясь в плоть. — Я приказал служанкам прийти и помочь принять тебе ванну. — раздался голос мужчины совсем тихо. Я вздрогнула, не заметив, как он вошел. — Еще нужно обработать твои раны. Я обреченно вздохнула, поглядев на свои разбитые кулаки так, будто впервые их увидела. Прикрываю глаза, не желая встречаться с обладателем голоса взглядом, и произношу: — Какое это имеет значение? Шум дождя пеленой застилал уши, но даже сквозь него, казалось, я слышала, как громко бьется его сердце. А затем шаги. Медленные и осторожные, словно боясь спугнуть напуганного дикого зверя. Сухие пальцы касаются моей щеки и отчего-то ее тут же обдает тупой болью. Шиплю из-за неприятного ощущения, распахнув веки, и тут же сама прикасаюсь к этому же месту. — Это сделал Джоффри? — в изумрудных глазах мелькает тень беспокойства. — Нет. — голос осип, превратившись в шёпот. — А кто тогда? — Какая тебе разница? — ледяной тон обрушивается на Джейме, словно лавина. — Кто это сделал? — вновь повторяет он свой вопрос резко и требовательно. Под его пристальным, испытующим взглядом я опускаю глаза и не произношу ни слова в ответ. Слова, брошенные в его сторону совсем недавно, всплывают в сознании, и невольно я начинаю испытывать сожаление. А еще нож. Серебряный нож, всаженный в его плечо дрожащей от плача рукой. О чем я думала?.. Болезненный вздох принуждает вновь посмотреть на Ланнистера. — Я нашел тебя посреди реки. Без сознания. — Я знаю. Тут у него перехватывает дыхание, то ли от злости, то ли от волнения. — Что ты там делала? — его тон вспарывает кожу, оставляет меня совсем обнаженной, без какой-либо защиты. — Просто лежала. — Просто лежала? — переспрашивает мужчина и глаза недоверчиво сужаются. А затем там мелькает нечто странное. Страх. Сердце пропустило удар. — Я не собиралась утопиться, если хочешь знать. — я горько усмехнулась и тут же прикусила язык, почувствовав, что усмешка может перейти в рыдание. Джейме в одно мгновение мрачнеет и чуть было подается вперед, но я тут же отступаю, делая небольшой шаг назад. Напряжение между нами почти осязаемо. — Где голова моего брата? — голос даже не дрожит, лишь сквозит обжигающим холодом. — Я приказал отправить в Винтерфелл и похоронить в крипте. — Винтерфелл пал. — все так же отчеканиваю я. — Сейчас он принадлежит Болтонам. И я… — Погоди-ка, Болтонам? — в голове вспыхнул огонек понимания. Внезапная догадка провернула остриё, ломая рёбра. — Выходит, они тоже оказались гребанными предателями? Джейме молчал. Всматривался в мое перекошенное от обиды и боли лицо с неприсущей ему покорностью, будто готовый ко всем последствиям. Я отошла ещё, сделала несколько шагов назад, упираясь лопатками в деревянную дверцу шкафа. Дальше. Как можно дальше. Чем больше расстояние, тем легче держать себя в руках, когда не видишь немой просьбы в изумрудных глазах. А затем мужчина говорит то, от чего у меня перехватывает дыхание: — Да, Джейн. Выходит, так. — он замолчал на пару мгновений, а затем продолжил: — Они… хорошо послужили моему отцу. — от этой фразы меня покоробило. — Получили то, что хотели, потому не откажутся выполнить мою просьбу. — Просьбу? — я усмехнулась. — Ты права, это был приказ. И снова молчание. Захлестывающее нас обоих и вводящее в заблуждение. Как теперь быть? Раньше мне казалось, что хуже быть не может, но как же я ошибалась. Всегда есть то самое хуже, пока живы те, кого ты любишь. — Твое плечо… — я покосилась на мужчину, не в силах закончить начатое предложение. Мне хотелось извиниться. Сказать, что я глупо повела себя в порыве эмоций. Что он не виноват. Но отчего-то язык прилип к небу, не желая двигаться. — С ним все в порядке. — он отмахнулся, словно это было сущим пустяком. — Тебе нужно переодеться. — коротко обронил Джейме, а затем запустил руку за пазуху, доставая оттуда знакомый клинок. — Я подумал, что стоит его вернуть тебе. Ланнистер нерешительно протянул нож древком вперед. Раскаленный воздух забрался в легкие, обжигая внутренности. Пальцы потянулись к рукояти и с силой сжались, боясь расцепиться. — Он все это время был у тебя? — осипшим голосом поинтересовалась я, глядя на охотничий нож моего брата. Тот самый, что я стащила у него. — Не у меня. У одного из гвардейцев. — палец проскользил по вырезанной букве «Р» на рукояти и я вздрогнула. — Не боишься, что я убью тебя? — ядовито интересуюсь у рыцаря, но тот лишь горько усмехается. Должно быть понимает, что я не смогу. Да я и сама это прекрасно знаю. В дверь постучали. — Милорд? — раздался голос Ясмин из коридора. Джейме вздохнул и поглядел на меня. — Она поможет тебе привести себя в порядок. Я глупо хмыкнула. Меня уже ничего не приведет в порядок, мой дорогой рыцарь. Мужчина открыл дверь, впуская служанку внутрь, а сам, подарив мне еще один долгий и многозначительный взгляд, который я была не в силах разгадать, вышел из покоев. — О, Боги! — девушка ошеломленно поглядела на меня, хлопая густыми черными ресницами. — Что же с Вами приключилось? Я не ответила, позволив ей начать развязывать влажные завязки платья. Руки все еще крутили затупленный нож, и невольно захотелось завыть.***
