Lion and Wolf

Верь мне, не больно будет, Стрелы пробьют наши руки, Сплетут голоса, Украдут навсегда.

— Вы, кажется, действительно ненавидите находиться в безопасности. — Не нужно мне говорить о том, что я и так отлично знаю. Одежда летела на пол из стремительно пустеющего шкафа, а я все еще была полна надежды найти свою единственную рубаху, в которой прибыла в Миэрин. Однако, было такое ощущение, что кто-то нарочно запрятал ее в глубинах комода, дабы позлить меня. Но это все же не было причиной моей озлобленности. Честно говоря, злость внутри меня бушевала с новой ранее невиданной мне силой, и я не совсем понимала истинной причины. Быть может это из-за нервозности, что растекалась у меня в крови, проникала в каждую клетку, покалывала кончики пальцев. Или причиной этому послужила сегодняшняя ночь, ведь я совершенно не могла заснуть. А быть может это из-за маячившего целое утро перед моим носом Тириона, который говорил абсолютно очевидные вещи, пытаясь отговорить меня от моей, признаться честно, не самой лучшей мысли. — Даже Ваш брат просил Вас оставаться здесь! — не унимался мужчина, активно размахивая руками. — Мой брат намеревается объявить войну Болтонам, а мне прикажете сидеть здесь? — я едва не зарычала от негодования. — Что за вздор! Я хочу помочь ему! — Как, позвольте спросить? — ноздри Ланнистера раздулись от недовольства, взгляд зеленых глаз пригвоздил намертво к месту. На мгновение я застыла, выпустив из пальцев злосчастную рубашку, которую так долго искала. Белая ткань плавно опустилась на пол, краешком задевая голень, отчего по коже пробежали мурашки. Чужой напряжённый взгляд гулял между лопаток и был почти что осязаем. Я обернулась к мужчине, судорожно пытаясь найти ответ на его вопрос в мельтешащих мыслях. — Я еще не знаю. — выдавила я из себя стыдливое признание и тут же поджала губы, чувствуя себя безумно глупо. — Но, в любом случае, я хочу быть рядом с ним. — Вы даже дороги толком не знаете. — упрямо продолжал мужчина, измеряя комнату нервными шагами. — Не было бы разумнее взять корабль у нашей королевы? — Один огромный корабль ради одного человека? Не глупите. Тем более, у Дейенерис их не так много и ей нужен абсолютно каждый. — при упоминании имени светловолосой девушки по позвонку пробежали предательские мурашки. Любая крошечная мысль о ней раздирала на части. — Ладно, но… Дойти до порта — одно дело, но вот сесть на корабль — абсолютно другое. — И что же тут опасного, позвольте спросить? — пальцы закололо, и я ощутила, как ко мне подбирается очередная волна раздражения. Тирион остановился. Нахмурился, мгновенно посерьёзнев. Внимательно впечатался в мое лицо тяжелым взглядом, что резал насквозь, и скривился так, словно бы я была полной дурой. — Теперь я еще больше сомневаюсь, что Вы стали успешнее в вопросах выживания. — раздосадовано выплюнул он. — Вас могут прирезать еще до того, как Ваша нога ступит на палубу. Люди здесь не такие, как в Вестеросе. Они жестокие. — А в Вестеросе все были воплощением добродетели, как же. — я поморщилась, пренебрежительно махнув рукой и одновременно с этим подвязывая сумку с деньгами на пояс. — Вы понимаете, о чем я. Здешние нравы жестче. Им ничего не стоит выколоть Вам глаза ради забавы, или, скажем, отрезать палец за пальцем. — к горлу непроизвольно подступила тошнота. Ланнистер передернул плечами, видно тоже представляя себе не самое приятное зрелище. — Я понимаю. — Нет, Вы… — тщетная попытка возразить. — Понимаю. — слегка повысив голос отрезала я, складывая руки на груди, и поморщилась, когда раненое запястье защипало. Тирион уступчиво поджал губы, давая мне возможность высказаться. — Я знаю на какой риск иду. Знаю, что за стенами меня поджидают люди, которым ничего не стоит перерезать мне глотку. — я с трудом проглотила дрожащий выдох. — Знаю, что за мою голову Серсея готова отвалить приличный мешок золотых монет. Но, поймите, риск, на который я иду, оправдан. Я делаю это ради… — Семьи. — перебил меня Тирион. — Это понятно. Но разве не разумнее послушаться Вашего брата? — Я всю свою жизнь только и делала, что слушалась! Отец говорил, что мне делать, потом говорила матушка, а после Робб, и я слушала. Я подчинялась. Покорно ждала указаний, ждала чудесного спасения. И что теперь со всеми ними? Они мертвы, лорд Тирион. — фраза была озвучена так твердо и громко, что мне показалось, будто бы она эхом отдается в барабанных перепонках. — А если бы я поступила по-другому? — То были бы мертвы тоже. — мужчина был непреклонен. — Возможно. Но тогда бы я не мучилась каждый чертов день от мысли, что вместо них умереть должна была я. — горькая правда оставляла после себя неприятное во рту послевкусие. Обида на саму себя хлыстом стегала по рёбрам. — Я не маленькая леди. Больше нет. Я устала прятаться за спинами людей, подвергая их опасности. Устала ждать спасения. Мне не нужен спаситель. Я сама способна помочь себе. Тирион глядел на меня, не отводя взгляда. Нахмурился, складывая руки на груди, и слегка прищурился, будто бы пытаясь увидеть за моей фигурой что-то большее. — Теперь я вижу, что Вас объединяет с моим братцем. — голос мужчины казался каким-то глухим, далеким. — Самонадеянные глупцы — вот вы кто. — Грубо. — сузив глаза беспристрастно отвечаю я. — А как иначе? — Ланнистер вздохнул. — Джейме точно меня убьет, только не на потеху сестрице. Я обещал ему, что буду приглядывать за Вами, а что выходит? Позволяю совершить Вам поступок на грани самоубийственного. — Я тоже пообещала ему кое-что. — мысли о мужчине всегда сопровождались ноющей болью где-то в области сердца, но сейчас эта боль ощущалась в разы ярче и острее. Сердце заколотилось о ребра, дыхание перехватило. — Обещала, что останусь в живых. Но я не могу больше сидеть и ничего не делать. Меня убивает собственное бездействие. Этот мир не позволяет женщинам выбирать. Но свой выбор я все-таки сделала. Я была почти уверена, что если бы Джейме был бы здесь сейчас, то посадил бы меня под замок, не давая возможности ринуться навстречу неизвестности. Стоит вспомнить лишь тот день, когда смерть наконец-таки настигла Джоффри Баратеона, а Санса, обвиняемая Серсеей, благополучно пропала, как только поднялась шумиха. Тогда-то все и начало рушиться. Помню, как я пыталась кинуться на ее поиски, как отталкивала мужчину и старалась убедить его в том, что я способна помочь своей сестре. Он не верил мне тогда. Поверил бы сейчас? Наверняка нет. Тирион неоднозначно покачал головой, видно, обдумывая мои слова, и, наконец, на одном выдохе произнес: — Возьмите с собой хотя бы Серого Червя. Он проводит Вас до порта. Я нахмурилась, раздраженно стиснув зубы. Он все равно сомневался в моей благоразумности, однако, было глупо отрицать, что помощь человека, которому нет равных в бою, может мне пригодиться в случае чего. — Вообще, в этом есть смысл. Но разве он не нужен здесь, в пирамиде? — Ланнистер с усмешкой покачал головой. — Что? Вы сами сказали, что он обязан быть у Вас всегда на виду, так как он командует войском. И если уж Вы намерены сохранить порядок, пока Дейенерис отсутствует, то следует обдумывать каждый шаг. Лишиться командующего вот так было бы очень глупо. — Я сомневаюсь, что Серый Червь позволит прикончить себя парочке разбойников. — А что насчет Сынов Гарпий? Ланнистер тут же посерьезнел. — О них ничего не слышно с тех пор, как пропала королева. Бросьте, миледи. — Тирион фыркнул, приподнимая брови. — Ничего не произойдет с ним за несколько минут. Это просто в целях Вашей безопасности. Ладно-ладно, если Вам не нравится формулировка, то… — мужчина запнулся, покосившись на мое возмущенное лицо. — Это для того, чтобы Вам не было скучно. — Сомневаюсь, что один неразговорчивый хмурый мужчина сможет поддержать беседу, но все же поверю Вам на слово, хоть и с большим трудом. — с губ сорвался нервный смешок. Собственный взгляд столкнулся со взглядом искрящихся зеленых глаз, на дне которых можно было разглядеть тень смятения, несмотря на легкую улыбку мужчины, которая была едва видна за его золотистой бородой. Тирион все так же стоял со скрещенными на груди руками, дотошно изучая меня, словно пытаясь высмотреть нечто, что даст ответы на его мысленные вопросы. — Что? — спросил он, наконец заметив, что я не отвожу от него глаз. Я не ответила. Только чувствовала, как абсолютно неожиданно меня застилает волна колючей тревоги вперемешку с щемящей тоской. — Тирион. — мужчина приподнял светлые брови в нетерпении. Внутри разрасталось что-то большое и с силой рвалось наружу, царапало внутренности, оставляя их кровоточить. На мгновение зубы сомкнулись на нижней губе, а в горле встал горький удушающий ком. Я все смотрела на мужчину, ощущая как непомерным чувством благодарности пылает каждая моя клетка. Наконец, собравшись, не дрогнувшим голосом с языка сорвалось: — Такое сердце, как у тебя, трудно найти. И выражение его лица стало почти удивлённым, стоило этой фразе повиснуть в воздухе. Я была искренна, и он это понял. Понял почти что мгновенно, это было видно по его распахнутым глазам. Мы замерли друг напротив друга в секундной тишине. — Спасибо. — тихим шепотом добавила я, едва не задохнувшись. Было острое желание высказать ему все, что накопилось. Сказать о том, какой он замечательный и как сильно восхищает меня. Поблагодарить за заботу обо мне и о Сансе, за то, что скрашивал мои одинокие вечера в столице, хотя и не был обязан. За то, что договорился с Бронном об уроках фехтования. За то, что он просто был Тирионом Ланнистером — порою ужасно ядовитым из-за всей той ненависти, которой он был окружен с пеленок, но все же сумевшим сохранить свою человечность. Искривленные рубцом шрама губы тронула еле заметная улыбка. Тирион вздрогнул, меняясь в лице. А затем сделал шаг вперед, едва открыл рот, будто хотел что-то сказать, но тут же закрыл, замявшись. — Я… — зубы прикусили кончик языка, дабы не вымолвить ничего лишнего. — Мне стоит идти. Солнце уже встает. — я мазнула взглядом по розоватому небу, видневшемуся из окна, и тяжело вздохнула. — Нужно еще разыскать Серого Червя, ведь Вы так настояли на… — Погодите. — голос Ланнистера полон сомнения. Он медленно приподнимает голову, неуверенно сжимает губы. А затем произносит: — Не могли бы Вы… наклониться немного. Не сразу понимаю, что он имеет в виду, но как только руки Тириона распахиваются, словно приглашая, тут же опускаюсь на колени. Невольно вздрагиваю, не ожидая такой мягкости от мужчины. Руки обвили шею, крепко, насколько хватило сил, прижимая Ланнистера к груди. Нос уткнулся в плечо, обтянутое шероховатой тканью, дыхание на мгновение сбилось. Его золотые кудри, едва касающиеся моей щеки, мгновенно вызвали гурьбу мурашек. Сердце гулко забилось где-то на уровне глотки, глаза защипало от внезапно нахлынувших слез. Я с силой прикусила щеку изнутри и прижалась к Тириону сильнее, ощущая его тепло у себя под кожей. — Я буду вечно тебе благодарен, Джейн Старк. — тихо, но четко проговорил Тирион, мягко отстраняясь. Этот тон оглушал. Его рука заскользила по моей щеке, а затем плавно опустилась на плечо, несильно сжимая. — Постарайся не наделать глупостей. — низкий рокот его голоса звучал совсем тихо. Складывалось ощущение, что он вибрирует под кожей, и это заставляло прислушиваться внимательнее, хотя я и без того слышала каждое слово. — Я буду скучать по своему другу. Сердце будто бы пронзило стрелой. Щеки тут же залились пунцовой краской. Ланнистер глубоко вздохнул. Светлый взгляд зеленых глаз въелся в мое лицо. — Другу? — дрогнувшим голосом переспросила я. Сердце застучало сильнее, гулким эхом отдаваясь в ушах. — А как иначе. Только не вздумайте тут лить слезы, я этого не переживу. — я усмехнулась, замечая, что тон Тириона стал привычным, наполненным толикой иронии, и глубоко вздохнула, пытаясь вернуть своему лицу подобающий вид. — Ступайте уже. Если хотите безопасно добраться до порта, то сейчас самое время. — Мне нужно еще найти Серого Червя. — Я сам найду его. — отрезал Ланнистер. — Собирайтесь и спускайтесь вниз, к главным воротам. Я скажу ему подождать Вас там. — Ладно. — голова качнулась в несмелом кивке. Тирион в последний раз обвел взглядом комнату, а затем, покачав головой, направился в сторону двери. Как только его пальцы коснулись резной ручки, я неожиданно для самой себя выдала: — Мне следует передать что-нибудь моей сестре, милорд? — голос предательски дрогнул. Слова врезались ему в спину, заставив замереть. Он помолчал всего с мгновение, но эта тишина показалась самым громким звуком в комнате. Сжал пальцы на ручке и еле слышно выдохнул. — Да. — севшим голосом пробормотал он, не оборачиваясь. Казалось, мужчина с трудом подбирает нужные слова. — Да, пожалуй. Передайте ей, что лорд Тирион рад знать, что она жива. И мужчина вышел, оставляя после себя лишь чувство непомерной печали. В ушах зазвенело. Не знаю почему, но меня быстро находит растерянность. Ума не приложу, что у них там было с Сансой, но его нежная привязанность к ней не дает мне покоя. Возможно, мне совсем не стоит касаться этого, но и оставаться равнодушной я не могу. Странная связь сестрицы с Тирионом вот уже сколько времени давит на плечи неподъемным грузом. Но как узнать, что там на самом деле? Что твориться в голове у Ланнистера можно было лишь гадать, ведь люди непостижимы. Нельзя по-настоящему узнать, что творится в чужом сердце. Я поймала себя на том, что, сгорбившись и закусив нижнюю губу, смотрю в одну точку на стене, словно желая пробить в ней дыру одним лишь взглядом. Резко качаю головой, тяжело вздохнув, мельком осматриваю комнату, дабы убедиться, что ничего не забыла. Мигом надев рубаху, бросаю последний мимолетный взгляд на свое отражение, подмечая как сильно залегли круги под глазами, и тут же спешу покинуть комнату. Я торопилась так, что из-за собственной неуклюжести тут же запнулась о свою же ногу, и едва не полетела по ступенькам вниз. Благо, цепкие пальцы успели схватиться за белоснежные перила, так что отделаться мне повезло лишь легким испугом. Переведя дух, я аккуратно ступила на лестницу и поплелась вниз, ощущая странное щекочущее чувство в груди. Радость? Предвкушение? Страх? Или все вместе? Наверное. Однако все это перекрывала лишь одна мысль — я возвращаюсь домой. Серый Червь ждал там, где сказал Тирион, у главных ворот. Мужчина стоял ровно и недвижимо, словно колонна, одетый в привычные серые доспехи, и лишь едва повернул голову в мою сторону, когда заметил мою нетвердо направляющуюся к нему фигуру. — Нам следует поспешить. — хмуро оповестил он и распахнул резные ворота, шагая вперед. Несмотря на то, что в Миэрине раннее утро, солнце быстро поднимается над горизонтом, становится жарко. Спящий город полон звуков: шелест листьев, шорох разноцветных крыльев пролетающих птиц, их пение, плеск воды бурлящего неподалеку моря. Яркие лучи солнца слепят уставшие глаза, заставляя прищуриться. Почти сразу чувствую прилив сил, когда в голове с новой силой вспыхивает мысль о том, что я возвращаюсь домой. — Прости, что вынудила тебя сопровождать меня в столь ранний час. — поспешно обратилась я к воину, что шел на несколько шагов впереди меня, даже не оборачиваясь. — Лорд Тирион действительно был обеспокоен моей безопасностью, пускай это и глупо, ведь до порта всего ничего. Серый Червь не ответил, лишь сжал губы в тонкую полоску, упрямо продолжив идти вперед. Я демонстративно фыркнула. Ну конечно, он никогда не отличался особой разговорчивостью. Признаться честно, меня от него всегда в дрожь бросало. Уж слишком Безупречный казался мрачным и молчаливым. В те редкие дни, когда мне удавалось сталкиваться с ним, мы толком не разговаривали. Серый Червь мог мазнуть по мне отрешенным взглядом или удостоить легким кивком, но ничего более. Может быть его невозмутимость и собранность позволила ему стать настолько искусным воином, как о нем говорят? — Моей королеве не понравится Ваш отъезд. — мужской голос оплеухой вытащил меня из омута размышлений. — Я знаю. — с трудом вымолвила я, старательно игнорируя чьи-то острые когти, которые скребли по рёбрам — изнутри. От упоминания матери драконов внутренности скрутило тугим узлом. Я действительно думала о том, как к моему отъезду отнесется Дейенерис Таргариен, и эти мысли не давали покоя мне всю ночь, потому то я и спала ужасно. Уверена, девушка уж точно не обрадуется — стоит лишь вспомнить, как она менялась в лице, когда речь заходила о моем письме к брату. Она довольно ревностно относилась к своим людям, несмотря на всю свою искреннюю и неподдельную доброту — этого ей было не занимать. Однако в моей груди все равно теплился огонек надежды — быть может, Дейенерис поймет? За долгое время мне впервые действительно есть куда и к кому отправляться. За Узким морем мой дом. Моя семья. Дейенерис не может не понять, ведь стремилась вернуть свой дом точно так же, как и я. К тому же, я не забирала назад свое слово, данное ей, нет. Если ей потребуется моя помощь в грядущей войне — как пожелает. Я сделаю все, что в моих силах. Пускай только она поймет. Что-то острое кольнуло прямо в сердце, заставляя почувствовать себя невероятно гадко. Пальцы зарылись в собственные волосы. Все это чушь, Джейн. Неужели не понимаешь, как глупо это звучит? Оправдания. Поганые оправдания. Твой поступок можно расценить почти что как предательство, знаешь? Знаю. Я мысленно дала себе подзатыльник, приказав собраться, и все же внутри плескалось море сожаления. Нужно было оставить ей хотя бы письмо. Опасения Тириона были тщетны — город почти что пустовал. По пути к порту нам посчастливилось встретить лишь одну женщину, которая, по всей видимости, являлась торговкой, так как направлялась в сторону местного рынка. Прохладный ветерок развевал короткие локоны, приятно холодил кожу. Я шумно вдохнула, набирая легкими влажный воздух. Он отрезвлял и странным образом умудрялся приводить голову в порядок. На мгновение мне показалось, что я и вовсе прекратила нервничать. Удивительно, но в порту стояло лишь несколько кораблей — три небольших кнорра, в которых обычно возили вино и мед, парочка лодок и одна огромная черная каравелла, чьи белые паруса развевались из-за рваных порывов ветра. Обычно, несмотря на утро, здесь всегда была шумиха такая, что закладывало уши. Отчего же сейчас так пустынно? Серый Червь поймав мой недоуменный взгляд спокойно пояснил: — Слухи о разбойничестве Сынов Гарпий расползаются быстро. Никто не хочет рисковать и везти товар сюда. — Это здорово ударит по Миэрину. — голос был полон неподдельного беспокойства. — Серый Червь, — мужчина приподнял голову, замерев в ожидании, — не дайте недоброжелателям тут все разгромить. — Я и так забочусь об этом. — Сейчас в городе нет Дейенерис, поэтому все совсем по-другому. — устало смахнув капельку пота с влажного лба произнесла я. — И не давайте лорду Тириону пить, иначе все правда покатиться к чертям. Воин еле заметно кивнул, бросив придирчивый взгляд на корабли и на немногочисленных матросов, занимавшихся своими делами. — Я переговорю с ними, дабы подыскать Вам корабль, а Вы пока постойте на месте. — я послушно кивнула, понимая, что смысла спорить с Безупречным нет, и прикусила щеку изнутри, наблюдая, как фигура мужчины удаляется все дальше и дальше. Узкое море широко простиралось до самого горизонта, блистая белой пеной волн в лучах восходящего солнца. Невольно на губах появилась легкая улыбка. Будучи в Миэрине, мне не особо удавалось выбираться наружу, что уж говорить о спуске к морю, но оно всегда манило меня. В Королевской Гавани Черноводная была одной из немногих моих отрад — я могла бесконечно наслаждаться видом моря, той песней, что поют волны. Черноводная жила своей жизнью, благородно дозволив мне возможность вторгнуться в ее бытие. И я была рада ее отзывчивости. Подле Черноводной произошло многое. Особенно ясно я помню теплую мужскую руку, которая соблаговолила резким рывком потянуть меня в темные воды. Заливистый смех, который казался мне заразительным, как бы упрямо я не пыталась возмущаться. Закат и печальная история о трагичной любви солнца и моря. Все это так хорошо отпечаталось на стенках черепной коробки, но в то же время казалось чем-то несуществующим, будто бы происходило не со мной. Тоска вновь закутала мое сердце в свои крепкие объятия, от которых становилось тошно. Тряхнув головой, пытаюсь отогнать от себя ненужные мысли, а что еще важнее, выгнать из своего разума вид искренне смеющегося Джейме Ланнистера. С