Приди ко мне Через тьму и мрак с Востока! Приди ко мне Через бездну лиг, Через пропасть лет — Приди ко мне…
Я думала, что умерла, когда услышала тихий хруст. Затем еще раз. И еще. Не совсем понимаю, что так хрустит — замерзшая трава или мои ребра, пронзительно ноющие после сражения. Сознание медленно возвращается ко мне, и я, наконец, понимаю, что не мертва. С трудом разлепляю опухшие веки и глаза тут же пронзает резкая боль от яркого света языков пламени, танцующих в камине. Болезненно морщусь, пытаясь прикрыть лицо ладонью, но и рука не желает меня слушать, лишь ощущается тяжелым камнем. Зажмуриваюсь так сильно, что в темноте под веками задребезжали красные пятна. Затем, когда глаза начинают потихоньку привыкать к свету, я замечаю, что на мне больше нет грязной, пропитанной кровью одежды — лишь тонкая ночная сорочка. Я больше не в лесу — лежу на кровати, под головой лежит пуховая подушка, поверх тела толстое серое одеяло. Пытаюсь подняться на локтях и тут же чувствую, как резкая боль пронзает плечо, заставив громко охнуть. — Джейн? — знакомый тихий голос врывается в уши. Медленно, стараясь не повредить шею, поворачиваю голову и тут же широко распахиваю глаза. Несколько раз быстро моргаю. Смотрю на него и дышу медленно да глубоко, прежде чем распахнуть рот. Но ничего не говорю, лишь глотаю холодный воздух. Мечу глаз от темной отросшей бороды к таким же темным кудрявым волосам, подмечаю шрам над густой левой бровью, лучистые морщинки возле глаз, а затем заглядываю в карие блюдца, не веря происходящему. — Джон… — собственный хриплый голос казался чужим. — Это правда ты? — он был словно призрак из прошлого, такой знакомый и родной и чужой одновременно. Брат, которого я искала все эти долгие годы, возмужал и стал походить на отца больше, чем когда-либо. Несмотря на светлость кожи, на которой плясали отблески каминного огня, лицо его казалось тёмным и отчуждённым. Длинные ресницы отбрасывали тени на покрытые царапинами скулы. Хотелось коснуться его. Коснуться, чтобы удостовериться в том, что он настоящий. Он смотрит на меня и не может оторвать взгляда, впитывая каждую черту. Затем, будто бы опасаясь, тихо произносит: — Я так боялся, что навсегда потерял тебя… Я дернулась, как от удара, и поморщилась, качая головой. А затем, к собственному стыду, беспомощно разрыдалась. Не обращая внимания на острую боль, тянусь ладонями в сторону брата, желая поскорее оказаться в его объятиях. Он понимает мою немую просьбу, тут же срывается с кресла, и прижимает мою голову к своей груди, зарываясь носом в волосы. Сухие пальцы касаются виска, гладят мою разгоряченную щеку. Он облегченно вздыхает, прикрыв глаза, пока я вся трясусь, глупо роняя слезы на его руки, одну за другой. Прижимаюсь к юноше крепче, забывая про боль и головокружение, забывая о своих страхах и о волчьей гордости. Мне просто нужно, чтобы он был ближе. Чувствовать это теплое дыхание, касающееся шеи. Чувствовать сухие шероховатые ладони, так бережно и мягко прижимающие меня к теплой широкой груди, из которой стремится вырваться сердце. Чувствовать этот запах, которым пропах Джон. Запах Севера. Запах дома. Из глотки вырывается задушенный всхлип. — Тише. — сорвалось с его дрожащих губ. — Не плачь. Только не плачь. Все остальное уже не важно. Важно лишь то, что происходит с нами сейчас… Важно то, что скоро мы будем дома. Сквозь слезы выдавливаю из себя улыбку, теснее прижимаясь к Джону. — Я уже дома. Он вздрагивает, каменеет под моими пальцами. Немного влажные и горячие губы касаются моего разгоряченного виска и оставляют на коже долгий горький поцелуй. — Моя храбрая сестрица. — прошептал он куда-то в мои волосы и на мгновение отпрянул, грустно улыбаясь, и улыбка эта отразила всю боль прожитых потерь, которые перенесли мы вместе, просто на разных концах света. Я жадно блуждала по нему глазами, цепляясь за каждую черту, будь то почти незаметный тонкий шрам, пересекающий скулу, или крошечная морщинка там, где ей вовсе не место. Взгляд упал на кисти рук, на грубые ладони и длинные пальцы, что судорожно сжимали мои стиснутые кулаки, покрытые ссадинами. Я чувствовала как они касаются кожи, слегка царапая сухими мозолями от меча. А затем большие пальцы коснулись моих щек, стирая слезы. Волосы падают на влажную кожу, ледяные руки жмутся к груди. Сердце заходится, заставляя давиться каждым сбитым вдохом. Происходящее казалось нереальным, будто бы желанный сон стал явью. — Твои волосы стали короче. — едва слышно шепчет Сноу. — А твои длиннее. — легко улыбаюсь я сквозь слезы. И вправду, черные волосы больше не топорщились задорными кудрями, а аккуратно были собраны сзади, на манер того, как собирал свои волосы отец. Уголки юношеских губ стремительно ползут вверх, но почти сразу же возвращаются в привычное положение, когда мимолетный взгляд останавливается на моих обнаженных ключицах. — Останется шрам. — с сожалением в голосе произносит он. Глупо опускаю голову вниз и понимаю, как скверно выглядит кожа. Она была не красной, а какой-то темно-рыжей, рваное пятно кое-где обрамляли надутые пузырьки с жидкостью. Место ожога, кажущееся влажным и простиравшееся от самой грудины до яремной впадины, невыносимо горело и чесалось, но лучше уж так, нежели та боль, что накрыла меня, когда стрела достигла цели. От нее, кстати говоря, тоже осталась рана — зазубренная и багровая, выглядящая ничуть не лучше. — Не страшно. — бросила я, не в силах отвести взгляда от раскрасневшейся кожи, но в собственные слова все равно не поверила. Невольно вспомнила Сандора Клигана и его обезображенное огнем лицо. — Он неплохо заживает. — словно успокаивая произносит Сноу. — Мейстер Ортенгрин сказал, что за несколько дней боль не утихнет совсем, но обязательно притупится. Юношеская теплая ладонь мягко коснулась моего лба. Джон вздохнул. — Лихорадка еще держится. — Глупости. — отмахнулась я, морщась от резкой боли в плече. — Пить хочешь? — отрицательно мотаю головой. — Может чашу сонного вина? — Сноу не унимался, беспокойно наблюдая за моими действиями. — Нет уж. Я не для этого пересекла Узкое море. — бросив мимолетный взгляд на окно, замечаю как темно снаружи, и лишь тусклый свет луны освещает темные макушки деревьев. — Сколько еще до рассвета? — Понятия не имею. — вздохнул брат, потирая ребром ладони висок. — Я потерял счет времени. Может все же выпьешь макового молока? Или мне стоит позвать мейстера? — Это мне нужно сейчас меньше всего. — устало бормочу я, откидываясь на мягкие подушки и позволяя себе насладиться мягкостью постели. Изнеможенный вздох срывается с губ, растворяется в воздухе. — Где мы? — В Железном Форте. Тебе, кстати, ужасно повезло, что у Форресторов внимательные разведчики. Если бы не они, никто бы так и не узнал, что у берега развязался бой, и я бы не поспешил на помощь. А вообще мы тут… — он не договорил. Дверь, сделанная из черного дерева, приоткрылась и девичий голос тихо, словно бы опасаясь, прошептал: — Джон? Я услышала шум и… Санса чуть смелее высунула голову и тут же округлила синие глаза — это заставило меня вздрогнуть. Внутри стремительно разрасталось что-то огромное, заставляющее губы задрожать. Это она? Правда она? Отблески огня запутались в рыжих волосах, бледная кожа словно стала еще тоньше, лицо осунулось и заострилось, а глаза… В глазах собирались стеклянные слезы. Санса все смотрит на меня и дышит медленно и глубоко, краснеет пятнами, прежде чем делает шаг вперед. А после решительно приземляется на кровать, кутает меня в своих объятиях. Забывая о боли, прижимаюсь к сестрице сильнее, оборачиваю вокруг ее тонкой талии руки и глубоко вздыхаю. Она что-то шепчет, а уши улавливают лишь тихое и сдавленное: «я скучала по тебе». В горле встает гадкий ком и мне снова хочется разреветься, но я только и делаю, что глажу трясущимися пальцами шелковые волосы и бормочу ей что-то в ответ. Зажмуриваюсь, выдыхая ставший вдруг горьким воздух из лёгких. Это Санса. Моя Санса. Моя сестра. Сестра расцеловывает мои щеки и улыбается сквозь слезы, не в силах успокоиться. — Все хорошо. — лишь могу ответить ей я. — Я жива, видишь? Все хорошо. — Аккуратней, Санса. Не порань ее еще сильнее. — Санса с видимой неохотой размыкает кольцо рук, все же слушается брата, чуть отстраняясь, но с кровати не встает, лишь немного отодвигается, гладя своими пальцами мою ледяную ладонь. — Джон же просил тебя оставаться в безопасности, глупая. — прошептала сестрица, смахивая с покрасневших щек горячие слезы. — Почему ты не осталась? — Потому что безопасно там не было. — беспристрастно ответила я, осторожно пожимая плечами. — Безопасно лишь дома, а дом там, где вы. Последний всхлип сорвался с её губ. Санса рассмеялась. Легко и негромко, словно от облегчения. Она была такая настоящая, такая живая. И я поймала себя на мысли, что счастлива видеть сестру такой. — Джон, — обратилась я к явно задумавшемуся о чем-то брату, — ты так и не объяснил, что вы тут делаете. — Я собирался. — Сноу вздохнул, собираясь с мыслями. — Мы прибыли сюда вместе с Сансой не так давно в поисках союзников для предстоящей битвы с Болтоном. — голос его приобрел стальные нотки, а сестрица тут же заметно напряглась, расправляя серую юбку своего теплого платья. — Неделю назад мы уже навестили Хорнвудов и Мейзинов, а эта неделя ушла на Гловеров и Мормонтов. Ярким огнем перед глазами вспыхивает образ сорокалетнего рыцаря, и по позвонкам тут же бежит холодок. — Почему не Амберов? Или Карстарков? Они одни из самых влиятельных Домов на Севере. — Амберы и Карстарки уже принесли присягу Болтонам. — мрачно ответила сестра, с остервенением сжав ткань платья в кулаке. — Серьезно? — я раздосадованно выдохнула, уж точно не ожидая такого предательства от верных знаменосцев. — Ладно. А остальные что? Все прошло успешно? — Почти. — Джон неоднозначно покачал головой. — Лорд Халис Хорнвуд согласился почти что мгновенно. — пробормотала Санса, решаясь приподнять голову. — Он жаждет отомстить Рамси за то, что