Совсем не замечаю, как пролетает месяц. Признаться честно, я замечаю ровным счетом ничего. Жизнь проносится будто мимо меня. Или же это я полностью ее игнорирую? Практически ничего не меняется, за исключением того, что война со Старками считается законченной. Ланнистеры празднуют свою победу. Больше всех радуется Джоффри, конечно, не забывая напоминать об этом каждый раз, когда мне или Сансе доводится оказаться с ним рядом. Серсея также не скрывает победной улыбки. В ее зеленых глазах светился триумф. Тирион же, в свою очередь, выразил сожаление. Но чего оно стоит, если мою семью уже не вернуть? Я хочу быть маленькой девочкой — полудикой, смелой и свободной. Смеяться над ранами, а не страдать из-за них. Но я больше не она. Я чувствую это в собственной кипящей крови. И я никогда больше не стану ею, если только не вернусь в родные холодные края. В день, когда мне все-таки удалось навестить Сансу, девушка неподвижно сидела у окна, глядя на улицу. Солнечный свет падал на ее огненно-рыжие волосы, делая их ярче, чем обычно. — Санса. — мой потухший голос прозвучал совсем тихо. Она медленно обернулась. Красные опухшие глаза обратились ко мне, и в них была уже знакомая пустота. Но что еще важнее — ненависть. Искренняя и такая чистая, что я на мгновение замерла, не в силах вымолвить и слова. В этот момент сестра была очень похожа на нашу мать. — Я ненавижу их. — прохрипела она и от голоса ее по спине поползли мурашки. — Я знаю. — я подошла ближе, прижимая ее к себе что есть мочи, игнорируя боль в кулаках и вновь открывшиеся кровоточащие раны под полотняными повязками. Она — единственная, кто у меня остался. Больше никого. Я не могу ее потерять. — Мы справимся. — Нет. — девушка вновь заплакала. — Я хочу убить их. Всех их. Хочу, чтобы Джоффри захлебнулся в собственной крови, и никто… Никто не пришел ему на помощь. Ее слова пронзили меня страхом. Я никогда не слышала, чтобы Санса говорила что-то подобное. Чтобы источала такую ненависть. — Тихо-тихо. — ладонь бережно стерла с ее лица горячие слезы. — Мы это так не оставим. Обещаю тебе. Север никогда этого не забудет. Кое-что еще подверглось изменениям — Джейме больше не спал рядом со мной в одной кровати. Я не просила его об этом, но, кажется, мужчина сам догадался. Он уходил рано утром и приходил поздно ночью. Со вздохом садился в кресло и наблюдал за мной, прислушиваясь к тихим рыданиям. Я не могла не плакать и ненавидела себя за это. Крепкий сон уже давно не посещал меня. Каждый раз, когда я засыпаю — мне снится кошмар. Либо мама с перерезанным горлом, либо головы всей моей семьи на пиках подле Красного замка. А иногда широкая улыбка Тайвина Ланнистера и его золотые доспехи, окропленные кровью. — Как она? — этот вопрос я услышала однажды утром. Тихий, еле слышный голос Джейме обращался к кому-то постороннему. — Все ее родные убиты. — так же тихо прошелестел голос Ясмин. — Как Вы думаете, милорд? — Плохо, конечно. — дерзость в голосе служанки не смутила мужчину. — Я не тупой. Я хмыкнула. Будто бы девушка знала каково мне. Никто не знал, ведь общение с кем-либо свелось до минимума. Мне не хотелось никого видеть. Не хотелось есть. Не хотелось спать. Даже подниматься с кровати не хотелось. Но приходилось заставлять себя делать хоть что-то, ведь мне все еще оставалось для чего жить. Вернее, для кого. Я чувствовала себя паршиво, и даже несмотря на всю мою невнимательность заметила, что Ясмин теперь теснее шнурует платья, нежели раньше. Практически вся моя семья была мертва. Мать. Отец. Робб. Арья. Бран. Рикон. Джон еще мог быть жив, но он на Стене, в миллионах лиг отсюда. Я и Санса оставались единственными Старками. Внезапно меня обдало холодом. Нет. Все было еще хуже. Старков больше не осталось. Я Ланнистер. И моя сестра тоже. «Теперь ты настоящая предательница». — пронеслось в голове. В один из солнечных вечеров Маргери Тирелл все же удалось вытащить меня на прогулку. Ее упорству можно было позавидовать. Увидев насколько я опустошена, девушка едва открыла рот, но тут же закрыла, понимая, что я не потерплю слов сожаления в свою сторону. Мне не нужно, чтобы меня жалели. Будущая королева увлеченно о чем-то щебетала, игнорируя мое молчание. Наверняка она замечала его, просто не хотела усугублять ситуацию попытками разговорить меня. Признаться, я была ей за это благодарна. — Леди Джейн. — голос Маргери ворвался в уши. — Я хочу Вам кое-кого представить. Я безразлично подняла голову, отрывая взгляд от своих сцепленных в замок рук, и встретилась с незнакомым мне девичьим лицом. В холодных голубых глазах виднеется тень легкой грусти. Девушка выдавливает из себя улыбку и делает еле заметный кивок головой. — Это Мира Форрестер. — я удивленно приподняла брови, вновь изучая служанку взглядом. — Рада с Вами познакомиться, миледи. — мягко проговорила северянка. — Я тоже… — отвечаю слегка