удивлением отмечаю, что мне удается это сделать несмотря на то, что сердце все еще продолжает болезненно ныть. До ушей доносится плеск моря, в нос ударяет его свежее, влажное, солёное дыхание. Я с наслаждением прикрываю глаза, когда прохладный ветер касается моих щек, оставляя холодные поцелуи. Мазнув взглядом по пристани, замечаю немногочисленных людей. Каждый на берегу занимался своим делом. Кто-то катал бочки с вином, несколько смуглых мужчин распутывали рыболовные сети, и, если хорошенько прислушаться, за песнью волн можно было различить шумные разговоры. И только когда взгляд зацепился за бледное лицо, я обомлела. Высокий лоб, тонкий контур длинного носа, светлая, выгоревшая на солнце борода в тон волосам, оттопыренные уши. Профиль незнакомого мне мужчины, мирно сидящего на берегу и не обращающего никакого внимания ни на что, помимо волнующихся вод, был до ужаса узнаваем. В голове тут же закопошился рой мыслей. Я нахмурилась, всмотрелась в фигуру юноши сильнее, будто это как-то могло помочь, и тут же задумалась, пытаясь раскопать в осколках памяти, где я могла видеть его. Он передернул плечами и поежился, словно бы от холода, а затем медленно, будто бы опасаясь, повернул голову, поймав мой настойчивый взгляд. Внезапно для самой себя я почувствовала смущение, стремительно прилипшее к щекам, и тут же поспешила опустить взгляд. Изучающе скользнула по ботинкам, отмечая, что у одного уже успела замарать носок, и тут же прикусила губу, мысленно себя проклиная. Нельзя пялиться на людей, Джейн. Нельзя, если не хочешь неприятностей. — Эй! — чей-то мужской голос был обращен явно ко мне, и мне тут же захотелось провалиться сквозь землю. Громадная тень упала на мою фигуру, заставив зябко поежиться от внезапно нахлынувшей тревоги. — Мы с Вами знакомы? В его голосе не было типичного южного акцента. Я подняла голову. Дыхание перехватило, и ноги неосознанно сделали шаг назад. Холодные серые глаза, взирающие на меня сверху вниз, удивительно контрастировали с волосами владельца — лишь сейчас можно было заметить медовый отлив в жестких коротких прядях. Брови мужчины заинтересованно приподнялись, когда я едва раскрыла рот, для того чтобы ответить, но тут же передумала, прикусив язык. Я не знала, что ему сказать. Знала только то, что его лицо кажется мне до ужаса знакомым. В сознании ворохом шелестели мысли, но нужного в этой куче было крайне мало. Он поглядел на меня снова — так придирчиво, задерживая внимания на каждой детали, а затем сощурился, задумчиво хмыкнув. — Ты ведь с Севера, так? — подметил мужчина, склоняя голову набок. — С чего ты это взял? — протараторила я неожиданно высоким голосом. Он смотрел на меня почти что недоверчиво, поджав губы. Опасная мысль ледяной иглой мгновенно прошила разум — а что, если это один из людей Серсеи? Быть может, я знаю его, потому как встречала в Красном замке? Стоящий напротив быстро развеял мои опасения. — Потому что я тоже с Севера. — он лениво пожал плечами и посмотрел на меня так, словно сказанное им было само самим разумеющимся. — К тому же, северное лицо очень выделяется среди остальных. Глаза в недоверии сузились, оглядев мужчину с ног до головы. С Севера, говоришь? Не припомню, чтобы я видела тебя в родных краях. Но где тогда? Послышался короткий вздох. Мужчина, задумчиво покрутив в своих загорелых пальцах завязку рубахи, прервал тишину: — Я Ашер. Ашер Форрестер. Понимание оглушило. Меня будто окатило ледяной водой. Я впечаталась в его лицо твердым взглядом, пытаясь поймать хоть намек на ложь, но его там не было. В голове огнем вспыхнули обрывки фраз Маргери Тирелл, сказанные мне одним солнечным днем: «по рассказам Миры он был довольно… Агрессивным. Привыкшим вначале делать, а потом только думать». — Ашер? — глупо переспросила я и тут же ахнула от внезапно пришедшего осознания: — Ну конечно! Вот почему ты показался мне таким знакомым. Я знала твоего брата Родрика. Он приезжал к нам в Винтерфелл, когда я была младше. Вы очень похожи. Черт, — перед глазами замаячил образ темноволосой северянки из столицы, — я ведь и сестру твою видела в Королевской Гавани! Она рассказывала мне о тебе. — Миру? Она в порядке? — я положительно кивнула, упрямо возвращая на место разъезжающиеся уголки губ. — Подожди-подожди… — Форрестер запнулся, явно обдумывая мои слова. — Ты сказала «в Винтерфелл»? — кивок повторился. Ашер сощурился, насупившись. — Арья? — Нет. — настал черед качать головой. — Джейн. — Точно! — воскликнул мужчина. — Я знал, что у Неда Старка трое дочерей и одна из них рыжая, что зовут Сансой. Прости за ошибку, просто мне никогда не доводилось лично видеть кого-то из Старков. Ну, помимо Эддарда Старка, конечно. — он на мгновение замолк, нахмурившись, а затем произнес: — Выходит, ты жива. Мне до ужаса нравилось, что он ведет со мной диалог без тягомотных формальностей. — Как видишь. — кисло парировала я, поджав губы. — Не пойми неправильно. — он пожал плечами. — Дядя Малькольм, приехавший в Вольные города за мной, сказал, что из Старков осталось лишь двое. Так что ты тут забыла? — История не из коротких. И не из приятных. — руки переплелись на груди, задевая больное запястье. Я едва не зашипела, поморщившись. — Если совсем уж кратко, то я бежала от гнева Серсеи Ланнистер. — Ты не промахнулась с выбором места для того, чтобы залечь на дно. — Ашер с одобрением улыбнулся, подмигнув. — А что делаешь здесь? — Я же уже сказала, мне нужно была спрята… — Я имел в виду порт. — он закатил глаза. — А. — хлопнув ладонью по влажному лбу, я усмехнулась собственной глупости. — Решила прикупить корабль и наконец стать пиратом. Ну знаешь, грабить мелких лордов ради приумножения собственных богатств и все такое. Форрестер прыснул. — В этом я преуспел раньше тебя. — его голос сквозил неприкрытым ехидством. — А если серьезно? — А если серьезно… — из груди вырывается вздох, но горло сжимает болезненный спазм. Голос звучит хрипло: — Хочу вернуться домой. На удивление Форрестер лишь понимающе кивнул. — Могу предложить тебе свой корабль. Мы собирались плыть к Волчьему лесу, дабы добраться до Железного Холма, а ты?.. — Мне необходимо добраться до Черного замка. — нетерпеливо оповестила я мужчину. — Это не так далеко от Железного Холма, насколько я помню. — Да. — в его голосе проскочили язвительные нотки. — Если ты смотришь на карту. На самом деле там несколько тысяч лиг в лучшем случае! — В свое оправдание могу сказать, что это мое первое путешествие с самого южного места на свете в самое северное. — ядовито парировала я, сощурившись. — Так ты мне предлагаешь свою помощь просто так? — уточнила, приподняв темную бровь. — Ни за что не поверю. Ашер усмехнулся, и я невольно отметила, что несмотря на явную схожесть со своей семьей, северянин все же был иным, слишком непохожим на своего брата и сестру. Или казался мне таким в эту минуту. Если его брат был ледяным утесом, то он же представлялся мне пробудившейся после зимы горной речкой, которая слишком долго была скрыта льдом, но прикосновение солнца заставило пробудиться спящую стихию. Это можно было заметить в его бегающих, живых, искристых глазах цвета рассвета. Серых, как пепел. И таких же ускользающих. Можно было заметить и в сумбурных движениях пальцев, которые переполняла энергия, которой не давали выхода. И в легкости порывов слов. К тому же, агрессивным он мне не казался, несмотря на слова Маргери. — Все в порядке? — неожиданно появившийся Серый Червь заставил меня вздрогнуть и тихо чертыхнуться сквозь зубы. Я повернулась в его сторону, мазнув по лицу убийственным взглядом, и покачала головой. — Ненавижу, когда ко мне подкрадываются. — Безупречный даже бровью не повел, ожидая ответа на свой вопрос. — Да, все в порядке. — Я нашел Вам корабль. — медленно произнес мужчина, выпрямившись. — Те рыбаки, — он кивнул в сторону корабельщиков явно преклонного возраста — об этом свидетельствовали густые с прорезью седины бороды на лице каждого из них, — плывут в сторону Железных островов. Меня передернуло. Мысль о Теоне Грейджое возникла сама собой, заставив почувствовать, раздражение, что раскаленным металлом мгновенно разлилось по венам, забираясь в каждую клеточку тела. — Я никогда не поплыву на Железные острова. — холодно процедила я, замечая, что руки мои задрожали. — И никогда не поплыву с людьми, что прибыли оттуда. Серый Червь непонимающе нахмурился, пытаясь выглядеть во мне своими темными, почти что черными глазами, ответ на мысленный вопрос. Я прикрыла глаза и устало вздохнула, попытавшись унять злобу. Необходимо вести себя достойно. — Я поплыву с этим мужчиной. — рука в мимолетном движении махнула в сторону Ашера Форрестера, что неподвижно стоял на месте, ожидая, когда мы закончим. — Он родом с моих земель, потому я явно могу ему доверять. Смуглолицый равнодушно пожал плечами. — Если Вам так будет угодно. Со стороны Форрестера послышался короткий смешок. Брови в недоумении поползли вверх, замирая в немом вопросе. Ашер лишь мотнул головой. — Идем, миледи. — с некоторым восторгом промолвил он. — Нам пора на палубу. Возможно, решение, принятое мной, было чересчур импульсивным, но… Форрестеры тысячу лет были знаменосцам моего Дома. Не помню, чтобы отец когда-либо сомневался в главе их Дома — Грегоре. Да и Мира в Королевской Гавани относилась ко мне весьма дружелюбно. С чего бы мне не доверять еще одному представителю их Дома? «Мы — северяне, а значит должны держаться вместе.» — сказала мне Мира Форрестер одним жарким днем и слова эти я невольно запомнила. Ашер, двинувшись в сторону пристани, подвел меня к огромному кораблю из черного дерева с белыми парусами, и я невольно ахнула. — Это твой корабль? — Да. — просто ответил он. — А в чем дело? — Он… — язык запнулся, подбирая нужное слово. — Он огромен. — Знаю. — усмехнулся Ашер, позволяя мне первой ступить на борт. — Дейенерис Таргариен благодушно дала мне его за небольшую услугу. — я вздрогнула от упоминания имени девушки, тяжело вздохнув. Ее нигде не было, но в то же время она была абсолютно повсюду. — В любом случае, какая разница? — пожал плечами Форрестер, не обращая внимания на мою реакцию. — Добро пожаловать на «Балерион», миледи! Надеюсь, это путешествие Вам запомнится надолго.

