***
Как мне это понять? Чем боль унять? Плачет душа горьким ядом, В сердце словно ножи. Как дальше жить? Больше тебя нету рядом. Я помню шепот горячих губ, И нежность ласковых рук. Я обещания твои верну, Но лишь любовь не смогу! Даже если ты уйдёшь в всю пустоту миров Мысли о тебе одной заполнят Ты закрыла в сердце дверь оставив там любовь Даже если ты уйдёшь она всегда с тобой Музыка звучит так громко и настолько в унисон с моими мыслями, что я даже не слышу, как ко мне обращается молодой парень, что сидит на водительском сидении слева от меня в большом белом Ниссане. — Девушка? Скоро едем? Уже почти полчаса сидим. — Да, — отрываю взгляд от темного окна. — Поехали обратно. Парень заводит машину, разворачивается и увозит меня от дома Этери Георгиевны, где сегодня в окнах нет света. Как глупо было оказаться здесь. Завтра у меня операция, мне нужно собрать вещи. Но мне так хотелось побыть с Этери Георгиевной рядом, увидеть свет в окнах и вспомнить тепло ее пальцев у меня плече и нежность губ у меня на виске. Я не собиралась заходить, даже не пыталась звонить в домофон или по телефону. Мне просто нужен был этот свет. Как было хорошо тогда, раньше. Я тогда ничего не боялась.Рефлекторно #2
23 июля 2019 г. в 20:54
В начале недели я делаю флюорограмму, кардиограмму, сдаю все необходимые анализы, в том числе и на вич, гепатит. Результаты приходят через несколько часов.
— Если нет заболеваний, то результат будет сразу, — с улыбкой говорит мне медсестра. — Иначе необходимо время для более детальной проверки.
Результаты отрицательны, так что в компанию алкоголиков, наркоманов и ведущих активную половую жизнь я не попадаю.
О самой необходимости операции принято решение не говорить никому дабы избежать излишней огласки. Так решает руководство «Самбо-70», а я не сильно противлюсь. В СМИ звучит практически официальная версия, что я пропускаю Чемпионат мира по состоянию здоровья.
С Этери Георгиевной мы созваниваемся практически каждый день. Только вот звонки ее меня мало утешают. После возвращения и основных мероприятий, которые мы уже провели, она снова ушла на свою другую сторону. Алинка переживает и по незнанию и собственной наивности пишет мне. Она переживает, как долго болеет Этери Георгиевна и боится ехать в статусе Олимпийской чемпионки. Ей неловко, но больше она не знает с кем ей поговорить. Этери Георгиевну я не выдаю, раз Алина еще не поняла, что происходит. Я просто нахожу правильные слова, которые могут успокоить еще совсем ребенка Алину. Нахожу и думаю, когда же я сама успела стать такой взрослой?
Наверное, последние месяцы общения с Этери Георгиевной изменили меня. Я так привыкла видеть в ней опору и поддержку, что не заметила, что сама стала для нее стержнем и той соломинкой, за которую она время от времени держится, чтобы остаться на плаву. Но это понимаю лишь я, но не Этери Георгиевна.
Она звонит мне каждый день по несколько раз, забывая, что уже звонила и что говорила. Напоминает, как я важная и дорога ей. Обещает, что мы еще победим, что все наши победы еще впереди. Призывает не сдаваться и шаг за шагом двигаться вперед. С нежностью говорит, как меня любит.
Только вот меня эти звонки утомляют. Эти перепады настроений, эти повторы…они не дают мне успокоиться. Она переживает и поддерживает меня, но все же то и дело тянет одеяло на себя. Рассказывает, как болеет, а я не в силах возразить и сказать ей правду в глаза. Мне уже не страшно, просто на это нет сейчас сил. Говорит о страшных снах, как к ней во сне приходит умершая давно бабушка с пустыми глазницами. Рассказывает, как ее зовет дочь. И я не могу это слышать, слишком это меня трогает, слишком мне не все равно. Ведь стоит мне принять все происходящее со мной, очередной звонок буквально вышибает меня из колеи. Мне больно, но я бессильна что-либо изменить. Поэтому когда я слышу наконец более здравый голос Этери Георгиевны, я подсознательно выдыхаю.
— Женька, ребенок, ну как ты там? — взволнованно спрашивает Этери Георгиевна.
— Да как, — меланхолично отвечаю. — Никак, если честно, — признаюсь, потому что отчаянно нуждаюсь в ее поддержке, той, что была со мной столько лет.
— Ну, а что это за упаднические настроения? Мне это не нравится.
— Да и мне тоже, — с грустью вздыхаю. — Но что делать?
— Так, Женька, кончай уже, — перебивает меня Этери Георгиевна. — Выше нос, пушистей хвост. Ты же моя девочка, — слышу улыбку в голосе. — А моя девочка не сдается.
— А я и не сдаюсь…
— Вот и хорошо. Что делаешь?
— Фильм смотрю, «Последнее танго в Париже».
— Ну нашла что смотреть сейчас, Жень, — прицокивает Этери Георгиевна. — Прямо сплошной позитив, что тебе нужно.
— Ну…тут про одиночество, про боль утраты и про желание забыться. Мне это сейчас близко, — описываю эмоции героя, которые болью отзываются и во мне.
— А я тут тоже фильм посмотрела! — с восторгом перебивает Этери Георгиевна.
— Какой? — я переспрашиваю на автомате, одновременно чувствуя, как внутренне напрягаюсь.
— Ну…наш фильм, вторую часть.
И тут во мне все внутри падает, обрываясь вниз и разбиваясь на тысячи осколков. Она. Посмотрела. Наш фильм.
— Да, замечательный, — беззаботно продолжает Этери Георгиевна. — Я проплакалась, столько моментов трогательных…— в ответ на мое молчание добавляет. — Мы обязательно должны с тобой его посмотреть!
Я усмехаюсь.
— А с кем вы смотрели? — спрашиваю, хотя и без того знаю ответ.
— Ну, как с кем? — мнется Этери Георгиевна. — Можно подумать, у меня выбор большой!
— С кем?
— Ну с Илюшкой и сходили! — бойко отвечает Этери Георгиевна.
С Илюшкой. На наш фильм. Тот фильм, что мы смотрели несколько лет каждый месяц. Фильм о нас, о наших отношениях. Фильм, в котором наша любовь, которую мы не всегда может высказать правильно друг другу, но которую чувствуем внутри. Фильм, саундтрек из которого стоит на моем звонке у нее на телефоне. Песня, под которую я лежала у нее на руках впервые — тоже из этого фильма. Это не просто наш фильм — это наше убежище от внешнего мира. Было, до тех пор, пока не появился Илья. И вот теперь он украл и это. Последнее украл и самое сокровенное — наши воспоминания. Он взял, а Этери Георгиевна отдала.
— С Ильей на наш фильм? — я переспрашиваю, хотя все вполне четко услышала.
— Ну да! Сеансы уже заканчивались, а я так хотела посмотреть! — Этери Георгиевна практически невозмутима.
— Могли бы и со мной сходить, — я вспоминаю, что уже давно видела афишу и даже скидывала в вотсаппе сообщение. — у меня еще есть пара дней до операции. Послезавтра только.
— Вот придешь ко мне — и посмотрим… Ну ладно, давай, держись, пока! Я с тобой, еще наберу.
Я слышу гудки. Они впечатываются в мой разум своим хладнокровным безразличием.
Больше ничего не осталось.