он сделал с его дочерью. — сестрица помолчала и мрачно добавила: — Год назад он похитил ее, силой женился на ней, изнасиловал и запер в башне. Эту свадьбу Рамси хотел использовать, чтобы объявить о своих притязаниях на земли Хорнвудов. Лорд Халис сказал, что его дочь нашли уже мертвой с обглоданными пальцами. Должно быть, ее никто не кормил. — Погоди, Санса. — говорить было тяжело не только из-за боли в теле, но и из-за жуткого рассказа сестры. — Кто такой… Как ты сказала? Р-рамси? — Рамси он… — она тяжело сглотнула, словно говорить об этом было почти что непосильно. — Он бастард Русе Болтона. Только вот он признал его своим наследником, потому когда я бежала из Королевской Гавани с Мизинцем… — С кем? — громко перебила я ее, не веря своим ушам, и осторожно приподнялась на локте. Сестра вздохнула — глубоко и медленно. Затем, опустив голову, как она всегда делала в детстве, когда чувствовала себя виноватой, произнесла: — Я причастна к убийству Джоффри. — признание оглушило, несмотря на то, что сказано оно было еле слышным шепотом. Я вздрогнула, потерянно хлопая ресницами, а затем замерла внимательно вглядываясь в лицо сестры. Собственное застыло каменной маской. Нет, я не верю. Не верю. Однако синие глаза, в которых плескалось неприкрытое чувство вины, говорили об обратном. Мой взгляд в надежде метнулся к Джону, но он лишь покачал головой, пожимая плечами, словно говоря: «да, я знал». Зубы со всей силы прикусили щеку изнутри, я вновь повернулась к сестре и посмотрела на нее почти что с остервенением. — Меня судили. — слова, покрытые ледяной крошкой, вырвались из сухого горла. — И Тириона тоже. И каждый из нас отрицал твою вину. — Я знаю… Знаю, что не должна была так исчезать. Знаю, что должна была предупредить тебя! — мне казалось, что Санса вот-вот заплачет — таким дрожащим был ее голос — но она гордо держала на лице свою ледяную маску, вновь скрывшись за доспехами учтивости. — Мизинец… Он уверил меня в том, что сможет помочь. Не только мне, но и тебе. Что мы вместе убежим. Он сказал, что мне нужно будет лишь оказать маленькую услугу — пронести яд на свадьбу. Поначалу я хотела отказаться, правда, но леди Оленна убедила меня в том, что это необходимо. — заметив мой недоуменный взгляд сестра пояснила: — Да, она тоже была в сговоре. А потом… Потом Болтоны убили матушку и Робба. — Санса на мгновение замолчала, собираясь с мыслями. Тонкие пальцы теребили подол серого платья. — Я возненавидела Джоффри еще пуще прежнего, ты же знаешь, потому и ответила Бейлишу согласием. Он поклялся мне, что как только начнется суматоха, уведет тебя и меня со свадьбы. Все ниточки сплетались воедино. Я знала, что сестра порою говорит с лордом Бейлишем. Видела и то, как сильно она ненавидит Джоффри — в голове до сих пор порою возникает образ заплаканной девушки с трясущимися руками, что клянется отомстить. А еще, утром перед свадьбой короля, я успела разглядеть беседку посреди сада и мою сестру, разговаривающую с Оленной Тирелл. Теперь все казалось слишком очевидным, а мне невольно захотелось залепить себе пощечину — как можно было не догадаться? — Знаешь, Мизинец не очень-то хорошо держит свои клятвы. — ядовито бросила я, почти что злясь на сестрицу. — Знаю. Но тогда он сказал, что ему не хватило времени, чтобы увести и тебя тоже. — Это все звучит, как детский лепет. — Знаю. — вновь повторила Санса и грустно усмехнулась. — Я уже говорила об этом с Джоном. Сноу кивнул, в подтверждение ее слов. — Не злись на нее. — мягко бросил он. — Она была лишь ребенком. — Я бы не сказала, что это оправдание, но… — я вздохнула и тут же почувствовала ноющую боль в груди. — Нельзя быть такой наивной, Санса. Как ты только решилась довериться Мизинцу? Один его вид кричит о том, что он чертовски подозрителен. — Не знаю. — признала она, нервно кусая губу. — Меня тогда ничего не волновало, кроме желания сбежать из столицы. Так… Ты говорила, что Тириона судили? — осторожно спросила сестра, тонкими пальцами заправляя длинную рыжую прядь за ухо. Я медленно кивнула, следя за меняющимся напротив лицом. — И его?.. — С ним все в порядке. — поспешила ответить я. — Мы вместе с ним отправились за Узкое Море. Он просил передать тебе, что рад знать о том, что ты жива. В синих глазах мелькнуло что-то неуловимое, но девушка прошептала лишь одно слово: — Хорошо. — и почему-то показалось, что голос был полон облегчения. — Ты не рассказала, что было дальше. — напомнила я сестрице. Санса приподняла голову, продолжая кусать покрасневшие губы. Немного помолчала, а затем начала свой рассказ. Она говорила много и в подробностях, описывая каждую мелочь. Ее слова были подобны строкам из книг. Сестра в деталях описала побег с Мизинцем, приезд к тетушке Лизе в Орлиное Гнездо и их свадьбу с Бейлишем. Затем рассказала, как Аррен пылала желанием столкнуть ее в лунную дверь навстречу смерти и как этому препятствовал Петир. Она говорила о встрече с Бриенной и о том, как по глупости отказалась уехать с ней, рассказала, как ее привезли в Винтерфелл и как ей пришлось счастливо улыбаться Русе Болтону. Упомянула бастарда Русе Рамси и на мгновение остановилась, прежде чем поведала о всех подробных ужасов их свадьбы. Лицо ее тут же покрылось пятнами, когда она говорила об этом, а я почувствовала, как в жилах стынет кровь. Потом разговор с Теоном Грейджоем, которого гребаный Болтон превратил в едва ли не ручного зверька, их опасный побег. Смерть Станниса Баратеона. Встреча с Бриенной и долгожданное воссоединение с Джоном. Закончила свой рассказ Санса злополучным письмом с угрозами, что прислал им Рамси, не забыв упомянуть о Риконе, которого Болтон взял под стражу. — Я выпущу ему кишки при встрече. — стальным голосом процедила я сквозь зубы, когда сестра замолкла. Голова гудела от поступившей туда информации, несмотря на все мои попытки разложить все по полочкам. — Нет, даже не думай. В бой ты точно не полезешь. — отчеканил Джон, складывая руки на вздымающейся груди. — Твои раны толком не зажили, а ты вновь хочешь ринуться в битву. Если я вас не сберегу, меня прикончит призрак отца. — Но у него Рикон! Наш брат у него! — с этими словами внутри что-то надломилось. — Боги, он сказал, что позволит своим солдатам изнасиловать Сансу! Что скормит Рикона своим псам, а тебе вырежет глаза из глазниц! — тело затряслось ни то от лихорадки, ни то от пламенной ярости. — Тише, Джейн. Он прав. — кивнула сестрица, мягко гладя меня по плечу, и это ее прикосновение действительно успокаивало бушующий внутри пожар. — Я знаю, что ты в ярости. Я тоже в ярости. Я хочу, чтобы он страдал, Джейн, как страдала я, и даже хуже, больше, ужаснее… Я хочу, чтобы он перед своей смертью вспомнил мое лицо. — ее голос был непоколебим, и совсем не соответствовал той Сансе, которую я знала — наивной и мечтательной. То, через что ей пришлось пройти, закалило ее, как молот закаляет сталь. Сделало сильнее. Сестра вздохнула. — Но если действовать неразумно, то мы никогда не сможем вернуть Рикона и наш дом. Ты слышишь? — она сказала это таким стальным голосом, каким говорила мама, когда пыталась донести нечто очень важное. Я неуверенно кивнула. — Сейчас рано рваться в бой и пытаться сделать что-либо. У нас нет должного количества бойцов. Руки дрожали. Я медленно выдохнула, с прискорбием понимая, что сестра права. — Так… Что у нас в итоге? — Ну, — Джон загнул палец, — две тысячи одичалых… Не спрашивай, расскажу позже. Двести Хорнвудов, сто сорок три Мейзинов и шестьдесят два Мормонта. — Шестьдесят два? Всего? — Многие их солдаты погибли в Близнецах, последовав за Роббом. — тяжело покачала головой Санса. — Неудивительно, что леди Лианна смогла дать так мало. — А Форрестеры? — не унималась я. — Они что-нибудь сказали? Они могут дать своих солдат? — Лорд Родрик обещал поговорить об этом завтрашним утром. — Сноу пожал плечами. — Их Дом в тяжелом положении. — Я пообещала, что мы сможем дать им защиту, если вернем Винтерфелл. — Мы вернем. — так твердо произносит Джон, что в это же самое мгновение я верю, что все так и будет. Будет так, как он сказал. — Не сомневайся. — Надеюсь, лорд Родрик действительно поможет нам. — тихо промолвила Санса, крутя в длинных пальцах рыжий локон. — Иначе я не знаю, что мы будем делать. У Рамси армия насчитывает около пяти тысяч солдат. При этих словах сердце рухнуло куда-то в пятки. — У нас и трех тысяч нет… — растерянный голос потонул во всеобщем молчании. Я невольно зевнула, ощущая, как на меня накатывает сонливость. — Не думаю, что говорить об этом сейчас уместно. — протянула сестра после небольшой паузы. — Тебе нужно поспать. — синие глаза мазнули по моему лицу. — Мейстер Ортенгрин сказал, что тебе необходим крепкий сон. — Я не усну. Даже если засну, то мне будут сниться кошмары, поэтому… Мне бы очень этого не хотелось. — позорное признание казалось каким-то жалким, отчего тут же стало гадко на душе. — Я могу побыть с тобой. — предложила сестрица, легко улыбнувшись. — И Джон тоже. — в поисках поддержки она обернулась к брату, что так и сидел в кресле, греясь подле камина. — Правда, Джон? — Конечно. — решительный кивок. — Я уже выросла и мне не нужны няньки. — морщусь, ощущая, как внутри что-то надламывается. — Не сердись. — взмолилась Санса и одним лишь взглядом попросила чуть подвинуться. Я закатила глаза, но все же выполнила ее просьбу, предоставляя ей немного пространства слева. Джон, не растерявшись, быстро юркнул на другую сторону кровати, аккуратно приобняв меня за здоровое плечо. Санса прижалась теснее, плотнее кутая замерзшее тело в меховой плащ, и аккуратно положила свою ладонь на мою талию, скрытую под одеялом. И в этот момент их объятия казались самым надежным местом во всём этом жестоком мире. — Я проголодалась. — сорвалось с моих губ и в ответ послышался тихий смех. — Чего бы ты хотела? — куда-то в мой висок пробормотал брат. — Наверное… пирога с почками. — задумчиво протянула я. — Как те, что пекла для нас старая Нэн? — поинтересовалась