***

      JAIME Джейме не знал, сколько времени прошло с того момента, как их маленький совет, состоящий из ненаглядной сестрицы, Оленны Тирелл и дядюшки Кивана, начал обсуждение насущной проблемы. Однако он точно знал, что еще чуть-чуть и он выйдет из себя. Непомерная власть в руках религиозных фанатиков, как оказалось, была виной Серсеи, которая считала, что сможет держать кучку набожных бедняков под своим крылом и повелевать ею, как вздумается. Ланнистер узнал это случайно — это было одним вечером, когда он решился зайти в покои к Томмену и наконец-то поинтересоваться всеми подробностями того, что происходило в его отсутствие. Конечно, мальчишка никогда бы не обвинил свою мать, но его вполне подробного рассказа хватило, чтобы сделать выводы. На удивление Джейме не злился. Просто воспринял как должное, словно иначе и быть не могло. Мужчина не стал обвинять Серсею — это было бы пустой тратой времени. К тому же, сил на очередные пререкания с ней тоже не было. Он не стал обсуждать это даже с Киваном, что всегда выступал в роли надежного и понимающего союзника. Лишь мысленно прокрутил эту ситуацию в голове и понял, что так больше продолжаться не может. После своего рассказа Томмен выглядел усталым. Признаться честно, мальчишка почти всегда выглядел усталым и глубоко несчастным. Конечно, Ланнистер отчасти понимал причину такого состояния юного короля, однако все же не до конца принимал ее серьезно и корил себя за это. — Дядя, — тихо всхлипнув обратился тогда к нему Томмен, не оборачиваясь, — пообещай мне, что не будешь вмешиваться в это. У мужчины защемило сердце, но язык не смог вымолвить ничего, что могло бы послужить противовесом его словам. Потому Джейме молча ушел, оставляя мальчика наедине с собой. Прости, Томмен, но это ради твоего блага. Ты не понимаешь и, должно быть, никогда не поймешь. Невольно мужчина поймал себя на мысли, что ощущает себя отцом. Маргери и Лорас Тиреллы находились под стражей Его Воробейшества, Серсею ждал проклятый суд, а Джейме думалось, что все катится к чертям. Обдумывая происходящее перед сном, он, несмотря на просьбу Томмена, рискнул посетить сестрицу и попытаться объяснить необходимость свержения фанатиков. На его слова она лишь оскалилась и процедила сквозь зубы, что и сама знает, без его «ненужных нравоучений». А потом объявила о своем важном решении: — Оленна Тирелл нужна нам в качестве союзника. — с нотками надменности молвила Серсея, пригубив немного вина из позолоченного кубка. Рыцарь невольно отметил, что она начала пить больше, нежели раньше. — Только с помощью ее армии мы сможем растоптать эту свору диких собак. Джейме неосознанно хмыкнул. Так было странно слышать из ее губ такое привычное «мы». — Оленна Тирелл тебя ненавидит. — возразил мужчина, нервно сжимая пальцы в кулак. — Как и многие. — спокойно ответила Серсея, сжимая свои пухлые губы в тонкую полоску. — Однако ее любовь к внукам сильнее ненависти ко мне. И в этом сестрица оказалась права. Тирелл согласилась на переговоры, однако явилась туда явно не с дружелюбным настроем. Джейме устало вздохнул, тихо постучав пальцами по столу из железноствола. Ему никогда не нравилось находиться на совете. Не то чтобы он имел честь присутствовать при важных переговорах так часто, вовсе нет, но все же ему приходилось посещать собрания несколько десятков раз. Обычно на них не происходило ничего такого, чтобы он мог запомнить. Однако парочку разговоров он все же невольно отложил в памяти. Эти заседания проходили еще при жизни отца и частенько касались Старков. В частности, одну темноволосую девицу с непомерным чувством гордости и стали в крови. Джейме еле слышно хмыкнул. Несомненно, он знал, что говорят о северянах — грубые и холодные, словно сделанные изо льда. Однако Джейн Старк каким-то образом могла хранить в себе и смертоносную сталь и удивительную мягкость. Ее сила духа и чувство собственного достоинства выделяли девушку из общества других благородных дам. Мужчина вздохнул. «Сегодня утром я был простo скован страстной тоской пo тебe, моя леди». — пронеслось в его голове. — «Знала бы ты, насколько я одинок». Ланнистер тряхнул головой, отгоняя совершенно ненужные сейчас мысли, и покосился на точно такого же уставшего Кивана, что замучено облокотился на спинку резного стула, положив руки на стол. Позолоченная брошь Десницы короля гордо блеснула в неярком свете солнца с его груди. Ланнистер усмехнулся про себя — должно быть Серсею это невероятно злит. Конечно, ведь она непомерна в своей жадности до власти. Казалось, прошла уже целая вечность с того момента, как они все собрались, желая обдумать план действий, однако, все то время, что мужчина сидел в зале Малого Совета, женщины лишь перебрасывались ядовитыми фразами — одна язвительнее другой. Это утомляло. Утомляло настолько, что разболелась голова. — Кажется, мы собрались здесь по другому вопросу. — прервал очередную перебранку женщин Киван и Джейме тут же ощутил благодарность. — Верно. — добавил мужчина к словам дяди. Он был напряжен, хотя изо всех сил внутренне старался успокоиться и даже улыбнуться. — Нам нужно разобраться в том, что делать с этой кучкой крестьян. У Вас второе по размерам войско в Вестеросе. — изумрудные глаза мазнули по Королеве Шипов, которая выглядела сегодня необычайно печально, несмотря на пестрое желтое платье. Она кивнула, подтверждая слова Ланнистера, и он продолжил: — Вы введете его в город, не дадите королеве Маргери пережить унижение, и вернете еще под защиту короны. — Ты хочешь устроить кровопролитие? — зеленые глаза Кивана сквозили осуждением. — Не обязательно. — неуверенно пожал плечами Джейме, чувствуя, что голова становится все тяжелее с каждым словом. — Лишь припугнуть. Но, если дойдет до него — что же, такова воля Богов. — кривая усмешка растянулась на его сухих губах. Киван неодобрительно покачал головой, массируя пальцами свои давно поседевшие виски. — Король сказал мне ничего не предпринимать против Его Воробейшества или Святого Воинства ради безопасности королевы. — его слова не удивили Джейме. Он лишь фыркнул, покосившись на дядю исподлобья. — Ты ничего и не предпримешь. — бледные пальцы нервно постучали по золотой руке, лежащей рядом с ненавистной культей. Мужчина насупился, предупреждающе добавив: — И против войска Тиреллов тоже ничего. Тебе же не запретили бездействовать? — Нет… — Киван растерянно покачал головой, задумчиво хмурясь. — Но если король прикажет… — Все кончится до того, как тебе что-нибудь прикажут. — перебил дядю Джейме, прервав размышление о напрасных опасениях. В конце концов, неужели Томмен что-либо предпримет против него? Глупо. — Когда Его Воробешество схватят или убьют, что еще лучше, а Маргери окажется рядом с Томменом, думаешь король будет гневаться на тебя? Десница поник, на мгновение задумавшись. — Ты ненавидишь этих фанатиков, как и мы. — ранее молчавшая Серсея рассекла тишину своим громким, наполненным злостью, голосом. — За то, что они сделали с твоим сыном. — она знала, куда давить. Всегда знала. Этого у нее было не отнять. Джейме заглянул ей в глаза — всего на мгновение, но этого хватило, чтобы увидеть тлеющий рассудок и ежесекундно разгорающуюся ярость — сейчас Серсеей правил хаос и жажда мести, милосердия от неё никто не получит. По спине пробежал озноб. При упоминании Ланселя Киван резко поднял голову, встречаясь с потемневшими орехово-зелеными глазами королевы-матери, и нервно дернул бровью. Серсея скривила губы, ядовито спросив: — Хочешь вернуть Ланселя? — ее ладони почему-то дрожали и на мгновение это показалось до неподдельного ужаса пугающим. — Или ты от него отказался? — Разумеется хочу. — твердо ответил ей дядя. — Тогда не вмешивайся и дай расправиться с теми, кто его забрал. — голос сестрицы был полон обжигающего холода. — Если мы ошибемся… — Киван запнулся, сжав ладони в кулаки. — У Воробьев много друзей в городе. Вспыхнет гражданская война, многие погибнут. — Многие погибнут в любом случае. — вмешалась все это время молчавшая Оленна. — Лучше они, чем мы. Джейме горько усмехнулся. Слова Королевы Шипов он поддержать не мог, однако сказать этого не решился, к тому же особой надобности не было. Но в голове предательски все равно крутилась лишь одна мысль — чем же мы лучше их, если только и делаем, что веками грызем друг другу глотки. — Так Вы предоставите войско? — как бы между прочим уточнил рыцарь, приподняв золотистые брови. Тирелл поджала тонкие губы, одарив мимолетным взглядом мужчину напротив. — Предоставлю. — небрежно бросила она. — Но это ничего не значит. Все это лишь ради Лораса и Маргери. — Само собой. — кивнула Серсея и подарила ей самую ядовитую улыбку, на которую была способна.

