Другая сторона

      Еду на такси к Этери Георгиевне. Я так удивлена, что она именно сегодня позвала меня к себе. Смотреть новогодние программы, вместе ужинать. Она сказала, что приготовила для меня что-то особенное. И подарок обещала, корпоративный. Может, она выгнала Илью? В Новый год он мог напиться и испортить праздник. Иначе удивительно, что она зовет меня к себе.       Мы только-только распрощались с Катюшей и на улице два такси развезли нас по разные стороны Москвы.       Пробок первого января нет совсем. И уже спустя двадцать минут я слышу хруст снега под ногами у подъезда Этери Георгиевны. Мгновение словно останавливается. Небо — оно такое бордовое. Я люблю такое небо, словно мы на другой планете. Луна уже видна отчетливым силуэтом. Но может это не спутник, а наоборот — другая планета? Интересно, что на той планете? Что делают люди там?       — Борются за выживание, — холодный ветер приносит ответ. Я прижимаю к груди пакет с баночкой и двумя голубями. Мне так страшно его уронить. Слишком неправдоподобным кажется происходящее. Мне не верится, что сегодня меня позвали в гости. И голос у Этери Георгиевны звучал приветливо. Это еще удивительнее.       Выдыхаю, звоню в дверь, и решительно поднимаюсь на нужный этаж.       Этери Георгиевна встречает меня с улыбкой. Это немного успокаивает. Я прохожу в гостиную и сажусь на диван. Этери Георгиевна садится рядом. Я внимательно наблюдаю за ней, отмечая перемены в ее лице, мимике, взгляде, стараясь найти признаки раздражения или обиды.       — Женька, сейчас столько всего тебе расскажу!       Я вздрагиваю, но быстро успокаиваюсь. И начинаю слушать. Про поездку в Грузию, встречу с родственниками. Про закулисные игры Федерации и «Хрустального», про Лайшева и Писеева, Чайковскую и Тарасову. Про новое платье и украшения-подарки к празднику.       Этери Георгиевна рассказывает шумно, эмоционально, с надрывом. И я ловлю себя на том, что меня это…утомляет. Я так рада ее видеть, и ее благодушие позволяет мне выдохнуть — так было страшно и горько, что она обиделась на меня там, где я не была виновата, сердце сжималось от холода в ее голосе и невыносимой стены равнодушия. Сейчас их вроде бы нет, но я не могу окончательно расслабиться. Она рассказывает азартно, и я осознаю, как ей не хватает общения, того, с кем можно с этим поделиться. И конечно, я даю ей возможность быть услышанной. Ведь я люблю ее. Но где же хоть один вопрос о том, как я? Что было со мной?..Или ей совсем безразлично?       А еще я прислушиваюсь. Дома ли Илья?       Видимо, не стоило об этом думать. Потому что ответом на мои мысли появляется Илья, вышедший из спальни, чтобы покурить на балконе. По спине пробежали мурашки омерзения. Он тут.       — Илюшка, есть хочешь? — обеспокоенно спрашивает Этери Георгиевна, когда он возвращается, заставляя меня вновь испытать волну неприязни. — Мясо, салат. Тортик.       — Взял уже салат, — буркнул Илья, показывая тарелку.       — Вкусно? — с волнением спрашивает Этери Георгиевна.       — Если бы не было вкусно, я бы не взял, — отвечает Илья, удаляясь в другую комнату.       Я смотрю на Этери Георгиевну, на её проявление заботы и не понимаю, почему ей хочется дарить ее ему? Чем он это заслужил?       — Тортик будешь? - предлагает уже мне. — Маленький кусочек, можно. Для тебя сделала, как обещала.       — Угу, — буркаю я равнодушно, вспоминая, что торт обещали мне, а приготовлен он был не только для меня.       Не желая портить вечер, надеваю на лицо улыбку. Привычную, широкую и ненастоящую.       — Ну давайте уже подарки дарить!       Я тянусь за подарком, чувствуя покалывание на кончиках пальцах. Говорю себе: «Соберись, Женя!»       — У меня для вас два подарка.       — А ну-ка, — Этери Георгиевна устроилась удобнее на своей половине дивана, смотря на меня с интересом.       — У меня есть один любимый новогодний фильм, который я смотрю каждый год.       — Какой? — нетерпеливо перебивает Этери Георгиевна.       — «Один дома», — я улыбаюсь ее нетерпению и расслабляюсь немного. — Во второй части помните, какой подарок получил Кевин в Нью-Йорке от владельца магазина игрушек?       — Не помню, — Этери Георгиевна отрицательно качает головой. — Ну говори, говори, — подбадривает меня.       — Одним из символов дружбы является голубь, — я опускаю руку в сумку и достаю оттуда голубей. — Как было сказано, их надо дарить тем, кто по-настоящему дорог. Как вы мне, — делаю небольшую паузу. — Один голубь будет у вас, а другой — у меня, и пока они у нас есть и мы их бережем, мы будем настоящими друзьями, — раскрываю ладонь, протягиваю полупрозрачную птицу как самое хрупкое сокровище на свете.       Этери Георгиевна быстро забирает протянутого голубя и устремляется к елке, чтобы повесить его на одну из веток. Я смотрю на это с замиранием и продолжаю немного охрипшим и дрожащим голосом.       — Вы говорили, как ваши близкие и ученики дарили вам игрушки. Я еще в прошлом году обещала. Пусть Елку наряжали мы не вместе. — я с тоской обвожу взглядом неряшливо украшенную елочку, украшенную без меня. — Зато у вас будет то, что всегда будет напоминать обо мне.       — Женька, ты что, прощаешься со мной? — Этери Георгиевна усаживается рядом вновь и с удивлением смотрит на меня, поднимая бровь.       — Нет, конечно, — быстро произношу, чувствуя, как сердце внутри сделало сальто, уцепившись за эту уже не такую уж безумную мысль. — У меня для вас еще подарок. — достаю баночку, прижимая ее напоследок близко к груди, вдыхая всю любовь и нежность. — Подарок попсовый и может неуместный, — кусаю губу и продолжаю. — Но в нем вся я. Моя любовь к вам. В нем то, почему и как я вас люблю.       Этери Георгиевна принимает протянутую баночку, и я с нетерпением жду, как она откроет и прочитает мои послания. Но она не спешит, и я вновь обращаюсь к ней.       — Посмотрите…там нет ничего плохого, только хорошее честно, — на глаза начинают наворачиваться слезы, которые я украдкой стираю.       — Посмотрю. Потом, — Этери Георгиевна уносит баночку и ставит ее в шкаф, — Видишь, поставила к самым дорогим подаркам, которые я храню.       — Посмотрите, прошу.       — Нет, Жень! Я посмотрю обязательно, но не сейчас, — и уходит в другую комнату. — Я тебе за подарком, — кричит из спальни.       Пока Этери Георгиевна ищет подарок, я крепко зажмуриваюсь и, не контролируя себя, подхожу к шкафу, где стоит кусочек моего сердца. Молча срываю надпись: «100 причин моей любви». Моей ненужной любви. Мне хочется больше всего на свете забрать ее обратно. Я искала в себе силы к примирению, к надежде на что-то светлое. А меня в очередной раз не поняли. Видимо, моя любовь и правда ненужная.       Шаги Этери Георгиевны заставляют меня вернуться назад. Она возвращается с пакетом, из которого достает свитер. Белый, с лисичками. Точно такой же, как надет сейчас на Этери Георгиевне.       — Видишь, у нас с тобой одинаковые свитера, — Этери Георгиевна улыбается.       И я оттаиваю. Я могу оценить этот жест. Быстро снимаю свой черный свитшот и натягиваю свитер.       Этери Георгиевна осматривает меня с теплом и любовью.       — Нравится?       И я киваю, и чувствую, как и мои губы растягиваются в теперь уже настоящей улыбке. Такие мы сейчас смешные и забавные в этих милых свитерах. С лисичками. Это мой подарок от Этери Георгиевне. Со смыслом. С теплом и мыслями обо мне. Буду его беречь, укрываться им, когда мне будет грустно.       — Я думала о тебе, — словно в подтверждение моих слов произносит Этери Георгиевна. И я не выдерживаю этой дистанции, которая все же начинает сокращаться. Порывисто ныряю в ее объятия, чувствую, как ее рука аккуратно поглаживает меня по спине, и целую в щеку, выдыхая куда-то за ухо:       — Спасибо.       Только вот счастье — это лишь миг. И миг внезапно заканчивается, когда Этери Георгиевна вновь начинает говорить, аккуратно отстраняясь.       — Гуляли с Ильей по магазинам перед праздниками. Купили нам с тобой с лисичками, а ему — с енотом.       — Енотом? — на этих словах у меня все ухает внутри.       — Ну да, енот-потаскун, — немного смущенно посмеивается Этери Георгиевна.       И я задаюсь лишь одним вопросом — почему? Почему она мне это говорит? Почему она не жалеет? Почему не понимает, что я хочу иметь с ним что-то общее?       Оставшийся вечер спасет музыка. Фрэнк Синатра. Он растекается чарующе магическим голосом по всей квартире.       Start spreading the news,       I'm leaving today       I want to be a part of it-       New York, New York       These vagabond shoes,       are longing to stray       Right through the very heart of it-       New York, New York       Несмотря на всю мою любовь к-попа, современных исполнителей, того же Noize MC, мистер Голос, как еще называют Синатру, крепко засел в моем сердце, будучи прочно связанными с Этери Георгиевной. Я не могу на нее злиться, когда она прикрывает глаза и качается в такт музыка. Я не могу на нее злиться, когда она подпевает, раскрывает плечи, словно крылья. Я не могу на нее злиться, когда она берет меня за руки и начинает со мной танцевать. Бархатистый голос, сливаясь с музыкой, влетает с мое сердце, заполняя пустые участки энергией, силой, оптимизмом.       