Санса, чем вызвала мою улыбку. — Да, как те, что пекла старая Нэн. — Я любил, когда она добавляла туда побольше лука. — голос Сноу казался несколько мечтательным, а потом будто потух. — Лучше бы мы никогда не покидали Винтерфелл. Повисла секундная тишина, прерываемая лишь тихим дыханием. — Если бы я могла вернуться в тот день, то крикнула бы себе: «не уезжай, дура!» — с сожалением в голосе признала Санса. — Кто же знал? — голос брата сквозил горечью. Мы пролежали так еще несколько минут в тишине и мне показалось, что я вот-вот усну. Мягкость перины была слишком соблазнительной, потому сопротивляться ее чарам было трудно. — Я помню, как одним осенним вечером мы заснули так у камина. — пробормотал глухой голос Джона, выдергивая меня из мягких лап дремы. — Помнишь, Джейн? — Такое забудешь. — фыркнула я, задумчиво закусив губу. — Ты мне слюней на новое платье напускал. По утру у матушки были такие изумленные глаза! Со стороны Сноу послышался сонный смешок. — А где ты тогда была, Санса? — В своих покоях, конечно же. Я же была отвратительной. — сонно пробормотала сестра, сморщив нос. — Никогда не играла в ваши игры. Вы мне казались такими глупыми, а сейчас я понимаю, что сама была глупой. Я хорошо помню лишь то, как мы шили платья с Джейни или болтали о рыцарях с Бет. А еще Бет неплохо сочиняла песни, совсем как мама. Она даже пела мне их пару раз. — Кстати о песнях, — речь прервалась, дабы из горла мог выскочить короткий зевок, — ты знала, что о тебе сочинили песню? — Обо мне?! — рыжеволосая удивленно подскочила на постели, чем разбудила почти что спящего Сноу, локтем задевая мое больное плечо. Я тут же зашипела от боли. — Санса! — в один голос воскликнули мы с Джоном, метнув осуждающие взгляды в сестру. — Простите. — она вновь улеглась, устраиваясь поудобнее. Ее рыжие локоны ударили меня по лицу и она опять судорожно извинилась. — Я просто… Что можно сочинить обо мне? Я не совершила ничего такого, о чем можно спеть. — Видимо все же совершила. — тихо прошептали мои сухие губы. — Была храброй. — Спой мне. — попросила девушка и я, недолго думая, согласилась. Вспоминать мотив и слова мне предстояло недолго, так как песня глубоко засела где-то внутри, отпечаталась на подкорке сознания и была чем-то таким, что не хотелось забывать всю свою жизнь. Сестра внимательно вслушивалась в слова, нахмурившись. На мгновение мне показалось, что она затаила дыхание. И только тогда, когда я закончила, промолвила: — Нет. Это не про меня. Это было про меня, но теперь… Нет. — она решительно покачала головой, путаясь в словах. И наверное Санса была права. Она уже не была в моих глазах робкой пташкой, сидящей в клетке. Особенно после ее полного ужасов рассказа. Сестре, что была младше меня на, казалось бы, таких значительных три года, пришлось пережить такие чудовищные вещи, о которых мне и думать было страшно. Все то, от чего я желала еще защитить, крылось не в стенах Красного Замка и Джоффри Баратеон был не тем самым сущим монстром в ее жизни, что измывался и калечил девушку. Но Рамси Болтон оказался хуже. Гораздо хуже. При мысли о нем я вновь невольно стиснула зубы, ощущая, как обжигающее море ярости колышется во мне, рискуя вот-вот вырваться наружу. Я прикрыла глаза и шумно выдохнула воздух из легких, приказывая себе успокоиться. Над ухом послышалось мирное сопение Джона. — Джейн? — сонный голос Сансы сквозил недоумением. — Спи. — пальцы осторожно потянулись к ее мягким волосам, мягко провели по ним, успокаивая, убаюкивая. — Я тут, просто спи. И она уснула. А я вскоре последовала ее примеру. Кошмаров не было. Да и снов тоже. Только темнота и красно-оранжевые блики, мечущиеся в ней, словно пытаясь найти выход. Когда я проснулась, в постели, кроме меня самой, уже никакого не было. На мгновение рассудок поражает тонкая ледяная игла страха — а вдруг все это приснилось? Рука судорожно проверяет кожу на груди, я тут же вскрикиваю от боли, безвольно опуская ладонь обратно на постель. — Вы проснулись. — незнакомый голос принуждает приподняться на постели, повернуть голову. — Ваши брат и сестра завтракают в малом чертоге. — мужчина, по всей видимости, был мейстером — я поняла это по массивной цепи на его шее. Помимо серебряных звеньев внимательный взор смог отыскать парочку черных и золотых. Он внимательно глядел на меня, наморщив и без того морщинистый лоб, а затем аккуратно отодвинул горловину ночной сорочки, разглядывая ожог. — Выглядит намного лучше, чем вчера. Да и лихорадка у Вас спала. Солнечные лучи, падающие на лицо, заставляют болезненно зажмуриться. — Вы мейстер Ортенгрин? — мужчина кивнул, все еще придирчиво изучая мою рану. — Спасибо Вам за помощь. — Это мой долг. — пробормотал он, аккуратно коснувшись края красноватого пятна. С губ сорвалось раздраженное шипение, сопровождаемое резкой болью. Мейстер в не утешающем жесте покачал головой, затем повернулся к небольшому деревянному столику, пошарил по нему рукой, и вновь вернулся ко мне, держа в ладони какую-то склянку. — Что это? — Целебная мазь. — просто ответил мужчина, откупоривая бутылек. — Поможет с заживлением. Потерпите, леди Старк, будет немного щипать. Как только вязкая субстанция зеленого оттенка коснулась раны, я вздрогнула, чувствуя, как что-то разрывается под кожей. Мейстер обманул лишь наполовину — ожог и правда защипало. Только вот от этого в уголках глаз собрались слезы. Мужчина недолго меня мучил, довольно быстро расправившись с мазью, после чего наложил на рану толстую повязку, и я начала замечать, что это отвратительного вида лекарство начинает постепенно холодить кожу. — Так туда ничего не попадет и не начнется гниение. — просто объяснил Ортенгрин, рассматривая проделанную работу. — А… шрам? — Он непременно останется, леди Старк. Такие раны не заживают бесследно. — мейстер сочувственно пожал плечами. — Леди Форрестер должна была прислать Вам служанок. Они помогут принять Вам ванну и одеться в чистую одежду. Я благодарно кивнула и, дождавшись, когда мужчина оставит меня наедине, глубоко задумалась. Честно говоря, я даже не понимала о чем были мои мысли. Обо всем и сразу, наверное. Они путались в голове, подобно шерстяным нитям, сплетаясь в сложные узоры. Но несмотря на рану, что болела, кучу мыслей и опасений, на душе было спокойно. Двое служанок явились в опочивальню, едва стоило мне подумать о, наверняка обреченной на провал, попытке встать. Одна из них, та, что была помоложе с черными, словно уголь, волосами, подала мне руку и мягко помогла моим голым ступням ступить на пол. Голова слегка закружилась. Ноги тут же обдало холодом. Немудрено, ведь негоже в преддверии зимы ходить босиком. Служанки наполнили ванну обжигающе горячей водой и аккуратно отмыли меня дочиста с головы до ног, почти не касаясь злополучной повязки. Подстригли ногти, расчесали и завили заметно отросшие волосы. Конечно, они все равно не были такими же длинными, как и раньше, но уже касались лопаток. Черноволосая женщина принесла на выбор дюжину флаконов с разными духами, но я лишь кисло покачала головой, отказавшись. Надев на меня белье, женщины принялись за теплое голубое платье с россыпью жемчуга на воротнике и рукавах, некрепко шнуруя его на спине. Я поймала себя на мысли, что почти чувствую себя человеком. Поблагодарив за помощь и между словом уточнив, где именно находится малый чертог, я медленно поплелась по коридорам замка. Торопливо спускаясь по лестнице вниз, заставляю себя дышать медленнее. Дыхание смешивалось с мраком помещения. Темно. Холодно, только звуки… странные звуки, напоминающие тихий шепот, скользят по стенам. Сознание в тумане, чувства чуть притуплены. Отчего-то вдруг показалось, что ноги ступают по тому же пути, что ступали в Красном замке, в день моего ареста. По коже прошел мороз, и я тут же заставила себя нахмуриться, отгоняя прочь мрачные мысли. Это в прошлом. Все то, что было раньше осталось в столице. И эта мысль почти успокоила. В малом чертоге было шумно, раздавался чей-то заразительный смех. Зал заполнял аромат всевозможных специй и пряностей, но от мысли о еде к горлу подступала тошнота. — Леди Джейн, не стойте в углу. — раздался голос высокой светловолосой женщины, едва нога переступила порог. — Вам нужно больше есть, чтобы справиться с недугом. Садитесь! Большой длинный стол из железноствола стоял посреди комнаты, а за ним сидели люди: Джон и Санса мирно разговаривающие с Бриенной Тарт, которая вяло ковырялась в своей тарелке с овсянкой; Ашер, резво размахивающий руками и рискующий опрокинуть чашу рядом сидевшего и заметно повзрослевшего Подрика Пейна; Родрик, смеющийся во весь голос разговаривая с незнакомой мне маленькой девочкой, которой на вид было лет девять. Я медленно шагнула к столу и втиснулась между сестрой и братом, чувствуя себя несколько потерянно. — Джейн, это леди Эллиса. — глаза Сноу метнулись в сторону светловолосой женщины, которая как раз позвала меня завтракать. — Для меня большая честь быть знакомой с Вами. — поспешила вежливо пробормотать я, нервно постукивая пальцами по колену. — Для меня тоже, миледи. — дружелюбно улыбнулась Форрестер. — В последний раз я видела Вас еще когда Вы были совсем крошечной и не умели говорить, а сейчас Вы уже больше походите на свою леди-мать. Было бы уместнее привести в пример отца, потому я и пришла к выводу, что женщина наверняка просто льстила. На маму я походила меньше всего, и все вокруг это знали. Даже я сама, нередко пытающаяся найти в себе ее черты, настойчиво изучая свою фигуру в зеркале, могла найти уж очень немногое. Однако я не говорю об этом Элиссе, лишь интересуюсь: — Вы были с ней подругами? — Полагаю, что да, миледи. У нас схожие судьбы, ведь и ее и меня выдали замуж не по собственной воле за хмурых северян. Этот холодный замок, — она обвела бледной ладонью комнату, — казался мне темницей, но мой муж Грегор был очень добр ко мне, потому все сложилось само собой. — женщина вздохнула и в глазах ее мелькнула тень