***

      JANE Очередной день в море встретил меня хмурым серым небом и рваными порывами ледяного ветра. Белоснежные паруса шелестели, надувшись из-за ветра, и «Балерион» гордо скользил вперед по морской глади. Честно, назвать корабль в честь некогда жившего дракона, который носил помимо клички имя Черный Ужас, было несколько странным поступком. Однако я несильно ломала голову над этим — в конце концов, может это первое, что пришло на ум? Не сказать, что я привыкла к извечной качке, но голова больше не кружилась, да и самочувствие стало намного лучше, нежели впервые дни. Когда мы только отплыли от Миэрина, мне казалось, что путешествие пройдет прекрасно — я была воодушевлена и спокойна. Однако, когда дело дошло до первой небольшой бури, тошнота тут же начала подниматься к горлу, сдавливая его в противном спазме. После я не выходила из своей каюты несколько дней подряд — лишь изредка, когда море не бушевало, находила в себе силы подняться на палубу и поискать себе собеседника для разговоров. Почти всегда в роли него выступал Ашер Форрестер и меня это удивляло — он был необычайно дружелюбен для человека, которого Маргери Тирелл назвала жестоким. Впрочем, за две недели в открытом море, я успела утомиться. Заняться на корабле толком было нечем, потому я и помогала всем тем, чем могла. Не только из-за скуки, конечно. Обычно это касалось какой-то грязной работы, но я не особо брезговала. Полезной было быть приятно. К слову, запястье уже не болело — на коже остался лишь нежно-розовый рубец, свидетельствовавший о ране от вражеской стали. — Доброе утро, миледи. — ехидный женский голос заставил обернуться, встречаясь взглядом с парой темно-зеленых глаз. — Ваш завтрак. — Беска кинула мне небольшое зеленое яблоко, которое я едва успела поймать. — Благодарю. — в тон девушке отозвалась я, закатывая глаза. Как оказалось, Ашер Форрестер направлялся домой не один — с ним была кучка наемников, которым он любезно заплатил, дабы те пополнили армию Форрестеров, и смуглолицая девушка, со шрамом, который начинался у правого виска и заканчивался прямо над левым глазом. Ее-то и звали Беской. Наше знакомство с ней прошло довольно спокойно, однако мне казалось, что она меня с чего-то невзлюбила, иначе как еще воспринимать ее язвительные комментарии и глупые шуточки в мою сторону, касаемые моего титула, да и не только. Над Ашером девушка так не издевалась. Хотя, может дело в том, что они знакомы уже ужасно долго. В любом случае, если наемники меня не касались, то Беска не теряла случая поизмываться. Я, в общем-то, была не против. «Наверняка ей просто скучно». — думалось мне, каждый раз, когда она начинала ехидничать. Ашер сказал, что впервые встретил ее в Юнкае, когда Грегор Форрестер сослал его туда, дабы предотвратить войну меж его Домом и Домом Уайтхиллов. — Я встретил ее подле какого-то борделя. — нахмурившись, вспоминал мужчина. — Она была вся в крови: штаны, короткий жиппон, который она стащила у какого-то богача, ее руки и даже шея. — Что с ней случилось тогда? — с некоторым испугом поспешила спросить я. Форрестер усмехнулся. — Не с ней. С тем, кого ей заказали. Осознание пришло мгновенно, свинцом растеклось в голове. — Она наемница? — голос был преисполнен неподдельного изумления. — Что тебя так удивило? — Я знала лишь одного наемника, и он ничуть не похож на нее. — задумчиво пробормотала я, вспоминая Бронна и его едкие комментарии. — Хотя нет, у них есть нечто общее. — Если ты про острый язык, то практически каждый наемник обладает такой особенностью. — пожал плечами Ашер, всматриваясь в линию горизонта. — Порою мне кажется, что необходимость язвить у них в крови. Я не могла не согласиться. — Потом за ней из борделя выбежали двое мужчин. — продолжил Форрестер. — Один из них назвал ее грязной шлюхой, и тогда я понял, что не могу стоять в стороне. Уважающий себя мужчина не должен называть шлюхой даже самую настоящую шлюху, ибо это низко и отвратительно. Когда первый лишь накинулся на нее, я уже заканчивал со вторым. — Эй, Старк! — вновь женский голос спустил меня на землю, заставив опасливо обернуться и поджать губы. Беска, с привычной для нее ухмылкой на тонких губах, кивнула в сторону ведра, полного воды, и рядом лежащей тряпки. — Не запамятовала ли ты, кто вчера слезно клялся мне помочь отдраить палубу с утречка? Я закатила глаза, стараясь не обращать внимания на фамильярный тон, который преследовал меня с того самого момента, как только моя нога ступила на борт. — Я не отлыниваю от дела, Беска. И я не клялась тебе, кстати. — подметила я, откусывая от зеленого фрукта хрустящий сочный кусочек, и тут же поморщилась. Вкус оказался ужасно кислым, мне никогда не доводилось пробовать нечто подобное. Девушка, наблюдавшая за мной, рассмеялась, глядя, как я стараюсь проглотить злосчастный кусок. Шумно выдохнув, я наконец продолжила: — Могу я дожевать свой скромный завтрак, а потом присоединиться к тебе? Наемница усмехнулась, недолго думая согласно кивнула, принявшись выжимать мокрую тряпку. Взгляд задумчиво мазнул по ее темным волосам, глубоким шрамам, что рассекали смуглое лицо, длинным мозолистым пальцам, сжимающим тряпку, и я отметила про себя невольно, что мне ее жаль. Вчера вечером, после того как Беска выдала длинную тираду о кучке ничего не делающих наемников и о том, как ей осточертела грязь на корабле, я, рискнув посмотреть в ее перекошенное от злости лицо, и впрямь решилась предложить свою помощь. Мне было до ужаса неловко, что я вот так вот напросилась на корабль, потому хотелось сделать хотя бы что-то полезное. Я вновь откусила кусок от яблока уже не морщась. Сок фрукта побежал по подбородку, крупными каплями падая на рубаху. Вытерев лицо рукавом, я шагнула к борту, опуская голову вниз. Море сегодня казалось спокойным, темные пучины ничто не тревожило и волны были совсем небольшими. Было приятно стоять вот так у борта, чувствуя соленый запах ветра. Невольно в голове возникала обманчивая мысль, что ты свободен. Что жизнь лишь началась. А потом и вовсе приходит осознание — мир так огромен, а ты ничтожно мал. Однако… Как можно поручиться за эту коварную стихию, когда она унесла столько жертв? На горизонте за редким туманом уже вырисовывался клочок зеленого берега. Я встрепенулась, мысленно прикидывая, сколько осталось до того момента, как моя нога ступит на родные земли. — Причалим к сегодняшней ночи. — внезапно подошедший Ашер прервал мои размышления, отвечая на не заданный вслух вопрос. — Может, к вечеру, если повезет. Глубокая складка, залегшая меж светлых бровей, прибавляла мужчине возраста и делала похожим на покойного Грегора Форрестера. Именно таким я его и запомнила — серьезным и несколько задумчивым. — Море сегодня особенно хорошо. Воплощённая чувственность. Меня оно всегда удивляло. Сколько бы ты о нем ни рассказывал, всегда найдётся нечто, о чем ты и помыслить не мог… — он немного помолчал. — У тебя печальный вид. — Вот как? — закусив щеку изнутри, задумчиво молвил мой нетвердый голос. — Я и не догадывалась. Кстати, раз уж ты пришел… Что ты хочешь в обмен на свою помощь? Ашер замешкался. — Мы северяне и должны держаться вместе — это правда. Но и попросить тебя кое о чем я тоже хочу. — вкрадчивый взгляд застыл на моем лице. — Дом Старков долгое время был для нас щитом от врагов. А когда Винтерфелл пал — щит треснул. — Ты хочешь, чтобы Старки вновь оказали защиту твоему Дому? — догадалась я. Ашер кивнул. — Я не могу обещать. Но, если Винтерфелл вновь будет наш, я постараюсь замолвить за тебя словечко брату, и мы уж точно придумаем, что делать. Мужчина благодарно кивнул, крутя меж пальцев застежку камзола. — Так почему ты бежала из Вестероса? — спросил Форрестер, вглядываясь в тонкую полоску горизонта. — Я же уже говорила, пряталась от гнева семейки Ланнистеров. — коротко вздохнув, запускаю пальцы в грязные спутанные волосы, ощущая, как на меня находит дрожь из-за воспоминаний. — Я слышал. — терпеливо кивает Ашер. — Но что именно ты натворила? — Серсея Ланнистер была убеждена в том, что я причастна к убийству короля. — мужчина нахмурился и я поспешила добавить: — Но я вообще не причем, клянусь. Для меня самой это тоже стало неожиданностью. Сказать по правде приятной, но все же. — с губ невольно сорвался предательский смешок. — А еще я… вышла замуж за ее брата. Брата-близнеца. Случайно… Ну, как… — отчего-то язык прилипал к небу, не желая выпускать застрявшие слова на волю. Я прокашлялась, сжимая в руках липкое яблоко, и продолжила: — Это не было моим желанием, так получилось. — Я слышал об этом. — Ашер не растерял своего серьезного вида, стараясь не обращать внимания на мои запинки, однако в глазах его была отчетливо видна насмешка. — Мне писал Родрик. Это было еще до… — теперь уже замялся мужчина, опустив голову вниз. Тяжело вздохнул, несмело поглядев на меня, а затем промолвил: — Это было еще до предательства Фреев. Родрик и отец были там. Были на красной свадьбе. Его словам вторил шум волнующихся вод. Я замерла, чувствуя, как сердце падает куда-то вниз. Как пальцы сжимают яблоко сильнее, заставляя то кровоточить сладким соком, что ручьями бежал по ладоням, тяжелыми каплями опускаясь на грязные носки сапог. Как сжалась челюсть, посылая болезненные импульсы куда-то в мозг. А затем я медленно выдохнула, на мгновение прикрыв веки. Почти что заставила себя пошевелиться, чувствуя, как сердце лупит в груди. Думать о семье наедине с собой было проще, чем говорить о ней с кем-то другим. Однако, неожиданно для себя, мой абсолютно твердый голос произнес: — Я ничего не слышала о потерях наших знаменосцев. Ашер помолчал, грустно усмехнувшись, после чего ответил: — Мой отец погиб. Родрик был лишь ранен. Тяжело, но… — прерывистый вдох. — Он смог выжить. Добраться до дома. Не успел уберечься от одной войны, как влез в другую. — Ты о чем? — Уайтхиллам уж очень не нравится, что мы имеем власть над всей территорией Волчьего леса. Железностволы — вот за чем так яростно гонится Ладд. — Форрестер сжал зубы, желваки заходили под кожей, подбородок его задрожал, а из горла вырвался то ли рык, то ли стон. Но невероятным усилием воли он все же продолжал говорить спокойно: — Рамси Болтон убил моего младшего брата Итана и взял в плен другого — все это из-за Уайтхилла. Черт, меня даже за Узкое море упекли из-за него! Злость вспыхнула в нем мгновенно, поразив тело и разум, и казалось, будто до нее можно дотронуться кончиками пальцев, почувствовать жар и обжечься. Мужчина действительно разгорался с одной искры. — Я… слышала об этой истории. — зачем-то глупо пробормотала я, чувствуя, как невидимая петля затягивается на горле, но все же не теряла надежду о том, что мой тихий лепет потонет в звуках приливающих волн. — Мира? — едва ли не рыча спросил Ашер, косясь на меня исподлобья. — Почти. Маргери Тирелл со слов Миры. — в памяти туманно то и дело всплывали отрывки из нашего с девушкой разговора. — Она говорила, что ты полюбил дочь врага твоей семьи. Мужчина вздохнул — тяжело и несколько обреченно. Провел ладонью по медовым волосам, нахмурился, будто бы задумавшись о чем-то мрачном, а затем, решившись, молвил: — Это правда. — беспристрастно бросил он. — Гвин совсем не была похожа на своего отца. Я, когда впервые ее увидел, не мог глаз оторвать, честно признаю. Волосы у неё были замечательно красивые. Пшенично-золотые. Ни у кого больше таких не видал. Мне часто хотелось их потрогать. Просто погладить. Пощупать. Эта мысль не покидала мою голову несколько ночей подряд. А после того, когда она впервые заговорила со мной, я и вовсе понял, что пропал. — на сухих губах растянулась мечтательная улыбка. — Я осознал, что люблю ее. Люблю землю под ее ногами, и воздух над ее головой, и все, к чему она прикасается, и каждое слово, которое она говорит. Я люблю каждый ее взгляд, и каждое движение, и ее всю целиком. Я признался ей в ту же ночь, как признался в этом самому себе. Сказал ей, что если я овладею женщиной, то я захочу ее всю, без остатка. Гвин лишь улыбнулась и сказала, что согласна на все, лишь бы я был рядом. С тех пор она приходила ко мне каждый день, а ждать её я начинал уже с утра. Ожидание это выражалось в том, что я ходил по замку и считал ступени. — Ашер поджал губы с досадой сжав ладони в кулаки так сильно, что костяшки побелели. — Но у таких, как мы, нет будущего. Мы просто растем, как сорняки, загнанные в невыносимые условия. Ладд Уайтхилл, узнав о нашей связи, был страшно зол и грозился вырезать мою семью с корнями. Потому-то отец и сослал меня в Вольные города. Я был зол, Боги, знала бы ты, как я злился. Проклинал Уайтхилла и грозился прирезать его во сне. Орал о том, что пойду на войну, если это цена за жизнь вместе с Гвин. Только она меня и смогла успокоить тогда. Конечно, мы не виделись, но она написала письмо. Умоляла не следовать слепой ярости. — мужчина вздохнул, поник и словно состарился лет на десять. — Я отпустил ее тогда. Потому что люблю ее. Наши судьбы тесно сплелись, но так и не соединились. Быть может на то воля Богов. Но почему тогда Боги так жестоки? — Я не знаю, Ашер. — шепот тонул в шуме волн. Он медленно поднял глаза. Почему-то, они превратились из серебряно-серых в угольно-чёрные. Таким бывает небо перед страшной бурей или сильным дождём. — Знаю только, что любовь — камень на нашей шее, с которым мы идем ко дну. Эти мысли были слишком быстрыми. Слишком неуместными, тяжелыми, беспокоящими, нужными. Ногти настойчиво впились в ладони, царапая тонкую кожу. Форрестер невесело усмехнулся. — Но я люблю этот камень и жить без него не могу. — Как и я. Мужчина застыл с приоткрытым ртом. Серые глаза посмотрели на меня. Тяжело и пронзительно, заставляя затаить дыхание. А затем в них мелькнула тень понимания. — Что же… Приятно знать, что ты с кем-то в одной лодке. — Уж мы с тобой точно в одной лодке. — усмехнулась я и Ашер тут же прыснул. — Так почему ты вдруг решила вернуться домой? — отсмеявшись, поинтересовался мужчина. Он уже не выглядел таким напряженным, каким был пару секунд назад. — На Севере сейчас совсем не безопасно, тем более для тебя. — Я… Я узнала, что мои брат и сестра живы. И что Джон собирается вступить с Болтонами в бой. В общем-то это все. — Понимаю. Тоже не могу отсиживаться где-то в пекле, пока моя семья в опасности. — Рада, что хоть кто-то понимает меня. — пробормотала я. — Мой друг всячески отговаривал меня от этого, как он выразился, «смертоносного» путешествия. Хотя до сих пор все идет достаточно хорошо. — Нам везет, что никому нет дела до моря. Все вокруг озабочены другими вещами. — фыркнул Ашер. — Грызут друг другу глотки на суше. — Именно. — резко кивнул мужчина. — Однако, если твой друг действительно друг тебе, тогда он справедливо опасался. — Почему же? — насупилась я.  — Я искренне верю, что существуют натуры совершенно непригодные к действию, которые, однако, под влиянием таинственного и незнакомого импульса действуют иногда с такой стремительностью, на которую даже сами они сочли бы себя неспособными, но все же… Несмотря на то, как бы ты ни была хороша, близкие люди продолжат опасаться за тебя. На то они и близкие. — Я просто устала. — признание далось легко. — Устала, что меня считают пешкой в чужих руках. Устала убегать от опасностей, оттягивая ненавистное столкновение. Я несколько лет пыталась найти в себе то мужество, чтобы сломать стену, за которой прячусь. Отец однажды сказал мне, что человек, не готовый сражаться за то, чего хочет, заслуживает только то, что имеет. Я готова сражаться. — в голосе прорезалась сталь. — Пускай это глупо или наивно, но я считаю, что лишь одно зерно способно склонить чашу весов. Ашер немного помолчал, задумавшись. Нахмурился. Тяжело вздохнул, а затем, наконец, произнес: — Ты права. Один человек может стать залогом победы или поражения. Никто не знает, как всё обернётся, но есть одна вещь. — его серые глаза, блеснув словно жемчуг, внимательно посмотрели в мои. — Если вступаешь в игру, боясь проиграть, то не надейся на выигрыш. — Я не этого боюсь. — холодно отчеканила я, на мгновение прикрыв глаза. — Я Старк и во мне волчья кровь. Я умею сидеть в седле, владею мечом, неплохо стреляю и не боюсь ни боли, ни смерти. — Я сегодня дождусь помощи одной высокопочтенной миледи или в одиночестве сотру руки до крови? — нахальный голос Бески заставляет обернуться и встретиться с ее недовольным лицом. Форрестер рассмеялся — звонко и легко, словно и не было никакого непростого разговора. — Уже иду. — бросила я, и крик растворился в порыве холодного ветра. Признаться честно, девушка неплохо справлялась и без меня, и несмотря на то, что драить палубу не хотелось, я не могла нарушить обещания, данного ей. Тем более, я сама предложила свою помощь. Внезапно до ушей долетел нежный тихий звук, который я некогда слышала в залах Винтерфелла. Обернувшись, взгляд зацепился за мужчину, окруженного наемниками, что внимательно слушали его игру. В руках у него была арфа — небольшая деревянная. Такая совсем немного стоит. — Не знала, что среди них есть певец. — растерянно пробормотала я, обращаясь к Беске. — Он прибыл с Речных Земель в Миэрин не так давно и, дождавшись момента, решил вновь ускользнуть домой. — резковато ответила девушка, не отвлекаясь от своего занятия. И только сейчас я заметила, что певец действительно отличался от остальных. Пальцы его были несколько длиннее, да и цвет кожи светлее. Тихие звуки арфы звенели как серебро, заполняя «Балерион». Я аккуратно взяла брошенную Беской тряпку и принялась мыть, как тут мужчина запел:

