Другая сторона

      Чуть прохладные пальцы скользят у меня по вискам, застывая над ушами на несколько мгновений. В местах прикосновений я чувствую легкое покалывание и тепло.       — Расслабься, — тихо говорит стоящая за моей спиной Этери Георгиевна. Ее руки все еще у меня на голове, которая погрузилась в них будто бы в чашу, наполненную водой.       Я сижу на стуле посреди комнаты. Мои глаза закрыты, я стараюсь дышать глубоко, выпуская все мысли из головы. Там нет ничего, там чистый лист, готовый быть разукрашенным красками моей жизни. Но только не сейчас, сейчас он должен быть белым.       — Что-нибудь чувствуешь? — Этери Георгиевна становится передо мной, аккуратно кладет руки на шею, захватывая ее словно в шатер.       — Нет, — я глубоко выдыхаю.       Руки продолжают движение, останавливаясь то над ключицами, то в районе солнечного сплетения, то выстраивая различные рисунки в районе груди.       — Вот сейчас есть немного, словно покалывает и становится теплее, даже немного горячо — я откашливаюсь, не узнавая собственный голос, звучащий словно откуда-то из глубины.       — Так и должно быть, — Этери Георгиевна успокаивает. — Сейчас дальше посмотрим.       Перед моими глазами возникает море, волны которого бьются о скалистые берега. Оно окрашено в темный сине-зеленый свет и будто светится под лучами невидимого солнца.       Время словно останавливается, и я не замечаю рук на своем животе и чуть ниже, на лопатках и затем на нижней части спины. Перед глазами лишь море, бушующее дыхание которого успокаивается в моем сознании от прикосновений наяву.       — Все, выдыхай, белочка, — легкий щелчок по носу. — На сегодня закончили.       Сегодня был второй сеанс рейки. Я до сих пор не поняла до конца, что это такое. Этери Георгиевна говорила что-то про систему физического, психического и духовного исцеления за счет передачи энергии через руки.       Серия Гран-при закончилась. Несмотря на, казалось бы, безоговорочную и уверенную победу на этапах и в финале, установление новых мировых рекордов, мы не собирались останавливаться на достигнутом, и нас волновали допущенные мной ошибки и помарки. Смазанный выезд, тройка, падение… На тренировках тоже все было не очень гладко. Особенно нас беспокоил лутц, который мы и без того переставили в дальний угол катка, чтобы ребро не так бросалось в глаза. Но я четко понимала, что это может в будущем стать проблемой и это стало превращаться в проблему уже сейчас, мешая мне тренироваться. Я не могла настроить себя психологически. Я стала падать на тренировках чаще, чем обычно. Посмотрев вчера на мой очередной кривой выезд, Этери Георгиевна попросила зайти к ней после тренировки.       Я не сразу поняла, что она делала. Она и не предлагала, и не спрашивала. Просто начала прикасаться ко мне в различных точках — основных позициях, как это принято называть в контактных сеансах рейки, двигаясь строго сверху вниз, позволяя энергии свободно течь по каналам и меридианам.       — Спасибо, Этери Георгиевна.       — Завтра после тренировки тоже зайдешь. Нам с тобой нужна неделя. Подожди, я на минутку. — Этери Георгиевна выходит помыть руки после сеанса, смывая результаты своей работы.       Я смотрю ей вслед и думаю, как часто бессознательно, а может и сознательно, она применяла эту технику? Каждый раз, когда брала меня за руки перед выступлением? Касалась мест ушибов после падений на тренировках? И было ли это правдой или силой самоубеждения?       Этери Георгиевна возвращается в кабинет:       — Ну, как ты себя чувствуешь?       — Вроде хорошо, будто бы и правда легче…а как вы себя чувствуете? — спрашиваю я, переживая, что моя негативная энергия может перейти на нее. — Я не хочу, чтобы вам из-за меня было плохо.       — Не волнуйся, я в порядке. Вчера было хуже, немного хватанула лишнего, — Этери Георгиевна держит чашку с горячим чаем, мой еще остывает. — Не ожидала я, что настолько много у тебя завистников и что ты настолько открыта, принимая все на себя.       Я наконец беру немного остывший чай, такой необходимый после сеанса и спрашиваю:       — А откуда вы это знаете и умеете?       — Есть у меня один знакомый, когда совсем было плохо со здоровьем — помог. И немного научил. Я лишь на первой ступени, но могу немного помочь другим и себе, если что-то внезапное и выбивающее, — она улыбается, говоря об этом.       В последнее время она стала улыбаться намного чаще. Несмотря на плотность соревновательного графика, перелеты и необходимость акклиматизации, мы находили время на небольшие развлечения вроде кино, боулинга или похода по магазинам. А еще на соревнованиях ей удалось несколько раз встретиться со своим любимым мужчиной, и я воочию увидела, как любовь может преобразить человека. Даже такой короткий миг счастья живительнее самой живой воды или горстки молодильных яблочек.       С мужчиной я не познакомилась. Мне было интересно, любопытно, но в общем я не рвалась заходить на территорию, которая мне не принадлежит. Только единожды, в Марселе, уже после всех соревнований, когда мы с Этери Георгиевной прогуливались по узким средневековым улочкам в самом сердце города, я смогла увидеть его издалека и наблюдать мгновение их встречи. Наверное, этот миг навсегда останется в моей памяти. Этери Георгиевна чмокнула меня в щеку быстро, прощаясь. Я посмотрела ей в глаза и захлебнулась от того, насколько они сияли и горели. Она устремилась к нему на встречу. А в моем сознании старинные здания, магазины с одеждой и ювелирными украшениями, люди вокруг — все исчезло. Я увидела юную, наполненную чувством девушку, парящую над полем с подсолнухами и влетающую в объятия к тому, кого она так долго ждала. Поле. Подсолнухи. Яркое солнце. Летящее платье. Видимые крылья за спиной. И мужские руки, обнимающие за талию.       Я встряхиваю головой, возвращаясь в кабинет в Хрустальном.       — О чем задумалась, ребенок?       Я смотрю на нее внимательно и вижу, что мои ощущения тогда меня не обманули. Я никак не могу забыть ее сияющие глаза уже после их встречи. Эту мечтательную улыбку на ее лице. Эти крепкие объятия со мной, в которых распустилось счастье.       — Я так рада, что сегодня со мной оказались два самых близких человека в моей жизни, — прошептала она мне тогда, обжигая ухо горячим дыханием. Жар был летним и наполненным цветом подсолнухов.       Я рада, что счастье все еще здесь. В зимнем городе, в снежной стране, на хрустальном катке.       — Да так, о своем, о великом….       Возвращаюсь домой уже поздно, мы как обычно засиделись в разговорах. Ложусь в кровать и пытаюсь заснуть. Впервые за несколько дней меня ничего не тревожит, а где-то внутри светится счастье. И я не пойму, то ли это от проведенного сеанса, то ли от радости за эмоции другого человека, то ли это мое собственное счастье. От того, что я занимаюсь любимым делом, что меня окружают любимые и дорогие мне люди, просто от того, что жизнь сама по себе прекрасна. Неужели, это они ? Слагаемые счастья.       Под одеялом жарко, я вытаскиваю руку и тут же чувствую, как зимняя свежесть от приоткрытого окна леденит серебряный браслет у меня на руке — подарок Этери Георгиевны. Сам браслет и первые шармы — маленькая муранка, какой-то будда были подарком мне еще на прошлый Новый год. На прошедший недавно День рождения я получила кое-что новое и гораздо более значимое:       — Это книжка сказок, чтобы ты могла писать свою историю.       Я перебираю шарм с надписью «Fairy tale» в пальцах, кручу на браслете и чувствую идущий от него жар. И понимаю: он настоящий. Вот ответ: счастье — оно во мне, и оно тоже настоящее. Мне тепло настолько, что я отодвигаю в сторону мягкую игрушку — в ней хорошо прятать свои слезы. Сейчас мне это не надо.