Другая сторона

      Защитить титул — всегда сложнее, чем завоевать его в первый раз. Я все время провожу на катке, до отлета в чешскую Остраву остается всего неделя. Стараюсь не перегружать тело чрезмерной нагрузкой в тренировочном зале и изгонять непрошенные мысли из головы. Я чувствую эту ответственность лидера сборной, возлагаемые надежды и свое желание не только их оправдать, но и показать, что я могу еще гораздо больше. Каждый раз на тренировке я проживаю свои программы как в последний раз.       На катке много маленьких — им тоже нужно учиться держать равновесие, скользить, выполнять простейшие элементы. Когда я собираюсь выходить на первый лед, малыши как раз заканчивают. Меня так и тянет выйти к ним, когда они гуськом скользят по льду, делают дуги, тройки, перетяжки. Я тихонько спрашиваю тренера о возможности выйти, ловлю немой кивок и уже через несколько мгновений возглавляю этот экипаж юных фигуристов. Детвора мчится ко мне и обнимает. Мне хватает рук и улыбок для всех. Я вижу эти яркие горящие глаза, устремленные ко мне. Я читаю в глазах обожание, восхищение и доверие. Мне хочется вдохновить их и вдохновить саму себя. Фигурное катание даже в процессе многочасовых тренировок нельзя превращать в рутину, оно как сама жизнь должна дышать с нами в унисон. Хочется немного побыть маленькой, тоже. На катке, случайно или нет, но раздается знакомая мелодия, кто-то кидает мне вязаную красную шапку с огромным помпоном, которую я тут же надеваю на себя. Вживаюсь в образ, влеку и увлекаю этих маленьких девчонок и мальчишек за собой.       А в Африке реки вот такой ширины,       А в Африке горы вот такой вышины,       Ах, крокодилы, бегемоты,       Ах, обезьяны, кашалоты,       Ах, и зеленый попугай!       Ах, и зеленый попугай!       Мы рисуем фигуры на льду, наполняя огромное пространство собой, своим смехом, своим светом, своей силой. Стены катка будто раздвигаются, становятся шире и для наших коньков мало одного льда под ногами. Мы везде.       — А ну-ка догони! — кричу я и лечу на другой конец катка, увиливая и уворачиваясь от маленьких фигуристов. Кто-то кричит, кто-то падает. Столько снежных шариков, столько малышей «в кляре».       Дурачество — то, что нам нужно. Отпустить себя и взлететь.       Малыши уходят со льда, на каток выходят старшие. Даниил Маркович подъезжает ко мне и, смеясь, пытаясь быть строгим, отчитывает за расслабляющее поведение. Даниил Маркович? Отчитывает? Ему тоже это смешно.       — Вы просто завидуете, — ни капли не боясь, ведь это Даниил Маркович, говорю ему в лицо. — Хотя из вас бы получился волчонок. Или утенок. — я взвизгиваю, когда ловит меня и продолжаю кричать, когда он дает мне фору и начинает догонять. Нас останавливает громкий голос:        — Серый Волк на катке, — Сергей Викторович прерывает нас, — еще 3 круга и флип-тулуп, Медведева!       Я корчу рожицу и начинаю выполнять элементы. Пора собраться. Никакие обстоятельства не должны стать помехой.       Этери Георгиевна неделю не появлялась на катке. Все говорили, что она снова заболела. В наших условиях постоянного льда и холодно это звучало как вполне правдоподобное объяснение.        Несколько дней назад она приехала, как обычно опоздав, попросив себе кофе. Выглядела при этом мрачнее тучи, что я не могла позволить себе лишнюю шутку или неосторожное слово. Я старалась быть аккуратной и делала вращение, сохраняя максимально возможную центровку. Этери Георгиевна молча посмотрела на меня, не удостоив словом. В то момент это было и хорошо и страшно одновременно. Потому что другим девчонкам досталось сильнее, она была не сильно сдержанной и резкой в выражениях. Высказала замечания, сорвалась на Сашу и еще многих, а потом ушла в кабинет и больше не выходила. Так повторялось несколько дней.        Я пробовала постучать в закрытые двери ее кабинета, на что мне было сказано «Уходи». Сергей Викторович тоже предпринял попытку. Вернулся обескураженным, развел руками и отправил отрабатывать элементы. Показав, что нам не все равно и мы готовы помочь в любом момент, больше не навязывались. Дел был много. Когда главный тренер не в духе — остается выполнять свою работу, потому что посторонние мысли отвлекают от результата и мешают. Правда как быть, если ключевое звено выпадает из цепи? Механизм нужно чинить, даже если он сопротивляется.       