В замке чужом, в королевской гавани Птица певчая живёт. Поймана Львом в сердце клетки каменном, Песни дивные поёт. Лев молодой и в грехах не кается, Он по-львиному жесток. Птичка поёт, чтобы Льву понравиться, Но навис над нею рок.

У меня перехватывает дыхание. Замираю, тщательнее прислушиваясь к песне певца, и сжимаю тряпку так сильно, что пальцы начинает жечь. — В чем дело? — вопрос Бески остается без ответа, с губ срывается лишь тихое шипение, заставляющее девушку замолчать. Она закатывает свои карие глаза так сильно, что, должно быть, становится больно. Певец продолжал. Он пел мягким и гибким голосом так, словно ему чего-то было ужасно жалко, — а струны дрожали и пели с ним вместе, то вторя ему еле слышно, то покрывая его громким, страстным звоном:

Птичка, птичка в золотой клетке, Что же ты ждёшь — венец или нож?

Я знала о ком эта песня. Была бы дурой, если бы не поняла. Только вот… Неужели даже простые певцы знают о подробностях игр высокородных лордов и леди? Последняя нота была высока и хотела быть ещё выше, но у певца недоставало желания или голоса, и она порвалась как-то сразу, оставляя после себя странную горесть на сердце:

Лети, птичка, с ветки на ветку, Жаль, что ты мне уже никогда не споёшь…*

Он замолк. На палубе повисла тишина, а затем вновь разразились громкие разговоры. Холодок бежит по позвонкам, облизывая каждую косточку, когда перед глазами возникает образ рыжеволосой сестрицы. Ты всегда любила песни, Санса. С самого детства. Чтобы ты сказала, услышав песню о самой себе? — Я хочу поговорить с ним. — неожиданно резко бросила я, кивнув в сторону мужчины с арфой. — Э-э-э, нет! — загорелые пальцы перехватили мое запястье, сжимая. Меня передернуло. — Вначале, Ваша высокородная милость, Вы поможете мне разобраться с грязью на посудине, а потом можете идти куда глаза глядят. — привычно съязвила Беска, разжимая пальцы. Я равнодушно пожала плечами. Поговорю сейчас или потом — разницы не было. В открытом море певец уж никуда не денется.