скорби. — Но не будем об этом. С Родриком и Ашером, Вы, кажется, уже знакомы. А это Талия, — Элисса кивнула в сторону светловолосой девочки, беседующей с Родриком, — их сестра и моя дочь. — Спасибо Вам за Ваше гостеприимство и доброту, леди Форрестер. — лучезарно улыбнулась Санса, грея замерзшие пальцы о горячую, полную супа, тарелку. — Пустяки. Они разговорились, а я, воспользовавшись моментом, обратилась к Джону: — Родрик сказал что-нибудь насчет войска? — Он готов дать нам три сотни солдат. — тихо прошептал брат, и потянулся за еще одним куском утки в сливочном соусе. От вида мяса меня передернула — сразу же вспомнился запах своего горелого. — А еще он готов сам участвовать в битве. — И того у нас… — Две тысячи семьсот шесть. — рядом сидевшая Бриенна, видимо услышав разговор, придвинулась ближе, чуть наклоняясь вперед. — Бриенна! — неожиданно для женщины я коснулась ее шероховатой руки, мягко ту сжимая. После рассказа Сансы о ее неоценимой помощи, я не могла просто не поблагодарить женщину. — Я чертовски рада Вас видеть. Никогда не смогу выразить словами то, как я Вам благодарна. Вы так ужасно много сделали для меня и моей семьи. Чего Вы хотите взамен? Женщина стушевалась, наморщив лоб, явно не ожидая от меня такого радушия, а затем беспристрастно ответила: — Я уже получила все то, в чем нуждалась, миледи. Леди Санса разрешила мне служить Вашей семье, а это все, чего я желаю. — ее слова тронули что-то глубоко внутри, заставив сердце сжаться. — Давайте лучше обсудим план предстоящего сражения. — Две тысячи семьсот шесть против пяти тысяч… — помотав головой так быстро, что она на мгновение закружилась, я с силой нахмурилась, задумавшись. — Звучит не так плохо, но все же… — Звучит очень плохо, Джейн. — пробормотал Джон. — Очень-очень плохо. С таким количеством солдат ты в лучшем случае можешь отбить атаку и пойти в отступление, но нападаем то мы. — Не забывайте, что я поеду в Риверран для того, чтобы передать послание Бриндену Талли от Вашего имени. — голубые глаза Бриенны метнулись в сторону Джона. Юноша кивнул, но мрачная тень с его лица испаряться никуда не хотела. Призрачный образ дедушки полупрозрачным туманом предстал перед глазами. Я видела его очень давно, лет десять назад, если не больше. Бринден был внешне похож на матушку — темно-синие глубокие глаза, каштановые волосы. Однако, он был язвительным, но несмотря на это, часто улыбался и хохотал над шутками мамы. Я помню, что они были дружны. — Может не будете обсуждать это за столом. — тихо шепнула Санса и вновь улыбнулась, продолжив разговор с Элиссой. Джон тихо хмыкнул, делая глоток из своей чаши. Покачал головой, пытаясь скрыть улыбку, но уголки его рта предательски дрожали, намереваясь взмыться вверх. — Поешь. — проговорил он, исподлобья косясь на мою пустую тарелку. — Не хочется. — Прошу тебя. — с нажимом повторил он, внимательно изучая меня своими карими глазами, что опасно блеснули в свете солнечных лучей. — Нужно поесть. Я не могла противиться ему. Рука медленно потянулась к вилке и наколола на зубцы небольшой кусок сыра, невольно дрогнула под гнетом темных глаз. Первый кусок встал в горле и нехотя проскользнул вниз. Затем в рот скользнула овсянка. Я замолкла, пытаясь сосредоточиться на еде, лишь изредка прислушиваясь к беседам за столом, которые не несли в себе особого смысла. В голове нежданно поселилась лишь одна мысль — Рикон. Ему было всего шесть, когда я, Санса, Арья и отец оставили Винтерфелл. Больше никому из нас так и не удалось увидеть его. И осознание этого раздирало сердце на части. Как ему удалось выжить? Он ведь был совсем крохой. Покончив с завтраком, демонстративно пододвигаю пустую тарелку к Джону. Он усмехается, качая головой, и произносит: — Хорошая работа, сестрица. — теплая ладонь мягко сжимает здоровое плечо в качестве одобрения. Юноша чуть щурится, и от глаз разбегаются крохотные складочки, так похожие на лучи яркого весеннего солнца. Сноу прочистил горло, деликатно привлекая всеобщее внимание. — Лорд Родрик, я полагаю, нам следует обсудить насущные проблемы. Брюнет, отвлекаясь от разговора с сестрой, кивнул, тряхнув волосами. — Талия, — мужчина погладил девчушку по голове, — мама, — метнул взгляд в сторону Элиссы и вновь совершил кивок головой, — прошу меня простить, я обещал поговорить с нашими гостями. Мимолетным жестом руки он приглашает последовать за ним. Так мы и поступаем и спустя несколько мрачных коридоров оказываемся в небольшой комнатке с черными стенами и большим столом посередине. На нем лежит карта, освящаемая лишь тусклым светом немногочисленных факелов, а на ней — все города, реки, моря, все мысы и заливы. — Как я и сказал, я могу предоставить триста моих воинов. — начал Родрик, нависнув над картой. Мозолистые пальцы подхватили три деревянные фигурки с изображением железноствола и поставили их на нарисованный хмурый Винтерфелл. — Я буду командовать своим войском лично. Сколько у Вас еще людей? — Две тысячи одичалых, двести от Хорнвудов, сто сорок три от Мейзинов и шестьдесят два от Мормонтов. — количество фигурок возле Винтерфелла стремительно увеличивалось. Джон вздохнул, в противовес пододвинув пять деревянных крестов с ободранным человеком. Меня передернуло. — Две тысячи семьсот шесть против пяти тысяч. — Возможно Вас поддержат Талли, милорд. — напомнила Бриенна. — Я отправлюсь в Риверран, как только мы закончим собрание, и сделаю все, чтобы Черная Рыба направил войска на Север. — Наш дедушка не может не поддержать нас. — сказала Санса голосом не терпящим возражений. — Быть может, мы можем рассчитывать на тысячу воинов или даже больше. — Это лишь предположение, спешить с выводами рано. — справедливо заметил Сноу, задумчиво буравя взглядом карту. Невольно я отметила, каким брат казался взрослым, ни капли не напоминающим того мальчишку, которого я знала в детстве. Повисла тишина. Каждый задумался о чем-то своем. Только Родрик тихо постукивал пальцами по краю стола. Мой взгляд непрерывно глазел на деревянные фигуры крестов Болтонов, пока я не почувствовала что кто-то на меня настойчиво смотрит. Обернувшись на смотрящего и столкнувшись глазами с моей рыжеволосой сестрой, брови в недопонимании поползли вверх. Девушка не растерялась, быстро ответив на немой вопрос, повисший в воздухе: — Ты можешь попросить солдатов у Джейме. Я вздрогнула так, будто Санса залепила мне хорошую пощечину. Имя, сорвавшееся с ее губ, буквально впивается в легкие, обжигает их до копоти. Его образ вновь замелькал в голове, забирался в сердце, раздирая то на куски. — Что? — вырвался совершенно непроизвольно, так неожиданно, что я и сама растерялась. — Ты всегда говорила, что он относился к тебе хорошо. — мягкий голос Сансы, казалось, подписывает мне смертный приговор. — Да я и сама видела, что он добр с тобой. Почему бы не попросить войско у него? Из легких вырвался обреченный выдох. Неосознанно мазнувший по Джону взгляд приметил, что челюсти юноши сомкнулись плотнее, вытачивая над воротом черного камзола острую линию скул. Взгляд карих глаз картечью прошил навылет, заставляя отчего-то щеки залиться алым. Я моргнула, чувствуя вдруг, что могу вот-вот упасть на пол, будто силы медленно покидали тело. — Нет. — твердо отрезал мой голос. — Нет? — переспросила сестрица так, будто не поверила в услышанное. — Нет. — просто повторила я, пожимая плечами. — Леди Джейн, если дело тут в гордости… — начала была Бриенна, как я почувствовала, что внутри все взрывается. — Гордость тут не причем! Я просто… — дрожащие пальцы не знали куда себя деть, потому не нашли ничего лучше, как сплестись между собой и спрятаться за спиной. Отчего-то вдруг показалось, что до ушей доносится звук меча, что разрезает воздух с характерным свистом, и кожа чувствует холод стали, что вот-вот должна рубануть по шее. Слова давались сложно, но не выпускать их наружу было сложнее. — Джейме Ланнистер сделал для меня слишком многое, чтобы я могла просить его о войске. Его имя разгоралось диким огнем на кончике языка. Даже крошечная мысль о мужчине могла воспалить порядком уставший мозг. Вспоминать о нем становилось все сложнее и сложнее, потому как будущее было покрыто туманной дымкой, в которой разглядеть верный ответ на мои вопросы было уж очень непросто. Но и не вспоминать о рыцаре было тяжело. Должно быть даже тяжелее. Джейме Ланнистер был кем-то таким, в ком я беспрекословно нуждалась, и чем больше я убеждалась в этом, тем острее чувствовалось его отсутствие в моей жизни. Я не знала где он, не знала, чем занят его рассудок, и весьма неумело пыталась подавить внутреннее желание черкнуть ему письмо. Его теплые пальцы, изумрудные глаза, заливистый смех, искрящаяся улыбка… Его нелюбовь к книгам, горячее сердце, благородство и честь — все это было лишь отрывками той, казалось, далекой жизни. Он был воспоминанием. У меня ничего не осталось, кроме этих воспоминаний, и не высыхающих слез на щеках. Боги, почему он не может быть здесь, со мной? Я боялась забыть его. Забыть его лицо, имя… Боялась забыть все, что было. Тут же мотаю головой, избавляясь от движущихся картинок в сознании. Не время, Джейн. Не время и не место. — Джейн, каждый человек на счету. — Джон вырвал меня из цепких лап мыслей, привлекая внимание. Он выглядел спокойным, и это сбивало с толку. — Я знаю. Но я не могу просто так написать ему: «Добрый день, милорд, не могли бы Вы одолжить мне несколько тысяч солдатов по старой дружбе?» Серсея ему ни за что не позволит. — я едва не подавилась ядом, вышкрябывая эти слова из гортани. — Как вы вообще себе это представляете? Ехать в Королевскую Гавань и просить аудиенции сущая глупость, а если отправить ворона, то на вряд ли он вообще долетит. Истинная причина не крылась в этих сложностях. Джейме Ланнистер действительно был тем человеком, который несколько сотен раз вытаскивал меня из передряг, спасал мою жизнь, которую я была не прочь поставить на кон. Просить его вновь рискнуть всем ради меня было бы бесчестно. К тому же, я не могла себе позволить даже мысль о том, что рыцарь может пострадать. Пострадать из-за меня. — Мой до тебя долетел. — напомнил Джон. — Потому что ты отправлял мне его из Черного замка за Узкое море. Никому нет дела до Стены и до того, что творится в Вольных городах. — раздраженно выплевываю я, словно слова жгут язык, и неосознанно вздергиваю подбородок. — Если послать письмо в столицу, оно не останется незамеченным. — Ладно-ладно. Быть может, ты права. — руки Сноу взметнулись вверх и застыли в воздухе, словно бы говоря «сдаюсь». — Тогда мы можем рассчитывать лишь на Талли. — карие глаза вновь принялись изучать карту. — Отправляемся к лагерю сегодня вечером. Бриенна, — юноша покосился на Тарт, что стояла у двери, нервно сжимая рукоять меча, — я буду ждать вестей от тебя. Напиши мне, как только получишь ответ от Черной Рыбы. Женщина послушно кивнула, выпрямившись и, кажется, став еще выше на пару дюймов. — Я прикажу своему войску выдвигаться завтра на рассвете. — проговорил Родрик. — У Вас как раз будет время на переговоры с Болтоном. Брат обреченно вздохнул. — Надеюсь, в этот раз нам повезет.***