неуверенно. — Думаю, мне стоит оставить вас ненадолго. — ласково молвит Маргери и тут же удаляется. Все так же молчу, разглядывая девушку перед собой. В свою очередь она делает то же самое, беглым взглядом цепляясь за каждую мелочь. — Позвольте выразить Вам свои соболезнования. — наконец произносит Мира и я тут же морщусь, отмахиваясь. — Нет. Не говори мне этого. — холодно отчеканиваю я. Она хмурится и поджимает губы, неловко опуская голову. Тяжело вздыхаю. — Извини. Это было грубо. — Нет-нет, я понимаю… — складка на ее лбу становится более заметной. — Ведь мне тоже пришлось потерять родных. Сердце сжимается в тисках этого отчаянного голоса и я убиваю в себе порыв обнять девушку. — Правда? — Да. — Форрестер поднимает голову и теперь в ее глазах сталь. — Солдаты Фреев убили моего отца и старшего брата. — Не может быть. — от ее слов становится дурно. — Лорд Грегор?.. — Вы знали его? — Приходилось видеть однажды, как и Родрика. — хмурюсь, вспоминая два ужасно хмурых и похожих друг на друга лица. — Чертовы Ланнистеры. — Тихо. — девушка нервно поднесла указательный палец к губам. Порыв ветра взметает в воздух ее темные волосы, путая пряди между собой. — Здесь повсюду глаза и уши. Мне вообще не следует говорить с Вами, могут неправильно понять. Виновато киваю, воровато оглядываясь по сторонам. Вроде бы никого. — Мы не можем встречаться с Вами на людях, но если что, — Мира на секунду накрыла мою ладонь своей, — Вы можете связаться со мной через леди Маргери. — Зачем это? — не совсем понимаю ее, удивленно выгибая бровь. — Мы — северяне, а значит должны держаться вместе. — девушка легко улыбнулась. — Вы можете рассчитывать на мою помощь, леди Старк. — Я больше не Старк. Мира улыбается шире. — Не обманывайте себя. Вы всегда были Старк. И всегда будете. Вернувшись в замок, добираюсь до своих покоев, чувствуя, как трясутся колени. Ужасная усталость накатывает на меня с новой силой. Безвольной тряпичной куклой падаю на кровать, пялясь глазами в потолок. Мыслями вновь возвращаюсь в свои детские воспоминания. Перед глазами маячат фигуры братьев, убегающих от меня, поскольку мы играли в прятки. Я никогда не играла в эту игру честно и всегда подсматривала. Должно быть, они догадывались, но никогда мне ничего не говорили на этот счет. Робб всегда был хорош в этой игре. Он во многом был хорош. Подумать только, у него мог родиться ребенок… Всего восемнадцать. Брату было всего восемнадцать, когда его жизнь безжалостно отняли. Дверь без стука распахивается, но я даже не смотрю в ее сторону. — Я принес тебе книги. — знакомый мужской голос ворочает в груди ком тепла на пару с тупой болью. Казалось, я не слышала его уже тысячу лет. — Я не хочу читать. — отрешенно произношу я, складывая руки в замок чуть ниже груди. Тяжелый вздох Джейме раздается где-то совсем рядом. Слышу, как он двигает кресло ближе к кровати, а затем садится в него. — Тогда начнем с этой. — тихо произносит он. Слышу шелест страниц и удивленно приподнимаю голову, замечая в его руках книгу, подаренную Оленной Тирелл. Увиденное все же вызывает у меня усмешку. — Что? — Ты собрался?.. Что ты собрался делать? — прикусываю губу, стараясь не разразиться хохотом от всей нелепости происходящего. — Читать, по-моему это очевидно. — нахмурился Ланнистер. Недоверчиво приподнимаю брови. — Не хочешь ты, значит, хочу я. — Старик Джейме решил почитать мне сказки, как занятно. — язвительно ответила я. Мужчина закатил глаза, открывая первую страницу. — Сказки? — Сам погляди. Там написана полнейшая ересь. — буркнула я, снова растягиваясь на кровати. — «Азор Ахай, не смыкая глаз, тридцать дней и тридцать ночей работал в храме, закаляя свой клинок в священном огне. Огонь и молот, огонь и молот — и вот наконец меч был готов. Но когда герой погрузил его в воду, сталь разлетелась на куски. — начал Джейме. Я внимательно наблюдала за ним из-под опущенных ресниц, примечая, что мне нравится видеть его таким. Читающим. Сосредоточенным. — Будучи героем, он не мог просто пожать плечами и утешиться. На этот раз он ковал пятьдесят дней и пятьдесят ночей, и меч вышел еще краше первого. Азор Ахай поймал льва, чтобы закалить клинок в его алой крови, но меч снова рассыпался на части. Велико было горе героя, но он понял, что должен сделать. — мужчина нахмурился сильнее, переворачивая страницу. — Сто дней и сто ночей ковал он третий клинок, и когда тот раскалился добела в священном огне, Азор Ахай призвал к себе жену. «Нисса-Нисса, — сказал он ей, ибо так ее звали, — обнажи свою грудь и знай, что я люблю тебя больше всех на свете». И она сделала это, и Азор Ахай пронзил дымящимся мечом ее живое сердце. Ее крик, полный муки и радости, оставил трещину на лунном диске, но кровь ее, душа, сила и мужество перешли в сталь. Вот как был выкован Светозарный, Красный Меч Героев». Зеленые глаза озадаченно поглядели на меня. Я лишь пожала плечами, наблюдая, как взгляд мужчины постепенно становится все более осмысленным. — Никогда не