***

Прохладный ночной воздух холодит кожу, заставляя зябко поежиться. Темнота не тревожит, наоборот — дарит чувство уюта и защищенности. Поднимаю голову вверх, глядя на небо, и понимаю, что очень люблю звезды и ночь. Намного больше солнечного дня, если честно. Солнце обжигает, иссушает и ослепляет. А мягкие далекие звезды навевают самые светлые и чистые воспоминания, заставляют посмотреть вокруг, вспомнить о других, обратить внимание на мысли, чувства. Далекие голоса наемников, что играли в кости, звучат приглушенно, будто бы мы находились на разных кораблях. Внутри меня бушевало волнение. «Балерион» вот-вот должен был причалить к берегу, а это значило, что от родных земель меня стало бы отделять всего несколько тысяч лиг. Желудок скрутился в тугой узел и уныло подвывал. Я сегодня и впрямь съела ужасно мало — злополучное яблоко и кусочек черного хлеба с твердым сыром -, но почему-то была уверена, что если съем больше, то меня непременно стошнит. — Птичка, птичка… — тихо напевала я себе под нос, невольно усмехаясь. Поговорив с певцом, чье имя оказалось Крофт, я узнала две удивительные вещи. Во-первых, мужчина признался, что был в столице всего однажды — и этот день был ознаменован казнью Эддарда Старка. Тогда-то он впервые и увидел Сансу Старк воочию. Признаться честно, разглядеть ее в бушующей толпе было не так сложно. А во-вторых, через какое-то время по дороге в Речные Земли ему посчастливилось встретить самого неожиданного человека на свете — Сандора Клигана. — Это было уже после битвы со Станнисом Баратеоном. — призадумавшись, ответил мужчина. — Да, точно после. Я остановился в одной изветшалой таверне. Около полудня там появился он — здоровый, с ожогом на пол лица. Он не ел, лишь заказал себе эля. Я подумал — какой удивительный человек! Слово за словом, кружка за кружкой, и мы разговорились. Клиган поведал мне о сестрах Старк, что проживают в столице. А почему Вы интересуетесь? — Потому что я сестра той, о которой Вы поете. — лицо мужчины вытянулось от удивления. Признаться честно, я и сама была удивлена не меньше. Слабо верилось в то, что Сандор Клиган стал бы рассказывать первому встречному о делах в столице. Хотя… Это ведь никакой и не секрет, верно? — Старк. — голос Бески раздался над самым ухом, выдернув меня из цепких лап размышлений. Я вздрогнула, не ожидав, что она подкрадется сзади. На губах девушки растянулась насмешливая улыбка. Она, коротко хохотнув, грузно опустилась рядом со мной, наблюдая за мерцающими звездами. — На Севере даже небо другое. — Разве? — я напряглась, судорожно мечась взглядом от одного огонька к другому. — Никогда не замечала. Девушка вздохнула. А затем, несколько раздраженно выдала: — Ашер заметил, что у берега слишком тихо. Ни охраны, ни кораблей. Я думаю, что все они могли направиться воевать за одного из ваших королей, но он другого мнения. — Ожидает засады? — А ты догадливая. — фыркнула Беска, зыркнув на меня своими карими глазами. — Я поговорила с нашим маленьким войском. — она кивнула в сторону играющих мужчин. — Они, вроде как, готовы ко всему. — А ты? — Что я? — не поняла девушка. — Готова ко всему? — язык прошелся по пересохшим губам. Беска усмехнулась. — Я задушила громадного мужика, едва мне исполнилось десять. Конечно, я готова. — Рискну сказать, что это впечатляет. Если, конечно, человек был ужасным. — А то, как же. — она снова фыркнула, крутя в пальцах длинный блестящий нож. — Мой папенька был тем еще ублюдком. Я вздрогнула — ужасно отчужденным показался мне ее голос. Беска не заметила моей растерянности или же попросту проигнорировала ее, лишь прищурилась, высматривая в ночной тьме берег, и громко объявила: — Причаливаем, господа! Наемники с другого конца палубы радостно загоготали, вскакивая со своих мест. Я мельком покосилась на Ашера, что стоял на капитанском мостике. Даже в темноте можно было разглядеть, насколько он напряжен — губы сомкнуты в тонкую полосу, желваки показались под кожей, пальцы вцепились в штурвал до побелевших костяшек. Под кожей разгоралось волнение вперемешку с радостным предвкушением. Такое чувство находит тебя, когда отец впервые разрешает сесть на лошадь. Или позволяет тебе тайком побороться с братьями на мечах, пока бдительный взор матушки не успел усмотреть данное непотребство. Но едва «Балерион» пришвартовал, как плечи тут же обдало колючим холодом. Кутаюсь сильнее в свой плащ, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Вдох. Выдох. Вдох. Все хорошо, Джейн. Все хорошо. Холодная ночь была прозрачна. Ветер нес морозный запах хвойных деревьев. Когда я ступаю на твердую подмерзшую землю, то меня точно прошибает насквозь. Сердце вот-вот готово раздробить ребра и пробиться сквозь легкие наружу. Пальцы потянулись к капюшону, скидывая плотную ткань с головы. Прислушиваясь, как хрустит замерзшая трава под ногами, я глубоко вздыхаю, впуская холодный воздух в легкие. Он пах Севером. Пах домом. Волчий лес оказал радушное приветствие, и даже сквозь ночной мрак можно было разглядеть упрямые страж-деревья в серо-зеленых игольчатых шубах, могучие дубы и колонны железностволов, древние, как само королевство. Счастливая улыбка растянулась на губах, когда я заметила высокую фигуру, закутанную в черный плащ, прямо перед собой. — Леди Старк. — промолвил мужской голос, а затем упавший на лицо человека свет луны помог разглядеть мне его. Не успела я и рта раскрыть, как Ашер воскликнул: — Родрик! — он кинулся к брату, стискивая его в медвежьих объятиях. Затем резко отпрянул, вглядываясь в его лицо, колко усмехнувшись: — Раньше ты был симпатичнее. Родрик покачал головой, но уголки губ его предательски поползли вверх. — Это досталось мне от солдата Фреев. — мужчина снял капюшон, обнажая лицо. Бледная кожа в лунном свете казалась и вовсе белой, лишь рваный бугристый шрам, прочерчивающий правую скулу, казался темно-коричневым. — Здесь мерзко и холодно. — с южным акцентом бросил один из наемников, что стоял позади. — Я обещал, что вам заплатят. — повысив голос ответил Ашер. — Но не обещал, что будет тепло. — Нет времени для разговоров. — ворчливо объявил Родрик и глаза его блеснули недобрым огоньком. — Миледи Старк, я рад видеть Вас живой. — И я рада знать, что Вы живы, Родрик. — голос сквозил неподдельным облегчением. — Прошу меня простить, но Вы не встречались ни с кем из моей семьи? — Да, Ваш брат… Мужчина не договорил. Его перебила стрела, рассекшая воздух, и пролетевшая совсем рядом с его лицом. Собственный рваный выдох показался чьим-то чужим и неестественным, когда вторая стрела, золотым лучом сверкнув в ночи, едва не угодила Беске меж глаз. «Ну почему именно сейчас, когда я только ступила на родную землю?» — промелькнуло в голове. — Началось. — яростно прорычал Родрик, доставая меч из ножен. — О, как же давно я не убивал Уайтхиллов. — насмешливый голос Ашера эхом раздавался где-то на периферии сознания, когда мои ледяные пальцы вцепились в рукоять клинка. Его настроения я не разделяла. Несколько тысяч мыслей нитями переплелись в голове, и казалось, что звёзд на небе гораздо меньше, чем этих мыслей. Из-за густых деревьев послышался боевой клич, а после к нам выбежали люди — с мечами, копьями, луками. Родрик первый ринулся вперед, за ним последовало несколько наемников, а после подоспел и Ашер. Мысленно ударив себя по щеке, заставляю собраться и не медлить, однако страх берет свое — солдатов гораздо больше, чем тех же каменных людей. Сжимаю меч сильнее и на мгновение прикрываю глаза. Глупая, это не прогонит шум вражеского войска. Робб всегда говорил, что перед тем, как начать убивать других, нужно убить что-то в себе. Этим «что-то» была беспомощная девочка, стоящая на улицах Королевской Гавани, и наблюдающая как кровь медленно вытекает из ее первой жертвы. Так что я была готова. Но почему тогда ноги совсем не хотят слушаться? Чьи-то пальцы сжимают мое запястье и оттягивают в сторону. Оборачиваюсь, замечая Беску. Она кричит мне что-то, но я не слышу. Делаю глубокий вдох, а потом кидаюсь вперед на близстоящего солдата. Он отшатнулся, неловко повернувшись в своих доспехах, и попытался задеть меня копьем. Меч резанул по наконечнику, затем нашел кисть и, не обращая никакого внимания на вопли противника, ударил по сгибу локтя. Багровая кровь хлестала по земле, пока мужчина бился в агонии. — Сзади, Джейн! — крикнул мне чей-то голос. Рывком обернувшись и едва не угодив под стрелу, я сделала выпад рассекая воздух с гулким свистом в сторону мужчины, что занес надо мной топор. Он махал им резво и с силой, пытаясь задеть мое плечо, или же попросту раскроить череп на две половинки. Парирую удары и ускользая от смертоносного лезвия вновь и вновь до того момента, пока не слышу, как учащается дыхание противника. Тяжелые доспехи явно ослабляют их быстрее и делают менее поворотливыми. Почему бы этим не воспользоваться? Когда точно понимаю, что солдат выдохся, резко взмахиваю мечом рассекая тонкую кожу на горле. Рука багровела, чужая кровь стекала по локтям, капала на одежду. В ушах звенело от лязгающего вокруг металла. Запах крови кружил голову, тут же захотелось закашляться. Невесть откуда взявшийся рыцарь кинулся на меня, обваливая град сильных и хлестких ударов. Он был уже более быстр и ловок, каждый раз юрко ускользая от лезвия моего клинка. Меч в руке стремительно тяжелеет. Я начинаю злиться. Буквально чувствую, как внутри вскипает яростный огонь и несусь прямиком на мужчину, раздраженно сопя носом. Мышцы горят, ноги то и дело норовят запутаться между собой, но я все равно стою, гордо расправив плечи, выдерживая и отражая каждый удар. Вдруг ко мне подоспевает еще один — высокий, с тяжелым двуручным мечом. Точно знаю, что он тяжелый, так как у отца был подобный. Горло раздирает в спазме, но я терпеливо сглатываю, уворачиваясь от смертоносных ударов. К щекам приливает кровь, голова будто наполнена свинцом. Боль растекается от кончиков пальцев по всему телу. Какой-то потаенной части души хочется завыть от ужаса, однако я упрямо стискиваю зубы и держу голову ровно до боли в шее. Рыцарь с двуручным мечом делает выпад, но я резво отскакиваю, и тут же ощущаю резкую боль в левом плече. Мельком мазнув по блестящей стреле, резко выдергиваю ее из руки, едва не зарычав от негодования. По древку стекает теплая и вязкая кровь. Чувствую, как плечо саднит, но стараюсь не обращать на него никакого внимания. Вновь бросаюсь вперед и решительно всаживаю меж глаз рыцарю напротив злополучную стрелу. Под ногами плавится земля. Грудь обдирает сухой воздух: неестественно теплый, как молоко. Со злостью сжимаю зубы, огибая очередного противника. Кровь заливает пальцы, руки, размазывается по лицу. Ее запах везде и от него в горле встает неприятный спазм. Грузному рыцарю явно надоело защищаться, потому он атакует, обваливая на меня лавину ударов, а затем толкает меня ногой в живот, и я тут же падаю на промерзшую землю, давясь раздирающим глотку кашлем. Едва успеваю отразить его удар, пользуюсь моментом, и достаю охотничий нож, вонзая его в яремную впадину. Мужчина захлебывается, из его рта хлещет кровь, капает на мое лицо, волосы. Кажется, в этот момент с губ срывается шепот, но я не слышу собственных слов и не понимаю их значения. Поднимаюсь с пропитанной кровью земли, чувствуя, как липкая субстанция стекает по коже. Мельком смотрю вокруг, отмечая, что на Ашера, что сражался неподалеку, напали сразу двое. Пользуясь моментом, на дрожащих ногах бегу к мужчине, и умудряюсь раскроить одному из рыцарей горло со спины, с отвращением глядя на открывшиеся виду связки. Форрестер, окропленный чужой кровью, дарит мне мимолетный взгляд, а затем его глаза расширяются от ужаса. Он что-то кричит, но я не слышу, что, потому что из горла вырывается отчаянный стон. Боль расплавленным металлом растекается в груди, когда нахожу в себе силы опустить голову, замечая горящую стрелу, торчащую подле ключицы. Огонь, свободно гуляя по телу, перескакивает на ткань плаща, обжигает горло, заставляя упасть на землю и закашляться от боли. Казалось, еще чуть-чуть, и я вот-вот выкашляю собственные легкие. Пальцы вцепились в плавящуюся кожу, в нос ударил запах горелого мяса вперемешку с пламенем. Из глаз невольно брызнули слезы. Чья-то рука коснулась плеча, и я тут же задохнулась в новом приступе агонии. Пальцы исчезли, а я чувствовала, что второй раз не выдержу такого прикосновения. В уши ворвались чьи-то крики. И, кажется, ржание коней… Глаза были распахнуты, но я видела лишь сероватую дымку и рыже-красные отблески, танцующие где-то у меня на груди. Запах горелого мяса, собственной плоти, вызывал тошноту и, где-то в глубинах сознания, торжествовал страх. Перед глазами замаячили образы: отец, целующий меня в лоб, мама, терпеливо заплетающая мои длинные волосы; старшие братья, играющие со мной в снежки, когда погода была благодатной, Санса, поющая подле белоснежного чардрева и маленькая Арья — неугомонная, как и всегда. Я вижу Брана, что лазает по каменным стенам. Слышу звонкий смех Рикона. Замечаю дядю Бенджена и Родрика Касселя, что разговаривают о чем-то своем, найдя себя уголок во внутреннем дворе. Мейстер Лювин вновь говорит со мной об истории великих Домов, септа Мордейн сердится, когда я не желаю вышивать. Тирион, с задумчивым видом читающий очередную книгу о драконах. А еще я вижу золотые волосы и зеленые глаза Джейме Ланнистера, смотрящие на меня откуда-то из глубины ночного мрака. — Джейн! — кто-то зовет меня по имени, но голос кажется таким далеким, что я и вовсе не слышу его. И последнее, что вижу, перед тем как потерять сознание — глаза, цвета изумруда, окрашиваются в глубокий цвет мускатного ореха, а в них плещется ужас.