Холодный ветер резал щеки, заставляя покрыться тело гусиной кожей, пробирал до костей. Снега еще не было, но отчего-то казалось, что первые белые хлопья должны вот-вот упасть на землю. Приближение зимы не чувствовалось никогда так остро, как ощущалось сейчас. Я стояла у ворот, облокотившись бедром о каменную стену изгороди. Ждать отъезда в замке было почему-то невыносимо, а ледяной воздух приводил мысли в порядок. К тому же, я уже успела попрощаться со всеми, с кем желала: поблагодарила вновь леди Элиссу, обменялась парочкой фраз с Ашером, заглянула к мейстеру Ортенгрину и даже нашла в себе силы отыскать среди многочисленных комнат Железного Фрота покои Бески и пожелать ей удачи. Правда, наемница лишь насмешливо фыркнула и бросила кислое: «И тебе, Старк». Наблюдая за облаками пара, выходящими у меня из-за рта с каждым выдохом, я неловко поежилась в меховом плаще, который успела сшить для меня Санса. На черных кожаных ремнях, которые служили заменой пуговицам, серебряными нитями был вышит грозно разевающий пасть лютоволк. У Джона плащ был точно такой же, только мех был несколько темнее. Для себя же сестрица, помимо плаща, успела сшить теплое синее платье с гербом нашего Дома на груди. Ума не приложу, когда она успела это сделать, но стоит ей отдать должное — ее поступок очень мил. — Твой меч все еще с тобой. — я вздрогнула, оборачиваясь на только что подошедшего Джона. Его фигура в темноте казалась какой-то устрашающей. Юноша легко улыбался, глядя на клинок, спрятанный в ножнах, что был подарен им в день отъезда из Винтерфелла. — Да. Правда у меня его пытались забрать. Несколько раз. — я неоднозначно покачала головой. — Главное, что сейчас он с тобой. Дала ему имя? — Да. — нервная усмешка предательски слетела с губ. — Защитник. Темные, почти что черные, брови встретились у переносицы. Мои глаза придирчиво изучали лицо юноши, будто пытаясь найти в нем причину плотной пелены мыслей, которые заслоняли его от внешнего мира. Сноу задумался, неловко потупив взгляд вниз, а затем небрежно бросил: — Санса много рассказывала мне пребывании в столице. И рассказывала о тебе и Джейме Ланнистере. Голос полоснул лезвием по ушам — настолько чужим он показался, вызывая ледяной страх в застывающем сердце. — И что же такого она рассказала? — тон, коим был произнесен вопрос, выдавал в себе напряжение, и зубы тут же поспешили прикусить язык. Джон вновь открыл было рот, но остановил себя, прожигая мое лицо взглядом темно-карих глаз. Кашлянул, на секунду отводя глаза. Затем запустил пятерню в густые волосы, приглаживая их и ероша одновременно. — Многое. Из чего я невольно дошел до определенного вывода. — уверенность в его глазах таяла все быстрее и быстрее. — Скажи мне, сестрица, ты влюблена в Цареубийцу? Позорное клеймо, что несмываемым отпечатком носил на себе Ланнистер, выбило землю из-под ног, заставив подавиться. «Джейме». — хотелось непроизвольно поправить брата. — «Его имя Джейме». Но я молчала, пытаясь найти слова. Вопрос брата оглушил, несмотря на то, что говорил он достаточно тихо. — Я… — я не знала, что сказать. Боялась того, что Сноу отвернется от меня, боялась увидеть в родном взгляде тень отвращения. Но что я могла сказать ему, кроме правды? Я никогда не лгала ему. Никогда. Язык не слушался, однако, через силу, я все же бросила сухое: — Да. Брат вздохнул так, словно бы все его страшные опасения подтвердились. Немного подумал, молча изучая носки своих сапог. Все мое существо натянулось до предела и мне казалось, если Джон так и продолжит молчать, то я и вовсе умру, разорвусь на кусочки. — Мейстер на Стене сказал мне однажды: «Понятия о том, кого можно любить со временем меняются. Неизменно лишь наше влечение к тем, кого мы желаем». Потому у меня нет права говорить тебе, что правильно, а что нет. — видимо, прочитав мои мысли, пробормотал брат. — Не жди от меня осуждения, ведь мне тоже прекрасно известно, что значит полюбить того, кого ты не должен. Быть может, я не совсем понимаю, почему именно он, но… — Джон на мгновение замолк, обдумывая свои слова. — Я счастлив, если ты счастлива. Если он делает тебя счастливой, насколько это вообще возможно в данных условиях. — счастливой? Почему-то вдруг захотелось хрипло рассмеяться. Я не знаю, Джон. Знаю лишь то, что рядом с ним, я могу не притворяться. Могу быть той, кем являюсь. Брат продолжал: — Но если он причинит тебе боль… — Нет. — твердо произнесла я, а затем со страхом признала: — Весь ужас в том, что даже если я разочаруюсь в нем — никогда этого не признаю, потому что… — слова нелепо спотыкаются друг о друга. Язык бездумно облизывает пересохшие губы. — Потому что верность ему — выше. Он никогда меня не просил о ней. Даже когда мы прощались перед моим побегом. Однако я знаю, что никогда не смогу отвернуться от него. Сноу устало вздохнул. — То, что ты говоришь, пугает меня, сестрица. Но все же я понимаю, что мне это знакомо. — брови поползли вверх, приподнялись в немом вопросе. С губ юноши вновь слетел рваный выдох, словно бы ему сложно было об этом говорить. Но он все же начал, понизив голос до еле слышимого шепота: — Я и несколько моих братьев из Дозора были за Стеной на разведке, когда я повстречал ее. Она была одичалой, понятное дело, с грубым нравом и острым языком. Невысокого роста — где-то на полфута ниже меня, с кривыми ногами, круглолицая и курносая, худенькая, как Арья. Ее звали Игритт. Мне приказали казнить ее, да вот только руки мои дрожали, и, в конце концов, сделать этого я не смог. — с горечью в голосе признал брат, неосознанно пожимая плечами. — Игритт тут же попыталась обвести меня вокруг пальца и сбежать, но я ей не позволил. После того, как догнал ее, понял, что мы заблудились среди метели. Тогда мне и пришлось провести с ней пару дней наедине, пока мы искали дорогу. Я и не понял, как влюбился. Чувствовал лишь то, что ощущаю себя глупым мальчишкой, а ее огненно-рыжие волосы необыкновенно красивы. Она называла себя «поцелованной огнем». — на губах его растянулась еле заметная полуулыбка, но почти сразу же исчезла. Я слышала, как сердце застучало сильнее, гулким эхом отдаваясь в ушах. А затем, кажется, и вовсе остановилось, когда юноша произнес: — Игритт умерла у меня на глазах. Он замолк, смотря будто сквозь меня. Будто погружаясь в собственные болезненные воспоминания. Я вздрогнула, понимая, какой ужас ему пришлось пережить. Смотреть, как умирает твоя любовь, а ты ничего не можешь сделать — невыносимо. — Джон? — ноги шагнули навстречу к брату, но он не двигался, все так же молчал. — Эй… Казалось, юноша вновь переживал каждый прожитый полный ужаса день там, за Стеной. Он словно снова был там. Туманная дымка, заволокшая карие глаза, была полна немой скорби. И неожиданно для себя, я поняла — Джон вновь был тем маленьким мальчиком, которого я знала, ранимым и грустным. Ладони скользнули по его ребрам, спрятанным за толстой тканью камзола, сцепились сзади на спине. Голова прижалась к крепкой груди, уткнувшись носом в пушистый мех плаща. Напряженное тело расслаблялось под моими холодными пальцами. Родное тепло проникало в кровь, разносясь по всему телу горячими импульсами. — Мне жаль, Джон. — почти что беззвучно шепнули мои искусанные губы. — Мне так жаль. Брат глубоко вздохнул, горячим дыханием опаляя мой висок. Его тяжелая ладонь опустилась на мой затылок, вторая окольцевала талию. Его руки прижимали меня к его телу так крепко, будто он боялся, что я растворюсь. Исчезну, не оставив и следа. — Это уже не важно. — горькая улыбка, растянувшаяся на его губах, сквозила отчаянием. — Сейчас важны лишь мы. Наш дом. Вот о чем стоит думать. Сноу мягко отстранился, ласково погладив меня по щеке ладонью, обтянутой черной кожаной перчаткой, и прикосновение это настолько сильно напоминало отцовское, что на глаза тут же навернулись слезы. — Держи себя в руках, Джейн. — мягко попросил Джон, тепло улыбнувшись. — Сегодня не подходящая для слез погода. Слова его пролетели мимо ушей, когда до меня вдруг решилась дойти неожиданная мысль. — Разве тебе позволено уходить из Ночного Дозора? Улыбка тут же исчезла с мужских губ, на лбу залегла такая чуждая ему складка морщин. — Не позволена. Но я не дозорный. Больше нет. — Служба пожизненная. — Я стал исключением. — кисло пробормотал он и мрачно усмехнулся. — Дело в том, что это немного сложно объяснить. — юноша болезненно зажмурился, пытаясь среди слов найти те самые, нужные. — Одним днем в Черный Замок явился Станнис Баратеон. Он был не один — с ним приехали его жена и дочь, верный советник и жрица Р-глора, родом из Асшая, которую прозвали красной женщиной. — Я уже видела служителей Р-глора. — пробормотал мой голос, пока в голове яркими вспышками появлялись картины огромного красного храма, что стоял в Волантисе. А затем я вспомнила красную жрицу, с