любил читать. — наконец заключил он, откладывая книгу на пол. — Ты была права, мы не будем углубляться в это. У меня тут еще парочка разных… трудов. — на его коленях появилась внушительная стопка рукописей. — Несколько из них мне посоветовал Тирион, а несколько я взял в библиотеке. — я все так же молчала, наблюдая за растерянным рыцарем. — Так… «Чёрные крылья, скорые вести»… — Я уже читала ее. — тихо перебиваю мужчину, прикрывая глаза. Голова почему-то ужасно гудит. — «Предупреждение юным девицам»? — я почти бесшумно фыркнула. — Если хочешь углубиться в рассказ, повествующий о благородной девице, которая отдалась конюху своего лорда-отца, родила от него ребёнка и прожила после долгую жизнь, полную всевозможных злоключений, грехов и пороков, то пожалуйста. — «Правдивый рассказ о путешествии Аддама из Сумеречного Дола»? — терпеливо спросил Ланнистер. — Зачем ты это делаешь? — приподнявшись на локтях, встречаюсь с ним взглядом. Едва мужчина раскрывает рот, я спешу прояснить: — Только не говори, что это из-за того, что дал слово. Сансу ты тоже должен оберегать, но с ней не носишься так, как со мной. — Санса не моя жена. — И я тоже. — вижу, как Джейме впадает в замешательство и корю себя за свой язык. — То есть… Я хотела сказать, что это было не… — Я прекрасно понял, что ты хотела сказать, Джейн. — он тихо вздыхает, цепляясь пальцами за корешок книги. — Хочешь знать, почему я это делаю? — киваю, ожидая ответа. — Потому что ты беспокоишь меня. Ты почти не ешь и никуда не выходишь. Нередко плачешь ночами и плохо спишь. — Решил поиграть в заботливого отца? Так играй со своими детьми, у тебя их аж трое, и один из них, видимо из-за недостатка воспитания, стал жестоким ублюдком. — Нет. — тихо, но с явной болью в голосе отвечает Ланнистер. — Дело вовсе не в этом. Все куда проще. — он замолкает, прожигая в моем лбу дыру. Я тоже молчу, перебирая в голове различные мысли и одна хуже другой. Наконец Джейме потерянно моргает и говорит: — На чем мы остановились? Ах да, «Правдивый рассказ о путешествии Аддама из Сумеречного Дола». И он начинает читать вслух, строчка за строчкой, предложение за предложением. Не могу сосредоточиться на его голосе, меня уносит совершенно куда-то не туда. Не смею перебивать мужчину, даже несмотря на то, что эту книгу я тоже уже читала. Смотря на отчаянные попытки Джейме отвлечь меня почему-то не хочется вводить мужчину в еще большее смятение. Он протянул руку и ждет, что и я протяну свою ладонь в ответ. С ужасом понимаю, что предпочла бы чтобы между нами была жгучая ненависть и удушающая боль, нежели безразличие. Сказать честно, я действительно думала, что так и будет, но несмотря на все попытки избегать его общества в течении месяца, я чувствую лишь тоску. Умом понимаю, что он не виноват в деяниях своего отца, но все равно боюсь подпустить его близко. Боюсь обжечься его теплом. Боюсь поверить в то, что все его слова — правда. А что еще страшнее — когда он рядом, все невзгоды улетучиваются, а я ощущаю лишь странное наивное и чистое чувство, не омраченное тяжестью глупой страсти. — Ты не слушаешь. Что такое? — он замечает мой пристальный взгляд и я тут же отворачиваюсь. — Останься сегодня. — еле слышно молвлю я и от собственной храброй, но безрассудной просьбы сердце замирает. — Что? — тон чересчур удивленный. — Пожалуйста. — срывается с губ. Волчья гордость предательски надломилась. — Останься со мной сегодня. Я больше не могу оставаться одна. Иногда мне кажется, что я умираю. Умираю в полнейшем одиночестве. В изумрудных глазах появился проблеск понимания. Сухие губы вмиг поджались, а светлые ресницы опустились вниз. Молчит. Я затаила дыхание, боясь услышать равнодушное «нет». Мужчина вздохнул, откидывая книгу в сторону и, поднявшись, произнес: — Хорошо. Джейме ложится рядом, заключая меня в крепкие теплые объятия, и легко прикасается сухими губами к моему виску. Только тогда мне удается расслабиться. Своим телом я чувствую его тепло — живое, настоящее, внушающее доверие. Сама не осознавая собственных действий, я поворачиваюсь и прижимаюсь к нему, пряча лицо у него на плече. — Я не мог этому помешать. — неожиданно нарушает тишину мужчина и я тут же напрягаюсь. — Джейме. — Нет, послушай. — его рука настойчивее цепляется за мою талию. — То, что произошло — бесчеловечно. И мне жаль. Действительно очень жаль. — Джейме. — снова повторяю я, не в силах произнести еще что-либо. — Я говорил, что буду защищать тебя. И я буду. — продолжал Ланнистер, скользя горячим дыханием по моей макушке. — Не потому что обещал. Не только поэтому. А потому что я сам того хочу. Потому ничего не бойся. — он ненадолго прижался к моему лбу своим. — Пока я жив, ты в безопасности. Самой страшной и пугающей частью были слова «пока я жив». Я вздрогнула, невольно проводя пальцами по его щеке. — Мы должны были ненавидеть друг друга. Признаться, раньше я убивал тебя в своих мечтах почти каждый день. И все же, — Джейме снова замолчал, подбирая слова, — это