А потом Этери Георгиевна просит включить «Секрет». Я настраиваю проигрыватель, нахожу нужный диск среди большой коллекции, и комнату наполняет совершенно другая, но не менее волшебная музыка.       Последний час декабря, замри на миг       Пускай летят за моря любовь и мир       И все надежды наши       Пусть сбудутся однажды       В последний час декабря       В последний час декабря       А дальше играет проигрыш другой песни. Этери Георгиевна снова хватает меня за руки, начиная кружить по комнате. Мы танцуем буги-вуги под одноименную песню, словно втирая носком сигарету в пол, как учили в одном из советских фильмов.       Под наши танцы я и не замечаю, как Илья выходил на улицу и уже вернулся обратно, с удивлением наблюдая за тем, как мы танцуем. Я чувствую, что конечности немеют и останавливаюсь. Сажусь на диван, делая вид, что просто устала.       — Ты помнишь, что дальше? — спрашивает Этери Георгиевна Илью, когда играет новая песня.       — Конечно!       — Выше нет на свете высоты… — громко кричит Этери Георгиевна, стараясь быть услышанной при музыке на полную громкость.       — Дворы пусты, свели мосты, — вторит ей Илья.       — И лишь коты со мной на ты, — повторяют вместе.       — Вот за это я и люблю тебя! — выкрикивает Этери Георгиевна и вовлекает Илью в танец, заставляя его себя кружить.       Илья неуклюже стоит и держит ее за руку, не давая упасть в самозабвенном танце с закрытыми глазами. Вовремя подхватывает, когда после очередного тура у нее кружится голова. Этери Георгиевна опрокидывается на него всем весом, а потом прогибается в спине, откидывая голову назад. Илья крепко держит ее за талию и приподнимает за шею, помогая вернуться на диван.       Когда Этери Георгиевна оказывается рядом, я кожей ощущаю какую-то дикую возбужденность, исходящую от нее. Щеки ее порозовели, зрачки расширились, а губы открыты от перехватывающего дыхания.       И я понимаю, что мне пора. Что здесь и сейчас начнутся другие дикие танцы и мне здесь совсем не место.       — Я, пойду, наверное, — робко обращаюсь к ней.       — Ну давай. Мы тебя проводим до машины, — не возражает Этери Георгиевна. — Сейчас только переоденусь, — Илюшенька! — обращается к Илье, вышедшему из комнаты. — Пойдем Женьку проводим, прогуляемся заодно.       Илья соглашается, а Этери Георгиевна достает из шкафа новые кожаные брюки.       — Смотри, какие красивые купила, — показывает еще новое платье и жакет. — Давно не хотелось ничего покупать себе, — добавляет, начиная стягивать при мне домашние штаны.       Я мельком кидаю на нее взгляд и отмечаю, что она надевает кожаные брюки прямо на голое тело. Наверное, это их с Ильей заводит.       Я вызываю такси и мы выходим на улицу, ожидая прибытия машины. Илья держит Этери Георгиевну крепко за руку, а я одиноко плетусь следом по уже протоптанной вышедшими на улицу людьми тропинке. Небо мне кажется угрюмым, а снег вызывает чувство тоски. Машина подъезжает практически сразу.       — Сходим завтра в кино? — спрашивает Этери Георгиевна, обнимая и быстро целуя меня прощание.       — Угу, — машинально отвечаю я.       В машину сажусь как можно быстрее. Мне хочется скорее уехать. Водитель, молодой парень с очаровательной улыбкой и добрыми глазами, явно находится в приподнятом настроении, включает музыку и уточняет детали заказа.       Мы выезжаем с парковки двора через пару минут. Едем по дороге, идущей вдоль забора. Я утыкаюсь в окно, и вижу две идущие рядом фигуры. Я бы узнала их из тысячи. Этери Георгиевна, с непокрытой головой и яркой копной золотистых волос, в роскошной черной шубе. И Илья, худосочный, невысокий, в черной фланелевой курточке и трикотажной шапке, натянутой на голову. Они, такие разные, идут рядом, продолжая держаться за руки. Последнее, что я вижу, когда машина скрывается за поворотом, как Этери Георгиевна кидается Илье на шею, порывисто, самозабвенно, обнимает руками его за голову, оставаясь на ногах в его объятиях, и целует — страстно, с неуемными азартом и желанием.