воинственным видом говорящую что-то на валирийском, чей взгляд прожигал насквозь. — Они ведь верят в то, что Рглору противостоит Великий Иной, который является олицетворение тьмы и холода. В возвращение мессии, что единожды уже спасал мир. — слова Вариса эхом отдавались от черепной коробки, когда я выпускала их наружу. Джон кивнул, мгновенно насупившись. — Да, но… — юноша осекся, словно бы не зная, стоит ли продолжать об этом говорить. — Станнис просил поддержать его в войне, говорил, что сделает меня хранителем Севера. Я отказался тогда, ведь был связан клятвой дозорного. Баратеон все равно решился на взятие Винтерфелла, оставив в замке лишь своего советника — Давоса Сиворта. В конце концов, Станнис пал в бою, как уже рассказывала тебе Санса, а красная жрица вернулась в Черный Замок. — его тон из серьезного превратился в несколько недоверчивый. — Говорила мне, что видела меня в священном огне Рглора, а перед тем, как огонь потух, видела лица предателей, которые, как она сказала «вонзят нож тебе в сердце, Джон Сноу». Жрицу звали Мелисандрой. Казалось, она искренне верит в свои слова. Мелисандра назвала мне имена, но я не поверил ей, потому как среди них были верные мне братья. А потом, когда один из них позвал меня среди ночи выйти во двор, я все же заподозрил неладное. Взял меч и пошел вслед за Олли, так звали того мальчишку. Он был младше Брана, наверное. Признаться, я не особо верил в то, что он может оказаться предателем. Мы неплохо ладили, но все же слова Мелисандры не покидали моей головы. — Сноу помрачнел, с остервенением сжимая ладони в кулаки. — Во дворе стояли они — все те, кого назвала жрица. Аллисер Торн, Боуэн Марш, Отелл Ярвик и другие. Они окрестили меня предателем за то, что я позволил одичалым пройти через ворота. Им было не понять, что вольный народ — такие же северяне, как и мы, и также происходят от первых людей. Им просто не посчастливилось оказаться по ту сторону Стены, однако они имеют такое же право жить в Вестеросе, как и остальные жители Семи Королевств. Я в этом убедился благодаря Игритт и некоторым другим одичалым. Но не все дозорные были согласны со мной, потому-то и произошел этот мятеж. Развязался бой. Мне казалось, что я точно умру, налечу на предательское лезвие меча, ведь сражаться одному против нескольких крепких мужчин дело почти что непосильное. Мне повезло, что той ночью Давос Сиворт не спал. Он разбудил других, и тогда Аллисер Торн понял, что их бунт пресекли на корню. — Джон вздохнул, со скрежетом сжимая зубы. Внутри все холодело, дребезжало металлом из-за пропитанного отчаянием и злостью голоса брата. — За это я повесил их. Всех их. И Аллисера Торна, и Боуэна Марша, и Отелла Ярвика. Даже Олли. А затем просто ушел. Сказал, что не желаю быть лордом-командующим. Я сгорел, Джейн. Сгорел в том проклятом месте. — голос его надломился, когда он произнес последние слова. Я смотрела на темные опущенные ресницы с замиранием сердца. Брови Сноу слегка хмурились, а лицо было напряженным. Меня сковало ледяным молчанием. Ужас сдавил гортань, и я прижала ладони к груди. Судорожная попытка найти нужные слова не венчалась успехом — они все не приходили. В голове были лишь какие-то отголоски глупого сожаления, которое уже никому не поможет. Не знаю, сколько я молчала, глядя на помрачневшего Джона. Казалось, прошло несколько часов, когда сухой язык повернулся во рту, все же роняя глупую фразу: — Это уже не важно. Сейчас важны лишь мы — ты сам так сказал. Юноша дернулся, как от удара, и с какой-то снисходительностью поглядел на меня. — Лишь мы. — беззвучно прошептали его губы. — Все уже готово. — голос Сансы, тонущий в очередном порыве ветра, ворвался в уши. Я обернулась, замечая ее, Бриенну и Подрика, что направлялись к нам с несколькими лошадьми. Из косы девушки выпал длинный рыжий локон, и она тут же поспешила заправить его за ухо. — Мы можем отправляться. — И все же я думаю, что следовало бы ехать на рассвете, миледи. — покачала головой Бриенна. — Мы не могли ехать на рассвете, потому как не были уверены в самочувствии Джейн. — пояснил Джон, беря черного коня за поводья. — Серьезно? — я раздраженно повела бровью, складывая руки на груди. — Со мной все в порядке, я не умираю! И не умирала. — это, скорее всего, было ложью. Сноу лишь отмахнулся, всем своим видом показывая, что не желает слушать мои протесты. Оставалось лишь сердито вздохнуть, кинув на брата взгляд полный негодования, и забраться на предоставленную мне сивую лошадь. Ворота с протяжным скрипом поползли вверх. Санса, сидящая верхом на белоснежной кобыле, кивнула Бриенне и промолвила: — Удачи, я буду ждать от Вас вестей. И мы разминулись, когда тройка лошадей свернула в сторону Севера.***
JAIME — Цареубийца. — Бринден Талли, по прозвищу Черная Рыба, стоял прямо перед ним, зыркая своими темно-синими глазами исподлобья. Прозвище ржавым кинжалом провернулось где-то в груди, оставляя после себя рваную кровоточащую рану. Было ненавистно слышать это отшлифованное до зубовного скрежета слово. Джейме прибыл в Риверран — родовой замок Талли, построенный на месте впадения речки Камнегонки в Красный Зубец — еще на рассвете, но договориться о переговорах с Черной Рыбой удалось лишь к вечеру. Все оставшееся время мужчина только и делал, что пытался исправить позорные ошибки солдатов Фреев. Они не укрепили свой лагерь, пытались неуверенно угрожать перерезать Эдмуру Талли глотку, а численность их едва превышала пять сотен. Бронн, которого рыцарь предусмотрительно взял с собой, залился лающим смехом, как только увидел бездарно разрытые окопы. Ланнистеру хотелось бы поддержать его веселье, да только внутри его сидело что-то, что скребло по ребрам изнутри. Неуверенность? Страх? Возможно. Но несмотря на это, мужчина испытывал нечто отдаленное похожее на благодарность по отношению к наемнику. Правда, если бы его не тяготило то, что столицу разрывают на куски Его Воробейшество вместе с Воробьями, то Джейме бы даже рискнул признать, что лучше быть за тысячи миль в военном походе с Бронном, чем глядеть на обезумевшую от власти Серсею. Ему, честно признаться, не хотелось проливать кровь. Не своих солдат, не солдат Фреев, не людей Талли. Мужчина был твердо убежден, что крови достаточно. Она уже пропитала собой землю, отравляя, окрашивая в багровый цвет. Достаточно войн. Достаточно жертв. Но по лицу Бриндена, что стоял перед ним, можно было прочесть совершенно иное. — Черная Рыба. — в тон мужчине ответил Ланнистер, резко кивнув. — Я полагаю, ты пришел исполнить клятву моей племянницы. — его обветренное лицо было покрыто морщинами, и время украло каштановое золото из волос, оставив там только седину. Талли нарочито пристально осмотрелся, деланно удивляясь. — Я не вижу здесь Джейн, Сансы или Арьи. — Они не со мной. — рыцарь сжал челюсть, в отчаянной попытке не дать языку сболтнуть лишнего, чувствуя, как диким пламенем горит под кожей навсегда вышитое там имя. Культя, спрятанная за золотой рукой, предательски разнылась. — Жаль. — холодно процедил Бринден. «Мне тоже». — едва не вымолвил Ланнистер, но зубы вовремя сомкнулись на языке. — Ты хочешь снова вернуться в плен? — Джейме с остервенением покачал головой. — Так зачем ты здесь? — Вы знаете зачем. Это замок Фреев. — он кивнул в сторону распластавшейся на воде твердыни. — Вы захватили его. Именем короля Томмена, я приказываю сдаться, иначе… — Иначе убьешь Эдмура? — перебил его насмешливый голос Черной Рыбы. Холодные глаза сквозили равнодушием. — Мой племянник умрет в любом случае. Вешай и покончи с ним. — Умрет не один Эдмур. — настойчиво покачал головой рыцарь, не желая мириться со своим бессилием. — Мне придется пойти на приступ. Погибнут сотни. — Джейме предупреждал и очень уж ему хотелось, чтобы Бринден воспринял его слова всерьез. — Сотни моих. Тысячи твоих. — Талли беспристрастно пожал плечами. — Если пробьешься за стены. И вновь этот взгляд. Взгляд, который мужчина видел уже, казалось, тысячу раз — полный презрения и ледяной ненависти, принуждающий вжать голову в плечи под своей свинцовой тяжестью. Но вместо этого мужчина практически заставляет себя гордо выпрямиться, расправляя плечи, и настойчиво произнести: — Мы пробьемся. И убьем — вас всех до одного. — он почти что сам верил в собственные слова. — Но если сдадитесь, я пощажу Ваших людей. Слово чести. — Твоей чести? — с презрением выплюнул старик. Прищуренный взгляд синих глаз заставляет Джейме подобраться. Ощутить дрожь по спине. — Рядиться с клятвопреступниками — что строить на песке. Ланнистер разочарованно вздохнул, сжимая ладонь в кулак. Терпение заметно покидало его. Появилось почти что неконтролируемое желание ударить старика по его самодовольному лицу. — Война окончена. — нашел в себе силы отчеканить мужчина. — Зачем впустую жертвовать жизнями людей? Талли усмехнулся — едва слышно и несколько злобно. Сделал шаг навстречу Джейме и процедил таким яростным тоном, что показалось, будто он забирается под кожу, ржавыми кинжалами распарывая артерии: — Пока я держусь, война не окончена. Это мой дом. Я рожден в этом замке и готов в нем погибнуть. Можешь либо нападать, либо морить нас голодом. У нас провизии на два года. — он вновь шагнул вперед и буквально выплюнул: — У тебя есть два года, Цареубийца? Нет. У него и месяца не было, ведь мужчина понимал, чем дольше Томмен находится во власти безумных фанатиков, тем хуже будет для их семьи, Дома и всей страны. А к тому же… Томмен уходил. Терялся, ускользал сквозь пальцы. И все это было из-за гребанных Воробьев. Джейме подавил в себе желание зарычать от злобы, и с остервенением выкрикнул: — Вы явно не хотите спасать своих людей! Зачем же Вы согласились на переговоры? — Осада — это скучно. — просто вымолвил Бринден, скривив губы. — А я хотел посмотреть, что ты из себя представляешь. — Вы посмотрели. — Да. Теперь да. — синие глаза Талли окатили его ледяным презрением, а голос холодно процедил, будто подписывая смертный приговор: — Я