теперь в прошлом. Я другой человек. И мне сложно представить… сложно представить тот мир, где не будет тебя. Я не верила ему. Не верила, но, Боги, как же сильно любила. — Ты говоришь глупости. — резко вымолвила я, машинально отстраняясь. — Серсея… — Не говори о ней, прошу. — мужчина прикрывает глаза и шумно выдыхает. — Только не о ней. Не сейчас. Послушно замолкаю, снова прижимаясь лбом к его плечу. — Тебе нужно поспать. — он на секунду затихает, а затем неожиданно и почти беззвучно тянет: — Ты будешь спать, моя любовь, в постели пуховой, ходить в шелках и кружевах, в короне золотой. Клянусь тебя всю жизнь мою лелеять и беречь, и защитит от всех врагов тебя мой верный меч. — я вздрагиваю, ощущая, как сердце начинает бешено колотится в груди. Колыбельная. Колыбельная, которую мне пела мама. Которую я пела Джейме. А теперь он поет ее мне. — Лесная дева говорит с улыбкою ему: твоя постель не для меня, и шелк мне ни к чему, наряд из листьев я ношу, в косе — цветок живой, но если хочешь… — Будь моим здесь, — закончила я за мужчину, ладонью касаясь его груди, — под густой листвой. Ночь обычно являлась ко мне в обличии страшного яда, убивая безысходными мыслями. Но сегодняшняя ночь иная. Она исцеляет от болезней. Исцеляет от горя. Исцеляет тишиной и покоем. Мы молчим, долго прислушиваясь к сердцам друг друга. Наконец позволяю себе прикрыть глаза и провалиться в сон.***
Я не знала, что забыла в таком месте в такой ранний час. Будучи в Винтерфелле я крайне редко посещала богорощу. Отчего-то Старые Боги нагоняли на меня лишь страх. Признаться честно, я молилась нечасто. Исключительно в крайних случаях. И вот сейчас мои губы тихо шепчут молитвы, которые были заучены еще в детстве. «Твой отец хотел бы, чтобы ты жила». — звенит в голове. — «Твоя мать хотела бы, чтобы ты жила. Робб хотел бы, чтобы ты жила. Была храброй». Деревья, одетые в игольчатые шубы, тихо шелестят от легких порывов ветра, будто перешептываясь между собой. Всевозможные мысли пчелиным роем жужжат в голове. Моя мать пожертвовала своей жизнью ради меня и Сансы. Робб пожертвовал своей жизнью и жизнями своей жены и ребенка. А что делаю я? Зарываюсь в себе, отстраняясь от всех подряд. В том числе, от своей сестры. Я волчица. Не марионетка в чужих руках. Я родом с Севера, и должна стать сильной ради своей семьи, ради тех, кто умер, пытаясь помочь нам. Я Старк. Я должна быть смелой. Это то, чего бы хотела моя семья. Давай же, Джейн. Ты так и будешь жить, скорбя и боясь каждого шороха, или же используешь их, чтобы стать сильнее? Пути назад уже не будет. Тяжесть все еще лежала на душе, но она была менее гнетущей, чем раньше. Я на мгновение почувствовала себя почти свободно. Глубоко внутри появилась твердая уверенность — я выживу. Ради своей семьи. Я не могу позволить себе умереть. Да и не хочу. Больше не хочу. Поднимаюсь на ноги, желая прогуляться. Но только не во дворах Красного замка. Меня тянет в сам город, к обычным людям. Придирчиво осматриваю свое одеяние. Серый бархат с белой строчкой и серебряный кулон на шее не кажутся слишком вызывающими и привлекающими внимания. К тому же, возле лодыжки холодом жжёт охотничий нож Робба. Все в порядке. Что может произойти? На всякий случай все же накидываю плащ на плечи и прикрываю глаза капюшоном. Сейчас совсем раннее утро, и пройти мимо незамеченной можно только через одни ворота. Уж не знаю почему, но в такой ранний час их никто не сторожит. Тихо выскальзываю из Львиных ворот и направляюсь в город, наполняя легкие кислородом. Оказываюсь на Мучной улице и с любопытством осматриваю местные лавочки. Запах печеного хлеба заставляет рот наполниться слюной. Я совсем ничего не ела с утра. Лишь тихо выскользнула из объятий спящего Джейме и тут же направилась в богорощу. Сворачиваю с переулка. Мне было бы гораздо проще, если бы я знала город, но, к сожалению, я знаю лишь некоторые названия улиц, а не их расположение. Однако, по запаху быстро понимаю, куда забрела — Блошиный Конец. Его узкие улицы не замощены, а дома стоят так близко, что почти касаются друг друга. Повсюду свинарники, стойла, красильни и винокурни — отсюда и ужасная вонь. Морщу нос, рассматривая людей. Неотесанные и грязные, чаще всего с ужасно уставшими лицами. Невольно начинаю испытывать жалость. Как-то раз Маргери сказала, что все мы — лишь мешки с мясом и костями. Однако кому-то повезло родиться в правильной семье, а кого-то этим обделили Боги. На мгновение замираю и трясу головой. Выкинь эту чертову мысль, Джейн. Она ужасна. Отвратительна и жестока. Звучит так, будто это мог сказать кто-то вроде Серсеи. — Девочка! — слева гаркнула сгорбленная старушка, потянувшись ко мне костлявой рукой. — Не желаешь что-нибудь купить? Она с особой гордостью обвела пальцем покоившийся на земле товар. Я пригляделась, взглядом цепляясь за всякие безделушки по типу металлических брошек и деревянных браслетов, и коротко вздохнула. — Мне нечем заплатить. — с сожалением вымолвила я. Женщина на