Поэтому сегодня после тренировки я все же настойчиво прошу меня впустить. Я немного задержалась на растяжке, потом в разговорах с девчонками, внезапными звонками по скайпу, что когда переоделась, все уже ушли. У меня хорошее настроение. Послезавтра уже надо вылетать. Хотелось бы, чтобы вся наша команда была также мотивирована и собрана. Поэтому мне важно, чтобы Этери Георгиевна была с нами. Она сама это понимает, поэтому меня впускает.       В маленькой каморке Хрустального, что по совместительству является ее кабинетом, все не на своих местах. Отмечаю кучу бумаг на столе, несколько папок на диване. То ли ими никто не занимался, то ли начал, но так и не закончил. На кресле скинуты разные вещи, какие-то старые костюмы. Этери Георгиевна допивает стакан с жидкостью рубинового цвета и просит отвезти ее домой. На полу стоит несколько пакетов с мусором, которые звенят, когда я случайно задеваю их ногой.       Я вызываю такси и мы едем домой вместе. Московские пробки хорошо убаюкивают, так что она будто засыпает у меня на плече.        — Все будет хорошо, Жень, — слышу тихий хриплый шепот. — Я тебя не подведу. Не думай обо мне. Когда идем к подъезду, она крепко держит меня за руку, стараясь не упасть. Мы едем в лифте и она облокачивается на меня. Не хочет, но это единственная возможность сохранить равновесие. Дверь квартиры захлопывается передо мной, стоит ей переступить ее порог.       — Тебе нельзя видеть меня такой, — это объяснение лишает меня прав и только впускает страх мне сердце. Страх становится сильнее, пока жду лифт. Из-за закрытой двери я слышу нечеловеческий вой и крик. Что-то стучит и бьется.       Следущие сутки проходят в молчании. Телефон отзывается лишь словами «Абонент временно недоступен». В Остраву мы летим вдвоем с Даниилом Марковичем. Он сказал, что Этери Георгиевна вылетит завтра. Это так странно — лететь без нее, без ее наставлений на последнем прокате на родном катке. Понимаю, что привыкла к ее поддержке, к тому, что она стоит за моей спиной. К тому, как она берет мои руки и дышит вместе со мной. Но она же сказала, что приедет? Значит, приедет.       Первую тренировку перед стартом Чемпионата Европы мы проводим вдвоем с Даниилом Марковичем. Даниил Маркович всячески поднимает мне настроение, показывая смешные фотографии в инстаграме, накладывая фильтры на наши селфи. До этого я умудрилась упасть, позволив мыслям завладеть мной. После, успокоившись, вышла и несколько раз повторила каскад из трех тройных прыжков. Просто успокоилась и разозлилась одновременно. Нужен баланс, нацеленность, холодный ум и спокойствие. Ночью я сплю плохо, неизвестность меня пугает и тревожит.       Утром мне приходит сообщение, что Этери Георгиевна приехала. В гостинице мы не встречаемся, а видимся уже на ČEZ Арена. Я вижу знакомую улыбку на ее лице и успокаиваюсь. Выхожу на лед катать короткую программу и выдыхаю «С Богом». Все получается.       В день произвольной программы мы всей нашей командой даже немного погуляли. Город маленький и уютный. Даниил Маркович в прекрасном настроении, подтрунивает надо мной, вспоминая мою выходку на Чемпионате России. Этери Георгиевна молчит, но глядя на чертят в ее глазах понимаю, что она не сердится и довольна. Я услышала ее планы на вечер — встреча с ее мужчиной. Мы покупаем немного продуктов в магазине, а перед нами ломаются все кассы. Стоим в очереди то в одной, то в другой. Стоящий перед нами иностранец - какой-то азиат пытается безуспешно купить свои морковки и бутылку шампанского, с которой продавщица никак не может снять защиту. Подоспевшие менеджеры стучат и бьют ее, и наконец, попытки с 10 - разбивают.       — Наверное, плов собрался готовить, — философски замечает Этери Георгиевна, — планирует рандеву.       — Это все потому что мы с вами, Этери Георгиевна. Сама я в такие ситуации никогда не попадают,— ловлю шлепок. Это снова знакомая мне Этери Георгиевна, которая на утренней тренировке отчитывает за неаккуратный выезд, иронизирует и привлекает приключения, а перед выходом на лед вдыхает силы.       Я чувствую наполняющую меня энергию, отбрасываю все страхи и катаю произвольную. Страхов нет, их забрали. Все хорошо. Я катаю как никогда, от переполняющих меня эмоций делаю лишний каскад и это — новый мировой рекорд.        Рекорды - они не только в баллах. Рекорды - это наши победы над собой.