***

      JAIME Жемчужная сегодня была беспокойна — он понял это по прижатым к голове ушам. Но навряд ли лишь шум столицы и тысячное войско Тиреллов, что направлялось по направлению к ним, волновало кобылу. Относительно недавно она пережила роды. Самому Джейме, к сожалению, не посчастливилось поприсутствовать на этом событии, но конюх сказал, что все прошло довольно хорошо. Ланнистер зашел в конюшне сразу, как только смог и застал Жемчужную за кормлением своего новорожденного сына. Малыш был такой же белый, как и его мать, и рисковал стать таким же резвым. Недолго думая, Ланнистер, ласково погладив по холке, назвал его Вьюгой. Джейме на самом деле любил лошадей. Любил их с самого юного возраста и знал, как с ними обращаться. Потому-то роды его любимой кобылы были достаточно важным событием — это было тем, что смогло ненадолго порадовать мужчину за долгий промежуток времени. Солнце в столице припекало так, что хотелось бросить все и залезть прямиком в холодящие воды Черноводной. Оно грело плечи, что крылись за золотой броней, заглядывало в лицо, принуждая капельку пота медленно проскользить от виска до линии челюсти, сорваться и разбиться о каменную дорожку. Не верилось, что зима стояла на пороге. Может быть, в этот раз Старки ошиблись? — Отряд, стой! — скомандовал Мейс Тирелл в шлеме, украшенном позолоченными цветами. Все солдаты, как один, тут же остановились, простучав длинными пиками по каменной дороге. Мейс, мельком глянув на войско, обернулся к Джейме, приветственно кивая. Перо на его шлеме смешно дернулось. — Милорд. — Милорд. — повторил мужчина, кивнув Тиреллу в ответ. Мейс поджал губы и вновь повернулся к отряду, громко завопив: — Друзья мои, час настал! Этот город во власти безумия, и мои дети в его когтях! «Только не это». — подумалось Ланнистеру. Если речь Тирелла затянется надолго, то они потеряют драгоценное время, тем самым упустив нужный момент. Джейме этого не хотелось. Разбираться с последствиями было бы гораздо сложнее. — Мы должны загнать его обратно. — продолжал отец Маргери, и с губ мужчины сорвался мученический вздох. — Под камни, откуда оно вылезло! Безумию пришел конец! Тирелл прочистил горло и вновь кивнул Ланнистеру — мол, закончил. С плеч тут же будто камень свалился. — Вперед! — скомандовал капитан войска, и все они тут же двинулись к септе Бейелора. Мейс и Джейме не говорили, хоть и ехали впереди всех наравне. А о чем им было говорить? Тирелл был в курсе плана — запугать и добиться своего без крови. Ну, а если дело дойдет до оружия… Честно говоря, Ланнистеру очень этого не хотелось. Несмотря на то, что он желал смерти Его Воробейшеству по многим причинам, гибели остальных видеть желания не было. Когда они только подобрались к холму Висеньи, зеленые глаза смогли разглядеть сотню человек, а может и больше, что стояли около храма Семерых и взирали на Его Воробейшество снизу вверх, будто бы глядя на одного из Богов. — Богаты мы или бедны, знатны или нет, совершив грех мы должны его искупить. — удивительно громкий голос Воробья раздавался с каменных ступень септы. Он обернулся к Маргери, что скромно стояла позади, переплетая собственные пальцы между собой — вся растрепанная, в сером крестьянском платье. Джейме хмыкнул. Даже в таком одеянии девушка казалась необычайно прекрасной. — Маргери из Дома Тиреллов пришла сюда грешницей. Она стояла перед ликами Богов в святой септе и лгала. Она закрывала глаза на грехи ее брата. Она опозорила свой Дом, своего короля и себя. Раздражение разъедало изнутри, и тогда Джейме понял, что тянуть дальше нет смысла. Толпа громко ахнула, когда Жемчужная резво вылетела вперед, расступилась, испуганно пятясь подальше. Мейс последовал примеру Ланнистера, выскочив на своей лошади в центр и поглядел на дочь, чье лицо исказило удивление. Места горожан подле септы теперь занимали солдаты с гербами Тиреллов, где-то позади них стояли собственные, облаченные в золото. Из повозки, украшенной резными розами, поспешила выйти Оленна Тирелл, ни в коем случае не желая пропустить и минуты. Ей как и Серсее нравится все контролировать, даже если этот контроль был заключен в простом присутствии. — Отряд, стой! — командует капитан войска. — Смирно! Налево! А в груди Джейме разрастается чувство, отдаленно похожее на то, что он чувствовал раньше, когда вступал в бой. Он называл это боевой горячкой. Когда время замедляет свой ход и даже останавливается, когда исчезают прошлое и будущее, оставляя лишь один-единственный миг, когда ты забываешь свои страхи и мысли, забываешь о собственном теле. Конечно, больше рыцарь не ощущал ее так же остро, но призрачные отголоски былого чувства были приятны. — Лорд Тирелл. Сир Джейме. — обращается Его Воробейшество к каждому и гадко улыбается. — Извините, что прерываю. — твердым голосом выдал Джейме, глядя Воробью прямо в глаза. — Мы пришли за королевой Маргери и сиром Лорасом Тиреллом. Отдайте их нам, и мы уйдем. — Не в моей власти отдать их вам. — старик был непреклонен, размахивая своими худощавыми руками в воздухе. — И не в вашей власти их забрать. Со стороны горожан послышались одобрительные возгласы. Злость подбиралась к мужчине ближе, забиралась под кожу, раздирая внутренности, и заполняла собой все пространство. — Давай, девочка. — тихо командует он Жемчужной, послав ее коленями по направлению к Воробью. Кобыла резво пускается вперед, вскакивая на каменные ступени, и командир войска рассматривает это как призыв к действию. — Копья к бою! Ланнистер раздражено взмахивает левой рукой, как бы говоря — рано. Стискивает зубы, поднимая взгляд к старческому лицу, и молвит без запинки: — Я говорю от лица короля Томмена Баратеона, первого своего имени. — при упоминании этого имени невольно становится стыдно, ведь мужчина попросту наплевал на просьбу мальчишки не вмешиваться. Но разве он мог оставить все, как есть? Это вынужденная мера. Им нужно справиться с этим безумием, пока оно не разрушило город, а затем… Затем необходимо разобраться уже с другими проблемами, терзающими не сколько столицу, сколько их семью. Так что рыцарь заталкивает чувство стыда куда подальше, в самый прогнивший уголок его души, и гордо расправляет плечи. — Боги не признают его власти в этом деле. Ланнистер невесело усмехается, на мгновение ощущая, как ноют призрачные пальцы за золотой рукой. Боги вообще ничьей власти не признают, старик. Почему ты этого до сих пор не понял? — Вы уже оскорбили один из великих Домов. Больше этого не повторится. — отчеканил мужчина, нахмурившись. — Воробьи умрут все до единого, прежде чем Маргери Тирелл пройдет по этой улице. — Умереть во славу Богов — радость для любого из нас. — улыбнулся Его Воробейшество. — Мы жаждем этого. Джейме казалось, что он испытывает его терпение. Принуждает обратиться к оружию, когда рыцарю совершенно этого не хотелось. Изумрудные глаза зацепились за Ланселся Ланнистера с кровавой семиконечной звездой на лбу, мельком проскользили по остальным Воробьям, а затем удивленно переметнулись к старику, потому как он восторженно воскликнул: — Но не сегодня! Светлые брови удивленно поползли вверх, когда Его Воробейшество объявил: — Никто не пройдет путь искупления! Ланнистер поднял голову, поглядев в синие глаза Маргери, но та тут же опустила взгляд в пол. На ее лице не было удивления или облегчения — и это что-то задело внутри, тяжелым камнем навалилось на сердце, прижало грудную клетку, не давая возможности дышать. — Отставить! — где-то позади крикнул командир, приказывая убрать оружие. — Королева Маргери уже искупила свои грехи, приведя ближнего своего к истинному свету Семерых. Джейме приоткрыл рот, но тут же захлопнул его, недоверчиво щурясь. Тяжелые двери септы с грохотом отворились. По позвонкам пробежал предательский холодок, когда взгляд, пораженный изумлением, метнулся к вышедшему на ступени Томмену Баратеону с золотой короной на голове. Вместе с ним рядом шли гвардейцы, только вот Джейме не мог разглядеть их лиц из-за шлемов. Но это не так важно, как семиконечная звезда с короной в центре, что выгравирована на их панцирях. Ланнистер тут же подавился беспомощной злостью. Мальчишка держал спину ровно и ничуть не колебался, подойдя к Маргери и взяв ее белую ладонь в свою. Рыцарь чувствует, как все внутри напрягается, сжимает челюсть до тупой боли, и оборачивается к Королеве Шипов. Женщина лишь обессиленно качает головой. — Вместе мы возвещаем новую эпоху согласия. — продолжает Его Воробейшество. — Священный союз короны и веры. От радостных возгласов горожан закладывает уши. Маргери за руку с Томменом спускаются на несколько ступеней ниже, дабы стоять наравне со стариком. Король осматривает толпу, а затем бросает мимолетный взгляд на Джейме, но взгляд этот словно бы отвешивает ему хлесткую пощечину. В нем плещется разочарование. — Да здравствует король Томмен и королева Маргери! — раздается со всех сторон. — Корона и вера — вот два столпа, на которых стоит мир. — необычайно твердым голосом говорит мальчишка. — Вместе мы возродим славу Семи Королевств! Толпа радостно захлопала в ладоши, одобряя речь короля. А внутри у Джейме бушует ярость. И он не знал точно, кого на самом деле хочет убить — себя или Его Воробейшество, что самодовольно глядел на него сверху вниз. — Сир Джейме, — обратился к нему Томмен, не глядя, — Вы должны будете немедленно явиться в тронный зал к полудню. В груди стало холодно. Сказанное казалось приговором.

***

Чуть позже, стоя посреди тронного зала, окруженный гвардейцами, он точно знал, что предстоящий разговор не принесет ничего хорошего. Конечно, мужчина был уверен, что с головой он не расстанется —, его сын не пошел бы на такое. «Племянник». — мысленно одернул себя рыцарь. — «Твой племянник». Вздохнул, ощущая, как в груди что-то пронзительно воет и вновь задумался. Его точно накажут. Возможно, заставят пройти путь искупления или поместят в темницу. Или попытаются насильно принять их гребанную веру. С какой стороны не посмотри — любое наказание, казалось, было хуже другого. — Сир Джейме Ланнистер, подойдите ближе. — потребовал Томмен, нервно сжимая ладони в кулаки. Мужчина невольно отметил, что он больше не выглядел нелепо, сидя на троне. Джейме сделал несколько шагов вперед, чувствуя, какими вдруг деревянными стали ноги, и поймал на себе сочувственный взгляд Кивана Ланнистера, стоящего подле короля. Мужчину накрыла волна отвращения. «Не нужно меня жалеть». — крутилось в голове. — «Если бы у меня был шанс, я бы сделал это снова. Но на этот раз уже не медлил бы и позволил солдатам растерзать гнусного старика и его птичек». — Вы совершили преступление против веры. — молвил Томмен, буравя мужчину настойчивым взглядом, а затем с нажимом добавил: — А значит — совершили преступление против короны. Любой, кто нападет на корону, не пригоден для поста лорда-командующего Королевской гвардии. Его слова скользнули мимо ушей. Все вокруг затмевали странные противоречивые чувства, ключом бившие в грудине. Джейме подумал, что ему послышалось. Стоял, замерев на месте, всматриваясь в, такие похожие на собственные, зеленые глаза и недоуменно приподнял брови, ожидая, что мальчишка опровергнет сказанное. Но Баратеон молчал. Молчал, взирая на него с высоты Железного Трона Эйегона Завоевателя, и ожидал чего-то. Ланнистер быстро понял чего. — Я состоял в Королевской Гвардии еще до Вашего рождения. — отчеканил рыцарь, не веря в то, что от него решили отречься. — Вы не должны этого делать. Ни этого, ни чего-то другого. Мальчик замялся, поправив ладонью съехавшую золотую корону, а после произнес: — Я должен дать ответ Богам. — Только не сидя на этом троне. — только и сумел вымолвить Джейме, не в силах сказать что-либо еще. — Решение короны по этому делу окончательное. — повысив голос отбился король. Сейчас он казался чересчур решительным для четырнадцатилетнего мальчишки. — Снимите Ваш плащ, сир Джейме. Джейме едва не зарычал от вскипающей в крови злости. С ненавистью потянулся левой рукой к застежке плаща и рванул вниз, наверняка порвав ее. Белый плащ — один из немногих знаков его благородства — с шелестом коснулся пола. Затем туда же полетели и позолоченные доспехи, чей пронзительный металлический звон отдавался от пустых стен эхом. Томмен беспристрастно наблюдал за движениями мужчины. Молчал, и молчание это действовало на нервы. — Теперь меня проведут по улицам голышом? — ядовито осведомился Ланнистер. — Или перед этим продержат пару месяцев в подвале септы, чтобы я постиг всю милость Богов? Король казался равнодушным. — Вы многие годы верно служили своему Дому и своему королю. Продолжите служить и дальше. — Джейме подавил в глотке нервный смешок. Продолжит служить? В качестве кого, Томмен? Но следующие слова короля поразили его еще больше: — Но не в этом городе. Вы отправитесь в Риверран. — рыцарь непонимающе нахмурился. — Наши союзники к большому несчастью упустили его, и теперь там заправляют враги. Я говорю о Талли. В голове мужчины невольно всплыл образ Кейтлин Талли, ее огненно-рыжие волосы и голубые глаза, в которых блестела северная сталь. — Я желаю, чтобы Вы отбили замок, лорд Джейме. — от такого обращения по спине поползли мурашки. Ланнистер усмехнулся. Он вновь стал лордом со всеми своими титулами и землями, да вот только жены рядом не было. — Отбейте его, а затем я решу, где Вы пригодитесь мне дальше. Честно говоря, в этот момент Джейме захотелось расхохотаться. Глупо и несколько по-безумному. Потом позвать Бронна и попросить его собрать всех лучших убийц, которые ему известны, а затем направиться к септе и обезглавить каждого Воробья, проливая их кровь в священном месте. Его Воробейшеством он занялся бы лично. С удовольствием бы наблюдал, как жизнь меркнет в его мутных серых глазах, как худощавое тело камнем падает на пол. Он заслужил такой участи. Заслужил, потому что пошатнул власть его Дома, его семьи. А что самое ужасное — он украл его сына. И если его не остановить, то он продолжит красть все то оставшееся, что было дорого рыцарю. Ланнистеры всегда платят свои долги. Вот и Его Воробейшеству он заплатит сполна. Джейме растерянно моргнул, избавляя себя от кровавых образов, и посмотрел Томмену в глаза. Долго вглядывался, будто пытаясь прочитать его мысли, а затем кивнул, так медленно, что буквально слышал собственное напряженное дыхание. — Как будет угодно, Ваша милость. И вышел из зала, лишь позже поняв, каким леденящим душу холодом сквозил его голос.