секунду задумалась. — Бери что хочешь в обмен на это! — она ткнула пальцем куда-то в мою грудь и я покосилась на серебряный кулон, висящий на шее. — Хорошо. — я пожала плечами, расстёгивая замок. Он не представлял для меня никакой ценности, обычная побрякушка. Еще раз изучив товар, я зацепилась взглядом за металлический кулон, сделанный, казалось, из черного искрящегося стекла и представляющий собой некое подобие треугольника. — Твой кулон меняю на свой. — протянула я, кивнув на украшение. Старушка довольно улыбнулась, выхватывая из моей ладони серебряную цепь, а затем кинула мне в руки выбранный мною предмет. Я заворожённо поглядела на него, рассматривая, как он отливает фиолетовым в свете солнечных лучей. Интересно, из чего он сделан? Я никогда раньше не встречала чего-то подобного. Продолжив свой путь, я припомнила, что где-то здесь находится приют, который часто посещала Маргери Тирелл. Она иногда рассказывала мне о нем. Там была куча детей — сироты и бастарды в основном. Невольно подмечаю, что Джону повезло, ведь наш отец благородно взял на себя ответственность за него. Надеюсь, брату все еще продолжает везти, и он жив. Пускай надежда бесповоротно тлела в груди, но я все равно буду поддерживать ее огонь до тех пор, пока сама не умру. Внезапно я понимаю, что на опустевшие улицы города давно опустились сумерки. Людей не видно, почти все жители поспешили укрыться в домах, где их ждут семьи и какое-то подобие горячего ужина. Нужно возвращаться обратно. Разворачиваюсь, но затем слышу странный шуршащий звук. А затем шаги. Во мне просыпается страх. Тут же напрягаюсь и ускоряю шаг, но звуки не стихают, лишь становятся громче. Украдкой глянув через плечо, я не вижу ничего, кроме всепоглощающей темноты. Продолжаю идти, но вскоре понимаю, что иду совершенно не в ту сторону. Беспокойно оглядываюсь по сторонам и с ужасом понимаю, что я никогда не была в этой части города. Я заблудилась. Не собираюсь останавливаться, петляя меж переулков. Призрачная тень преследователя догоняет меня, утягивая в свою темноту. Сдерживаю в себе порыв побежать, дрожащей рукой тянусь за охотничьим ножом. Влажные пальцы касаются рукояти и мне становится чуть легче. Поворачиваю налево, затем направо, надеясь, что повороты смогут вывести меня на нужную дорогу. Чертова идиотка. Какая же идиотка. Стараясь не показывать охвативший меня липкий страх, пропускаю очередной поворот и продолжаю идти прямо, стараясь держаться подальше от стен зданий. Это почти невыполнимо, так как проулки слишком уж узкие. Заворачиваю за угол и резко останавливаюсь перед каменной стеной одного из домов. Тупик. Звук шагов резко стихает. Меня охватывает паника. Медленно разворачиваюсь и встречаюсь глазами с несколькими высокими мужчинами. Один из них совсем седой, с почти облысевшей головой и слезящимися водянистыми глазами. Второй стоит ближе. Я могу рассмотреть каждую морщинку на его смуглом лице. А еще чувствую, что от него разит элем. По крайней мере запах очень похож. Первый улыбается — сразу видно по-издевательски. Его зубы окрашены кроваво-красным цветом, точно таким же цветом, как и губы второго, который не переставая что-то жевал. «Кислолист». — пролетает в голове название злосчастного растения. Насколько мне известно, оно оказывает возбуждающий эффект и вызывает жуткую зависимость. Смуглолицый мужчина делает шаг вперед, выдавливая из себя подобие улыбки. — Ты когда-нибудь трахал дворцовых девок, Раст? — обращается он к седому. — Не доводилось. — их мерзкие улыбки заставляют спазм внутри живота подняться к горлу. — Ну ничего, — вновь говорит мужчина, сплевывая кровавую слюну на землю, — сейчас узнаем. — Не подходите! — нож острием покосился в их сторону. — Иначе перережу горло. Голос звучал угрожающе, но недостаточно угрожающе, чтобы мне поверили. Лгать я никогда не умела. — Лучше не рыпайся. — произнес Раст и в одно мгновение мое левое запястье оказалось в капкане его цепких пальцев. Не растерявшись, правая ладонь резанула ножом по его руке и он с раздраженным шипением отдернул руку. На лице появилась злобная гримаса. — Гребанная сука. — рукоять быстро покидает мои пальцы, оказываясь в руке противника. Острие утыкается в ямочку между ключицами, еле касаясь кожи. — Может быть тебя просто прирезать, как сраную свинью? Замираю, не в силах пошевелиться, глядя прямо в водянистые глаза. Меня окутывает страх. Липкий и противный, обволакивающий со всех сторон. Заставляющий затрястись. Кажется, мужчина видит его на моем лице, потому как усмехается, и произносит: — Вот умница. Ты только не дергайся, мы просто хотим получить кое-что от тебя. — Какого хрена ты церемонишься?! — смуглый мужчина рассерженно фыркнул, подлетая ко мне с другой стороны. Сжав зубы, я со всей силы толкнула его неподъёмное тело. Естественно, никакого результата. Он только громче задышал, и, видимо, начал терять терпение — раздался треск ткани. Звук, будто сквозь толщу воды, от которого поджилки, кажется, завязались в тугой