разочарован. Голос его тихий, а в нем — осуждение. Хлесткое, резкое, острое, смешанное с долей раздражения и злости. Какой-то отчаянной и бессильной. Каждый оттенок бьет по лицу, давая заслуженные пощечины. Джейме горько усмехнулся, глядя вслед удаляющемуся Бриндену, за которым тут же закрылись ворота и поднялся массивный мост. Его слова эхом отдавались в голове, разбиваясь о черепную коробку и вонзались острыми осколками куда-то глубоко внутрь. До мяса. До кости. Ты не первый, старик, далеко не первый, кто говорит это. Список разочарованных в нем людей был огромен и как назло начинался с отца. Ланнистер не оправдал его надежд с того самого момента, когда стал гвардейцем Королевской Гвардии, а после так и продолжил огорчать Тайвина, потому что мужчина был… недостаточно хорош? Наверное. По крайне мере, ему так казалось. Уж сейчас, с одной левой рукой и душой, пропитанной гнилью, он явно был недостаточно хорош. Мужчина выдохнул, судорожно сглатывая. «Я разочарован». Ладонь рыцаря вцепилась в коротко остриженные пряди, ощущая, как чувства полнейшей безнадеги и пронзительного раздражения разрываются под кожей. Он вновь покосился на замок, беспомощно стиснув зубы. Расположение Риверрана обеспечивало надежную защиту замка. Реки и глубокий ров, который быстро наполнялся водой, сильно осложнят осаду. Ланнистер помнил, что Риверран осаждали не раз, но брали очень редко, а штурмом — так вообще ни разу. Со стен замка открывается вид на много лиг, поэтому подобраться незамеченным будет очень сложно. Гребанный тупик. Но он должен это сделать. Обязан. Ради Томмена. Томмен… От мыслей о мальчишке невольно обдавало холодом. Он никогда не чувствовал ничего к Джоффри, но Мирцелла и Томмен оказались совершенно иным случаем. И Ланнистер пойдет на все, чтобы мальчишку не постигла судьба его сестры. Джейме не был уверен в том, что знает, что следует делать. Не был уверен и в том, чего совершать не стоит. Однако он точно знал, что пойдет на все, чтобы единственный действительно достойный Железного Трона король усидел на нем как можно дольше. — Лорд Джейме! — внезапно окликнул его один из солдат. Ланнистер развернулся, в немом вопросе приподняв светлые брови. — Там женщина желает поговорить с Вами. Говорит, у нее Ваш меч. Представилась Бриенной Тарт. Джейме на мгновение замер, пытаясь осознать услышанное. Вновь прокрутил слова мужчины в голове, растерянно моргнул. Бриенна? Что она может тут делать? Она должна была найти Сансу Старк, так зачем приехала сюда? Неужели прознала где он и решилась сообщить, что все-таки отыскала девчушку? — Где она? — его голос был напряженным, а слова с трудом выходили из глотки, словно мужчина нарочно задерживал их там, не желая выпускать наружу. — В Вашем шатре, милорд. Отчего-то Джейме на секунду показалось, что он забыл, как ходить. Медленно развернувшись, на ватных ногах, он поплелся в сторону лагеря, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Ланнистер не понимал, отчего волнение разлилось в его крови. Это всего лишь Бриенна. Та самая Бриенна, которая спасла его жизнь. Его… друг? От этой мысли стало не по себе. На самом деле, в голове вертелась сотня вопросов — один другого страшнее. И Джейме боялся, так сильно боялся, услышать в ответ что-то, что могло бы подтолкнуть его к бездонной яме. Ком в горле не дает вдохнуть, но у него получается, и он на мгновение прикрывает глаза. Мужчине уж очень не хотелось выглядеть так, будто он долго ждал этой встречи. Хотя, если быть до конца честным с самим собой, так и было. И за это он себя ненавидел. Вечер дышал свежестью и немного терпким, но бодрящим ароматом уходящей осени. Речные земли засыпали в тающих лучах заходящего солнца. Солнца, что расцвечивало небо огненными полосами и поджигало облака, плывущие у горизонта. Солдаты, судорожно носившиеся по лагере, действовали на нервы. И каждый, черт его подери, не забывал кивнуть Ланнистеру и бросить такое ненавистное «милорд». Если бы взглядом можно было убивать, то добрая половина этих неотесанных глупцов уже бы лежала замертво, бездыханными телами окрапляя лагерь. Изумрудные глаза мельком заприметили Бронна, стоявшего прямо у его алого шатра. Наемник поджал губы и вопросительно приподнял темную бровь. Джейме мрачно покачал головой. — Он не собирается сдаваться. — Сукин сын. — ядовито выплюнул брюнет, складывая руки на груди, и с этим рыцарь не может не согласиться. — Приказать готовиться к атаке, милорд? — он нарочито выделил это гребанное слово, придав ему самый язвительный оттенок, какой только можно было себе представить. Казалось, он обожает выводить Ланнистера из себя. — Рано. — бросил Джейме, закатив глаза, а затем вновь покосился на шатер. — Она там? Судя по всему, Бронн уже знал, о ком речь, потому лишь положительно кивнул, ехидно усмехаясь каким-то своим мыслям. Ланнистер поджал губы, на секунду зажмурившись, после чего глубоко вздохнул, почти что приказал себе успокоиться. И, наконец-таки, шагнул внутрь, тут же встречаясь с бесконечным морем в радужке сапфировых глаз. Женщина застыла так, словно бы совсем не ждала его. Неуверенно раскрыла рот, замявшись, и лишь через секунду только молвила: — Я нашла ее. Нашла Сансу Старк. Джейме молчит, пока в голове мечутся, словно в агонии, ненужные мысли. Хочется сказать, что он рад ее видеть. Рад слышать хорошие новости, а затем задать пару-тройку вопросов о другой особе из семьи Старк, но почему-то язык не в силах вымолвить это. К тому же, откуда Тарт было знать о Джейн? Она там, где-то далеко за Узким морем, а Санса Старк здесь, в Вестеросе. Но все же… Вдруг она пыталась связаться с семьей? Зная Джейн, она бы ни за что не упустила бы шанса. Ему хотелось, чтобы она его не упустила. — Не думал, что Вы ее найдете. — голос низкий, уставший. — Я полагал, что Санса мертва. В глазах Тарт проскальзывает искреннее удивление. — Почему Вы так полагали? Кажется, женщина правда не понимает. — По моему опыту, девушки, подобные ей, живут недолго. — беспристрастно парирует Джейме, качая головой. — Вряд ли Вы знали многих, подобных ей. — голос Бриенны подобен лязгу металла. Джейме усмехается уголком губ, неосознанно подмечая, как много в Тарт стало Севера. Отец говорил ему однажды, что такой суровый край не может оставить человека равнодушным. Ты либо страстно полюбишь эту землю — холодную, хмурую, но по своему прекрасную, либо пламенно возненавидишь. Джейме всегда склонялся больше ко второму варианту, когда Бриенна, кажется, смогла найти в Севере нечто притягательное. Иначе откуда в ее глазах такой холод? Признаться честно, когда он отправлял женщину на поиски младшей сестры Джейн, рыцарь не рассчитывал на то, что Тарт на самом деле найдет ее. Он сделал это по большей части потому, что обязан был так поступить. Но Бриенна справилась. Она сделала то, чего не смог сделать он, в очередной раз доказывая, кого на самом деле люди вокруг должны называть рыцарем. Джейме вздохнул, прикусив язык и вновь обдумывая то, что собирается сказать. А затем открыл рот и совершенно искренне произнес: — Я горжусь Вами. — она словно не поверила, старательно отводя взгляд, потому Ланнистер поспешил добавить: — Правда. Вы сдержали свою клятву перед Кейтилин Старк и… — Она тоже с ней. — Тарт словно бы понимала, чего он ждет услышать от нее, но все не может рискнуть спросить напрямую. Взгляд застыл в напряжении на лице Тартской Девы, похолодевшие пальцы теребили застежку камзола. Ланнистер замолк, ощущая неимоверное облегчение, словно что-то тяжелое, сидящее на плечах все это время, упало на землю, трескаясь на части. Мысли стучали в висках вместе с кипящей кровью. «Она с ней». Крошечная, но острая ледяная игла прошила мозг, заставляя вскинуть голову и на момент забыть обо всём, что творилось вокруг, в голове била ключом лишь мысль о ней. Хорошо. Это было очень хорошо. Сердце вторило бьющему в голове голосу, а тело неосознанно сжалось. Губы у него обсохли, но мужчина с усилием произносит: — Она в порядке? — вопрос почти что сам собой разумеющийся, однако тон, полный такого странного беспокойства, выдавал его с потрохами. Почему-то было сложно произнести ее имя. В изумрудных глазах металась тень страха. — Да. Правда сцепилась с солдатами Уайтхиллов по пути домой, но в целом… Леди Старк жива. Джейме усмехнулся. Ну конечно, она не могла обойтись без неприятностей на пути. Но это было не важно. Важно лишь то, что она жива. Жива — это слово эхом раздавалось в черепной коробке, гремело в ушах, оглушало. Это все, чего он желал. Чтобы она была жива. И мысль о том, что она где-то там в целости и сохранности грела сердце. Однако виду не показал, сам не зная почему. То ли потому, что жизнь в Королевской Гавани научила его тому, что везде глаза да уши, то ли потому, что мужчина уже настолько привык скрываться за маской, что эмоции стали для него попросту непозволительными. Призрачные пальцы неожиданно заныли, как одержимые. Мимолетное желание бросить все и поехать на Север засело в голове так плотно, что на мгновение показалось мужчине таким правильным. Но он не мог. Не мог, и это убивало. — Вы здесь только за этим? — ровным голосом поинтересовался Джейме, пытаясь выглядеть равнодушным и упорно отгоняя от себя призрачный образ улыбающейся Джейн Старк. — Нет. Я пришла за Черной Рыбой. — Прошу, — делано вежливым тоном проговорил мужчина, — забирайте. Бриенна закатила глаза. Ей, кажется, вовсе было не до шуток. Впрочем, когда было иначе? — Леди Старк желают отнять дом своих предков у Болтонов и занять свое законное место в Винтерфелле. Неужели? Казалось, Джейме уже давно смирился с той мыслью, что Старки сгинули. Родовое гнездо их превратилось в руины, расхищаемые стервятниками. От независимых северян остался лишь отголосок печального воя одиноких волков, что были разбросаны по разным частям света. Старк никогда не сможет выжить в одиночестве — Ланнистер знал это. Но теперь… Теперь они вместе. — И с каким войском они планируют взять Винтерфелл? — С