узел. Борись. Борись. Ты сможешь. Собрав все свои силы я с ненавистью ударила коленом по животу Раста. Тот выронил нож на землю и начал задыхаться. Я потянулась к оружию, в отчаянной попытке схватить рукоять пальцами, но тут меня потянули за волосы, резко дергая назад. Удар пришелся на позвоночник. Перед глазами заплясали разноцветные круги, а в ушах раздался громкий звон. Чья-то рука схватила меня за голень, бесцеремонно поднимая юбку длинного платья. Я, будто в лихорадке, затрясла ногой, пытаясь угодить мужчине в лицо, но его рука лишь сильнее сжалась на моем бедре, словно распарывая кожу. Глаза застелили слезы. Я задыхаюсь. Бесполезно пытаюсь сдержать мужчину, руками одергивая ткань, но он лишь бьет меня по рукам. По телу разливается свинцовая тяжесть. Руки и ноги деревенеют и перестают повиноваться. Закрываю глаза, не желая видеть происходящее. А затем внезапно все прекращается. Раздается громкий свист, рассекающий воздух. Мучительный, полный боли крик раненого. Распахиваю веки. Человек, еще секунду назад сжимающий мои бедра, медленно падает на землю. Из его груди торчит остро заточенный клинок, и хозяин оружия, стоящий рядом, яростно испепеляет меня взглядом. — Какого черта ты тут ошиваешься?! Не успеваю ответить на вопрос Джейме. Меня прерывает озлобленный крик Раста: — Ах ты мразь! — он бросается на Ланнистера голыми руками, цепляясь ими за шею. Рыцарь рывком вытаскивает меч из мертвого тела, но не успевает нанести удар. Моя дрожащая рука крепко вцепившаяся в рукоять ножа делает это первой. Раздается истошный вопль. Горячая кровь оказывается на моих пальцах, оставляет пятна на моем сером платье, но я не останавливаюсь, загоняя нож поглубже. Желание причинить ему зверскую боль почти осязаемо. Тело мужчины бьется в смертельной агонии. — Смотри-ка, — с языка льется чистый яд, — в итоге тебя прирезали, словно свинью. Он глядит на меня своими слезящимися глазами в последний раз, а затем они замирают навсегда. Отхожу от безжизненного тела, и только спустя мгновение понимаю, что я сделала. Трясущаяся рука роняет окровавленный нож на землю. Ладони, запачканные алым, неумолимо дрожат. — Первый раз? — настороженный тон, разрывающий тишину, вынуждает приподнять голову. Киваю, тяжело сглотнув. Время словно остановилось. Как завороженная, я смотрю в глаза человека и не могу двинуться с места. — Дальше будет проще. — говорит он с тихим вздохом так, будто речь идет об обыденном деле. — Я убила его. — неверяще бормочу я, глядя на мертвые тела и лужи темно-алой крови. — Убила человека. Ланнистер подходит ближе, успокаивающим жестом гладя меня по щеке. — Все хорошо. Джейн, — его сухие пальцы приподнимают мою голову, — смотри на меня. — Я убийца, Джейме. — выполняю его просьбу, но все равно не могу сдержать собственного ужаса. В голове не укладывается собственный поступок. Это напоминает очередной кошмар. — Нет, это не так. Это было не убийство. Правосудие. — его ладонь стирает алые брызги чужой крови с моего лица. — Либо ты их, либо они тебя. Все в порядке. — Черт… — еще раз потеряно осматриваю тела, затем перевожу взгляд на рыцаря. Замечаю на его бежевом камзоле капли крови и тут же стираю их подушечками пальцев. Он замирает, наблюдая за моими бессмысленными попытками убрать пятна и хмурится. — А теперь постарайся объяснить, что ты забыла здесь? — серьезный голос заставляет насупиться. — Гуляла. — сузив глаза беспристрастно отвечаю я. Следующие пару минут мы просто стоит друг напротив друга и молчим. Вдруг Джейме наклоняется ко мне, прижимая к своему телу в крепких, до хруста костей, объятьях. Зажмуриваюсь до боли в голове, утыкаясь носом в его испачканный камзол. Чувствую исходящий от мужчины запах крови. Слегка отдающий металлом, тяжелый, сладковатый. — Боги, какая же ты дурочка, Джейн. Что было бы, если бы я не нашел тебя? — шепчет он, привычно зарываясь рукой в мои волосы. В то же время глубоко внутри, в самом укромном уголке моего сердца вспыхивает искра. — Идем. Нужно возвращаться назад. — Уже? — несколько разочарованно проговорила я. — Тебя потеряли. Сейчас не менее сотни гвардейцев разыскивают по городу. — он хмыкнул и коротко рассмеялся. — Скажи мне, как такая девчонка смогла вызвать столько хлопот? — Я слышу в Вашем голосе укор, милорд. — язвительно заметила я. — Должно быть твой отец на пару с сестрой уже выпивают, празднуя триумф из-за моей пропажи. — Велика вероятность, что так и есть. — Джейме мягко отстранился, придирчиво осматривая меня. — Запахни плащ потуже. Убежать из замка одно дело, но вот убить кого-то совершенно другое. Пускай даже и таких, как они. — Ланнистер с омерзением покосился на мертвых мужчин. — А как же тела? Не нужно от них… — язык запнулся, — избавиться?.. — Нет. Такое здесь часто случается, это в порядке вещей. Я затянула завязку на синей ткани и послушно последовала за мужчиной. Почти бегом мы добираемся до Красного замка, и первый, кого мы встречаем у ворот — Тайвин Ланнистер. Ненависть вновь просыпается во мне, но я лишь с силой сжимаю зубы, стараясь не подавать виду. — Мы уж было подумали, что Вы сбежали, леди Джейн. — притворная вежливость вызывает только одно желание — хорошенько проблеваться. — Вовсе нет, милорд. — отчеканила я со всем присущим мне достоинством. — Во всем виновата моя неосторожность и излишнее любопытство. Змеиные глаза не отрываются от моего лица ни на секунду. Джейме громко кашляет, привлекая внимание отца и красноречиво кивает головой. Я вновь плетусь за мужчиной, считая про себя ступеньки. Когда я наконец оказываюсь в покоях, то сразу же спешу омыть руки в тазу с ледяной водой, смывая с кожи кровь жертв. «Нет, они не жертвы, Джейн. Они напали на тебя». Гляжу в мутное зеркало, замечая, что желтое пятно с щеки практически сошло. Синяк, оставленный сиром Осмундом, долго не хотел уходить, напоминая о произошедшем. Тяжело вздыхаю, проводя пальцами по стеклу, а затем прохожу к кровати, усаживаясь на нее и прикрывая лицо руками. Голова идет кругом. — Джейн? — я молчу, касаясь ладонями разгоряченного лба. — Джейн. Ты опять это делаешь. — Делаю что? — Уходишь. — поясняет Джейме, встав напротив. Его огромная тень тут же накрывает меня с головой. — Не делай этого. — Почему нет? Разве во всем этом есть какой-то смысл? — потерянно произношу я, поднявшись на ноги. — Конечно. — Ланнистер глядит на меня исподлобья, нахмурившись. — Я дал обещание. Я делаю все возможное, но ты… — Я устала, Джейме. — внезапно для нас обоих искренне молвлю я, но у меня правда больше нет сил. Я не могу больше бесконечно бегать от самой себя, рискуя задохнуться. — Устала ходить по краю. — О чем ты говоришь? — в голосе звучит отчаяние, пронизывающее меня насквозь. — Ты сам говорил — «все куда проще». — отваживаюсь поднять глаза, заглядывая в искристую изумрудную радужку. — Мне нужен ты. Признание оглушило, хоть слова и были сказаны совсем тихо. Мужчина вздрогнул, а затем замер, всматриваясь в мое лицо, будто желая прочитать мысли, увидеть всю меня насквозь. Шаг вперед. Его ладонь касается моего плеча и крепко сжимает. Легкий, но ощутимый толчок. Лопатки касаются стены, а я, словно завороженная, гляжу на лицо мужчины, не в силах оторвать взгляд. Сухие губы в одно мгновение находят мои, ладонь бережно скользит по шее. От прикосновений горячих пальцев кожа воспламеняется и начинает таять, напоминая воск. Внутри меня что-то переворачивается, заставляя ощутить волну мурашек. Джейме целует меня нежно, осторожно и непривычно бережно, будто боясь поранить, навредить. Его ладонь скользит на мою талию, мои руки беспорядочно мечутся к его волосам, а затем к шее. Этот поцелуй не похож на свадебный — невинный и ни к чему не обязывающий. Тут было что-то другое. Глубоко личное. Болезненное. Светлое. Неправильное, но настолько нужное, что все это становилось правильным. Я шумно втягиваю носом воздух, чувствуя его запах, стараясь задержать его в легких как можно дольше. Сердце всеми силами пытается вырваться из груди, громко барабаня какой-то сбивчивый ритм. На языке ощущается что-то сладкое и терпкое. Так вот о каком яде говорила Серсея. Неожиданно мужчина отстраняется, с каким-то бешеным огнем в глазах глядит на меня. Непонимающе хмурюсь, когда он делает шаг назад. Затем еще один. И еще. — Что ты делаешь? Едва двигаюсь с места, как Джейме с тенью страха возражает: — Стой! — он опускает взгляд вниз и тяжело вздыхает. Еще несколько мгновений размышляет, а затем нарушает затянувшуюся тишину: — Цареубийца. Клятвопреступник. Человек без чести, некогда спавший со своей сестрой. Калека и старик. — он мимолетно усмехается. — Человек, чья семья погубила твою семью. — Джейме на секунду замялся, поджимая губы. — Я просто… — тихий голос предательски сорвался. — Просто хочу дать тебе право выбора. Чтобы ты хорошо подумала. Потому что, если ты… Если ты решишься на этот шаг… Это навсегда, Джейн. Мужчина кажется безумно уязвимым сейчас. В упор гляжу в его зеленые блестящие глаза, делая шаг вперед, тем самым разрушая хрупкую стену, что была между нами. Внезапно обнаруживаю себя стоящей на самом краю обрыва. Меня отделяет всего один шаг от падения в бездонную пропасть, которое, вполне возможно, окажется для нас обоих смертельным. И мне ничего не остается, кроме как сделать его. Я не боюсь. Я не одна. Подхожу к рыцарю совсем близко и тихо шепчу: — Отец, Кузнец, Воин, Мать, Дева, Старица, Неведомый. Я его, а он мой. — встаю на носки туфель и произношу совсем рядом с его ухом. — С этого дня и до конца моих дней. Искусанные губы касаются его тонкого шрама на скуле. Джейме закрывает глаза, снова обвивая мою талию рукой и прижимается губами к разгоряченному лбу. Ощущая жар его объятий, я почти уверена в том, что костер его ладони согреет меня лучше солнца. Мне тепло. Уютно. Вспоминается забытое, но такое родное слово — «дом». Прижимаюсь к рыцарю крепче, чувствуя своей грудью его безумно колотящееся сердце. «Он погубит меня». — вихрем пронеслось в голове. — «Непременно погубит».