войском Талли. — глаза ее сощурились, словно пытались выудить в нем что-то, что могло ответить на ее не заданные вопросы. — Что ж… Сейчас они немного заняты. — язвительная шуточка слетела с губ быстрее, чем Джейме вообще понял, что сказал. На лице Тарт ни дрогнула ни одна мышца, потому ему пришлось посерьезнеть. — Меня прислали вернуть Риверран, который защищают бунтовщики Талли. В этом вся проблема. — Талли — бунтовщики только потому, что бьются за свой дом? — холодно осведомилась она. Тон женщины был строгим, в плотно сведенных к переносице бровях — немой упрек. — Риверран был дарован Фреям королевским указом. — беспристрастно парировал Джейме, чувствуя, как закипает кровь в жилах. — В награду за предательство Робба Старка и убийство его семьи. — напомнила женщина с презрением в голосе. Она глядела на него в упор, и это раздражало. — Именно. — почти что прорычал мужчина, сжав челюсть. Бриенна выглядела невозмутимой, но ноздри ее предательски раздулись — так происходило каждый раз, когда женщина злилась. Джейме почему-то почувствовал себя гадко. Шумно выдохнул, запуская пальцы в золотистые волосы, и мученическим голосом пробормотал: — Не будем спорить о политике. — Вы рыцарь, сир Джейме. — ее ладонь нервно сжала рукоять меча, покоившегося в ножнах. — Я знаю, у Вас есть честь. Я сама видела — Я Ланнистер. — и словно это перечеркивало все хорошее, опровергая слова женщины. Приглушённый сжатыми челюстями и едва заметной яростью голос заставил её подпрыгнуть на месте. — Я не могу предать свой Дом. Ланнистеры. Раньше говорили, что в их венах течет расплавленное золото. Отныне говорят, что гордыня и ненависть кипит в их жилах вместо крови. Что сердца их отбивают мелодию превосходства над всем живым. «Мы все умрем и будем гнить в земле. Но наше имя будет жить. Оно останется в веках. Не твоя честь и твоя слава, а честь семьи». — вот что сказал ему отец однажды. Вот что он нес с собой, словно крест, на протяжении всей жизни. Сейчас, когда Тайвин Ланнистер был мертв, Джейме понимал, что обязан отмыть до золотого блеска свой погрязший в грязи Дом и вернуть ему былое величие. Вернуть славу и могущество. Больше некому, и он не мог стать разочарованием в очередной раз. Не хотел. Но… кого не хотел разочаровывать? Мертвого отца? Жестокую сестру? Сына, который даже не догадывался, что он его отец? Или, все же, самого себя? Мужчина ступал по тонкому лезвию ножа, в отчаянной попытке не упасть в пропасть. Мышцы шеи свело, и он на несколько секунд закрыл глаза. Это гребанное чувство вины и громадной ответственности будут жить в нем. Отец мертв, а это останется в нем. Всегда. Пока не сведет с ума. И от этого становилось страшно. Все страшнее с каждым днем. Его едва не замутило. — А я и не прошу. — голос Бриенны вернул его обратно, заставив растерянно заморгать. Ее сапфировые глаза, которые казались глубже любых морских вод, вспарывали кожу. — Возьмите Риверран без кровопролития. Езжайте на юг, выполнив задание и не потеряв людей. — Что Вы предлагаете? — не совсем понимал мужчина. — Позвольте мне въехать в Риверран для мирных переговоров. — опять она за свое. Джейме бессознательно покачал головой, а голос женщины тут же будто бы стал громче: — Дайте убедить Черную Рыбу сдать замок. — И почему он покинет дом своих предков? — Потому что Вы позволите ему увести силы Талли на север. Ее слова путали и без того разлаженные меж собой мысли. К тому же, мужчину попросту раздражало то, что Бриенна говорила с такой уверенностью о том, чего совсем не знала. — Вы встречались с Черной Рыбой? — спросил он тоном таким снисходительным, которым обращаются к совсем маленьким детям. — Нет. — растерянно признала она. — Он еще упрямее, чем Вы. Не припомню, чтобы в Вас была эта по-истине умиляющая самонадеянность. — и все же мужчина благосклонно кивает, неосознанно расхаживая по шатру на несгибаемых ногах. — Хорошо. Попытайтесь образумить старого дурня. Не его — так его людей. Не все хотят погибать за чужой дом. — Дайте слово. — твердым, как железо, голосом настояла Тарт, чем заставила его остановиться, повернуть голову. Женщина шагнула к нему, сокращая расстояние. — Если я уговорю его оставить замок, Вы дадите ему уйти на Север. Дайте мне слово. Глупая женщина. Ну конечно он позволит увести ему войска на Север, ведь на Севере была девушка, которую он любил. Любил. Жаль, что он не успел сказать ей об этом. Наверное, следовало бы. Но жалеть было поздно. Джейме почему-то казалось, что несмотря ни на что его любовь — единственное, что останется неизменным даже тогда, когда старый мир погибнет, а на его руинах возвысится новый. Как Бриенна может этого не понимать? — Даю Вам слово. — просто вымолвил мужчина, а затем предупредил: — У Вас есть время до заката. Бриенна благодарно кивнула. Ее большие ладони тут же потянулись к ножнам, пытаясь высвободить клинок, который Ланнистер дал ей почти что год назад. Это было так давно?.. Время неумолимо ко всем ныне живущим. Мужчина с ужасом для себя понял, что смотрел на Тарт, как на ребенка, которому несколько раз приходилось объяснять одно и то же. Так в свое время на него смотрел его отец, когда заставлял учиться читать. Бриенна, потупив взгляд в пол, протянула ему меч с золотым львом на рукояти, и на лице ее Ланнистер не увидел и тени сожаления. — Вы дали мне меч во имя одной цели. — голос ее был непоколебим. — Я достигла этой цели. Ладонь, покрытая веснушками, с еще большей настойчивостью сунула клинок рыцарю, едва не касаясь пальцами его груди. — Он Ваш. — левая рука осторожно дотронулась до пальцев женщины на рукояти, и несильно их сжала. Светлые брови Тартской Девы взмыли вверх. — Всегда будет Вашим. — Валирийской сталью не разбрасываются, не дают кому попало. — непонимающе проговорила Тарт. — Вы никогда не были, кем попало. Внезапное осознание провернуло острие, ломая ребра. Что-то в его тоне заставило ее поежиться. Он видел это, ощущая расплывающееся в груди удовлетворение. Женщина, словно испугавшись слов рыцаря, неосознанно шагнула назад. Резко кивнула и уже было рванула в сторону выхода, как что-то колючее снова взвилось в груди, выталкивая слова изо рта: — Постой, Бриенна. — Тарт медленно развернулась на носках, непонимающе хмурясь. Неожиданно для себя Джейме заколебался, нервно сжимая и разжимая ладонь левой руки, а затем едва слышно проговорил: — Я могу дать людей из своего войска. Если не получится уговорить Талли, я правда могу это сделать. Вообще-то он не мог и прекрасно понимал это. Не мог потому, что прознай об этом Серсея, она тут же поспешит обрушить свой гнев не только на него, но и на тех, кто был мужчине дорог. Но это не волновало сейчас. Волновало лишь то, что Джейме знал — Старк нужна помощь. Любая помощь. Ему не хотелось думать о последствиях. Ему хотелось сделать то, что он считает нужным. Он поклялся защищать ее еще в злополучной септе Бейелора, и клятва эта, выжженная несмываемым клеймом где-то на подкорке, всегда останется с ним. Может быть ему и не стоило так рисковать, но… Тяжелее было бы ничего не сделать. — Нет, сир Джейме. — решительно покачала головой женщина. — Вашей сестре это не понравится. И Джейн Старк тоже. — Ты сейчас только что совершила невозможное — нашла то, что объединяет этих двух женщин. — он сказал это почти что насмешливо, пытаясь подавить в горле порыв нервного смеха. — Так ты объяснишь мне, почему Старк это может не понравится? Ей нужны солдаты, я могу ей их дать — что тут может не устраивать? — На совете миледи Санса уже предложила попросить Вас о помощи, и леди Джейн отказалась это делать. — Вот как. — задумчиво протянул Ланнистер. — А причина конечно же… — Причина в том, что она чувствует себя Вам обязанной. — пожала плечами Тартская Дева. — Это и любому остолопу понятно. Никто не любит чувствовать себя обязанным. — Но она ничего мне не должна. — слова Тарт звучали как сущий бред и не хотели задерживаться в голове. — Вы знаете Старков и знаете, насколько они горды. — Верно. Черт бы побрал их волчью гордость. — мужчина на мгновение замолчал, а затем ринулся в сторону стола, что стоял в углу шатра. Нервно достал пергамент из ящика, еле как выудил перо и чернила, а затем обернулся к женщине и деликатно поинтересовался: — У Вас будет минутка? Я черкну письмо для леди Джейн. Бриенна, немного поколебавшись, наконец кивнула и Джейме принялся писать. Несмотря на то, что левой рукой выводить буквы он уже давно научился, сейчас это делать было особенно трудно — ладонь дрожала, то и дело уродуя слова, превращая их в еле читаемые обрывки фраз. Первый пергамент, с остервенением смятый в ком, полетел куда-то в сторону. Та же судьба ожидала второе письмо и даже третье. А Тарт все стояла и молча наблюдала за его несчастными попытками, не вмешиваясь, и Джейме был ей благодарен. Наконец, когда слова все же начали складываться в предложения, а буквы были абсолютно читаемыми, Джейме устало выдохнул, запечатывая письмо, и тут же всучил его в веснушчатые руки. — Если Бринден Талли не сдаст замок, я готов дать Дому Старков шесть сотен солдат. И я не изменю своего решения. — отчеканил мужчина, как только заметил, что Бриенна приоткрыла рот, дабы возразить. — Это безрассудно. — Мне опостылела осторожность. — Ваши люди никогда не пойдут за Старками. Никогда не пойдут за мной. — Это верно. — пожал плечами Ланнистер и усмехнулся уголком губ. — Потому я пошлю в качестве командующего лучшего своего человека. — Тарт растерянно поджала губы, когда рыцарь во весь голос крикнул: — Бронн! — голова наемника тут же показалась из-за ткани алого шатра. — У меня есть для тебя дело. — И какое же, милорд? — откровенно нахальная улыбка кривит его губы, а Джейме пропускает мимо ушей ненавистное слово. — Ты отправляешься на Север. Он усмехнулась, наблюдая, как одновременно удивленно и недоверчиво вытягивается физиономия Бронна, и почувствовал, что вот-вот глупо рассмеется. И ему, кажется, впервые за долгое время вдруг стало легко.